Сидя в лодке, Присцилла тихо плакала, и Пьер, сидевший за майором, попробовал ее успокоить,
- Мадемуазель, - склонился он над плечом майора, - не надо плакать. С месье де Берни будет все в порядке. Он знает, что делает. Поверьте, все будет хорошо.
- Во всяком случае, - заметил майор, - невелика беда, если будет и не так.
В этих словах выразилось его недовольство сценой, свидетелем которой ему пришлось стать. Она стала кульминационным моментом мучений, которые ему пришлось вынести за последний месяц. И он подумал, что пора в их жизни все расставить по своим местам, а Присцилле следует вспомнить о своем положении, о чем она, судя по ее последним поступкам, похоже, совсем забыла. Воспоминание об этом поцелуе преследовало его, заставляя содрогаться от возмущения. Поэтому он начал грубую атаку с целью исправления взглядов мисс Присциллы.
От его слов слезы прекратились. Мгновенно горе и беспокойство были побеждены негодованием, и на бледном заплаканном лице глаза ее вспыхнули, встретившись с глазами майора.
- И бы посмели это сказать? - спросила она с таким презрением, что он не решился бы повторить свои слова, если бы даже она дала ему на это время. - Вот так вы говорите о человеке, подвергшем себя опасности, о человеке, заложившем свою жизнь, чтобы обеспечить нашу безопасность и дать нам возможность отплыть?
Майор, негодованием встретив негодование, угрюмо ответил:
- Я не верю в это вообще. Чтоб мне лопнуть, не верю.
- Не верите? Тогда вы еще больший глупец, чем я предполагала.
- Присцилла! - Остолбенев, он перестал грести. Весла Пьера, ритмично посланные вперед, ударили по его веслам, отчего майор едва не слетел с сиденья. Но он почти не обратил на это внимания. Механически восстановив равновесие, он с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами изумленно глядел на этого едва оперившегося птенца, осмелившегося высказать ему такое. Только соображение, что в состоянии переутомления она не отдает отчета своим словам, заставило его примириться с ними. Он улыбнулся с терпеливой, снисходительной задумчивостью.
- Как вы опрометчивы в своих выводах! Вы проявляете нетерпимость, свойственную юности, и неопытность.
- Это все-таки лучше, чем мелочная нетерпимость, свойственная старости, от которой вы, сэр, похоже, страдаете.
Майору был нанесен жестокий удар, но, оправившись от шока, он был уже готов ко всему.
Поэтому тем же снисходительным тоном он продолжал:
- Этот пират просто использует вас в своих собственных целях. Если вы не видите этого, Присцилла, то вы просто недальновидны. Обдумайте условия послания...
- Тут надо не думать, а оценить его поступки. Ни упрямство, ни подлость не заставят меня изменить мнение о них. У него не было иных мыслей, кроме того, чтобы избавить нас от опасности. И это благородно. Это оправдывает мою твердую веру в него.
В ответ на это майор позволил себе рассмеяться. Глядя на его перекошенное язвительной усмешкой лицо, она почувствовала еще большее отвращение, чем прежде.
- Благородно! - передразнил он, продолжая развивать свою точку зрения. - Это благородство основывается на заботе о собственной шкуре. Чувствуя себя пойманным, этот разбойник надеется выторговать себе условия и, к счастью для себя, находит под рукой нас, чтобы послать с его предложением. Как видите, дорогая, вот и все его благородство.
В этот момент из-за спины майора раздался мягкий голос Пьера, говорившего на плохом английском:
- Если месье де Берни спасется, ему будет передано, какого вы о нем хорошего мнения.
- Отчего же, пускай спасается! Я сам скажу ему все, - фыркнул майор, закипая новым гневом.
Придя в дурное настроение, он снова опустил весла в воду, и поскольку Присцилла не продолжила спор, в лодке воцарилась зловещая тишина.
В таком настроении они добрались до борта «Ройял Мэри», флагманского корабля Моргана, и Пьер, встав на носу, подтянул баркас к трапу.
Присцилла с пренебрежением отказалась от предложенной майором помощи и взяла руку Пьера, который первым полез на высокий красный борт корабля. Майор последовал за ней, чтобы предохранить ее от возможного падения.
На верху трапа ее встретил безвкусно одетый тучный мужчина средних лет, чье желтое мясистое лицо, украшенное опущенными усами, было грубым и неприветливым. Это и был сам Генри Морган. Хмурым взглядом наблюдал он с фальшборта, как она поднималась по наружному трапу. Наконец он повернулся, чтобы принять ее и опустить на шкафут. Сделав это, он отступил на шаг и оглядел ее. Позади него, за главным люком, стояли построенные в шеренгу двадцать мушкетеров, а перед ними моложавый офицер. Увидев леди наверху наружного трапа, они, подобно Моргану, вытаращили глаза от удивления.
