История с кладбищем - Нил Гейман 19 стр.

Внутри было темно, и Никт сощурился, пытаясь хоть что-то разобрать.

— Входи, Никт. — Это был голос Сайлеса.

— Я ничего не вижу, — сказал тот. — Слишком темно.

— Уже? — Сайлес вздохнул.

Бархатный шорох, чирканье спички. Зажглись две огромные свечи в резных деревянных канделябрах у дальней стены. Теперь Никт увидел опекуна и большой кожаный сундук — их называют кофрами. Кофр был такой большой, что в нем мог бы улечься калачиком высокий мужчина. Рядом стоял хорошо знакомый Никту черный кожаный саквояж Сайлеса.

Изнутри кофр был обит белой шелковой тканью. Никт сунул руку внутрь и коснулся сухой земли.

— Ты здесь спишь?

— Когда я далеко от дома, — ответил Сайлес.

Никт поразился: Сайлес был здесь, сколько он себя помнил, и даже больше!

— Разве твой дом не здесь?

Сайлес покачал головой.

— Мой дом очень, очень далеко отсюда. Если его еще можно назвать домом. На моей родине не все гладко, и я не знаю, что увижу по возвращении.

— Ты едешь домой? — спросил Никт. То, что казалось ему неизменным, менялось у него на глазах. — Ты правда уезжаешь? Но… Ты же мой опекун!

— Был опекуном. Теперь ты вырос и можешь сам о себе позаботиться. А у меня есть и другие обязанности.

Сайлес опустил крышку кофра и начал его застегивать.

— А тут мне остаться нельзя? На кладбище?

— Ни в коем случае, — ответил Сайлес непривычно мягко. — Никт, все здешние обитатели уже прожили свои жизни, пусть даже короткие. Теперь твоя очередь.

— А мне можно поехать с тобой?

Сайлес покачал головой.

— Мы еще увидимся?

— Пожалуй. — Никт уловил в его тоне нежность и что-то еще. — Правда, не знаю, увидишь ли ты меня, а вот я тебя — непременно. — Он отодвинул кожаный сундук к стене и подошел к двери в дальнем углу. — Пошли со мной.

Следом за Сайлесом Никт спустился по маленькой спиральной лестнице в крипту.

— Я взял на себя смелость собрать тебя в дорогу, — пояснил Сайлес.

На коробке заплесневелых псалтирей стоял миниатюрный близнец большого саквояжа.

— Все твое имущество уже там.

— Сайлес, расскажи мне про Почетную гвардию. Я знаю, мисс Лупеску была в ней, ты тоже. Кто еще? Вас много? Чем вы занимаетесь?

— Нас немного. Мало. Мы охраняем пограничные земли. Рубежи.

— Какие рубежи?

Сайлес промолчал.

— И боретесь с такими, как Джек и его люди?

— Мы делаем то, что должно, — устало ответил Сайлес.

— И правильно! Вы ведь остановили джеков. Они были очень плохие. Просто чудовища!

Сайлес шагнул к Никту, и тому пришлось поднять голову выше, чтобы видеть бледное лицо опекуна.

— Я не всегда жил правильно. В молодости… я вел себя хуже, чем Джек. Хуже их всех. Тогда я сам был чудовищем, Никт.

Никту даже не пришло в голову усомниться. Он был уверен, что опекун не обманывает его и не шутит, что это чистая правда.

— Но ты уже не чудовище, правда?

Сайлес ответил:

— Всегда можно измениться, — и замолчал. Никту показалось, что он погрузился в воспоминания.

Наконец Сайлес произнес:

— Я горжусь, что был вашим опекуном, молодой человек. — Его рука исчезла в одежде и вернулась с потрепанным старым бумажником. — Это тебе. Возьми. — Никт взял бумажник, но не открыл. — Там деньги. Достаточно для начала новой жизни, но не более.

— Сегодня я ходил к Алонсо Джонсу, но его не было дома. А если и был, я не смог его увидеть. Я хотел послушать о далеких землях, в которых он побывал. Об островах, дельфинах, ледниках и горах. О странах, где люди по-другому одеваются и едят. — Никт заколебался. — Эти страны… Они ведь до сих пор существуют. То есть там, снаружи, целый мир. Я смогу его увидеть? Поехать туда?

