Все присутствующие выразили согласие кивками, либо же еще как-то. Один Вален не шевельнулся.
— В этом нет сомнений, — произнес Маймер. Это был массивный мужчина с окладистой бородой, и, хоть борода никогда не считалась модной в кругу знати, оставаясь скорее признаком простолюдинов, упрямо не сбривал ее. Его «родовой свиток» насчитывал пятьдесят восемь поколений от Хогана Нарит, знаменитого полководца, покорителя изрядной части южных областей той части Империи, которая теперь именовалась Пустошью, выслужившегося из сотников и за великую доблесть и воинское умение пожалованного дворянством. Род был один из древнейших в Империи, один из самых уважаемых. — Власть слишком важная вещь, чтоб доверять ее тем, кто не имеет к ней отношения. Но кто на данный момент сомневается, что решать судьбу трона будет совет знати?
— Начнем с самого первосвященника, — назвал Эрно.
— Вы забыли императора, — недовольно поправил Огнер Асбит.
— Его мнение важно ровно до того момента, с которого мы уже всерьез будем решать поставленный перед нами вопрос, — остроумно парировал кто-то из Тевега, кажется, старший сын графа. — То есть до момента смерти.
— Его величество остался в стороне от династических вопросов. — Эрно выглядел недовольным. — Это его право. Но мы должны думать о благе Империи.
Слегка хлопнув рукой по подлокотнику, чтоб привлечь к себе внимание, встал с места граф Велонский, Родбар Хельден. Он был худощав и высок и обладал таким резким и проницательным взглядом, что, говорили, мог одним усилием воли заставить собеседника говорить правду. Вален уважал его за незаурядность ума и характер, хотя по опыту знал, что способен выдержать взгляд графа, даже разгневанного. В жизни им случалось сталкиваться, и не по-хорошему, но нельзя было не отметить, что, признавая за своим соперником право иметь особое мнение, Родбар враждовал тогда с позицией Рутао, а не с ним самим. Впоследствии они встречались, всегда мирно, без следов враждебности. Глава Дома Бибрак должен был стать самым серьезным противником Валена.
— Благо Империи превыше всего, — сказал он. — Но почему ты собрал нас уже теперь, советник? Разве его величество лежит уже на смертном одре? Разве что-нибудь говорит за то, что он не проживет десяти — двадцати лет? Или больше?
— Император не так крепок, как можно подумать, — улыбаясь, негромко сказал маг, и граф обернулся в его сторону. — Его дни сочтены. Разумеется, говоря так, я не имею в виду дни. Недели, может быть, месяцы. Но вот уже годы вряд ли.
— Разве я говорю с врачом? — осторожно осведомился Родбар.
— Нет. — Вален легко поднялся с места. — Но когда речь идет о царствующей династии, представители которой, как известно, живут дольше, чем простые смертные, врач может сказать меньше, чем маг. Причины особенного долголетия, такого, как у Хистим и у некоторых других знатных семейств, в необычной энергетике, особенно располагающей тех, кто ею отмечен, к занятиям магией. Либо к долгой жизни, разумеется. И смерть приходит тогда, когда сила личности почти исчерпана. Так, как теперь это можно наблюдать у императора.
Помолчав, Родбар, тщательно подбирая слова, уточнил:
— Ты хочешь сказать, что его величество… скоро умрет?
— Именно.
— По меркам рода он довольно молод.
— Младшая ветвь Хистим давно обращала на себя внимание слабым естественным энергетическим фоном. Так можно было сказать об Одении, так можно говорить о Веме. Это то, в чем нельзя помочь со стороны, только изнутри.
— Возможно, причина этого в том, что матери и Одения, и Вема — простые смертные женщины, — предположил Лео.
— Нет, — отмел Вален. — Как раз это не имеет ни малейшего значения. Либо сила есть в человеке, либо ее нет. Прежде среди правящих представителей Династии такое случалось. Редко, правда.
— Мы не вдаемся в причины слабости императора, — сказал Родбар. Он все еще стоял. — Тем более на обсуждение магических подробностей не стоит тратить время. Достаточно одного заключения… Да, вот еще что я хотел бы уточнить, отсутствие наследника у его величества имеет ту же причину?
Вален слегка развел руками.
— Возможно, да. А возможно, и нет. Маги мало что знают об особенностях энергетики представителей правящего дома. По понятной причине.
— По какой?
— Что-то конкретное можно было бы сказать только после тщательнейших проверок и экспериментов. Проводить такие было не в нашей власти.
