Сыщик Рождественского ОВД тут же извлек рулетку из кармана.
Гущин прижал свободный конец к сколам и отпустил рулетку вниз.
– Лови, – крикнул он оперативнику, стоявшему на лоджии триста пятнадцатого.
Рулетка размоталась на нужную длину, и оперативник поймал ее и прижал к своим перилам в области сколов.
Гущин перегнулся, глядя вниз.
– Точно так, – сказал он, – никакого отклонения. Две точки, соединенные одной прямой.
– Вы думаете, тут кто-то спустился отсюда – туда, в триста пятнадцатый? – прямо спросил Артем Ладейников.
– Нет, – Гущин покачал головой, – вряд ли это был спуск.
Он снова наклонился, словно прикидывая расстояние.
– Вавилов сюда не поднимался, – сказал он. – Эти царапины наверху нигде не фигурировали – ни на следствии, ни на суде.
Он глянул на Катю, словно приглашая – ну, что же ты как воды в рот набрала. Давай объясняй, фантазируй.
Но Катя помалкивала. Борозды на перилах на лоджиях, расположенных одна под другой.
И это не спуск сверху вниз, как считает Гущин. Пока этим и стоит ограничиться.
Глава 35 Ладейников в гостях
Из Рождественска Артем Ладейников попросил шофера отвезти его на улицу Марины Расковой с заездом в супермаркет.
Катя поняла, что он опять намеревается навестить бывшую секретаршу Вавилова Юлю – ту самую на костылях – и отвезти ей продукты. И Катя решила не мешать молодым людям на этот раз. Она попрощалась с Ладейниковым и села в машину к полковнику Гущину.
Тот словно не заметил ее, всю дорогу молчал, лишь угрюмо сопел, обдумывая…
Что?
Катя пока терялась в догадках.
Артем Ладейников накупил в супермаркете фруктов, первой апрельской клубники в коробочках и разных соков. В половине девятого он уже звонил в домофон подъезда дома на улице Марины Расковой.
Юля на костылях открыла ему сама. Дома – шум, гам. На кухне ужинало семейство – мать Юли, ее младшая сестренка-школьница и две подруги матери, приехавшие из Краснодара «посмотреть Москву».
Все это шумное женское общество тотчас же вовлекло Артема в свою орбиту, хотя он и отбивался. Нет, его оставили ужинать.
Лишь спустя какое-то время он и Юля уединились в ее комнате. Юля закрыла дверь, они сели на диван.
– Ну как там у вас дела? – спросила она.
– Все совсем запуталось, – признался Артем. И начал рассказывать ей.
Затем он достал мобильный и позвонил Вавилову. Рассказал ему о событиях последних дней довольно подробно, доложил, что пользовался служебной машиной. Вавилов на это никак не реагировал. Лишь сказал: «Продолжай оказывать помощь».
– Игорь Петрович очень изменился, да? – спросила Юля, когда Артем Ладейников дал отбой.
– Перемены есть.
– Изводит себя. – Юля вздохнула. – Было бы лучше, если бы он сам участвовал в расследовании.
– Ты же понимаешь, это против правил. И я не думаю, что было бы лучше. – Артем вздохнул: – Мы там совсем в потемках бродим. Я на Гущина надежды возлагал, а теперь вижу – нет, не сможет он это дело раскрыть.
– Ты старика Гущина не знаешь. – Юля, работавшая в Главке дольше Артема, потрепала его по плечу. – Он как бульдог, как вцепится!.. Он и не такие дела раскрывал.
– Он все за какую-то ерунду цепляется. – Артем всплеснул руками. – Вот сегодня целый вечер угробил на этот заброшенный отель. Зачем? Какая-то там дрянь на перилах, какие-то следы. Какое это может иметь отношение к раскрытию убийства жены Вавилова? Почему они не смотрят в самый корень? В причину?
– Так надо же сначала разузнать, где этот самый корень, где эта причина, – рассудительно возразила Юля. – Следствие всегда идет ни шатко ни валко. Ты вот не полицейский, ты до сих пор на все это со стороны смотришь. Ничего, потом привыкнешь.
– Не хочу я привыкать.
Юля смотрела на него пристально. Ее глаза мягко светились.
– Поздно уже, – сказала она.
– Да, мне пора. – Артем поднялся.
– Останься, – она взяла его за руку. – Завтра утром поспишь подольше, отсюда до Никитского переулка двадцать минут, даже если троллейбус в пробке на Тверской.
– Я… Юля, я не могу. – Артем залился краской.
– Брось, все нормально.
– А твоя мама, сестра, они все тут…
– Брось. – Юля призывно лукаво улыбалась. – Мои ножки не русалочьи в гипсе пугают, да?
