Герасим записал и это. Затем принялся подсчитывать. Первая математика кончится в девять пятнадцать. Потом пять минут перемена. Значит, следующий сеанс состоится на втором уроке. А именно, без пятнадцати десять. И чтобы ничего не перепутать, он начертал на листке: «9.45». А рядом поставил знак вопроса.
Едва началась перемена, Муму и Луна сообщили обо всем друзьям. Поэтому уже без двадцати десять Команда отчаянных с разных точек пожирала взглядами несчастного Вову. Труднее всего приходилось Ивану. На математике он сидел с Яковлевым за одной партой. Причем справа. Поэтому, чтобы увидеть левое ухо объекта, приходилось перегибаться на противоположную сторону стола. После третьей такой попытки Вова занервничал.
— Ты чего? — уставился на Ивана он.
— Да ничего. Все нормально, — тот напустил на себя равнодушие. — Просто в окно смотрел. Задумался.
— Задумался? — переспросил Яковлев и, к полному смятению Ивана, схватился за левое ухо.
Иван немедленно посмотрел на часы. Без семнадцати. До контрольного времени ещё две минуты. Но все равно близко. А вероятно, в таких случаях минута или две вообще не имеют значения.
Иван оглянулся на Луну. Тот кивнул ему. «Заметили, — подумал Иван. — Порядок».
На перемене поступок Яковлева подвергся всестороннему анализу, и Команда отчаянных сошлась во мнении, что разница в две минуты роли не играет. А Герасим по этому поводу выдвинул свою версию:
— Вовка и так псих, а ты, Пуаро, ещё напугал его. Вот он и сбился.
— Выходит, я во всем виноват? — спросил Иван.
— Успокойтесь, — вмешалась Марго. — Никто ни в чем не виноват. На литературе ещё раз проверим.
— И после того как справимся с Ольгой, — подхватил Луна, — девчонки подъедут к Яковлеву с вопросом, у кого он в первом классе лечился.
— Ты сперва с Ольгой справься, — Герасим вернул его на землю.
— Кстати, Пуаро, с вопросом для Ольги у тебя порядок? — осведомилась Маргарита.
— Пока нет, — Иван вынужден был её разочаровать. Наблюдение за Вовой отняло у него все время. — Но ничего, — торопливо добавил он, — у нас же целый урок впереди. Придумаю.
— Надеюсь, — улыбнулась Марго.
Ольга Борисовна вновь показалась ребятам рассеянной. Похоже, что мыслями она была очень далеко от урока литературы. Хотя проходили они «Капитанскую дочку», а Ольга Борисовна неустанно повторяла им, что обожает прозу Пушкина. Сейчас, однако, чувствовалось, что ей стоит немалых усилий сосредоточиться.
Ваня тоже мучился. Он никак не мог придумать интересный вопрос. Ему, в общем, нравилась «Капитанская дочка», но что про неё можно такое спросить? Вернее, спросить-то можно, но вот увлечет ли это Ольгу Борисовну? А ведь, по их замыслу, она должна ответить не одной фразой, а пуститься в долгое и обстоятельное объяснение.
Ольга Борисовна продолжала рассказывать об образе Пугачева. Иван посмотрел на часы. Время близилось к без пятнадцати одиннадцать. «Яковлев, — спохватился Иван. — Он ведь сейчас должен схватиться за свое левое ухо».
Яковлев, будто почувствовав, что о нем думают, пристально посмотрел на Ивана. Взгляды их встретились.
— У меня чего, морда грязная? — заволновался Вова и на всякий случай провел растопыренной пятерней по лицу.
— Совершенно чистая, — спешно успокоил его Иван. «Опять я, кажется, вывожу его из равновесия, — добавил он про себя. — Ребята потом скажут, что из-за меня эксперимент сорвался». И он на всякий случай повторил: — Вовка, с лицом у тебя все в порядке.
— А с чем не в порядке? — продолжал беспокоиться Яковлев. — Чего ты на меня вылупился?
— И не думал, — покривил душой Иван. — Просто про «Капитанскую дочку» слушаю.
По Вовкиному виду было ясно: он не поверил. И на всякий случай провел растопыренной пятерней по коротко стриженной голове. Иван покосился на часы. Стрелка приближалась к десяти сорока пяти. Вова, оставив в покое голову, бросил ещё один исполненный подозрительности взгляд на соседа по парте и схватился за мочку левого уха. Сомнений не оставалось: Яковлев пребывает во власти гипнотизера.
Иван повернулся к друзьям. Те знаками заверили его, что все видели и все знают.
— Ты все-таки скажи, — маневры Ивана не прошли мимо внимания нервного Вовы, — вы мне чего, на спину что-то приклеили?
— Ни фига, — на сей раз совершенно искренне разуверил его сосед по парте. — Мы вообще люди гуманные. Зачем нам твоя спина?
