Снова со звоном скрестились клинки. Лич сделал верхний выпад. Де Берни легко и эффектно парировал, используя нижнюю часть клинка, и сам провел быструю контратаку. Лич левой рукой отбил в сторону клинок француза и сделал проверенный выпад, целясь противнику в плечо; но его клинок был отбит таким же способом.
Это заставило их сойтись вплотную. Мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза. Затем Лич, подняв шпагу острием вверх, проворно отскочил назад. В этот момент острие шпаги де Берни, быстрое как молния, помчалось за ним. Направленное прямо в грудь, оно было отбито вверх и в сторону, но недостаточно быстро. И на правой щеке капитана появилась легкая царапина.
Разъяренный первой раной и еще более тем, что едва не произошло худшее, Лич пригнулся еще ниже, чем прежде. Он тяжело дышал, и лицо его стало серым, за исключением алой полосы, из которой текла кровь.
Он слышал возбужденный шум толпы, и понял, что позор от ранения должен быть стерт. Он был безрассуден и недооценил противника. Надо действовать более аккуратно. Надо утомить эту проклятую глухую защиту, из которой де Берни извлекал свою дьявольскую скорость, а затем попытаться переломить ход поединка. До сих пор он яростно нападал и не щадил себя. Теперь надо оставить это противнику, пусть француз тратит силы в бесплодных атаках. И, словно уступая его желаниям, де Берни стал нападать на него, и его сверкающий клинок был повсюду. Казалось, что он превратился в два, четыре, шесть клинков, нападавших на Лича одновременно. Защищаясь от этой проклятой вездесущности, капитан снова и снова отступал, спасая свою жизнь.
После полудюжины таких отступлений де Берни остановился. Лич, наконец, смог получить передышку. С яростным удивлением и чувством стыда капитан начал понимать, что он, в ком прежние победы взрастили надменную убежденность в собственной непобедимости, встретил настоящего мастера.
Даже не зная о постоянных упражнениях, с помощью которых де Берни обтачивал свое мастерство, Лич начал понимать, что он из-за недостатка практики потерял скорость, и что, будучи слишком уверенным в себе, пренебрег этим единственным способом, которым фехтовальщик может сохранить ее. И в его душу заползло ужасное, парализующее предчувствие поражения и смерти, которое в прошлом он сам с таким злорадством внушал другим. Когда он понял это, его лицо, покрытое потом и кровью, стало серым. В его глазах де Берни прочел отчаяние, говорившее о признании поражения, и испугался, что Лич может бросить шпагу в надежде побудить своих людей вмешаться. Чтобы этого не произошло, де Берни не дал ему времени. Быстро возобновив атаку, он заставил его отчаянно защищаться. Лич продолжал отступать, а де Берни теснил его, дразня и оскорбляя.
- Ты остановишься, наконец, паршивый пес? Или я должен гоняться за тобой по всему острову? Ради бога! Разве ты не называл себя фехтовальщиком? Стой же, дворняжка! Остановись и сражайся!
После такого обращения ярость Лича превысила страх, и он как пантера прыгнул вперед, но только напрасно потратил силы. Де Берни, сделав шаг в сторону, чтобы избежать его атаки, заставил капитана развернуться для отражения ответного выпада.
Быстрота, с которой Личу удалось снова занять позицию, оживила в нем таявшее мужество. Разве это не являлось доказательством его силы и мастерства? Он слишком рано впал в отчаяние. Для этого не было причин. Он может еще успешно бороться. Единственно, что ему надо отбросить, так это надежду на усталость соперника. Ведь нет серьезных причин, мешающих убить француза. Он ведь знает еще приемы. У него, правда, никогда еще не было необходимости прибегать к ним, но теперь он может их применить. Он кое-что покажет этому французу.
Вновь обретя уверенность, Лич стал внимательно фехтовать, пока не получил нужную позицию, последовавшую после парированного удара. Он сделал обманное движение, как бы целясь сверху в горло де Берни, а когда клинок француза пошел вверх, напал снизу. С кошачьей ловкостью он вытянулся в выпаде, будучи уверен, что пронзит француза, потому что нет возможности отразить такой удар, если он хорошо нанесен.
Но едва только Лич после ложного выпада повел шпагу к себе, де Берни тоже сдвинулся с места. Изящно повернувшись влево, он наклонил тело и тоже сделал выпад. Лич, наносивший удар в уверенности, что его ждет успех, на какое-то мгновение потерял равновесие. Теперь, по меньшей мере, ему требовалась секунда для его восстановления. Но этого уже не произошло. Потому что именно в эту-то секунду де Берни проткнул насквозь вытянувшееся тело капитана.