— И слава Богу, — проворчал граф Дома Опинео.
— Но я могу сказать, что у правителя осталось совсем мало времени для того, чтоб завести ребенка, прежде чем силы окончательно оставят его, — закончил Рутао. — Если время у него вообще еще есть.
Гул прошел по собранию, но ненадолго. Советник снова встал, призывая к тишине и вниманию, Вален и Родбар сели, поскольку каждый сказал то, что считал нужным.
— В любом случае, — отметил Лео Тайрвин, — даже если случится чудо и у его величества появится ребенок, необходимо выбрать регента.
— Регента, который в случае чего станет и новым императором? — уточнил Маймер.
— Разумеется.
Первый взрыв обсуждений, кто более всего достоин стать преемником последнего из рода Хистим, вполне ясно свидетельствовал о том, что выбор этот — дело нелегкое. Через полчаса графы и их старшие сыновья сошлись на том, что будущий императорский дом должен быть сильным, но дальше этого дело не пошло. Вален поразился, насколько много, оказывается, в Империи сильных и знатных домов, поскольку, вопреки его ожиданиям, названо было не пять родов, а одиннадцать, включая даже дом Сохам, нынешний глава которого способен был назвать только шестнадцать поколений, носивших титул, но зато в прапрабабках имел принцессу из Династии, младшую — и единственную — сестру правившего тогда императора. Это было еще до образования Пустошей и перенесения столицы в Беану, но имело немалое значение.
Впрочем, все присутствующие могли посчитаться родством с Хистим в той или иной мере, а также и с другими Династиями, некогда правившими Империей. Могли назвать с десяток предков, знаниями и кровью послуживших стране, столько же, а может, и больше, родственных связей между собой, словом, привести уйму различных доводов в свою пользу. Конечно, среди домов были и те, которые сразу не пожелали участвовать в схватке за власть и не предложили свою кандидатуру. Они предпочитали смотреть со стороны, и это был со своей позиции весьма мудрый подход.
Вален слушал и смотрел, и в нем крепла уверенность, что, если не вмешается нечто непредвиденное, все пойдет, как ему нужно. Не так-то просто в этих условиях выбрать достойного претендента на престол. Если бы в недавнем прошлом была хоть какая-нибудь война, лучше, конечно, тяжелая, но завершившаяся полной победой Империи, выбор бы сильно облегчился, и первым претендентом стал бы временный Военный Лорд — тот, кто принес победу стране. Но уже почти сто лет Империя жила в мире (приграничные стычки, конечно, не в счет, равно как и разного рода экспедиции), даже внезапной катастрофой, которая сделала нежилой почти четверть страны, соседи не решились воспользоваться. Государство было сильным, набеги северных племен и южных дикарей отражало без особого напряжения, и эти конфликты местного значения нельзя было поименовать войной даже с самой большой натяжкой. Ни один из представителей нынешней знати ни на одной из границ, понятно, не успел отличиться.
Единственное исключение представлял собой граф Рутвен, не нынешний, Эрно, а предыдущий, Гордон. Он успел повоевать на юге и, хоть войной это тоже не было, откромсал у южного соседа несколько больших островов в пользу Империи, привез в казну богатейшую добычу и был встречен как триумфатор. Но его больше не было.
А значит, не имелось и легкого решения. Лео понимал это не хуже Валена, и, как и магу, ему ни к чему была возможная гражданская война. Советник хотел, чтоб все ограничилось горячими спорами на совете. И он собирался добиваться этого всеми силами. А Рутао понимал, что немало обеспокоил дворян своим заключением. Это замешательство надо было использовать. Но делать решительные шаги предстояло позже, когда реальная смерть правителя (пройдет совсем немного времени и, наблюдая на приемах и балах здорового и веселого Вема, они в глубине души перестанут верить словам Валена) повергнет их в куда более глубокое смятение. Тогда-то и разгорится схватка за власть, из которой желанен будет любой выход. Рутао знал, что ему нужна в первую очередь поддержка советника, если ее не будет, магу ни в чем не удастся убедить совет. Значит, надо будет припугнуть Лео реальной возможностью войны.
Риск, да, но что в этом мире дается даром? Мало что.
Советник свернул совещание, когда понял, что обсуждение начинает затягивать графов в дебри таких вопросов, которых сейчас лучше не касаться. Он и не рассчитывал, впрочем, что все удастся решить за один раз, но начало было положено, а это самое главное.
Риск, да, но что в этом мире дается даром? Мало что.