– Я боюсь причинить тебе вред, я… Юля, я… нет, я сейчас не могу.
Она рассмеялась звонко и немножко горько.
– Какой же ты смешной, Тема. Я сейчас ничем таким заниматься не в состоянии, никакого секса. – Она постучала по гипсу. – Просто тебе ехать домой далеко, а от меня до Главка намного ближе. Я хочу, чтобы ты остался. Я попрошу маму раскладушку тебе поставить. Будем дрыхнуть, как братец с сестричкой. Невинно.
– А если я не хочу как братец с сестричкой? – спросил Артем хрипло.
Она смотрела на него мягко.
– Тогда жди, когда кости мои срастутся. Когда смогу быть с тобой по-настоящему. Ох, удавила бы того урода, который сбил меня! Целый год жизни у меня отнял. Хотя… В чем-то я должна быть ему благодарна, мы же с тобой из-за этого моего увечья познакомились. Точнее, сблизились.
– Я буду тебе помогать, Юля, во всем, всегда, – сказал Артем. Наклонился к самым ее губам и… не сделал ничего, – но я должен подождать…
– Когда гипс снимут? – Она засмеялась опять. – Ах ты, Тема… Так я попрошу раскладушку у мамы, а?
– Хорошо, если ты хочешь, я останусь.
Она взяла его руки в свои. Так они и сидели, молча, в неярком свете настольной лампы. Потом в дверь заглянула младшая сестренка Юли, сдавленно хихикнула.
– А я думала, вы тут целуетесь! – выпалила она.
Глава 36 Гущин пытается тоже пойти в гости
– В гости сейчас наведаемся в одно место, – объявил полковник Гущин Кате утром, едва та переступила порог его кабинета. – В такое место, где я давно хотел побывать.
Катя оглядела кабинет – пусто, никого из сотрудников, видно, после оперативки всех разогнал старик заниматься «личным сыском на земле», а не корпеть над томами уголовных дел.
Груды их по-прежнему на совещательном столе. Но никто не шуршит страницами в это утро. И Артема Ладейникова с его вечным ноутбуком тоже нет. А это означает одно – у Гущина на сегодняшний день какой-то свой план действий. И он не желает, чтобы в кабинете торчали лишние уши и глаза.
Еще Катя заметила то, что полковник Гущин надел свой лучший костюм – черный, из дорогого материала. И галстук подобрал к нему стильный – не яркий, но приятный. Неужели сам подобрал или жена присоветовала? Но обычно галстуки его – даже дорогие, хорошей фирмы – болтаются на его толстой шее как мочало – вечно узел приспущен, чтобы не врезаться, не мешать дышать. А тут – строгость и элегантность, если такой бегемот, конечно, может быть элегантным.
– В Москву-Сити поедем. В небоскребы. – Гущин извлек мобильный. – С самого начала я туда намыливался. Да только там тип такой занятой весь из себя.
– Кто, Федор Матвеевич?
– Витошкин Аркадий, свидетель по делу об изнасиловании и бывший приятель Павла Мазурова.
Катя вспомнила, как она смотрела сайт консалтинговой фирмы, где служил Мазуров. Точно, адрес их офиса Москва-Сити, и небоскребы на фотографии украшают сайт.
Ладно, пусть будет Москва-Сити, башня Федерация, или как ее там, место памятное по одному прошлому делу. Катя села на дальний край совещательного стола, сдвинула кипу дел, достала из сумочки зеркальце и помаду.
– Алло, это опять полковник Гущин, начальник криминального управления ГУВД области, я звонил вам вчера вечером насчет… Да? Как это? Да что вы такое говорите? Как это «он улетел»? А куда? А когда он вернется? То есть как это вы не в курсе?
Катя смотрела, как на лицо Гущина надвинулась туча. Он выглядел одновременно злым и растерянным.
– Что случилось, Федор Матвеевич?
– Он улетел… Карлсон чертов… Он улетел, но обещал вернуться, не знаю когда.
– Витошкин?
– Вчера вечером звонил его секретарше в офис. Ни о чем таком речь не шла. Я через секретаршу передал, что мы приедем к одиннадцати для беседы по делу Павла Мазурова. Я хотел в зависимости от результатов выдернуть его потом сюда, в Главк. И повторить нашу беседу уже тут. А он…
– Что сделал Витошкин?
– Улетел на Сейшелы. Так эта девка, секретарша, мне сейчас отчеканила. Вроде как в отпуск. Утренний рейс ранний из Домодедово. Пока вроде на две недели. А потом якобы у него дела в Сингапуре и Гонконге по поручению совета директоров фирмы.
