Я эту книжечку как большую запеленала, пере-плела, все стихи в запасную тетрадь переписала - не дай бог пропадет, к людям не попадет, и с тех пор всегда при себе имею.
Не успела оглянуться, а радикалы ко мне гонца шлют. С подарками и прочей дребеденью. Мол, место мы тебе хорошее подыскали. И оклад, и ук-лад - все честь по чести. Езжай туда. Талант твой ох как нужен. Но патент на изобретение - как кру-ги их разрывать - у меня забрали. Приперли к стенке - власть-то к ним перешла! Я подписку им и выдай - не разглашать секрет этот. Откупного мне столько отвалили - на цифру взглянуть страшно! И где они столько наворовать успели? Еще не поправили вволю! На каждом углу кричат о честности своей, о бедности! А на проверку сло-ва их - очередная ложь. ну да бог с ними.
- Так и пропало изобретение?
- Не совсем пропало. Только мне одной по нему дозволено работать, и то, когда одной мафии надо другую мафию свалить. Здесь лучше меня, Бес-Патентной, никто не сработает.
- А если тебя грохнут?
- Все может быть. Так же, как и с любой из вас.
- Мы так много не знаем, нам легче в живых остаться.
- Глупости! Разве я похожа на дуру набитую? Они знают - пока я жива против них не пойду. Как меня грохнут, изобретение в полную силу и заработает. И тогда им несдобровать. Я его в на-дежные руки вложила, да не в одни. И те, кто смерти моей больше всего жаждет, меня пуще гла-за беречь обречен! Вот такая ирония.
Под общее одобрение Бес-Патентная закончила свою невероятную россказнь.
Россказнь Доверенной-Проверенной.
Вы все пришлые, вас на стороне за особые за-слуги купили. А я с Марьиванной еще с каких пор знакома! Еще когда она только-только зав. клад усторилась. И звали ее в те времена Исидорой Моисеевной.
- А почему так?
- Как почему? По паспорту.
- А Марьиванна разве не по паспорту?
- И Марьиванна по паспорту. Только это не имя у нее, а псевдоним. Чтобы глаза запудрить кому-то. Я в этом не особо разбираюсь, только в один год у них как мода пошла. Или распоряжение ка-кое. Все они псевдонимы нахватали, паспорта поменяли. А зачем, убей, не знаю. Ее и без паспорта за версту видно сиамская и есть сиамская, голу-бая не простая, дымчато-седая. Хоть кем назовись.
- Ясно, это они модничают, - догадалась Тор-моз-Идейная. - С писателей да с политиков пример берут, для важности.
- Ну да бог с ними, не о том речь. Так вот, уст-роилась она. А на складе добра всякого - не счесть! Глаза у кошки и до того в ночи голубыми огоньками светились, а здесь вообще пламенем горят. Все ей нравится, всего ей хочется и непре-менно в своей квартире. От нас, то есть от мышей подальше. И прячет, и прячет. А где вы таких мышей видели, чтобы они хрусталь и телевизор made in не у нас ели? Бывает порой карандашик и пере-плет книги с тоски погложешь. Так это с тоски! А тут! Глянула я как-то в акт на списание и ужасну-лась. Чего только мы, мыши, у нее не съели под чистую?! Ковры, мебель, шуб с десяток зараз. Да-же холодильник на нет изгрызли, и комиссии предъявить нечего!
Ну ни стыда, ни совести.
Пришел к ней кот со взаимопроверкой. Хорошо это они выдумали - друг к другу ходить, прове-рять, акты подписывать.
Посмотрел кот список и говорит.
- Кумушка! Да у тебя золотые мыши! Где бы мне таких парочку найти? Не поделишься?
- Как можно, - говорит хозяйка. - Только на них весь мой склад и держится.
- Еще держится? - удивляется кот.
- И долго еще держатся будет, - обещает она.
А котенок один - он тоже подписывать должен, возьми да спроси.
- Что же вы мышей не ловите?
- Я сюда командовать поставлена, да честным котам и кошкам помогать, а не мышей ловить! - вспылила Марьиванна.
- Вам поверили, доверили, вот проверили. А список-то великоват! - не унимался котенок. - По-чему ваши мыши его, то есть список, не объели наполовину?
