Антон слабо улыбнулся.
– Да что ж я, совсем дурак, что ли? – миролюбивым тоном произнес он, и мне даже стало немного обидно… В самом деле, неужели потерять из-за меня сон может только совсем законченный дурак?
– Короче, говори все! – сухо потребовала я.
Антон глубоко вздохнул и сказал:
– Это из-за Марианны Новожиловой. Я тоже ищу того, кто ее убил.
– Вот как? – приподняла я одну бровь. – И кто же тебя уполномочил это делать?
– Никто, я сам.
– Угу, – кивнула я. – А зачем?
– Понимаете, я юридический заканчиваю, – быстро заговорил Антон. – Хотел следователем стать, в прокуратуре. Ну, я и подумал, что для меня это было бы хорошей практикой.
– Что, вот так, из головы, решил расследовать первое попавшееся дело? – не поверила я. – Почему именно смерть Марианны? И при чем тут я?
– Так мы же были с ней знакомы! – поведал Антон.
– С кем? С Марианной? – удивилась я: ни о каком Антоне я прежде не слышала.
– Ну да. Почти сразу и познакомились, как она сюда приехала, еще летом. Она как раз в медицинский колледж поступила. Разговорились, она кое-что о себе рассказала, я – о себе… Стали дружить.
– У вас были близкие отношения? – осторожно спросила я.
– В каком смысле – близкие? – уточнил он.
– Ты спал с ней? – с досадой спросила я, сетуя мысленно на его тугодумие.
– А-а-а, это… Нет, не спал. Мы просто друзьями были. А потом у нее вообще парень появился.
– Так, и что дальше? Ты узнал, что она отравилась, и решил узнать причину?
– Ну да… А что здесь такого?
– Документы покажи! – потребовала я. – Только одну руку поднятой держи!
Антон, улыбнувшись, полез правой рукой в карман и выложил передо мной паспорт и студенческий билет. По документам действительно выходило, что Антон Юрьевич Колесников является студентом пятого курса Саратовской государственной академии права.
– К пятому курсу, Антоша, нужно умнее быть, – покачала я головой, возвращая документы доморощенному сыщику.
– Ну что, мне руку-то опустить можно? – спросил он.
– Да, опускай, – со вздохом разрешила я. – А почему же ты от меня таился-то? Глядишь, вместе мы бы что-нибудь и придумали. Мне вот сегодня сказали, что мои противники вполне могут стать моими союзниками! – я не стала уточнять, кто именно мне это сказал.
– Да я не отказываюсь! – Колесников преданно смотрел мне в глаза и даже прижал затекшие руки к груди.
– Тогда давай подробности! – потребовала я. – Что тебя заставило расследовать ее смерть? Только ли простое любопытство?
Антон откинулся на спинку сиденья.
– Ну, если честно, то не совсем, – признался он.
– Ну вот, это уже ближе к теме, – кивнула я.
– Я знал, что родители Виталика наняли вас для расследования.
– Откуда? – тотчас спросила я.
– Он сам мне сказал, я звонил ему.
– Так вы знакомы? – удивилась я, почему Черкасов ничего не рассказал мне об этом шустром парнишке.
– Знакомы. Нас Марианна и познакомила. Ну, Черкасов парнем адекватным оказался, а потом у нас с ним общие знакомые обнаружились, в академии… Словом, мы сдружились. И я решил… как бы это вам сказать, – Антон скромно потупился. – Ну, в общем, я знал, что его папаша долго вам платить не станет, ему это быстро надоест. Он всегда был против отношений своего сына с Марианной, и вообще такие люди деньги на что попало не тратят. Поэтому у них их и много, – улыбнулся он.
– А ты откуда знаешь, что он был против?
– Виталик об этом говорил. Он еще сказал, что папа предупредил его – еще день-два, и сын может забыть о частном детективе.
«Вон даже как! – подумала я. – И что же руководит папой Черкасовым? Только ли бережливость? Может быть, он просто не заинтересован в исходе расследования? Ведь настаивала-то на моем участии мамаша, и то, под нажимом Виталика, а вовсе не Сергей Николаевич…»
Но неужели это Черкасов-старший кого-то нанял для устранения Марианны? Нет, не может быть! Ведь они даже еще и женихом и невестой не считались! Мало ли что могло измениться – что, теперь каждую девушку, за которой ухаживает его сын, убивать? И вообще, это какая-то сверхкрайняя мера. Ну, нежелательный вариант для сыночка, но не смертельный же! И метод – отравление пропанололом – как-то не вяжется со стилем заказных убийств.
Словом, для отработки версии причастности Сергея Николаевича Черкасова к смерти Марианны пока что не было весомых оснований. И я вернулась к своей беседе с Колесниковым.