Толпа пиратов издала единый крик, затем наступила тишина. Де Берни, поставив ногу на тело поверженного противника, вытащил из него шпагу и выпрямился, учащенно дыша и вытирая пот со лба.
Стоя над телом Тома Лича он печально покачал головой и, звонко прозвучавшим в тишине голосом, произнес:
- Слишком хороший конец для такого как ты, мой капитан.
19. ГОЛОВА ТОМА ЛИЧА
С последними судорогами жизнь покинула тело пирата. Он лежал на спине, скалясь на голубое небо, похожее на купол из полированной стали. После единодушного крика, сопровождавшего падение капитана, благоговейная тишина воцарилась среди этой буйной толпы. Хотя и привычны они были к сценам насилия и внезапной смерти, однако в быстрой кончине их главаря было что-то, вселившее страх в их буйные головы.
Лич был настолько жизнелюбив и прошел невредимым через столь многие жестокие стычки, что людям, которыми он предводительствовал, стал казаться почти бессмертным. И вот он уже лежал окоченевшим. Теперь, когда все было кончено, в их головах возникла мысль о том, какими последствиями для них будет чревата смерть капитана.
Тишина длилась до тех пор, пока Бандри, грубо расталкивая пиратов, не проложил себе путь сквозь их ряды, теперь уступавшие ему с такой же готовностью, с какой раньше сопротивлялись. Эллис и Халлаузлл следовали за ним.
Де Берни внимательно следил за их приближением. Нельзя сказать, чтобы он совершенно не испытывал тревоги, хотя и старался это скрыть, но в основном он уже решил оправдаться обстоятельствами. Со своего места он старался держать в поле зрения возможно большую часть местности. В двадцати ярдах от себя он заметил мисс Присциллу и майора, внимательно следивших за развитием событий, и понимал, что ее должны были беспокоить страх если не за него, то по крайней мере за себя. Поскольку даже сейчас, когда все близилось к концу, в случае мести за смерть капитана, она должна была предполагать, что окажется во власти этих головорезов.
Однако пираты еще какое-то мгновение оставались на месте. Возможно, они считали, что это дело их не касается, а, возможно, предоставили все решать своим четверым вожакам, стоявшим перед де Берни внутри круга. Тем более, что здесь был Воган, присутствующий с самого начала ссоры, и которого де Берни призвал в свидетели, когда Бандри потребовал ответа.
- Как это произошло? - спросил он резким тоном. Выражение лица у него стало угрожающим, а глаза сверлили, как буравчики.
- У меня не было выхода. Воган может подтвердить.
Бандри вопросительно посмотрел на Вогана, и тот, нервно мигнув, сказал то, что де Берни от него и ожидал.
- Да, это правда. Проклятие! Все вы знаете отношение капитана к Чарли, в это же утро настроение у него было отвратительное, и он затеял ссору. Фактически, как кое-кто из вас мог видеть сам, он атаковал раньше, чем Чарли успел выхватить шпагу, и если бы Чарли не был так быстр, то здесь бы произошло убийство.
Ободренный этой помощью де Берни добавил:
- Было бы большим несчастьем для всех вас, если бы конец был другой. Если бы Лич убил меня, как он того хотел, то не было бы ни испанского золота, ни много песо для каждого из вас. Этот пес мог бы подумать о вас, если не думал о своей доле сокровищ, уступив своей жажде крови. Ну, ну! - он коснулся ногой тела. - Вот он лежит теперь, как того и заслуживает за свое предательство в отношении вас и меня.
Бандри, мрачный как всегда, не видя пользы в выступлении против де Берни в данный момент, медленно кивнул.
- Я предупреждал его, но он всегда был своевольным дураком. Возможно, это лучший для него исход.
Людям, слушавшим его и поверившим тому, что слышали, эти слова показались достаточной погребальной речью, завершавшей все это дело.
Де Берни был почти уверен, что ему в конечном счете придется убеждать пиратов посредством перспективы пиратского золота. Но он ждал бурного взрыва страстей вначале, взрыва, вызванного смертью главаря, и приготовился встретить его, однако был удивлен тем, как мало усилий потребовалось от него. В этих обстоятельствах смерть Тома Лича не являлась несчастьем для грабителей, следовавших за ним. Им гораздо важнее было сохранить человека, который должен был привести их к богатству.
Де Берни вложил в ножны шпагу и подобрал одежду.