Советник свернул совещание, когда понял, что обсуждение начинает затягивать графов в дебри таких вопросов, которых сейчас лучше не касаться. Он и не рассчитывал, впрочем, что все удастся решить за один раз, но начало было положено, а это самое главное.
Когда присутствующие потянулись к выходу, Лео нагнал Валена и придержал за рукав.
— Я хотел бы с тобой поговорить, Рутао, — сказал он, хмуро глядя исподлобья.
Маг остановился, любезно глядя на советника. Он знал Лео как очень опасного противника, которого не так-то просто обмануть, а потому предстояло следить не только за своими словами, но и за выражением лица. В глубине души, где еще оставались следы прежнего Валена, честолюбивого и упрямого молодого ученика мага, жаждущего достичь самого высокого положения, которое только возможно, тлел огонек азарта. Обыграть самого опытного игрока в Империи — разве это не заманчивая цель? Руками проницательного противника достичь желаемого, да так, чтоб он был уверен, будто стремится к собственной цели.
Советник отвел собеседника в сторонку.
— То, что ты говорил об императоре, совершенно серьезно?
— Ты думаешь, я стал бы шутить на совете? — изумился Рутао.
— Я совершенно серьезен, Вален. Насколько ты отвечаешь за свои слова?
— Я за них отвечаю.
— И сколько, ты думаешь, у нас времени?
— Не знаю.
— Жаль. — Лео пожевал сухими губами. — Ладно. Что ты думаешь по поводу сегодняшнего?
— Я думаю, что мирное время опрокидывает все возможности сделать выбор быстро. Если б у нас на примете имелся хороший военачальник с длинной родословной, это облегчило бы дело. Я не стал бы рассчитывать, что выбрать нового императора удастся раньше, чем через год.
— Ты мрачно смотришь на мир.
— Скажу тебе откровенно, я хотел бы и для себя что-нибудь получить от тех изменений, которые грядут.
— Например?
— Например, не отказался бы от места в совете для представителя Академий. Все-таки магия — это немаловажная сила, и даже знать вряд ли сможет обойтись без нее.
— Ты хочешь место для себя, — тоном утверждения проговорил советник.
Маг не заметил на его лице удовольствия, мол, я наконец-то раскусил тебя, Рутао, и знаю, что тебе нужно. Было бы замечательно, если бы удалось убедить в этом советника. Если б Лео считал, что знает точно, какой кусок планирует отхватить его соратник, он успокоился бы. Но по лицу опытного придворного ничего нельзя было сказать.
— Для себя? — Взгляд Валена построжел и стал откровенно холоден. Взгляд человека, озабоченного своей выгодой и готового добиваться ее любой ценой. Или почти любой, что, если смотреть строго, одно и то же. — Пожалуй, и для себя. Но я не вечен, так что речь идет не столько обо мне, сколько о магах в целом. О сословии магов, которое сейчас порой оценивается знатью не выше, чем ремесленники и торговцы. Меня это не устраивает. И потому я никогда не поддержу Герваса Опинео. И, наверное, с сомнением отнесусь к кандидатуре Маймера Руйвесского. Он, кажется, тоже относится к магии… с недоверием.
— Твоя позиция понятна. Я не во всем с тобой согласен, конечно, но… Да и хочу обратить твое внимание, что сословие обладает ровно той властью, которую способно поднять.
— Интересно, что Империя будет делать без магов, — вспылил Вален. Это негодование было наигранным, но не настолько, чтоб фальшь стала ощутима.
— То же можно сказать и о торговцах.
— Но не к торговцу же ты обратился за поддержкой, — холодно улыбнулся Рутао.
Советник какое-то время молчал, разглядывая лицо собеседника. Морщины, исчертившие лоб и щеки Лео, углубились, и потому он выглядел теперь особенно мрачным и даже обозленным.
— Я не к одному тебе обратился. Следующий в моем списке настоятель Серой школы.
— Первой школы меча? — уточнил маг, мысленно сделав себе пометку. — А то я знаю еще одну школу под этим названием. Там готовят писарей.
— Школа меча, — подтвердил Тайрвин.
— Я сомневаюсь, что они откликнутся. Насколько я знаю, Серая школа не очень любит вмешиваться в политические события. Тем более что поддержать тебя они смогут только старым добрым дедовским способом, то есть мечом. Кажется, ты этого не хочешь.
— Я несколько сомневаюсь и в твоем влиянии. Твои возможности — это твоя сила.
— О, не только. Далеко не только. Ты позволишь? — и Вален откланялся.
