Катя вспомнила фотографию Аглаи – пухлый симпомпончик. А под этой внешностью маленькой «пышки» – ум, талант, воля, недетский цинизм и… В кого она так влюбилась? В четырнадцать лет? Пишет, что до свадьбы еще четыре года – это до совершеннолетия. В своего ровесника, в одноклассника?
Снова – страницы цифр, графиков. Икс, игрек… Чистая алгебра… Катя вдруг поняла, что это хобби, увлечение для девочки – как рисование или лепка, как танцы, а тут решение уравнений. Она побеждала на математических олимпиадах МГУ. А по Интернету…
Что ж, из написанного ясно – букаке-вечеринки не плод фантазии. Аглая завлекала взрослых мужчин по Интернету, она цепляла педофилов и потом вместе с кем-то вымогала у них деньги. Не слишком большие суммы, в надежде, что заплатят, испугавшись шантажа. Но как она узнавала этих педофилов? Они ведь дьявольски осторожны, их полиция порой годами не может накрыть.
Катя подумала – если бы Вавилов тогда, пять лет назад, отыскал вот эту тетрадку по алгебре, следствие получило бы и другую версию. Но он… он думал стандартно – про дневник. Он тоже искал девчачий дневник…
Новая запись:
А он ничего – не такой противный, как остальные. Когда раздевается перед камерой – атлет. Такие плечи, качок. Просит меня раздеться и сначала повернуться к нему попой. Ему нравится не когда я ласкаю свою киску, а когда вставляю в попу палец. Он не пользуется маской, как тот, что был перед ним. Я вижу его лицо. Он симпатичный, но потом его лицо меняется… когда происходит это…ну это… Он задает мне вопросы, порой очень настойчиво. Я, конечно, вру, мы так решили – я должна всегда врать. Но… не то чтобы он понравился мне, просто… Он симпатичнее, чем все другие. Он такой большой. И он ласковый. Я чувствую, что я ему и правда нравлюсь. Я вижу это в его глазах. Если честно, мне не очень хочется требовать с него деньги. Но… нет, это просто чушь, конечно же, мы с него их потребуем в конце, не сейчас. И Ник говорит, что у него еще мало времени, чтобы нащупать концы, подходы к нему по Интернету, так что…
Кто такой этот «Ник»? Николай, Коля? Катя лихорадочно вспоминала дело Аглаи. Одноклассники, их допросы – был ли там среди них какой-то Николай? Нет, сейчас не вспомнить… А этот очередной «любитель нимфеток» – Аглая пишет про него как-то по-другому. Кажется, он девочке приглянулся. В этом и есть чудовищность ситуации – взрослый педофил порой нравится своим несовершеннолетним жертвам.
Он все спрашивает, сколько мне лет, в каком я классе. В этот раз я разделась, и он – перед своими камерами. Но мы просто начали болтать. Ник разозлился. Он вообще всегда уходит на кухню или в маминой комнате сидит, когда камера в его ноутбуке включена и я обрабатываю очередного «папика». А тут он вдруг разозлился. Он ревнует меня? Вот класс! Я счастлива. Пусть поревнует немножко. Я сказала ему, чтобы успокоить, что с этого качка мы потребуем больше – тысяч двадцать пять – тридцать. И он сразу остыл, поцеловал меня. А я вечером скатала на роллах в «железку» и вышла в чат… Ну к нему, он ждал меня с нетерпением, и мы опять болтали. И я рассказала ему про олимпиаду в МГУ и про училку географии, что достает меня каждый раз, потому что она убогая, упертая дура. Он спрашивал меня – где ты живешь? Почему-то он знает, что я не иногородняя, то есть не с периферии, а москвичка. Ну в общем-то если, конечно, наш город можно тоже считать Москвой, мы ведь так близко. Но я не сказала ему… Он снова спросил, сколько мне лет. И когда я ответила – возраст Джульетты, он сказал: моя девочка ненаглядная, мы могли бы пожениться, когда тебе исполнится восемнадцать. У меня сердце упало, но я не такая дура. Я спросила – ты что, любишь меня? А он так серьезно написал – кажется готов влюбиться… или уже… Уже влюбился, что ли? Он ответил, что очень по мне скучает, считает минуты и часы. И попросил у меня номер мобильного. Сказал, что не будет звонить, мы просто могли бы так чаще общаться в чате. И я… я дала ему номер мобилы.