Пираты, разомкнув круг и разбившись на группы, занялись обсуждением события, его подробностей и последствий. Вскоре их споры стали перемежаться смехом, хотя у их ног лежал труп, глядя остекленевшими глазами. Воган подошел к де Берни, чтобы помочь одеться.
Они находились на некотором расстоянии от остальных, и Воган, повернувшись к ним спиной, проговорил так, что его мог слышать только де Берни:
- Приходи к хижине. Мы будем выбирать нового капитана, и ты можешь понадобиться, - и более мягко добавил: - Не забывай, Чарли, что я поступил как друг именно тогда, когда ты обратился ко мне, и если бы не я, ты сейчас был бы мертв. Помни, что твоя жизнь зависела от моего ответа.
- Вот как? А я думал от испанского флота. Но если ты стараешься занять должность умершего, то по мне можешь рассчитывать на нее. Я скоро приду.
И, отвернувшись от ирландца, де Берни пошел вверх по отмели туда, где в ожидании стояли три человека.
Мисс Присцилла следила за его приближением глазами, полными страха. Он был так спокоен, так владел собой и, по-видимому, совершенно не был взволнован, словно возвращался с обычной работы.
Когда он подошел и остановился перед ними, она заметила, что, несмотря на загар, он был бледен, и почувствовала облегчение - хотя едва ли понимала почему - обнаружив у него этот признак проявления чувств.
- Надеюсь, вы не слишком встревожились, услышала она его приятный спокойный голос. - Мне бы хотелось, чтобы вы были избавлены от этого зрелища. - Затем он обратился к майору, стоявшему с вытаращенными глазами, открытым ртом и с некоторой бледностью на обычно румяном лице: - Как видите, наши занятия оказались не напрасными. У меня было предчувствие, что они мне пригодятся до того, как мы покинем остров.
- Вы... Он мертв? - спросил майор, заикаясь.
- Я ничего не делаю наполовину, майор.
- Вы собирались убить его? И с этой целью искали его? - в вопросе Присциллы прозвучала многозначительность, в которой де Берни уловил отвращение.
- В этом появилась необходимость. Появилась уже несколько дней назад. Но мне пришлось ждать. Ждать, пока не наступит время. Нелегкое это было ожидание, поскольку он стал опасен. И прежде всего опасен для вас, Присцилла.
- Поэтому... поэтому вы убили его? - спросила она тихим срывающимся голосом.
Прежде чем ответить, он испытующе посмотрел на нее.
- Не совсем. Это было сделано, если и не в соответствии с причиной, то в соответствии с желанием. Из-за вас, из-за того, что он осмелился сделать, из-за того, что собирался совершить. Я убил его без сожаления.
Она коснулась его руки. При виде этого жеста майор нахмурился и опустил взгляд, но никто на это не обратил внимания.
- Я боялась... очень боялась... что была единственной причиной. Если бы вы погибли... - ей не хватило воздуха. Придя в себя, она закончила фразу, вложив в нее уже другой смысл: - Потом я испугалась еще больше. Я подумала, что его люди разорвут вас на части. Я до сих пор не понимаю. Мне кажется, что вам грозит опасность.
- Опасность, конечно, есть, - ответил он спокойно, - но тогда ее не было. Она еще только появится.
- Месье, - неожиданно сказал Пьер, выходя вперед.
Де Берни повернулся к морю. Из-за утеса, в от входа в бухту, величественно выплыли высоких красных корабля, двигавшихся в кильватерном строю. На них убрали паруса, и над водой разнеслись скрип блоков и грохот рангоута. Де Берни словно окаменел.
- Вот она, опасность, - тихо сказал он.
Внизу, на отмели, словно в параличе застыли в полной тишине пираты. Так прошло несколько мгновений. Затем, когда английский флаг взвился на клотике каждой грот-мачты, и корабли начали поворачивать в линию правыми бортами, направляясь к входу в лагуну, на берегу стало твориться что-то невообразимое, будто ад изверг всех своих дьяволов. Крича, ругаясь и проклиная все на свете, пираты рассеялись и стали бессмысленно и бесцельно бегать взад и вперед. Это напомнило де Берни бегущих крыс, когда в темный трюм корабля внезапно врывается луч света.
В этой панике только некоторые не потеряли голову и обдуманно бежали прятаться за корпусом «Черного Лебедя», поскольку понимали, что эти суда наверняка пришли с враждебными намерениями и, вероятно, входят в состав эскадры Моргана, которая месяцами бороздила моря в поисках Тома Лича. Они понимали, что пушки с этих кораблей способны немедленно снести все с отмели.