Сайлес кивнул.

— Да, снаружи целый мир. Во внутреннем кармане твоего саквояжа ты найдешь паспорт. На имя «Никто Оуэнс». Оформить его было непросто.

— А если передумаю, я смогу сюда вернуться? — спросил Никт и сам ответил на свой вопрос: — Я понял: кладбище никуда не денется, но перестанет быть мне домом.

— Проводить тебя до ворот?

Никт покачал головой.

— Лучше я сам. М-м… Сайлес, если когда-нибудь попадешь в беду, позови меня. Я приду и помогу.

— Я, — ответил Сайлес, — не попадаю в беды.

— Да, верно. И все-таки.

В крипте было темно, пахло плесенью и сырым камнем. Впервые она показалась Никту тесной.

— Я хочу увидеть жизнь. Ухватиться за нее обеими руками. Оставить след на песке пустынного острова. Поиграть с живыми людьми в футбол. Хочу… — Он задумался. — Хочу всего.

— Это хорошо, — сказал Сайлес. Он провел рукой по глазам, словно убрал волосы — очень не характерный для него жест. — Если я все же попаду в беду, я с тобой свяжусь.

— Но это ведь невозможно?

— Ты сам так сказал.

В уголке рта Сайлеса таилась то ли улыбка, то ли печаль, то ли просто тень.

— Тогда прощай, Сайлес! — Никт протянул руку, как делал в детстве. Сайлес взял ее в свою, холодную, цвета старой слоновой кости, и торжественно потряс.

— Прощай, Никто Оуэнс!

Никт взял маленький саквояж, открыл крипту и не оглядываясь вышел на дорожку.

Ворота давно заперли. По дороге он думал, удастся ли ему пройти сквозь ограду или надо будет возвращаться в часовню за ключом. Однако боковая калитка была широко распахнута, словно ждала его, словно само кладбище с ним прощалось.

У калитки его ждала бледная полная женщина. Когда Никт подошел ближе, она улыбнулась, и в лунном свете в ее глазах блеснули слезы.

— Привет, мама, — сказал Никт.

Миссис Оуэнс потерла глаза кулаком, промокнула передником и покачала головой.

— Ты уже решил, чем займешься?

— Посмотрю мир, — ответил Никт. — Попаду в неприятности. Выберусь из неприятностей. Побываю в джунглях, увижу вулканы, пустыни и острова. И людей. Я хочу встретить много-много людей.

Миссис Оуэнс молча выслушала его. А потом запела песню, которую Никт помнил с детства. Когда был совсем крохой, он часто слышал эту колыбельную.

— Ты не ошибаешься, — прошептал Никт. — И мир правда передо мной.

И тут миссис Оуэнс наконец вспомнила последние строчки:

— Все пускай случится, — повторил Никт. — Что ж, это не так легко устроить, но я постараюсь.

Он попытался обнять мать, как в детстве, но с таким же успехом мог бы поймать туман. На дорожке уже никого не было.

Он шагнул вперед, за пределы кладбища, и услышал:

— Я так горжусь тобой, сынок!

Или это ему только почудилось.

Летнее небо на востоке уже светлело. Никт начал спускаться по холму, навстречу живым людям, городу и рассвету.

В саквояже был паспорт, в кармане — деньги. На губах Никта блуждала улыбка, правда, сдержанная: мир куда больше кладбища на холме. В нем будут опасности и тайны, новые друзья и воспоминания о старых, многие ошибки и долгие дороги. А потом настанет время вернуться на кладбище и прокатиться со Всадницей на широком крупе ее скакуна. Зато между «сейчас» и «потом» — целая Жизнь, в которую Никт вошел с широко распахнутыми глазами и открытым сердцем.

Благодарности

Я в огромном, неоплатном и до сих пор отчасти неосознанном долгу перед Редьярдом Киплингом за два тома замечательной «Книги джунглей». В детстве я читал ее запоем и с тех пор неоднократно перечитывал. Если вы знакомы с историей Маугли лишь по диснеевскому мультфильму, обязательно ее прочтите.