- Боже упаси! Что такое? - сказал Морган, опускаясь за ней на шкафут. - Ради бога, кто вы такая, мадам?
- Я - Присцилла Харрадайн, дочь сэра Джона Харрадайна, бывшего последнее время генерал-губернатором Наветренных островов, - ответила она твердо и добавила: - А вы, должно быть, сэр Генри Морган?
Он стянул с огромного парика шляпу и отвесил поклон. Было в его манере что-то тяжеловато-язвительное, однако с намеком на галантность, словно в этом тучном теле все еще тлели угли от былого романтического огня.
- К вашим услугам, мадам. Но что может делать мисс Присцилла Харрадайн в компании Тома Лича и его команды? Странная компания для дочери генерал-губернатора.
- Я пришла послом, сэр Генри.
- От этих головорезов? Сохрани меня боже, мадам! Как вы оказались среди них?
Тем временем майор, поднявшись по трапу, тоже спустился на шкафут и самодовольно протолкался вперед. Наконец-то он оказался среди людей, которые не станут игнорировать ни его звание, ни его положение.
- Я - майор Сэндз, - объявил он, - майор Бартоломью Сэндз, помощник покойного Джона Харрадайна.
Темные глаза Моргана принялись изучать его, вызвав у майора беспокойство. Взгляд их показался ему странным и недоброжелательным. На тяжелом лице с недовольным выражением не отразилось ничего в ответ на слова майора.
- Вот значит как, сэр Джон умер. Так какого черта вы тут делаете, вдали от места вашей службы? Где вас захватили? Во всяком случае не на Антигуа? Если так, то я ничего об этом не слышал.
Майор надменно ответил:
- Мы плыли в Англию на судне под названием «Кентавр». Вот на нем, - майор указал на корабль, качавшийся в лагуне. - С нами ехал головорез-француз по имени де Берни, который, полагаю, был когда-то вашим лейтенантом.
- А! - тяжелое толстое лицо внезапно осветилось интересом, а выражение ехидного недоброжелательства на нем как будто даже усилилось. - Головорез де Берни, да? Продолжайте, пожалуйста.
Мисс Присцилла хотела вмешаться, но майор не позволил. Он стремительно перенесся к рассказу о захвате «Кентавра» Томом Личем и о том, как де Берни открылся пиратам. Он еще повествовал о последующих событиях, сопровождая каждое упоминание имени де Берни оскорбительными эпитетами, когда сэр Генри, стоявший перед ним, грубо прервал его:
- Если вы говорите правду, - сказал он, - то сдается мне, этот де Берни спас вам жизни, а, возможно, нечто большее.
- Если я говорю правду? - произнес майор с достоинством. - Если я говорю правду, сэр Генри? Это звучит так, словно вы уличаете меня во лжи!
Майор то краснея, то бледнея, вытянулся.
- Сэр Генри, я имею честь владеть королевским патентом и...
- Да ведь я тоже, сэр. А кроме того имеют их и многие негодяи. Это ничего не доказывает, - Морган отмахнулся огромной веснушчатой рукой. - Мы зря тратим время. Я хочу только знать, как и зачем вы оказались на борту моего корабля? - он с ухмылкой поклонился Присцилле. - Может, вы мне расскажете, мадам?
Она подчинилась, довольная тем, что яд, изливаемый майором, наконец-то прекратился.
- Мы принесли вам, сэр Генри, предложение от месье де Берни.
- А! - сказал Морган, становясь внимательным и совершенно игнорируя майора, который отступил и, побледнев от гнева, кусал губы.
- Это условия, сэр Генри.
- Условия?! - он раздул свои толстые щеки и с хриплым смехом обернулся к стоявшим сзади офицерам. - Какова наглость! Выдвигать условия, когда они у нас под дулами пушек. Ну-ну! Так что же это, бога ради, за условия?
Она принялась объяснять, как ее проинструктировали, что пираты совсем не под дулами пушек, что они могут уйти в лес, где их невозможно будет преследовать, не подвергая себя опасности. Она бы еще продолжала говорить, но этот грубый и властный человек прервал ее:
- Условия! Условия! - потребовал он нетерпеливо. Присцилла изложила их. Де Берни предлагал выдать Тома Лича, живого или мертвого, разоружить корабли и сбросить пушки в море в обмен на почетные условия сдачи и возможность отплыть в любое время. Таковы были условия. Но она сделала больше, чем просто изложила их, она упрашивала принять их, словно защищала дело де Берни.