Воган тоже бросился было прятаться, но был остановлен окриком Бандри, проклинавшим его трусливое и глупое поведение, выглядевшее просто предательством, если учесть, что за ними могли наблюдать с кораблей. Поскольку Бандри сохранял спокойствие, ему удалось, когда первый приступ страха прошел, привести в чувство основную массу пиратов и навести некоторое подобие порядка.
- Что вы боитесь, крысы? - заорал он на них, напрягая глотку, - Чего вы боитесь? Кто бы они ни были, что они могут знать о нас? И что они могут увидеть здесь, кроме одного кренгованного корабля и другого, мирно болтающегося на якоре?
Матросы остановились и, немного придя в себя, стали собираться группами вокруг него, чтобы послушать.
- Сохраняйте спокойствие! - призывал Бандри. - Почему эти корабли должны охотиться за нами? Может быть, они зашли сюда за пресной водой. Откуда они могли знать, что мы здесь. Неужели вы не видите, что это случайно? Даже если это корабли Моргана, как они узнают «Черного Лебедя», когда он кренгован? Если же они увидят, что вы удираете за этим идиотом Воганом, то поймут именно то, что вам надо скрыть от них. Спокойно, черт побери! Пусть высаживаются, если хотят. Тогда и посмотрим, что делать. Этими уговорами он постепенно восстановил их утраченное мужество. Эллис и Халлауэлл, ободренные здравыми рассуждениями Бандри, пришли ему на помощь в деле восстановления порядка. Пираты снова разбились на группы. А тем временем головной корабль, мощное сорокапушечное судно, войдя в горловину лагуны, развернулся бортом, демонстрируя открытые порты с готовыми к бою пушками.
Перед лицом такой грозной опасности пираты снова начали зловеще перешептываться, и их спокойствие стало таять. Однако Бандри все еще держал их в повиновении.
- Чтобы вы пропали, идиоты! Что из того, что они показывают зубы? Ну? Не зная нас и наших намерений, он просто принимает меры предосторожности. Только и всего.
Но, словно уличая его во лжи, над бортом первого корабля взвилось белое облако дыма, и вслед за ним разнесся гул пушечного выстрела. Одновременно с этим мирно стоявший на якоре «Кентавр» вздрогнул от удара, и из его фальшборта полетели щепки.
От грохота выстрела туча чаек поднялась с утеса и, испуганно крича, начала кружиться. И, подобно этим птицам, пираты снова впали в панику, забыв о выдержке, к соблюдению которой призывал их Бандри. За первым выстрелом последовал еще один, и второе ядро ударило в фальшборт «Кентавра». Смолкнув, пираты ждали бортового залпа, который должен был потопить их трофей.
Однако этого не произошло. И второй выстрел не вызвал ответа с «Кентавра», его пушечные порты оставались закрытыми, и на палубах не заметно было никаких признаков жизни. Поэтому огонь прекратился. На кораблях уже убрали паруса, и в полной тишине послышался лязг цепей и скрип брашпилей. В шести кабельтовых от берега корабли, войдя на рейд, стали на якорь.
То, что пираты имели дело с врагом, и врагом, хорошо осведомленным о них, теперь, после действий против «Кентавра», не подлежало сомнению. Что именно предпримут корабли, пираты знать не могли. Но в том, что это будут действия, направленные на их уничтожение, они были уверены. И в гневе, что оказались на берегу в ловушке, в той самой ситуации, которой постоянно опасался Лич, они, как все глупые люди, бросились искать козла отпущения.
В соответствии с этим волна пиратов понеслась вверх по отмели, туда, где стоял де Берни. Слева от него стояла мисс Присцилла, справа - майор. Сзади находился Пьер с озабоченным выражением на бронзовом лице.
Де Берни, настороженный и бдительный, как никогда прежде, предугадал именно такой поворот событий, и теперь, придвинувшись к Присцилле, раздумывал, как встретить эту бурю.
- Вот сейчас наступит самый опасный момент, - услышала она его шепот. - Держитесь твердо и ничего не бойтесь.
С этими словами он шагнул навстречу человеческой волне, мчавшейся, чтобы поглотить его. Вздернув подбородок и сдвинув набекрень свою шляпу, он положил левую руку на рукоять длинной шпаги.
Дико крича, эта свирепая волна, состоявшая почти из двухсот человек, выплеснулась у самых его ног. Море озлобленных лиц возникло перед ним, проклятия и ругань почти оглушили его. Голые загорелые руки тянулись к нему, у него перед лицом потрясали кулаками, а кто-то в непосредственной близости размахивал мачете.