— Плавали — знаем. — С этими словами Вовка изогнулся и начал двумя руками шарить у себя по спине.
— Яковлев! Что с тобой? — Ольга Борисовна даже на миг отвлеклась от своих явно невеселых мыслей.
Вовка не отреагировал, ибо как раз в этот момент ему показалось, что он нащупал на свитере кусок клейкой ленты. А надо сказать, что у Яковлева был по этой части некоторый личный опыт. В прошлом году кто-то из одноклассников, пожелавших остаться неизвестным, прилепил ему к спине самоклеющуюся бумажку с отчетливой надписью: «Постучи, я открою. Вова».
Разумеется, каждый, кто проходил мимо ничего не подозревавшего Яковлева, считал своим долгом постучать. Вова был вне себя от возмущения. К тому же не все стучали в него тихо, и к концу дня он покрылся синяками. Словом, второй раз стать жертвой подобного розыгрыша ему совершенно не улыбалось.
— Яковлев! — Ольга Борисовна с изумлением продолжала взирать на извивающегося Вову. — Что с тобой?
— Ничего, — убедившись наконец, что на спине ничего нет, тот удостоил своим вниманием классную. — У меня просто зачесалось.
— Педикулез! — натужно захохотал Сеня Баскаков.
— Заткнись! — обиделся Яковлев. — У самого педикулез.
— Ребята, ребята! Не отвлекаемся, — пресекла их перепалку учительница.
Она вновь вернулась к «Капитанской дочке».
«О чем же её спросить? О чем спросить? — ломал голову Иван, но тщетно. Ничего путного не придумывалось. Голову как заклинило».
Раздался звонок. Луна тут же ткнул в бок Ивана.
— Сыпь к Ольге и спрашивай. Иначе упустим.
Иван послушно направился к учительскому столу. Ольга Борисовна уже повесила на плечо сумку и поднялась на ноги. Времени на раздумья не было.
— Ольга Борисовна, — начал Иван. — Я вот давно у вас хочу спросить…
— Пожалуйста, — с некоторым удивлением взглянула на него классная.
— Вот, понимаете, у меня возник такой вопрос, — тянул время мальчик, а про себя думал: «Что же спросить? О боже! Что мне спросить?»
— Да ты не стесняйся, Ваня, — подбодрила его классная. — Я очень люблю дополнительные вопросы.
Тут у Ивана что-то включилось, и он, к полной неожиданности для самого себя, выпалил:
— Ольга Борисовна, почему Пушкин так и не смог закончить «Дубровского»?
Глава 8. ЛИТЕРАТУРА И ЖИЗНЬ
— Дубровского»? — удивилась Ольга Борисовна. — Но мы ведь сегодня говорили о «Капитанской дочке».
— Знаю, — Иван и сам не объяснил бы, почему именно «Дубровский», — просто мне интересно.
— Нам тоже, — пришла ему на помощь Марго.
— Вообще-то вопрос хороший. — Чувствовалось, что, даже невзирая на подавленное состояние, Ольга Борисовна была готова поговорить с ребятами о «Дубровском». — Но, понимаете, тут одним словом не ответишь.
— А вы не одним, — вступил в беседу Луна. — У меня, кстати, чай есть отличный, — продемонстрировал он яркую прямоугольную коробочку. — Папе вчера подарили. С добавкой экзотических фруктов и тибетских горных трав. Вкус обалденный. Я для ребят принес, но и на вашу долю хватит, Ольга Борисовна. Пойдемте с нами в буфет. Чаю выпьем, а вы заодно нам расскажете про «Дубровского».
— Почему бы и нет, — немного повеселела учительница. — Пошли. Я просто не могу отказаться, когда на меня так умоляюще смотрят, — поймала она на себе пристальный взгляд Герасима.
Тот смутился и опустил глаза. Ему-то казалось, что его взгляд исполнен совсем не мольбы, а гипнотической силы. «Наверное, не получилось, — в панике подумал он. — Вдруг она теперь откажется пить эту гадость? Ладно, попробуем повторить попытку».
— Вот не знала, что вы так интересуетесь Пушкиным, — двинулась к выходу из класса учительница.
— Ой, Ольга Борисовна, мы всем интересуемся, — незаметно передав Павлу пакетик с зельем из «Оазиса», затараторила Варя.
— А с «Дубровским» как-то странно выходит, — подхватил Иван. — Все обрывается именно там, где должно продолжиться.
— Этому существует несколько объяснений, — покорно следуя к буфету, увлеченно вещала классная руководительница восьмого «А». — Только прошу вас: не думайте, что я могу дать вам исчерпывающий ответ. Несколько поколений пушкинистов ломали головы над проблемой «Дубровского». Поэтому я просто изложу вам основные версии. Ну, и поделюсь кое-какими своими соображениями.