На написание «Истории с кладбищем» меня вдохновил мой сын Майкл. Идея пришла ко мне однажды летом, когда он двухлетним карапузом катался на трехколесном велосипеде среди могил. Правда, эта идея оставалась идеей больше двадцати лет.

Когда я все-таки взялся за книгу (с четвертой главы), то продвинулся дальше первых страниц только благодаря моей дочери Мэдди, которая хотела узнать, что было дальше.

Гарднер Дозуа и Джек Дэнн первыми опубликовали «Надгробие для ведьмы». Профессор Джорджия Грилли рассказала мне о моей книге, не читая ее, и это помогло мне вывести некоторые темы на передний план.

Кендра Стаут была рядом, когда я увидел первую упырью дверь, и любезно провела меня по нескольким кладбищам. Именно она первой услышала начальные главы и прониклась невероятной симпатией к Сайлесу.

Художница и писатель Одри Ниффенеггер оказалась еще и кладбищенским экскурсоводом. Она познакомила меня с великолепным, увитым плющом Хайгейтским кладбищем. Многие из ее историй пробрались в шестую и седьмую главы.

По мере написания книгу читали мои друзья: Дэн Джонсон, Гэри К. Вулф, Джон Краули, Моби, Фара Мендельсон, Джо Сандерс и многие другие. Они делали мудрые замечания и подсказывали, что исправить. И все же мне не хватало моего лучшего критика, Джона М. Форда (1957–2006).

Изабель Форд, Элиз Ховард, Сара Одедина и Кларисса Хаттон занимались изданием книги по обе стороны Атлантики и совсем меня расхвалили. Майкл Конрой прекрасно подал ее аудиоверсию. Мистер Маккин и мистер Ридделл нарисовали чудесные и очень разные иллюстрации. Меррили Хейфец — лучший агент в мире, а Дори Симмондс успешно взяла на себя Великобританию.

Где я только не писал эту книгу: во флоридском доме Джонатана и Джейн, в корнуолльском коттедже, в гостиничном номере в Новом Орлеане… Не писал только в гостях у Тори в Ирландии, потому что усиленно болел гриппом. Тем не менее Тори помогала и вдохновляла меня.

В завершение хочу сказать, что уверен лишь в одном: я забыл упомянуть не то что одно — дюжину важных для меня людей. И все-таки спасибо вам всем!

Сайт Нила Геймана для детей www.mousecircus.com

Послесловие переводчика

«Книга джунглей» Р. Киплинга называется по-английски «The Jungle Book», эта — «The Graveyard Book». Параллели с киплинговскими историями очевидны, да и сам Гейман их не скрывает: Оуэнсы — волчья семья, приютившая Маугли; упыри — бандерлоги; Слир напоминает Змеиный народ; ну, а Сайлес — Багира (как известно, в оригинале у Киплинга пантера мужского пола). Можно услышать отголоски и «Пака с холмов», и «Кима», и рассказов Р. Киплинга. Само имя главного героя наводит на мысли о еще более древних классических произведениях:

Надо сказать, Гейман не раз переосмысливал известные литературные образы и сюжеты. Детские народные песенки уже звучали, скажем, в рассказе «Дело сорока семи сорок», лавкрафтовские мотивы — в «Особом шогготском», «Этюде в изумрудных тонах» и других произведениях. Классический сюжет о взрослении героя обыгрывался в романах «Никогде», «Звездная пыль», «Дети Ананси». Дружба с потусторонними существами — это трогательный «Октябрь в председательском кресле».

Вот и в «Истории с кладбищем» эффектно сплетаются реальные исторические факты, персонажи собственных и чужих произведений и фантазии автора. (Здесь не могу не поблагодарить писательницу Н. Осояну за помощь с румынскими выражениями, критика и писателя М. Назаренко за рассказ о кельтском боге Кернунносе (рогатая буква «С» в могильнике), редактора этой книги за неизменную поддержку в ликвидации переводческих — не авторских, эти остались в целости и сохранности! — анахронизмов, ну и, конечно, самого автора, который терпеливо и быстро отвечал на все вопросы, даже если переводчик захотел уточнить ареал обитания таинственной полярной гадюки.)