- Как не объели? - схватилась за идею кошка. - Объели! Очень даже объели! Прошу к столу, кон-тролеры дорогие. Пока вы перекусываете, мы его общими усилиями и восстановим. А потом сразу полностью и подпишем.
И что вы думаете? Подписали! Как не подпи-сать, если: во-первых, уехали они не с пустыми руками, то есть лапами; во-вторых, завтра и наша кошка к ним приедет с такой же взаимопроверкой. И у них мыши. И у них список. И к лапам чтото.
- Ох и врут, ну и плутни, - усмехнулся в усы Гаврила. Но тут же на него обрушился град из по-суды. Каждая мышь посчитала за дело чести не промазать своей чашкой или тарелкой.
- Слушаю я вас, подружки, и не перестаю удив-ляться. До какой же наглости дошли эти коты и кошки! - Доверенная-Проверенная не глядя запус-тила в кота огромным мослом. Кот успел только прикрыть глаза, иначе бы ослеп от удара. Не зря говорят про них - любят погреться. Расселись по теплым местам и творят, что хотят! И нет на них никакой управы! - И вновь в Гаврилу полетели объедки со стола. - А виноваты во всем оказыва-емся мы, простые мышки. Смешнее не придумаешь. Ладно там у Картофель-Агроновской или у Зав-Котовны. Но у Тормоз-Идейной? Или у Бес-Патентной? Какой дурак поверит в такое? А ведь верят! И какие Коты верят?! Самые-самые! Тут поневоле задумаешься - есть ли у них там, навер-ху, хоть один честный? Зато громче всех кричат - "держи вора!" "Все на борьбу с расхитителями!" А посудить - чего мы воруем? То, что плохо лежит или не охраняется. Не будь нас, что начнется?
- Подумать страшно! - воскликнула Картофель-Агроновская.
- Перестанут беречь добро, - вставила Тормоз-Идейная.
- Зав. склады на кого будут списывать присво-енное? - напомнила Зав-Котовна.
- Я предлагаю, - высказалась Бес-Патентная, - объявить войну всяким вредным слухам о вреде мышей и о пользе кошек. Всякому должно стать ясно: куда больше вреда от кошек. Корми ее, угол ей предоставь, да не в каждый она пойти возжелает. И не вздумай слова плохого сказать ни о ней, ни о любой другой сиамской кошке! Обидчивые.
Тормоз-Идейная листала книгу с картинками - Марьиванне подарили.
- Вот! - крикнула она, показывая лапой на стра-ницу. "За-по-ро-ж-ски-е ка-заки пи-шу-т пи-сь-мо ту-ре-ц-ко-му сул-та-ну."
- Ну и что? Пусть пишут, - фыркнула Карто-фель-Агроновская. - Еще неизвестно - захочет ли султан с ними переписаться? Может, он по ихнему ни бе, ни ме, ни кукареку.
- Как вы не поймете! - нервничала Тормоз-Идейная. - Мы тоже напишем письмо!
- Кому?
- Зачем?
- Какой слуга не мечтает позлить своего госпо-дина? - смекнула ДовереннаяПроверенная. - А уж коли выдался случай не только позлить, но и уку-сить безнаказанно, почему бы нам так не сделать?
- Как вам не стыдно, - отчитывал мышей Гав-рила. - Она же вас кормит! Понимая, чем грозит подобное замечание, кот спрятал голову в кастрю-лю.
- Дурак и есть дурак, - отмахнулась от него Тормоз-Идейная. - Не она, мы ее кормим! Не будь нас, сидела бы она давным давно за решеткой, или бродила по помойкам! Напишем! Еще как про все ее проделки напишем! Пусть побегает.
- Куда же вы напишете? - высунув один глаз из кастрюли, с издевкой спросил Гаврила.
- А туда! В "Мяучные радости"! Вот куда! - наугад ляпнула Тормоз-Идейная.
- Ха-ха! Я так и думал! Правильно, куда вам еще писать.
- Ну-ка договаривай? - потребовали мыши.
- Можете выкинуть ваше письмо на помойку, - заржал Гаврила. - в "МР" у Марьиванны все с по-трохами куплены!