— Ой, как здорово, — Варвара кинула лучезарный взгляд на учительницу.
«Не зря я все-таки с ними вожусь, — подумала классная руководительница. — Оказывается, они ради великой литературы даже переменой готовы пожертвовать». И она продолжила разговор о «Дубровском».
Герасим следовал чуть позади. Обычно бледное лицо его раскраснелось от напряжения. А взгляд был направлен в спину учительницы. Тот, кто не знал, что Муму концентрирует энергию, легко мог бы предположить, что он мужественно борется с внезапно подступившей тошнотой.
В таком боевом настроении вся компания и достигла столовой.
— Девчонки, — начал распоряжаться Луна, — вы займите столик… получше, — сделал он ударение на последнем слове, — а я чай заварю. Иван, Герасим! Вы пока купите булочек.
— Сейчас я вам деньги дам, — полезла в сумочку Ольга Борисовна.
— Давайте. — Муму был рад, что не придется тратить лишнего.
— Ни в коем случае, — Луна сделал Герасиму страшные глаза.
Муму нехотя отдернул уже протянутую руку и даже выдавил из себя:
— Что вы, что вы, мы угощаем.
Но Ольга Борисовна решительно заявила:
— Берите.
— Нет. Мы сами купим, — сопротивлялся Иван.
— Считайте, что вы сейчас наша гостья, — подхватила Марго.
— Вот я и считаю, — улыбнулась учительница. — Чай ваш. А булочки мои. По-моему, справедливо.
Герасим взял деньги. Затем они с Иваном поспешили к стойке буфета.
— Пойдемте, Ольга Борисовна, а то все столики сейчас займут, — поторопили девочки.
Предупреждение было не лишним. Народа скапливалось все больше и больше. Марго высмотрела хороший столик в уголке и первой бросилась туда. Она успела.
— Ольга Борисовна опустилась на стул.
— А вот и я, — почти сразу же подоспел к столику Луна с подносом. — Вот, Ольга Борисовна, — поставил он перед учительницей стакан с изумрудного цвета жидкостью.
— Это чай? — классная изумленно взирала на стакан.
Девочки испуганно переглянулись. Только бы она что-нибудь не заподозрила.
— Тибетские травы, — мигом нашелся Луна. — Попробуйте, какой вкусней. Предок мой вчера от него просто тащился.
Упоминание предка явно вселило в душу учительницы доверие. И она под пристальными взглядами девочек и Луны глотнула из стакана. Трое наблюдателей внутренне сжались. Сейчас, именно сейчас решится исход столь тщательно спланированной операции. Если Ольге Борисовне не понравится вкус снадобья из «Оазиса», это будет полный провал. А главное, повторить попытку уже не удастся.
Проглотив изумрудную жидкость, Ольга Борисовна прикрыла глаза.
— М-м-м. Потрясающе вкусно. Никогда такого чая не пробовала. Что-то совершенно фантастическое.
— Фирма веников не вяжет, — с довольным видом произнес Луна. Впрочем, именно о фирме «Оазис» он и подумал. Там, кажется, свое дело знают.
— А вот и булочки, — подоспели к столу Иван и Герасим.
— А я хочу желтенький чай, — потянулась к одному из стаканов Варя. — Ой! Просто сказка! — хлебнув, воскликнула она, хотя, положа руку на сердце, никакого особенного вкуса не ощутила. Чай как чай, и только. К тому же не сладкий. А Варя любила с сахаром.
— Кому нужно, кладите, — словно прочтя её мысли, Луна указал на несколько упаковок сахара.
Варя с удовольствием воспользовалась одной из них.
— А вы, Ольга Борисовна? — посмотрел Муму на учительницу.
— Нет, нет, — покачала головой та. — Такой вкусный чай с сахаром только портить.
И она сделала ещё один большой глоток.
— Значит, «Дубровский». Как я вам уже говорила по дороге сюда, проблема с концовкой романа неоднозначна…
Ребята сделали вид, будто внимательно слушают. Ольга Борисовна закатила нешуточную лекцию о романтическом герое, «Разбойниках» Шиллера, вдохновивших Пушкина на создание «Дубровского», а также о точности нравственной меры, которая, по её мнению, и не позволила автору создать из разбойника, в коего превратился благородный Владимир Дубровский, образ окончательно положительного героя.
Ребята не сводили с неё глаз. Внимание их распаляло красноречие учительницы. Она была бы крайне разочарована в лучших чувствах, узнай, что питомцы её почти не слышат. Ибо каждый из пятерых сейчас думал лишь об одном. А именно, когда же она наконец допьет чай и можно будет осуществить вторую часть плана. Перемена-то ведь не бесконечна.