– А ты-то на что рассчитывал? Даже если бы они от моих услуг отказались?
– А я – что? Я за свои услуги много не возьму… – и Антон стыдливо потупил глазки.
– Так ты хотел работу у меня переманить?! – с изумлением спросила я. – Ну надо же, какой ты ушлый предприниматель! А ты знаешь, что за такие штучки по головке не гладят?
– Вы меня и так сегодня не погладили, – пробурчал он, потирая спину.
– Ладно, будем считать, что мы квиты, – усмехнулась я. – То есть ты стал следить за мной, чтобы затем воспользоваться результатами моего труда – или проще говоря, присвоить их, – и загрести жар чужими руками?
– Ну, можно и так выразиться! – немного раздраженно согласился Антон. – Только не надо делать из меня законченного жлоба!
– Да нет, ты – нормальный, современный, вполне прагматичный парень, – констатировала я.
Антон вздохнул.
– Поймите, все не так просто, – медленно проговорил он. – Я могу вам все рассказать, только, честно говоря, мне очень кофе хочется. Или хотя бы чаю. Может быть, мы посидим где-нибудь? Разговор все-таки не такой короткий получится.
– Ну, пошли, – чуть подумав, согласилась я.
– Мы на вашей машине поедем? – осведомился он, поглядывая на свой «Рено».
– Пешком дойдем, – улыбнулась я, приглашая его выйти из машины.
К моему удовольствию, кофеен «Восток-Запад» в Тарасове открылось целых три, и сейчас я вела Антона к ближайшей из них, на улицу Вольскую. Эта кофейня была небольшой, но очень уютной. Мы расположились на балконе, на диване, и заказали по две чашки кофе.
– Так в чем продолжительность истории-то? – подтолкнула я Антона, который задумчиво помешивал ложкой в чашке.
– Дело в том, что Марианна около полугода тому назад обратилась ко мне с просьбой расследовать одно дело. Профессионалов этого дела она не знала, была неопытна, вот и обратилась ко мне, по дружбе.
– Так, и что за дело? – очень заинтересовалась я.
– У нее пропала подруга. И Марианна очень хотела ее найти.
У меня, признаться, широко раскрылись глаза. Я впервые слышала об этом.
– Эта девушка пропала из собственной квартиры, – продолжал тем временем Колесников. – Точнее, из комнаты. Раньше они вместе с Марианной жили в детском доме. А потом эта девушка – она немного постарше Марианны – окончила школу и уехала жить в Тарасов, где ей дали комнату. А Марианна должна была приехать к ней. Она собиралась жить именно у нее, они об этом договаривались с Вероникой.
– Так, значит, пропавшую подругу звали Вероника, – я достала блокнот. – А фамилия?
– Одинцова. У нее, как и у Марианны, родных не было. По словам Марианны, они друг для друга были как сестры. И когда Марианна ехала сюда, поступать в колледж, то была уверена, что Вероника ее ждет. Но, когда она пришла по ее адресу, выяснилось, что там живут совсем другие люди. А они, в свою очередь, купили эту комнату еще у каких-то людей. Документы в порядке, я проверил.
– Так-так, так-так, – приговаривала я, стараясь на ходу анализировать услышанное. Это, кажется, совершенно новый поворот в расследовании, в связи с которым все Алены Гриценко и Сергеи Николаевичи отходят на второй план… – То есть ты побывал по тому адресу?
– Да.
– Документы, говоришь, проверил? А кто купил комнату непосредственно у Вероники?
– Некий Звонарев Геннадий Петрович, родился в 1952 году. Но я не смог его найти. Марианна заплатила мне задаток за расследование, и я сразу же принялся за дело. Я работал очень старательно, поверьте. Но… мне очень мало удалось узнать.
– И много Марианна тебе заплатила? – поинтересовалась я.
Антон назвал сумму. Она не была особо крупной и не объясняла, куда делись все деньги, полученные Марианной от продажи квартиры в Пензе. Если, конечно, Колесников не врал… Но это вряд ли: все-таки услуги частного детектива, даже профессионального, не сравнимы со стоимостью квартиры.
– Ну вот, а потом Марианна умерла… А я считал себя обязанным ей, я ведь так и не отработал эти деньги! Еще и поэтому я хотел раскрыть причину ее гибели. Знаете, я уверен, что это связано с Вероникой!
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Понимаете, исчезновение Вероники – это какая-то темная история… Исчезла она внезапно, никого не предупредив, даже с работы не уволилась. А главное, она ничего не сообщила Марианне! И телефон ее не отвечает, и в квартире чужие люди. Я вообще-то, думаю, если честно, – Антон перешел на шепот, – что ее тоже убили! Их обеих убили, и тайна кроется в их детдомовском прошлом!