- В "Мяучные новости", - предложила Зав-Котовна. - Ух и боевой листок!
- И в "МН", и в других у нее все перекуплено, - охладил пыл Гаврила. Везде свои сиамские коты и кошки сидят. Так что не рыпайтесь, доедайте, допивайте и спать валите.
- Пронырову! Капитану Пронырову напишем! - придумала Бес-Патентная.
- Ура! - запрыгали мыши. - Только Пронырову! Точно! Лучше не придумаешь!
Быстро скинули с одного угла стола посуду, разложили Письменные принадлежности и сели сочинять письмо.
Облезлая кошка и Гаврила наводили порядок под взрывы хохота сочинявших письмо мышей.
ГЛАВА 5
БОЛОТО
Облезлая кошка надеялась убежать от Гаврилы еще в первую поездку по городу. Но кот был на-дежным стражем. Он в точности выполнял распо-ряжения своей хозяйки, не спускал с пленницы глаз. Как и предсказывала Марьиванна, через недельку наша кошка поняла - куда попала. Бежать просто для того, чтобы бежать, не имеет смысла. Поймают и кончат. Для того, чтобы иметь успех, нужна длительная подготовка, силы, средства, может даже сообщники. А главное - нужно хоро-шее укрытие. Связи Марьиванны таковы, что на поиски беглеца выйдет вся правоохранительная мощь города. Ей надо что-то противопоставить. Но что? Хитрость? Силу? Ум? Или такую же мощь?
Гу, уже по привычке, взвесила все "за" и "про-тив", и остановилась на хитрости. Это единствен-ное, чем она более-менее владела. И еще терпение. Не спешить, ждать случая. Жизнь такова, что слу-чай тому, кто ждет его, не преминет явиться. А если хватит ума, можно и поторопить события.
После таких напряженных умственных вычис-лений, Гу начала действовать. Каждому встречно-му и поперечному рассказывала она или намекала о том, как плохо ей жилось раньше и как хорошо она устроилась теперь. За такую доброту она и постарается оправдать свою правоту, и заслужит ми-лость, и за хозяйку жизни не пожалеет. Такие ее подхалимские речи мало кому нравились. И кош-ки, и мышки выслушивали их с иронией и недове-рием, но дело делалось. Марьиванне доложили раз, другой, третий; кто с радостью, кто с издев-кой, а кто с недоверием; она отмахнулась, затем улыбнулась, а вскоре успокоилась. Даже таким сильным подхалима приятен. А самоуверенность Марьиванны даже не позволяла думать о возмож-ности обмана.
После таких напряженных умственных вычис-лений, Гу начала действовать. Каждому встречно-му и поперечному рассказывала она или намекала о том, как плохо ей жилось раньше и как хорошо она устроилась теперь. За такую доброту она и постарается оправдать свою правоту, и заслужит ми-лость, и за хозяйку жизни не пожалеет. Такие ее подхалимские речи мало кому нравились. И кош-ки, и мышки выслушивали их с иронией и недове-рием, но дело делалось. Марьиванне доложили раз, другой, третий; кто с радостью, кто с издев-кой, а кто с недоверием; она отмахнулась, затем улыбнулась, а вскоре успокоилась. Даже таким сильным подхалима приятен. А самоуверенность Марьиванны даже не позволяла думать о возмож-ности обмана.
Каждый, кто видел облезлую кошку за работой, с полным основанием считали в рай попала и очумела. Из таких камикадзе готовить - в самый раз! Вот говорят - собака предана хозяину, а кош-ка - дому. У этой какая-то собачья натура. Не дай бог, такие на воле пачками нарождаться будут. Черт-те что с миром сотворится. Тут преданные, там преданные и каждый за свою идею жизни не пожалеет? Что не преданным останется делать? Проклинать тех, кто нас такими неверующими сделал, будущего, мечты лишил? Поди, отыщи их: кто в земле, кто от дел отошел, кто в другие леса и горы умотал.
У таких рассуждений было две стороны. Пер-вая - насмешка: ради чего и кого старается? И вто-рая - зависть: хоть какие-то вера и цель имеются. А с таким багажом сил вдесятеро прибывает; ни усталости, ни злобы - горы свернуть ничего не стоит.