Пожалуй, лишь у самых талантливых писателей подобная смесь становится настолько цельным произведением. Возможно, дело в особом качестве геймановской прозы: ритмичной, музыкальной и образной. Благодаря умелой недосказанности и оригинальным метафорам даже штампованные фигуры вампира или оборотня в исполнении Геймана оказываются куда ярче и симпатичнее всех своих литературных прототипов. Восхищает и писательская логика: практически все развешанные ружья успевают выстрелить, все обитатели старого кладбища играют важную для развития сюжета роль, а калейдоскоп имен, манер и цветистых выражений из девяти веков истории Англии кажется вполне реалистичным.

Подобную литературу (можно вспомнить не только «Гарри Поттера» Дж. Роулинг, но и «Темные начала» Ф. Пулмана, трилогию о Бартимеусе Дж. Страуда, «Артемиса Фаула» Й. Колфера и многое другое) западные критики нередко называют crossover (от англ. «переход» — детские произведения выходят за пределы возрастных рамок) или kidult (от англ. kid — «ребенок» и adult — «взрослый», адресованную современному поколению «не совсем повзрослевших взрослых»). Такие произведения многослойны: если «наивный читатель» будет в основном следить за приключениями героя, «вдумчивый» получит большее удовольствие от постмодернистской игры. «История с кладбищем» точно так же читается на разных уровнях, под разными углами, с разных точек зрения. И все же тем, кто возьмет в руки эту книгу, стоит хотя бы раз увидеть ее детскими глазами: усесться в мягкое кресло и под шум дождя перелистывать страницы светлой и грустной истории про мальчика, который вырос…

Комментарии

«…про человечка с Луны, который упал с вышины» — измененная цитата из детской английской песенки:

«…про мальчика, который сунул в пирог свой пальчик» — цитата из детской английской песенки:

«…длинной балладе о юном рыцаре, которого невеста ни с того ни с сего отравила вареным угрем» — имеется в виду «Баллада о лорде Рендале» (в переводе С. Маршака — «Лорд Рональд»).

Всадница на белом коне — переосмысленный (возможно, просто совпавший по форме) образ из одноименной новеллы Джона Кольера.

Псы Господни — переосмысленное автором самоназвание ордена монахов-доминиканцев.

Ночные мверзи — вымышленные существа из романа Г. Лавкрафта «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата» (в переводе С. Степанова; в других переводах — «ночные призраки», «крылатые твари», «ночные бестии»).

Цитата из детского стихотворения «Апельсинчики как мед» («Oranges and Lemons») в переводе Е. Кассировой (опубликовано в романе Дж. Оруэлла «1984» в переводе В. Голышева).

«…как цветы, что раскрылись весной, тра-ля» — строчка из либретто комической оперы «Микадо» Гилберта и Салливана (1885).

«Всё в прошлом. Мы живем с тобой лишь в памяти моей» — из стихотворения «Пой, арфа» Томаса Мура в переводе В. Васильева.

«Не всякий лебедь должен петь,

Почуяв близость смерти»

«…как только завершится бой победой стороны одной» — В. Шекспир, «Макбет». Акт I, сцена I. Цитата приводится в переводе Ю. Корнеева.

Джек Фрост — персонаж английского фольклора, персонификация мороза, который разрисовывает окна ледяными узорами.

Джек Кеч — известный лондонский палач, живший в XVII веке. Его имя стало нарицательным.

Джек Тар — нарицательное имя моряка, матроса.

Джек Денди — от английского выражения Jack-a-dandy: щеголь, франт.

Джек Нимбл получил свою фамилию из детского стихотворения «Jack be Nimble» («Джек, будь проворным»).

Мастер на все руки по-английски тоже Джек: Jack-of-all-trades.

Это распространенное имя носили Джек Потрошитель, Джек-из-Теней из одноименного романа Желязны и многие другие вымышленные и реальные персонажи.

Примечания

1

Пер. А. Круглова.

2

Верен до гроба (лат.).

3

Gata (рум.) — все; готово; наконец.

4