– Почему ты так думаешь? Только потому, что они обе оттуда?
– В первую очередь – да, поэтому. И с каждой случилась беда. И у одной, и у второй никого нет из родственников.
– Ну и что? Ты меня извини, конечно, но мне кажется, что истории эти – все-таки разные. Вероника исчезла – Марианна погибла. Вероника была совсем одинока и проживала в собственной комнате – а у Марианны был Виталик, и она жила в общежитии. Кстати! Ты в курсе, что Марианна продала свою квартиру в Пензе?
– Да, она говорила об этом.
– А не говорила ли она, где деньги, полученные от этой сделки?
– Говорила, что она отложила их.
– Отложила? Куда отложила? – встрепенулась я.
– Ой, вот этого я не знаю! – испугался Антон. – Ну не стану же я, в самом деле, спрашивать – где деньги?
– Что тебе известно о Веронике?
– Практически ничего.
– Марианна даже не рассказывала, что она была за человек? – раздраженно спросила я.
– Говорила, что Вероника была очень творческой натурой, – заторопился Колесников. – И еще, что она была очень застенчивой, мягкой и непрактичной. Марианна все сокрушалась, что ее подруга уехала в Тарасов, не дождавшись, когда сама Новожилова покинет детский дом. Говорила, что, если бы они поехали вместе, ничего бы не случилось. А теперь вот и с ней самой несчастье произошло… Хотя Марианна не такая, как Вероника. Она была смелой и решительной девушкой. Молодой, правда, еще совсем была…
– Сколько точно лет Веронике?
– Не знаю, около двадцати.
– У тебя есть ее фотография?
– Нет, – развел руками Колесников. – Я сам об этом первым делом Марианну спросил, но она сказала, что их в детском доме фотографировали редко и только всей группой, а на руки потом снимки не выдавали.
– Жаль, – отметила я. – Что еще ты знаешь?
– Я вам все уже рассказал.
– Нет, не все. Для начала дай-ка мне точный адрес Вероники Одинцовой, – потребовала я, и Антон безропотно назвал его.
– Дальше, – продолжала я. – Скажи-ка мне, где она работала?
– В каком-то магазине, название его установить не удалось.
– С кем она общалась в Тарасове? С кем дружила? У нее был парень?
– Вот об этом я, к сожалению, ничего узнать не сумел, – огорченно произнес Колесников. – Марианна ничего не знала ни о каких парнях. Да! – вдруг вспомнил он. – Марианна говорила, что Вероника по телефону ей рассказывала о каком-то человеке. Что он вроде бы психолог… Или астролог. И он просто феноменальный человек, потому что очень сильно помог изменить ее жизнь к лучшему.
– В чем это выражалось?
– Этого она не сказала. Вероника, как я понял, вообще была эфемерным созданием.
– А как звали этого психолога-астролога, откуда он? – быстро спросила я.
– Не зна-а-ю! – Антон прижал руки к расстегнутой на груди рубашке. – Если бы знал, то, наверное, отработал бы его сразу!
– В детский дом ты не наведывался, часом?
– Нет, но собирался. Вот как раз после того, как вы… Когда вы бы… Словом, если бы вы перестали расследовать это дело, – нашел наконец Антон приличную формулировку.
– Рано же ты меня со счетов списал! – заметила я с усмешкой, и Колесников снова потупил взор. – Значит, так! – жестко продолжила я. – Давай мы все-таки с тобой договоримся, что дальнейшее расследование я уж как-нибудь проведу сама, ладно? Ты можешь мне лишь помогать, причем только в том случае, если я попрошу тебя сделать что-то конкретное. Никакой самодеятельности! Договорились?
Антону не очень-то понравился такой расклад, но он вынужден был согласиться с моими требованиями.
– И – на всякий случай – я все-таки предупрежу Черкасовых, чтобы они погнали тебя поганой метлой, если ты будешь крутиться возле них! – добавила я.
– Почему? – искренне удивился он.
– Потому, что из-за этого дела уже погибли два человека! – в упор глядя на Колесникова, строго сказала я. – И мне совсем не нужно, чтобы ты увеличил своей персоной этот скорбный список. Я, знаешь ли, не люблю чувствовать себя виноватой. А теперь допивай кофе, и двигаем отсюда!
* * *Приехав домой после встречи с Колесниковым, я первым делом набрала номер Виталика Черкасова и высказала ему все, что я думаю о нем.
– Почему ты мне не сказал, что Марианна разыскивает свою подругу? – набросилась я на него. – Это же очень важно, неужели ты сам не понимаешь?!
– Так это уже давно было… – испуганно проговорил разбуженный мной и плохо соображающий после бессонной ночи Черкасов. – Полгода уже прошло, Антон тогда так ничего и не раскопал, я и думал, что все благополучно забылось…
– Он же звонил тебе, и совсем недавно?