— Ольга Борисовна, — вклинился в первый же подходящий момент Луна, — вы пейте. А то остынет.
— Ничего, я даже больше люблю холодный, — разочаровала его учительница. — Теперь давайте поговорим об образе Кирилы Петровича Троекурова…
— Ольга Борисовна, — попытал счастья Иван, — такие вкусные булочки! Почему не берете?
И он сунул ей тарелку прямо под самый нос.
— Спасибо, — машинально взяла булочку классная руководительница.
Откусив, она хлебнула из стакана. Друзья переглянулись. Уже легче. Хотя ей нужно выпить все целиком, а в стакане ещё оставалась добрая треть изумрудной жидкости.
— Образ Троекурова, по большей части, трактуется слишком уж однозначно, — продолжила лекцию Ольга Борисовна.
Тут, видимо, у неё пересохло в горле, она сделала новый глоток. «Ну же, ну же, — мысленно поторапливали её ребята. — Еще чуть-чуть». Однако, к их крайней досаде, Ольга Борисовна вновь переключилась на «Дубровского».
— Слушай, Муму, — шепнул Иван, — ты давай теперь на неё по поводу чая воздействуй.
— А я что делаю? — устало отозвался Герасим. Теперь лицо его уже не было красным. Наоборот, побледнело сильнее обычного. А глаза от напряжения, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
Ребята украдкой поглядывали на часы. До конца перемены оставалось совсем немного. Неужели так ничего и не выйдет?
Расправившись со старинным русским барином Кирилой Петровичем Троекуровым, про которого ни один из пятерых ребят так толком ничего и не услышал, Ольга Борисовна наконец прикончила содержимое стакана. Девочки перемигнулись. Можно было действовать. Варя приготовилась. Сейчас она встанет и, зайдя за спину учительницы, тихонечко отстрижет прядь волос.
Момент был удобный. Ольга Борисовна вдохновенно разбирала характер Маши Троекуровой. Варя нащупала в кармане маникюрные ножницы.
— Ольга Борисовна! — раздался над их столом бодрый голос.
Ребята подняли головы. Над ними нависла бодрая физиономия Тараса Бульбы. Только его тут сейчас и не хватало!
— Как хорошо, что я вас застал, — радостно изрек завуч. — Забегите ко мне. Разговор один есть.
— Прямо сейчас? — встрепенулась учительница.
Афанасий Иванович взглянул на часы.
— Нет, пожалуй, сейчас не успеем. Скоро звонок. Давайте на следующей перемене. А вы, я смотрю, вместе со своими? — только сейчас заметил он пятерых ребят.
— Проблема возникла. Чисто литературная, — почему-то смутилась Ольга Борисовна.
— Понятно, — потеребил бульбовский ус завуч. — Так сказать, неформальный урок в непосредственной обстановке. Очень хорошо.
И он с достоинством удалился.
Ольга Борисовна, проводив его каким-то странным взглядом, вдруг потеребила мочку левого уха.
Ребята переглянулись. Сегодня все складывалось одно к одному. И Вовка, и классная…
Учительница опустила руку и посмотрела на ребят с таким видом, будто внезапно запамятовала, зачем они все тут находятся. А может, и впрямь не помнит? Никто ведь из пятерых друзей не знал, что происходит с человеком, находящимся в полном подчинении у гипнотизера.
— Та-ак, — протянула учительница. — На чем мы, значит, остановились?
Видно, «сеанс связи» завершился, и Ольга Борисовна возвратилась к действительности. «Сейчас или никогда, — подумала Варя. — Другого шанса не будет».
Скользнув вдоль стены, девочка лишь на мгновение замешкалась за спиной учительницы. Затем, бросив: «Извините. Я сейчас», — выбежала из столовой.
Ольга Борисовна пыталась продолжить лекцию, однако вдохновение больше не приходило. По-видимому, тайный поработитель отнял у неё изрядный запас энергии. А потому, когда послышался звонок, классная руководительница с видимым облегчением поднялась из-за стола.
— К сожалению, не успели, — виновато произнесла она. — А на следующей перемене меня Афанасий Иванович ждет.
— Да можно и завтра, — ребята не испытывали на сей счет никаких сожалений. Теперь главное, чтобы Ольге Борисовне не вздумалось их спросить о проблеме «Дубровского».
— Собственно, — продолжала учительница, — ничто не мешает нам вернуться к этому на очередном уроке. Ты, Холмский, молодец, — с одобрением обратилась она к Ивану. — Поднял важную литературную проблему. Без неё наше изучение прозы Пушкина было бы неполным. Я вот что думаю: закончим с «Капитанской дочкой» и посвятим кое-какое время «Дубровскому». Теперь я убедилась: зря это замечательное произведение теперь не включают в школьную программу. Ну, бегите на урок.