Все-таки я неудачно съехал в кратер, выбирались очень долго и изнурительно. Связь была хуже некуда, картинка на экране сменяться не собиралась, действовать пришлось по приборам.
Мы покинули кратер только после полуночи. К этому времени из КИКа пришли новые фотограммы. В общем, идти предстояло все по тому же ровному «океанскому дну». Больший интерес представляли промежуточная и конечная цели. Со спутника рассмотреть можно было немного, и нам пришлось изучать снимок при помощи лупы, озадаченно почесывая затылки.
– Ваша конечная цель – это так называемая лунная аномалия, «Объект ЛА-1», – поведал по громкой связи генерал-майор Тур. – Мы собирались вплотную заняться этой штукой после того, как уничтожим штатовскую базу. Но обстоятельства диктуют другие правила игры. У вас выгодное расположение по отношению к объекту, идите на всех парах в заданную точку и возьмите аномалию под охрану. По нашим расчетам, вы сможете это сделать до того, как с Южного Побережья подтянутся «Хаунды». Как только вы достигнете заданной точки, вероятно, мы дадим вам новые указания. Есть вопросы?
– Как долго мы должны сдерживать «Хаунды»? – спросил, поигрывая желваками, командир.
– Сейчас ваша задача добраться до аномалии, забудьте пока о «Хаундах». К тому же у вас будет подкрепление…
Мы напряженно слушали, боясь поверить, что такое возможно. А ведь мы были уверены, что наша «Оса» – одна против своры «Хаундов». Может, «Стальному Октябрю» все-таки удалось выкарабкаться?
– Три космонавта с противотанковыми ружьями ждут вас в промежуточном квадрате, – договорил Тур. – Каждый из них – дважды Герой Советского Союза. В общем, мужики – не промах. Вместе с ними как-нибудь прорветесь. Не хотелось задействовать их в бою, берегли для исследования аномалии, но другого выхода нет.
Мы продолжили молчать, но на этот раз мы были просто потрясены.
– Вы уж прикройте их, ребята… – договорил Тур совсем не по-уставному.
– Так точно, товарищ генерал-майор, – твердо ответил Прокофьев. – Мы не подведем.
Весна больше не пахла стылой землей и снегом. Потеплело на сердце, потеплело в воздухе. И работа спорилась, и даже связь с Луной стала лучше.
Мы не задавали вопросов о природе аномалии, которую нам предстояло посетить, мы не спрашивали, для чего нужно ее изучать и как эти знания будут применены. Мы были пусть важными, но все равно – лишь винтиками внутри сложнейшей военной машины СССР. И на нас лежала огромная нагрузка, так что теперешние завывания либерастов на тему «почему вы не спросили?» да «как вы не могли знать?» воспринимаю исключительно как детский лепет. Возможно, теперешний представитель креативных слоев общества, обладающий условно-гуманитарным образованием, и знает больше нашего: о гелии-3, о лунных аномалиях, о стремлении великих держав к господству на Земле и в космосе… но мы выполняли лишь свою часть работы. Сказали – достичь точки и взять под охрану, и мы тут же принялись за дело.
После смены под стены нашего пункта управления нагрянул «Красный Прорыв» в полном составе. Кто-то из ребят принес торт, кто-то – коробку конфет «Птичье молоко», кто-то – палку дефицитного сервелата и сыр сулугуни. Тут же и мы вспомнили, что у нашего молчуна – бортинженера Алиева – день рождения. Пошли гурьбой в общежитие, словно не было в помине провальной лунной кампании, словно перенеслись во времени в пору предполетных тренировок.
– Ну как там? – спросил все же Янсонс.
– Ты же понимаешь, что говорить об этом нам запретили, – ответил Прокофьев.
– Понимаю, – протянул очкарик. – Но… есть работа?
– Есть маршрут и задание, – с улыбкой подтвердил наш командир. – Работа кипит.
Янсонс улыбнулся и показал поднятый большой палец. Если работа продолжается, значит, наша песенка до конца не спета. Значит, еще повоюем.
День пролетел незаметно. Сначала – дружеские посиделки с чаем, бутербродами и сладостями. Потом – впервые за много суток – крепкий и долгий сон.
Вечером с воодушевлением сели за джойстики. Гнали «Осу» так, что пыль до самых звезд стояла. К утру мы должны были уловить сигнал радиомаяка и, ориентируясь по нему, выйти на временную базу. Первую советскую базу на Луне!
Нам до последнего не говорили, с кем из космонавтов предстоит работать, и мы упоенно строили предположения.
– «Кедр» был первым в космосе, он будет первым и на Луне! – уверял Горобец.
– Я бы хотел, чтобы там была «Чайка», – мечтательно произнес Дорогов. – Я ее большой поклонник.
– Вроде «Алмаз-2» намекал, что собирается учиться управлять лунным кораблем, – с сомнением добавил Прокофьев.
– Ха! Леонов еще не те байки расскажет! – рассмеялся Горобец.