– Ну и что? Я ведь не думал, что это как-то связано с Вероникой. Я и не предполагал, что он снова активизировал свое расследование. Мне вообще это казалось неперспективной затеей.
«Значит, Колесников продолжал свое неумелое расследование втихаря от всех, даже от Виталика, – подумала я. – Хотя это неудивительно: он же сказал, что хотел предстать пред очами папы Черкасова неожиданно, после моего… отстранения!»
– Что Марианна рассказывала тебе о Веронике?
– Она часто вспоминала, как они жили в детском доме, но чего-то такого… важного… я не замечал. Говорила, что они очень любили друг друга, считали себя сестрами, хотя не были даже дальними родственницами, просто подружками.
– Ты когда-нибудь слышал от Марианны упоминание о неком психологе-астрологе, якобы перевернувшем всю жизнь Вероники?
– Нет, не слышал.
– А сама Марианна ни с кем таким знакома не была?
– Нет, она вообще презирала всякую эзотерическую чушь, она была очень здравомыслящей девушкой.
– Ладно, пока все. И постарайся больше не страдать провалами памяти! Попринимай что-нибудь от склероза, – посоветовала я и отключила связь.
Похоже, ничего другого мне не остается, как двинуться по проделанному Антоном Колесниковым кругу в надежде, что я окажусь более грамотной и удачливой и все же что-то выясню о девушке по имени Вероника Одинцова. И я направилась по адресу, который дал мне Колесников. Была суббота, и у меня имелись все шансы застать жильцов квартиры дома. Предварительно я позвонила Мельникову и попросила его поискать в базе данные на Одинцову Веронику Николаевну, а заодно выяснить место проживания Звонарева Геннадия Петровича, 1952 года рождения, купившего когда-то у Вероники ее комнату и впоследствии продавшего ее другим людям.
* * *Дом, в котором когда-то получила от государства комнату Вероника Одинцова, находился в очень хорошем районе, на улице Светлой, в «тихом» центре. Я припарковала «Ситроен» и направилась к добротной кирпичной четырехэтажке. В доме, несмотря на то что он был выстроен в середине прошлого столетия, все было осовремененным: во многих квартирах – пластиковые окна, подъезды снабжены домофонами, а внутри – чистота после недавнего ремонта. Новые батареи, свежевыкрашенные стены, повсюду металлические двери…
Я поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру номер тридцать шесть. Вскоре дверь открыл мужчина лет сорока, в одних трусах, который, увидев меня, смутился и быстро притворил дверь, выглядывая из-за нее.
– Извините, пожалуйста, я к вам по поводу Вероники Одинцовой.
– Она здесь больше не живет, – ответил мужчина, порываясь закрыть дверь, чтобы не смущаться своим раскованным домашним видом из-за моего присутствия.
– Я знаю, – поспешно добавила я. – Просто в милицию поступило заявление о ее исчезновении, я провожу проверку…
Это была даже не полуправда, а нечто, полностью выдуманное, но очень близкое к истине, как бы парадоксально это ни звучало. Мужчина чуть подумал, потом, буркнув «подождите», закрыл дверь. Вскоре он появился вновь, уже надевший светлые брюки, и пригласил меня войти.
Мужчину звали Юрием Васильевичем, и он с женой и ребенком занимал две комнаты, соседние с той, в которой некогда проживала Вероника. По его словам, Одинцова исчезла внезапно, совершенно неожиданно для них. Вскоре появились какие-то люди, назвавшие себя новыми жильцами, но они надолго не задержались, купили с доплатой отдельную квартиру и съехали. Потом появились другие хозяева, но здесь они не жили, а сразу же сдали комнату молодой бездетной паре, Тане и Олегу, которые живут здесь с осени и ни в чем подозрительном замечены не были. Но в данный момент они отсутствуют, поскольку уехали неделю тому назад к Таниной матери в Иркутск – отдохнуть от жары.
– Когда именно исчезла Вероника, не припомните? – спросила я.
– В самом начале лета или в конце мая, где-то так. Просто ушла куда-то вечером и не вернулась. Мы с женой еще удивлялись, потому что она всегда ночевала дома, да и не было у нее никого в Тарасове, она же сирота, – сказал Юрий Васильевич. – Ждали-ждали, а ее все нет и нет. А потом и новые жильцы въехали, вещи свои ввезли, а прежние выбросили. Но они о Веронике ничего не знают, комнату купили через фирму, там вроде бы значилось, что Вероника ее продала и деньги получила. Мы подумали, что она, может, просто замуж вышла и уехала куда-то? Но странно, что моей жене она ничего не рассказывала об этом.