Темные глаза, едва видимые из-за толстых щек, некоторое время с любопытством наблюдали за ней, а тонкий слух и острый ум не пропустили ничего. Затем он обратил свой взор на майора, с видом оскорбленного достоинства облокотившегося о фальшборт, и на пухлых губах под усами зазмеилась язвительная усмешка.
- Почетные условия сдачи! - повторил он медленно, словно забавляясь.
Это заставило ее вновь приводить доводы о том, что еще могут сделать пираты, если их условия не будут приняты.
На мясистом лице Моргана разлилось выражение лукавого удовольствия, показавшееся ей почти несносным. Этот толстый зловещий человек был начисто лишен сострадания и любил жестокость ради самой жестокости. Она видела это совершенно отчетливо, однако, несмотря на слабость и чувство отвращения, продолжала отстаивать свое дело.
- Ага! - сказал Морган, когда она кончила. - Вас, мадам, спасли от опасности, и вас, майор, тоже. Поздравляю. И не удивлюсь, мадам, что вы так красноречиво защищаете этого мошенника де Берни. Я понимаю и уважаю эту благодарность, что движет вами.
- Так вы согласны с его условиями? - она с нетерпением подошла к нему.
Морган улыбнулся, а в его манерах опять появился проблеск галантности. И вновь его глаза остановились на майоре.
- А вы, сэр, полагаю, не столь глубоко заинтересованы?
- Рискуя снова быть непонятым, - важно ответил майор, - должен признать, что так оно и есть. Правда есть правда, а ложь - это ложь, и я надеюсь, могу отличить одно от другого. Что же касается благодарности, то не вижу в этом необходимости. Этот де Берни использовал нас в своих интересах. Ведь во всей пиратской команде не нашлось человека, который осмелился бы вручить вам его предложение.
- Вот этому, клянусь богом, я готов поверить, - тучное тело Моргана сотряслось от неожиданного смеха. - Они уважают мои реи. Возможно, вы и правы, майор. Возможно.
Он резко повернулся к молодому офицеру, командовавшему мушкетерами.
- Возьми двадцать человек, Шарнез, и поезжай на берег с белым флагом. Скажи этим сукиным сынам, что прежде чем обсуждать с ними условия, я требую выдачи не только Тома Лича, но и этого мошенника де Берни. Когда эти двое будут здесь на борту, тогда посмотрим, что делать. И не раньше. Скажи им также, что наши пушки наведены на берег, и при малейшей попытке двинуться к лесу, я смету их к черту картечью. Ясно? Тогда ступай.
Белолицый лейтенант отдал честь и молодым чистым голосом подал команду. Повинуясь приказу, мушкетеры выстроились у наружного трапа.
Майор улыбался. За это он готов был простить Моргану все. Пусть тот был неотесанным пиратом и ренегатом, зато знал как воспользоваться ситуацией.
Побледневшая мисс Присцилла, спотыкаясь, подошла к сэру Генри и дрожащей рукой робко коснулась его массивной руки.
- Сэр... - сэр... - только и смогла вымолвить она умоляюще.
Повелительным жестом он отослал офицера и обратился к ней:
- К вашим услугам, мадам.
- Сэр, то, что сказал майор, вряд ли является правдой. Уверена, что, посылая нас сюда, де Берни думал, главным образом, о том, как уберечь нас от опасности. Очень многим мы обязаны ему... очень многим. Он вел себя так галантно... так внимательно.
Сэр Генри рассмеялся глубоким смехом, заставившим ее содрогнуться, и у него на лице появилась зловещая морщина.
- Ах, право! Эти французы - очень галантные молодцы. И самый галантный среди них, конечно, де Берни. О, я готов поклясться, что он был внимателен. Он не тот человек, чтобы упустить такой удобный случай, - и он подмигнул майору, подумавшему о нем, как о вульгарном человеке и посчитавшему безобразием, что такой человек получил звание рыцаря и стал генерал-губернатором.
- Сэр, вы неправильно меня поняли! - воскликнула в смятении Присцилла.
- Не я, мадам, только не я. Я прекрасно понимаю, что этот головорез де Берни никогда не упустит благоприятной возможности. Я бы и сам не упустил, когда был бы таким как он. Так можно ли бранить меня за это? Я стал толст и стар, мадам, но под всем этим жиром у меня бьется молодое сердце.
Под его взглядом она содрогнулась от отвращения, но сдержала свои чувства.
- Сэр Генри, я хочу, чтобы вы выслушали меня. Умоляю вас выслушать меня.
- Конечно, мадам. Никогда еще не было случая, чтобы красота напрасно обращалась к Генри Моргану, - он внутренне усмехнулся своим воспоминаниям. - Так что бы вы хотели сказать, мадам?
- О месье де Берни, сэр. Я обязана ему жизнью, и даже больше, чем жизнью.