Катя молча ждала – связано ли это решение Гущина допросить Витошкина с тем, что они увидели в отеле «Сказка»? Хотя что они там увидели – ну, следы какие-то непонятные на перилах, краску, содранную пять лет назад. За такой срок там вся краска на перилах могла облезть без ремонта.
– Улетел как пуля от нас, – полковник Гущин сел в свое кресло и рывком ослабил щеголеватый галстук, – избежал дачи показаний.
– Федор Матвеевич, его много раз Вавилов допрашивал, и на суде его допрашивали все – и прокурор, и адвокаты Мазурова.
– Да, и, кстати, там интересные сведения в этих допросах. – Гущин кивнул на груду томов. – Тот их корпоратив в отеле на ноябрьские праздники предшествовал собранию совета директоров и собранию акционеров.
– Я это помню, читала в справке, которую Артем для вас составил по прениям в суде.
– Намечались кадровые перестановки в руководстве компании, – заметил Гущин, – Мазуров на что-то там претендовал, на какое-то повышение, причем серьезное повышение. На это адвокат его особо напирал в суде, зачитывал положительные характеристики – мол, в фирме консалтинговой на отличном счету, входил в руководящий состав, ждал повышения. В общем, никак тот его облик не вяжется с обликом насильника, наркомана и дебошира, избившего женщину. На суде это роли не сыграло, а вот в его освобождении по амнистии, думаю, сыграло роль, адвокаты – они как дрель, как зуда камень ходатайствами проточили. Однако карьера Мазурова рухнула безвозвратно – вон он сейчас черт-те чем занимается. Как подсобный рабочий продукты по ресторанам развозит. А вот у Витошкина Аркадия карьера в бизнесе в гору пошла. Возможно, он сейчас то самое место в фирме занимает, в больших кабинетах Москва-Сити, на которое прежде Мазуров рассчитывал.
– Вы это хотели выяснить у Витошкина?
– И да и нет. Тут надо осторожным быть. Труп у нас на руках этой Виктории Одинцовой. – Гущин потер подбородок. – Только я перестраховался и опоздал. Улимонил наш Витошкин-свидетель за границу. Интересно, так вдруг, так внезапно – и главное, после того как в Рождественске Одинцову прикончили.
Катя смотрела на Гущина – что ты хочешь всем этим сказать?
– Там и еще одна деталь любопытная, – сказал Гущин. – Марина Приходько – Мимоза владеет салоном красоты на Садовом всего три года. А до этого она никаким бизнесом не занималась – мои ребята это проверили через налоговую. После нападения на нее в номере отеля она сделала себе несколько очень дорогих пластических операций за рубежом. И это ей тоже кто-то оплатил.
– Мазуров по суду, он же обязан возместить причиненный вред. – Катя пожала плечами.
– Мимоза начала делать эти операции еще до вступления приговора в силу, деньги от Мазурова пришли потом уже по решению суда. А она откуда-то получила их раньше. И потом никаких денег от возмещения ущерба не хватило бы на то, чтобы приобрести этот бизнес в центре Москвы. У Мимозы какой-то иной источник.
Катя ждала продолжения. Но полковник Гущин надолго умолк. Потом он словно что-то решил про себя, хлопнул пухлой ладонью по столу и еще ослабил галстук.
– Ладно, что проку сидеть горевать, что мы этого типа из Сити упустили, раз в гости наведаться запланировали, надо идти.
– К Мимозе, узнавать про ее источники дохода? – осторожно спросила Катя.
– Нет, тут кое-что поинтереснее и поближе. – Полковник Гущин поднялся из-за стола. – Хотя как хочешь, может, у тебя иные планы.
– Нет, я с вами. – Катю уже снедало любопытство.
Они спустились на лифте вниз, в вестибюль, направились к центральному входу, а не вышли во внутренний двор. И Катя поняла, что машина Гущина им в этот раз не понадобится.
Они вышли из Главка, завернули за угол на Никитскую улицу. Полковник Гущин шел медленно, вразвалку, засунув руки в карманы короткого серого плаща. Он терпеть не мог носить куртки, потому что в них казался еще толще.
– Ну и что там, в торговом центре, было вчера? – спросил он вдруг. – Видели вы с Артемом учительницу?
Катя на секунду остановилась – вот, вот опять этот внезапный переход от одного дела к другому.
Она начала сбивчиво повествовать о том, как видела Грачковскую в роли уборщицы, о бутике белья «Мир в кровати», о том, как Грачковская собирала там мусор – коробки в свой мешок. О том, что сказал Артем – мол, в почте Полины Вавиловой были рекламные мейлы от фирмы «Мир в кровати». Она развила свою идею дальше – Наталья Грачковская имеет доступ к мусору из магазина, она могла набрать там коробок и явиться к Полине под видом курьера или рекламного агента магазина, про который Полина знала, а может быть, и делала там покупки. Это стоит проверить, потому что Полина Вавилова в день убийства (не забывайте этого, Федор Матвеевич!) открыла дверь дома сама и тому, кого она не боялась! Женщине, скромному курьеру из магазина белья…
В этот момент у Гущина громко и нудно зазвонил мобильный.