Он шел по аллеям замкового парка и думал. На лице его было скучающее выражение праздного бездельника, не знающего, чем себя занять, по крайней мере он старался сохранить именно такое, но под удобной маской прятал лихорадочную работу мысли.
Значит, Лео решил опереться не только на него. Настоятель Серой школы… Да, это серьезно, репутация у ее выпускников великолепная, твердая. Как правило, там готовят офицеров элитных частей императорской гвардии и телохранителей высшей марки, разумеется, таких, чтоб могли не только заслонить собой, но и сражаться, и хорошо. Кроме того, там учатся юноши самых благородных семейств. Учатся владеть мечом так, как это прилично дворянину, то есть хорошо.
Другое дело, что Серая школа никогда не выступала в качестве импровизированного войска на чьей бы то ни было стороне. Как говорил ее настоятель, они призваны учить, а не исполнять обязанности наемников. И образование там давали действительно прекрасное, каждому свое. Выходили оттуда и учителя, те, кто мог и хотел передавать свое искусство без потерь, без изъянов. Школ, где учили военному делу, в Империи было несколько, но Серая по праву занимала среди них ведущее место.
Следовало бы заручиться ее поддержкой. Но как? И если это удастся Лео, перед Валеном встанет проблема. Возможно, серьезная. Но вряд ли настоятель станет участвовать в чисто политическом деле — выборе преемника нынешнему императору. Он уже как-то говорил, что ему совершенно все равно, кто сидит на троне. Лишь бы не требовал от него и его питомцев невозможного. Так что не стоит волноваться преждевременно.
Но влияние. Надо ли ему подтверждать перед Лео свое влияние? Пожалуй, пока излишне, пусть думает как хочет. Насчет плана дальнейших действий надо поразмыслить. И, пожалуй, посоветоваться с Маддисом, который шел по левую руку учителя и молчал, уважая его размышления. Возможно, мальчишке придет в голову какая-нибудь головоломная идея. Хотя какой он мальчишка…
Вален Рутао помимо запредельного терпения был одарен твердокаменной сдержанностью, которая давала ему преимущество в схватке воль. Кроме того, он не отличался азартностью и предпочитал всегда играть наверняка. А потому теперь, прикинув сложившееся положение, принялся корректировать свой план, продумывая поступенно и шаги, и время, которое на них может понадобиться. Да, конечно, еще надлежало заручиться поддержкой, да такой, которая не обратится для него угрозой, когда союзники поймут, что их обманули. Значит, надо заранее сформулировать свое предложение так, чтоб им не показалось.
— Огнер! — окликнул Вален, внезапно заметив неподалеку графа Асбита. Тот прогуливался между рядами миниатюрных тисов и не видел Рутао.
Поняв, что учитель желает побеседовать с графом наедине, Маддис незаметно отстал.
Огнер был молод — тридцать два года. Его отец умер сравнительно недавно, и шутники поговаривали (правда, с оглядкой, потому что нужно обладать немалой смелостью, чтоб вслух пропевать пасквили об одном из самых могущественных лордов Империи), что молодая жена сыграла здесь не последнюю роль. У Лотара не было детей, и он женился на шестнадцатилетней дочери барона Груэв, через год она родила ему Огнера, потом еще четырех сыновей и пять дочерей. До самой смерти отец Огнера практически не отходил от жены, ну, да и возраст у него уже был приличный. К моменту смерти мужа хрупкая шестнадцатилетняя красавица уже успела превратиться в дородную матрону, уверенную в себе и крайне крикливую. Впрочем, молодой наследник Лотара довольно быстро справился с властной матерью и был теперь бесспорным владыкой обширных плодородных областей Асбита.
Кроме всего прочего, он когда-то был учеником Валена Рутао, причем совсем недавно, так что не мог об этом забыть.
— Вален. — Огнер улыбнулся и пошел ему навстречу. — Рад, что могу с тобой побеседовать. Как у тебя дела?
— Неплохо.
— Я тоже могу похвастаться… Но, впрочем, уверен, что проблемы моего графства тебя совершенно не интересуют.
— Нет, почему же, — вежливо ответил маг.
— Ладно, я знаю. — Огнер махнул в сторону скамейки в тени кустов шиповника. — Присядем?
— С удовольствием.
— Скажи, — начал граф почти сразу, как они устроились на полированном камне, — о возможной и скорой смерти императора ты… говорил серьезно?
— Совершенно.
— Но… Возможно, ты несколько сгустил краски, чтоб совет выбирал быстрей.