Катя опустила тетрадь на колени. Педофил охмурял свою жертву. Но он тоже действовал против правил. Обычно номера телефонов – табу. Девочка начала поддаваться его напору. Она дала ему номер телефона и, кажется, не сообщила об этом своему возлюбленному. Конечно, кто скажет одному про другого, с кем начался флирт?
Снова уравнения, числа на нескольких листах, помарки, зачеркивания – Аглае, видно, попалась трудная задача.
Он говорит, что я само совершенство. Он так это говорит, что… Ну я не знаю… Ник так не умеет, он и слов таких не знает. Но все равно, все равно, все равно, я люблю только Ника. Мы поженимся, мы так решили, вся жизнь впереди. Сегодня Ник сидел все время на кухне, у него теперь второй ноутбук, он что-то там колдует с программой, говорит, что в этот раз сложности, там какая-то защита стоит. Я не врубаюсь особо. Я разделась перед камерой. И он тоже разделся. И попросил меня опять повернуться попой. Я долго так стояла. Я не видела, что он там делает у себя, смотря на меня. Потом я повернулась и… у него такое лицо – полное блаженства и счастья. Он сказал, что я дарю ему радость. А ночью, когда я уже была в постели, мама пришла домой пьяная совсем. А он прислал мне SMS – скучаю по тебе, моя маленькая. И я… я ответила, что тоже скучаю по нему. Я и правда скучаю. Я плачу – я люблю только Ника, я не хочу, чтобы было вот так.
Страница с единственным уравнением и графиком. А дальше текст:
Ник позвонил мне, попросил срочно встретиться после школы. Мы пошли ко мне домой. Он нервничает. Он сказал, что обошел защиту и вскрыл его почту. Там все сложнее, чем с тем, кто был раньше, ну кто все в маске перед камерой выдрючивался. Тот работал в «Газпроме», он заплатил нам сразу, не торгуясь. А этот… в общем Ник сказал, что он мент.
Катя ощутила, как у нее внезапно потемнело в глазах. Она сидела в полной тьме несколько секунд. Наверное, спазм… Потом свет вернулся, но строчки, написанные детским почерком девочки, прыгали у нее перед глазами.
Ник сказал, что этот заплатит точно – потому что он мент. Он велел мне попросить с него сорок пять. И я… я сказала – да. Я думаю, нам надо это прекратить. Пусть он нам заплатит и… в общем, я не хочу потерять Ника. Про этого мента я не знаю ничего, может, он женат и у него куча детей. Ник сказал, что вскрыл его почту. Это служебные письма. Он теперь много про него знает, а не только имя и фамилию. У него фамилия такая же, как у того академика, генетика, которого Сталин гнобил, приговорил к расстрелу за какие-то там семена, но потом расстрел заменили заключением, он умер в тюрьме, а в Москве в его честь назвали улицу. Мы по биологии это проходили. Ник послал ему письмо на тот мейл – ну как всегда, якобы от меня. Заплати, иначе мы все всем расскажем и у нас копии видео. Он дал ему время на ответ. Он уверен, что мент заплатит, потому что менты, как никто, боятся огласки.
Катя сгорбилась, стараясь, чтобы этот спазм… эта темнота…
Она растеряла все свои мысли, кроме одной.
Фамилия, как у генетика, который умер в тюрьме… ВАВИЛОВ.