Посмотришь со стороны - одни насмешки. А в душе у каждого насмешка голимая зависть. Веру, как и честь потерять быстро, найти сложно. Не зря самым сильным оружием считается не меч и бом-ба, а безверие в стане врага. Ему без разницы где жить, как жить и кому служить. Было бы сыто брюхо. А любовь к дому, к своей земле его нико-гда не волновала и не заволнует. Птица, рыба, бу-кашка в родные места спешат, жить без них не мо-гут. А как порой низко падаем мы: не только гото-вы, но и изменяем дому своему. И нет такому прощения ни у птиц, ни у рыб, ни у людей.
Через пару недель на облезлую кошку мало кто обращал внимание. Она стала в доску своей. До-сье, собранное органами, не высветило никаких темных пятен на биографии пленницы и Гу допус-тили до основной работы. Ее пока не стали переименовывать, "обживется, характер покажет, а там и псевдоним дадим", сказала хозяйка.
В эти дни Гу просветили - Марьиванна не принцесса и не царица.
- Бери выше, - усмехался в усы Гаврила.
- Да не знаю я никого выше, - терялась Гу. - Уровень образования не позволяет.
- Зав. базой! - многозначительно сообщал кот, но звучало это не ниже, чем "зав. небесами".
- Фу, - сморщилась облезлая кошка, ожидавшая явно большего и разочарованная последними сло-вами кота.
- Глупая! Не "фу...", а "о-го-го", - втолковывал Гаврила. - Погодь, вот праздничек какой подкатит, тогда я посмотрю, как запоешь!
Из всех обитателей складов и особняка лишь Гаврила не верил ни единому слову Гу. Простота деревенской натуры, крестьянская основатель-ность и большой опыт приучили кота не спешить с выводами. "Приглядеться надобно", - дежурно отвечал он на все вопросы, касающиеся нашей кошки. Было здесь нежелание ошибиться и заслу-жить упрек, и далеко идущие планы о возможной женитьбе. И Гаврила приглядывался, загружая кошку все новой и новой работой.
Марьиванна вставала рано. Купалась в бассей-не, принимала парикмахера и массажистку, зав-тракала и до обеда уезжала по своим зав. базов-ским делам.
В это время Гу делала уборку в особняке, а ес-ли быстро управлялась, смотрела с Гаврилой мультики. Другой работы с утра не было.
После обеда начиналась беготня. Возвращалась хозяйка, проходила в свой кабинет, принимала по-сетителей и отвечала на бесконечные звонки. Кот и кошка прислуживали ей: доставали, провожали, приносили, выгружали.
К сладам постоянно подъезжали тяжелые гру-зовики, привозили товар. Марьиванна проверяла накладные документы, сортировала, одно записы-вала в обыкновенную книгу обыкновенными чер-нилами, другое заносилось в такую же обыкно-венную книгу, но невидимыми чернилами. И ле-тели команды водителям:
- Это к Шурке... Это к Мурке... Это к Нюрке...
Иногда отправляли машину-другую Ивану Мяушевичу, Федору Яковлевичу или Льву Бори-сычу. Эти коты тоже заведовали базами, но ма-ленькими. Связей имели мало, импортный товар получали редко, крутились как белки в колесе, дни и ночи мечтали о богатстве и всего боялись.
- Трусы, - презрительно говорила он их Марьи-ванна. - Мне стыдно, что я сними одного роду-племени. Все на блюдечках хотят, шкуры свои оберегают! А о том не хотят думать, - как потопа-ешь, так и полопаешь. Нет чтобы связи устанавли-вать, копейки свои в копилку складывают! Разве нас так учили? Запомнили из школьной програм-мы одно - ты нам помогать должна! Да, должна! Но и вы должны! И вам кого-то тянуть надо, что-бы везде наши сидели, все на нас работали! А то выискались - я им помогай, из беды выручай.
Ворчала, ворчала, а машины постоянно подсы-лала, дефицитом выручала. А как иначе? Хоть да-лекая, но родная...
Приезжали из магазинов за товаром и опять хо-зяйка отдавала короткие приказы:
- У Шурки... У Мурки... У Нюрки...