- Я так и понял, - темные глаза неприятно сверкнули, но она не обратила на это внимания.
~ Мой отец был верным и высоко ценимым слугой Короны. Несомненно, сэр... услуга, оказанная месье де Берни дочери моего отца, должна бы говорить б его пользу, должна учитываться в любом случае.
Он полунасмешливо воспринял ее слова и снова развеселился.
- Это романтический довод. Клянусь господом! В мои дни мне тоже доводилось оказывать услуги дочерям своих отцов, но никто не считал себя чем-либо обязанным мне. Вашей защиты, мадам, недостаточно.
Он повернулся, собираясь уйти.
- Но, сэр... - в отчаянии заговорила она снова, но тот не остановился.
- Ни слова больше, мадам, - он бесцеремонно повернулся и пошел на своих толстых ногах, отдавая приказы налево и направо.
21. СДАЧА
В мрачном унынии наблюдала Присцилла за сборами команды под предводительством лейтенанта Шарнеза. Она видела, как они погрузились в баркас, где их ждал Пьер, и как баркас отчалил, направляясь к берегу.
К ней подошел офицер от сэра Генри с предложением ей и майору Сэндзу воспользоваться гостеприимством адмирала.
Майор встретил это предложение доброжелательно, отбросив свое негодование, которое, как он понимал, не может принести ему никакой пользы.
Более того, его пошатнувшиеся отношения с Присциллой восстановились благодаря чувству, что они оба оказались жертвами властной вульгарности пирата-рыцаря сэра Генри Моргана. Майор предполагал проявить еще и великодушие и простить обиду, учитывая то обстоятельство, что обидчиком является молодая девушка, к тому же сверх меры уставшая. Поэтому в его словах появились заботливые нотки.
- В каюте вам будет лучше, Присцилла.
- Благодарю вас, - ответила она холодно, - мне и здесь хорошо.
Офицер откланялся и удалился. Присцилла, облокотившись о фальшборт, следила за лодкой, мчавшейся к берегу, где ее ждали пираты. Она хорошо видела на берегу высокую и властную фигуру де Берни. Бандри, Халлауэлл и Эллис вместе с ним образовали группу, стоявшую немного в стороне от остальных.
Майор встал рядом с ней.
- Дорогая Присцилла, это конец нашего приключения, и у нас есть все основания быть благодарными, что оно так кончается. Да, все основания.
- Есть, - согласилась она с несчастным видом. - Основания быть благодарными Шарлю де Берни.
Это был не совсем тот ответ, которого он ждал. Но он понимал всю бессмысленность спора с человеком, одержимым навязчивой идеей. Это могло привести лишь к обмену колкостями, чего майор вовсе не желал. В конце концов, он мог позволить себе быть великодушным. Кошмар, начавшийся для него с того момента, как он впервые увидел де Берни, взбиравшегося по трапу «Кентавра» в гавани Форт Ройял, заканчивался. Теперь, уже скоро, этот хвастливый пират заплатит за свои злодеяния, а они, наконец-то, продолжат свое путешествие в Англию, оставив позади эту ужасную фантастическую интермедию, прервавшую упорядоченность их жизни, и время быстро выветрит ее из памяти Присциллы. Ей придется вернуться к обычному состоянию, нарушенному появлением в ее жизни этого надменного флибустьера. Майор великодушно забудет этот инцидент, и все станет на место. И пока мисс Присцилла наблюдала за движением лодки, майор успокоился и принял уверенный вид.
Тем временем киль баркаса заскрипел по песку, и лейтенант Шарнез вышел на берег, оставив своих людей в лодке с мушкетами наготове. Она отчетливо видела офицера в длинном красном мундире, стоявшего перед де Берни и его тремя компаньонами. На заднем плане собралась толпа пиратов. Не подлежало сомнению, что их внимание было привлечено тем, что происходило между их вожаками и посланцем сэра Генри.
Сообщение лейтенанта вызвало в этой группе возбуждение. Бандри, Халлауэлл и Эллис заговорили все разом, сопровождая слова резкими жестами. Де Берни, пока решалась его судьба, стоял чуть поодаль. Только раз предпринял он попытку повлиять на решение. Это случилось, когда лейтенант Шарнез передал требование Моргана о выдаче де Берни.
- Возвращайтесь к Моргану, - сказал он, опережая остальных, - и передайте ему, что если это его последнее слово, то мы можем уйти в лес...
Однако здесь его прервал Халлауэлл. Почти оттолкнув его локтем, он вышел вперед.
- Дьявольщина! - прорычал он. - В этом нет смысла. Морган может потопить «Кентавр», изрешетить «Черный Лебедь» и оставить нас подыхать здесь от голода.