Мент, развлекавшейся онлайн с Аглаей, заставлявший девочку раздеваться догола и поворачиваться к нему… Мент, который почти влюбился…
Катя ударила кулаком по продавленному дивану. Она ударила кулаком по стене, она готова была сокрушить все вокруг, весь мир.
Там еще была запись, а дальше шли уже пустые страницы.
Он ночью прислал мне SMS. Пишет, что приготовил деньги. Пишет, что и так был готов подарить мне их, потому что я заслужила, у меня красивая попка. Он сказал, что будет ждать меня возле школы в парке после уроков, чтобы я прошла через заднюю калитку. Откуда он узнал про мою школу? В общем, это уже не важно, раз он деньги дает. Я сейчас позвонила Нику, но он, видно, в метро едет, мобильник недоступен. Он сегодня целый день на работе. Я попробую смотаться с уроков пораньше, надо встретиться с ним перед тем, как… в общем, если получится, пусть тоже смотается с работы, чтобы побыть возле школы. Все, надо бежать, иначе опоздаю на уроки и завуч снова на меня окрысится. Сердце стучит, я даже рада, что увижу его. Нет, правда, как он узнал, в какой школе я учусь?
По номеру мобильного – вот как он узнал, где ты учишься, Аглая.
Вавилов… он узнал про тебя все, глупая маленькая шантажистка. Он пробил твой номер мобильного. Он узнал твое имя, фамилию, адрес, номер паспорта. Остальное дело техники. Он же классный сыщик.
Это он убил тебя там, в кустах у задней калитки возле трансформаторной будки. Он – начальник розыска твоего родного города Рождественска (вот ведь прихоть судьбы, что вы жили бок о бок, общаясь в чатах!). Он не мог допустить, чтобы его педофильские шашни – пусть даже и в сфере чистого виртуала, бесконтактного секса с несовершеннолеткой – выплыли наружу. Он не мог допустить и тени риска возможного шантажа. Он убил тебя там, возле школы. И там же на ум ему пришел твой наивный рассказ про злую училку. И он вспомнил классику криминалистики, что изучал еще курсантом в школе МВД про инсценировку изнасилования. Про венское дело. Он воплотил его в жизнь. А потом начал сам расследовать то, что натворил, тщательно заметая следы и пуская следствие по ложному пути.
Катя встала, сжимая в руке тетрадь, эту драгоценную улику.
Она ощущала дурноту, словно ее вот-вот вырвет.
Но она не могла позволить себе ни корчиться в спазмах возле унитаза, ни падать в обморок, ни реветь как корова, оплакивая навсегда разбитые иллюзии о полицейском братстве.
Тут в Рождественске – маленьком и гнилом, пропитанном предательством и кровью, ее ждало еще одно дело.
Марина Рябова, которую Вавилов когда-то допрашивал со всей настойчивостью опытного, безжалостного профи.
Глава 49 Возраст любви
Игорь Вавилов шел по знакомому коридору Главка. Шел к себе в кабинет. Артем Ладейников встретил его в вестибюле после звонка по телефону, и они вместе бок о бок поднялись по лестнице на второй этаж.
Артем видел, как изменился Вавилов после «Киселя» – осунулся, постарел лет на десять. Хотя куда уж было стареть и никнуть, как трава на ветру, после смерти жены Полины.
В кабинете – большом, просторном и светлом, который он так недавно собирался покинуть ради еще более просторного и светлого кабинете в министерстве – Вавилов не сел к столу в кожаное кресло. Он обошел стол и встал у окна, глядя на улицу Никитскую, что жила в этот час своей беззаботной жизнью.
Из консерватории спешили студенты с папками нот и скрипками. Парковались украдкой машины. Парочки поднимались вверх по улице в направлении ресторана «Уголек» и «Кофемании». Хорошо одетая женщина вела мопса на длинном поводке.
Все это было там, за стеклом на улице Никитской.
Артем Ладейников аккуратно прикрыл за собой обитую кожей дверь вавиловского кабинета.
– Гущин обо мне спрашивал? – спросил Вавилов.