– Да, я… Ну? Как это до сих пор нет данных? Вы столько дней… Нам нужно его найти… Я настаиваю, нам надо его отыскать во что бы то ни стало!
Он с раздражением уставился на мобильный. Казалось, Катину тираду он и не услышал.
– Что опять не так? – спросила Катя.
– Они понятия не имеют, где прокурорский сынок, где Алексей Грибов. – Гущин покачал головой. – Говорят – все проверили, со всеми беседовали – как в воду канул. Не нравится мне это. Очень мне не нравится, что о нем у нас до сих пор никаких конкретных сведений. Я вот таких невидимок в процессе расследования терпеть не могу. Эти все на виду. А сына прокурора нет. Между тем из колонии, где отец его наказание отбывает, ответ на мой запрос пришел – Алексей Грибов три месяца назад побывал там, имел разрешение на свидание с отцом. О чем они там говорили? Чему прокурор учил сына? Парень вернулся от отца, а через какое-то время у Вавилова убили жену из мести.
Катя молча шагала рядом.
Это дело очень необычное… Надо его принимать таким, как есть, – во всем единстве и противоречии, во всей разрозненности фактов и действующих лиц. Нужно приложить усилия и постоянно повторять – это дело сложено из трех дел сразу, и никуда от этого не деться. И заниматься надо всем одновременно. Или никак.
Они завернули в переулок у театра имени Маяковского, Гущин смотрел на номера домов.
И вот – перед ними витрина маленького магазина со стеклянной дверью рядом с таким же крохотным кафе. Магазинчик «Восток».
Гущин уверенно направился прямо к двери. На тротуаре остановился.
– Оля Беляева девятнадцати лет – тебе имя это что-то говорит?
– Абсолютно ничего.
– Ты ж по делу об убийстве допросы школьниц Вавиловым от корки до корки прочла.
– Я, Федор Матвеевич… их там столько, целый том… Беляева из этого списка? Она училась с Аглаей Чистяковой в одной школе?
– В одном классе. И показания ее весьма любопытные, не схожие с показаниями других. – Гущин покачал головой. – Я вот Артема нашего вчера отчитал, мол, он чокнется со своими компьютерами. А в голове-то, оказывается, все не удержишь, даже читая внимательно. Так что я правильно поступил, обоих вас привлек – что-то ты прочтешь, запомнишь, что-то он выудит, в компьютер свой вобьет. Это он на эту девочку обратил внимание. И правда, интересные у нее показания были. Хотя Вавилов тогда ими особо не впечатлился. Оля Беляева выросла, теперь работает вот тут, в этом магазине, в двух шагах от нас. Сотрудники там, в Рождественске, нашли ее по моему поручению, но оказалось, что встретиться с девочкой проще в Москве. Жаль, что ты не в курсе ее показаний. Я думал, вы с ней проще общий язык найдете из-за возраста. Ох, самому все приходится.
Он толкнул стеклянную дверь. Звякнул колокольчик. У Кати возникло странное ощущение – все как тогда в кафе, где кофе с собой. Только тут витал аромат не ванили и кофе, тут тяжело и терпко пахло пряностями.
За стойкой из струганого дерева, где касса и стеклянные вазы с китайскими конфетами подозрительно яркого вида, – крохотная, как дюймовочка, брюнетка с пирсингом над бровями и волосами, стянутыми сзади в тугой мышиный хвостик, в облегающих джинсах и толстовке с надписью «Трепанг дальневосточный». Возле стеллажей с кукурузной мукой, тибетским чаем, мюслями, консервированными фруктами, банками с пастой для тайского супа и бразильским шоколадом копошится еще одна дюймовочка – ростом даже мельче. Гущину и высокой Кате чуть ли не по пояс. Она тоже жгучая брюнетка, стриженная под мальчика, и в толстовке с надписью «Снатка».
– Здравствуйте, девушки, – прогудел полковник Гущин, – а Олю Беляеву можно увидеть?
И тут до Кати дошло, что перед ними близняшки, но в разных толстовках и с разными прическами.
– А вы кто? – одновременно спросили дюймовочки.
Полковник Гущин представился и представил Катю.
– Так вы… сестры Беляевы? – Он слегка растерялся, потому что к этому готов не был.
А Катя подумала: вот что значит только дело уголовное читать, всего в протоколах не вычитаешь, а реальность богата на сюрпризы.