И так изо дня в день, до позднего вечера. Хо-зяйка уезжала ужинать в ресторан, а Гаврила очи-щал территорию от просителей и запирал ворота.
В выходной к Марьиванне съезжался весь го-родской свет. Десятки личных и служебных ма-шин выстраивались на сотню метров вдоль забора базы, подлетали и улетали такси, приходили пеш-ком. Старые коты с молодыми кошками, старые толстые кошки с молодыми спортивного вида ко-тами, просто коты без кошек, просто кошки без котов. Не только сиамские, но и других пород. А почему бы и нет, если в чине да при кресле?
Привозили богатые подарки, ели, пили, танце-вали, расхваливали наперебой щедрую хозяйку. Одних только посланий в стихах после каждого такого вечера целый мешок набирался. Коты - и молодые и старые - смотрели на Марьиванну с нескрываемой любовью. А кошки - и старые и моло-дые - с затаенной злобой и дикой кошачьей зави-стью.
Гу прислуживала гостям. На нее обращали внимания не больше, чем на лампочку или на стул. Слуга есть слуга. Она платила этому балага-ну той же монетой.
Зато Гаврила был в центре внимания. Его лив-рея притягивала гостей больше, чем мух притяги-вает мед. Каждый считал своим долгом подойти и спросить.
- Ты кто?
- Хаммер-Двиннер! - выпячивая грудь, рычал Гаврила, словно на военном параде.
- Ха-ха! Хаммер! Иди посмотри, как идет тебе эта ливрея! - вытаскивали из рядов гостей того, кто носил фамилию Хаммер.
- Двиннер! Как ты помолодел и подрос! - смея-лись над скрюченным немощным старичком Двиннером.
А Гаврила, видя, что его неправильно произно-симая должность доставляет гостям столько радо-сти, хоть и не совсем искренней, не спешил ис-правляться.
Марьиванна нестрого корила его за неграмот-ность.
- Вы уж простите моего камердинера, - заигры-вала она с гостями. - Из деревни он, в школе один учитель на все предметы. Что можно с него требо-вать? - Маска любезной хозяйки не на секунду не покидала ее лица.
Гости разъезжались за полночь.
Проводив их, Марьиванна снимала празднич-ный наряд и вместе с ним с лица спадала маска.
- Я им нужна? - объясняла она облезлой кошке.
Гу помогала хозяйке отходить ко сну и выслу-шивала вечерние откровения. Только одной ей могла сказать такое Марьиванна. Что это? Дове-рие? Или новая проверка? Никогда прежде не ка-салась она запретных тем и другим не спускала.
- Они вас любят, - неумело хвалила облезлая кошка.
- Черта рыжего! Дождешься от них любви! - смеялась хозяйка. - Склады мои им нужны! Тряп-ки иностранные! Воры. Все воры. Понахватали теплых местечек, сплотились друг возле дружек - попробуй, подступись! Денег у всех - куры не клюют, а жадные - как Плюшкины! Сколько толь-ко за кусок хлеба работать заставляют? До нитки обирают? А попрошайке на улице монетки не ки-нут, брезгливо отвернутся и еще нос платочком зажмут - пахнет, видите ли, не духами! А кто их на улицу с протянутой рукой выгнал? Кто всякой надежды лишил? Они! Вот эти вот! Маслянные!
Играла хозяйка великолепно. Она заламывала лапы, хваталась за голову, грозила кому-то кула-ком и незаметно следила - как реагирует на ее сло-ва Гу.
- Приучились, все покупают, все продают. И дружбу, и власть, и любовь, продолжала гневать-ся хозяйка. - Ты, глупенькая, небось думаешь - они с женами да мужьями ко мне таскаются?
- Да, - наивно призналась Гу, не потому, что она так думала, а потому, что так надо было Марьиванне.
- Жены дома сидят, котяток своих воспитыва-ют. Им развлекаться некогда. А эти дуры толсто-мясые? Ни стыда, ни совести! Мужья работают или в тюрьмах срок мотают за махинации. А жены на их деньги гуляют! А разок бы в зеркало на себя посмотрели. Ужас! На кого похожи?! Любви, по-чета ищут. Да будь я такая неохватная, я бы и дня жить не стала, тотчас лапы на себя наложила.