– Несколько раз.
– Новости какие-то есть?
– Никаких. Они на месте все еще топчутся. Вот привезли к Гущину сына прокурора на допрос.
– Алексея Грибова? – спросил Вавилов, не поворачиваясь.
– А он ведь совсем ни при чем, – сказал Артем. – Я так надеялся, что они смогут. Раскроют это дело.
– Не переживай. Хотя у меня тоже нет особой надежды. – Вавилов смотрел в окно.
Артем шагнул к столу. На столе – ни бумаг, ни документов, девственно чист начальственный стол. Солидный дорогой письменный прибор – больше для украшения, монитор компьютера темен. А между компьютером и письменным прибором статуэтка орла.
Такие статуэтки покупали и дарили начальникам – пустячок, а приятно. Из мрамора и металла такие орлы – на скале с распахнутыми крыльями – украшали сотни кабинетов в администрациях, министерствах и ведомствах. Деть их было абсолютно некуда. Выбросить – рука не поднималась, все же презент. Орлов ставили на полки застекленных шкафов с кодексами, которые никто из начальства не читал. Вавилов держал своего мраморного орла на столе.
– Я так надеялся на Гущина. Что он раскроет убийство вашей жены, – сказал Артем, – а они все время ходят по кругу. Они заблудились в этих делах, как в трех соснах. Они ничего не могут сделать. Они так до сих пор ничего и не поняли. Они запутались в своих версиях. Теперь вот взялись за сына прокурора, за сына вашего прежнего друга.
– Гущин – старый опер, но, кажется, ему это дело не по зубам, – сказал Вавилов, не оборачиваясь, и задал свой обычный вопрос – как всегда: – Почта была?
– Почта была, – ответил Артем.
Катя вернулась в блочную девятиэтажку после телефонного звонка Дарьи. Та уже волновалась: ну где же вы, капитан? Подруга моя Марина Рябова спешила изо всех сил, вот только что ко мне ввалилась, даже домой к себе на восьмой этаж подниматься не стала. Теперь дело за вами.
К счастью, тут все в этом Рождественске было рядом – Катя лишь заехала по пути к тетке Аглае и вернула ключи от квартиры. Тетрадь по алгебре она забрала с собой. Она свернула ее в трубку и втиснула в карман куртки. Она не хотела оставлять эту улику в машине.
Только с собой…
Как «кофе с собой».
Марина Рябова оказалась еще толще Дарьи – улыбчивая, темноглазая, добрая. Она напоминала матрешку, облаченную во все яркое, в цветочек. Любительница вкусно поесть и почитать женские романы. Но сейчас она тоже волновалась, просто кудахтала как курица.
– Да что же это такое? А вы найдете убийцу нашей Вики?
Катя постаралась взять себя в руки и провести этот допрос хорошо. Надо, чтобы свидетельница все вспомнила, если, конечно, есть что вспоминать ей.
– Вы работали вместе с Викторией Одинцовой в интернет-кафе «Железо и софт»? – задала она свой первый вопрос.
– Работала, и Даша со мной. И Вика тоже. Ох, Викуся бедная. – Марина приготовилась плакать. – Мы до сих пор в себя не придем.
– А вы знали девочку по имени Аглая Чистякова?
– Нет.
– Ну та, которую учительница убила в школе! – напомнила сразу Дарья.
– А, вот вы о ком. Конечно, – Марина растерянно закивала. – Я просто забыла, столько лет. Я фамилию ее не знала, а по имени – да, точно Аглая. Она приходила к нам в «Железо». Конечно, я помню ее. Бедный несчастный ребенок. Хотя…
– Что хотя?
– Да не такой уж и ребенок. Она уже в старшем классе училась. – Марина теперь явно вспомнила всю ту историю, ей не терпелось рассказать. – А что такое?
– А Виктория Одинцова знала девочку?
– Ну, видела, конечно, в «Железе». Как и мы все. Мы потом, когда в городе про ее убийство узнали, говорили об этом – такой ужас.
– Начальник уголовного розыска, Вавилов, в «Железо» приходил, беседовал с вами?
– Меня все расспрашивал. – Марина с готовностью закивала.
– А Викторию он допрашивал?
– Нет, – Марина покачала головой, – Вика тогда болела, бюллетенила. Он со мной говорил и вот с Дашей тоже, – она оглянулась на подругу.
– А о чем он вас расспрашивал?
– Я не помню уже. Про девочку, про компьютеры – был ли у нее любимый, на котором она чаще работала. Я сказала, что это категорически невозможно в интернет-кафе. У нас живой поток был, живая очередь. Он все примеривался – нельзя ли компьютер этот у нас изъять. Такой настойчивый и…
– И что? – спросила Катя.
– И неприятный. Он был неприятный. – Марина опустила глаза. – Вы уж простите, что я так про коллегу вашего из полиции.
– Ничего. А в чем дело?
– Ни в чем. Только он вел себя со мной грубо. Я стала говорить – ну про эти самые компьютеры, мол, не имеете права. А он сразу – я вам покажу права, ну-ка лицензию давайте сюда, бумаги-документы. Начал показывать из себя, какой он весь важный начальник, – это чтобы я испугалась.
– А еще о чем он спрашивал вас?
– Все про девочку, про эту Аглаю. Когда приходила? С кем общалась, были ли у нее друзья-подруги.
– И вы… вы ведь кое-что Вавилову тогда не сказали, да? – Катя продвигалась вперед – не ощупью, не наугад, тетрадь в клеточку вела ее как путеводная звезда.
– Этот ваш Вавилов так себя тогда повел грубо, что Марине просто не хотелось с ним общаться, откровенничать, создавать проблемы другим, так ведь? – Дарья пришла на помощь своей подруге.
– Я просто не хотела никаких проблем никому. Он был мне глубоко антипатичен. – Марина поджала губы. – Стал угрожать мне и нашему интернет-кафе проверкой отчетности, отзывом лицензии. Как будто я не человек, а его крепостная. И я подумала – пошел он, не буду ничего ему говорить.
– О том, что у Аглаи имелся…
– Ну да, приятель. Парень постарше ее. Он приезжал из Москвы сюда, кажется, чтобы с Аглаей побыть, увидеться с ней. А потом оказалось, что он такой в компьютерах дока, что мы к нему стали обращаться за помощью. Если комп зависнет или что-то с программой – жди, пока мастер придет, а тут этот парень. Это была идея Вики Одинцовой – взять его на работу по договору. Она у нас техникой всей заведовала, ну и сразу сообразила – выгодный вариант. Ромео влюбленный.
– Виктория Одинцова пригласила его поработать в «Железе»?
– Да, – Марина кивнула. – Он такой был IT-спец, настоящий хакер. Шучу, конечно. Он нечасто появлялся, но зато сразу все чинил – правда, это было не совсем законно, что скрывать. Программы левые ставил, нелицензионные, у него целый набор имелся. Но… я еще и поэтому Вавилову ничего про него не сказала.
– Я понимаю, – Катя чувствовала трепет, боль, тревогу, – так, значит, Виктория Одинцова пригласила его работать в «Железе». И она знала, что этот парень – приятель Аглаи?
– Бойфренд. – Марина заулыбалась, явно вспоминая с удовольствием. – Это сейчас так говорят, а мы с Викой звали его Ромео влюбленный. Это сразу в глаза бросалось. Хотя девчонка-то еще школьница, но – они как голубки были. Вика мне рассказывала – она дверь однажды в подсобку открыла, а они там целуются. Не подумайте ничего плохого. Никакой грязи. Просто первая любовь. У них лица у обоих светились и глаза. Первая любовь, да… Хорошо, хоть девчушка испытала, что это такое в своей коротенькой жизни, до того, как эта тварь-учительница ее убила.