Двери открылись. На пороге пункта управления стоял наш гэбэшник Рюмин в сопровождении трех дюжих ребят в одинаковых костюмах. Из-за их спин выглядывал помятый со сна и испуганный Янсонс.
– В чем дело, товарищи? – строго спросил Прокофьев.
– Майор Прокофьев, – сказал, словно через силу, Рюмин, – освободите пост, вы пойдете с нами.
– А-а… – протянул командир, указывая на свой пульт.
– Приказом штаба временным командиром экипажа «Единство» назначен Марис Янсонс, – сказал один из молодцев, потрясая бумагой со свежими печатями.
Янсонс вышел вперед, видок у него был еще тот: как у школьника перед поркой.
Прокофьев снял гарнитуру и положил ее на угол пульта.
– Дерзай, Марис, – сухо сказал он. – Курс у штурмана.
Командир «Красного Прорыва» нервно кивнул и скривился, точно от зубной боли.
– Иван, идемте же! – Рюмин отступил, освобождая Прокофьеву путь.
Снова хлопнула дверь, отделяя от нас командира и офицеров КГБ. Мы как один уставились на Янсонса. Тот выставил перед собой руки, словно пытался защититься.
– Мужики, – сказал он, – поверьте мне, я сам ни черта не понимаю!
Глава 16
Очень часто герои выясняют, что все подвиги и жертвы были напрасными, даже не напрасными, а попросту глупыми, что все, чему они служили, – обман. Не хитрая, расчетливая ложь, за которой – умысел и недобрые цели, а унылый пустопорожний обман, иными словами – пшик.
Антон сымитировал атаку на «Тирана». Тяжелый танк с разряженным «Рельсотроном» поспешил спрятать бронированный зад за декорацией из пенопласта.
– Гуд, Вольдемар, гуд! – оценил маневр «Тирана» режиссер Ходор Чупачупс, он сидел на высоком стуле, забросив ноги в полосатых махровых носках на скамеечку, и смотрел, пощипывая бородку, в монитор. – Как же ты его боишься! Так-так, Вольдемар! То самое чувство, когда ты на большом и мощном танке, но выстрелить не можешь, а тебя сзади щиплет какая-то тля на мерзкой «Осе».
Они живут на руинах цивилизации, сами того не понимая. Они живут в новом Средневековье, во времена высоких технологий, неопределенной морали и права, поставленного в интересную позу в угоду олигархии. Они сами не заметили, как все пошло прахом. Пропустили развилку в истории. Государства-банкроты, государства-импотенты, готовые лизать пятки корпорациям. Корпорации-монстры, корпорации-переростки, в которых новое поколение управленцев пришло на высокие посты не за какие-то заслуги, а потому что оно представлено детьми, племянниками, внуками предыдущих директоров и топ-менеджеров. Коррупция здесь не меньше, чем в государственном аппарате, и шпионаж, слив проектов, крышевание нелегальных добытчиков изотопа – обычное дело. Танкисты-мушкетеры, танкисты-самураи – неприкасаемые, способные по настроению убить или покалечить первого встречного, если, само собой, он находится ступенью ниже в соответствии с обновленной феодальной лестницей.
Этот мир – мертв давно и безнадежно. И жизнь людей, его населяющих, – копошение бактерий, получающих пищу за счет разложения плоти.
Выхода нет, и перезагрузка – явление неизбежное.
Быть может, даже полезное явление.
Или необходимое.
Но кто мы? Лишь бактерии. А бактериям перезагрузка не нужна: Антону не нужна, Вере не нужна, Чупачупсу не нужна. Наверняка не нужна она и дедуле-читеру, которому жилось куда проще в его биполярном мирке, где очень легко было определить, кто друг, а кто враг.
– Эй, на «Осе»! – режиссер взмахнул рукой, точно дирижер. – Хватит прятаться за руинами, народу это не интересно! Мне нужно больше, больше экшена! Вперед, тля, в атаку! – А потом повернулся к ассистентке и скомандовал: – Бокал шампанского мне и шоколадку! Не слышишь, что ли? В животе у меня урчит!
«Сестрички» Антона не работали. Ему объяснили, что пальбу из плазмомета проще и, главное, – безопаснее нарисовать на компьютере.
– А что мне делать после? – спросил он Веру до начала съемок. – Я всю жизнь служу в «Дозоре», что мне делать, если я не смогу больше заниматься той же работой?
«Сестрички» Антона не работали. Ему объяснили, что пальбу из плазмомета проще и, главное, – безопаснее нарисовать на компьютере.
– А что мне делать после? – спросил он Веру до начала съемок. – Я всю жизнь служу в «Дозоре», что мне делать, если я не смогу больше заниматься той же работой?
– Выживать, – пожала плечами Вера. – Чтоб что-то хорошо построить, сначала надо что-то хорошо сломать. Все, к чему мы привыкли, будет разрушено. Нам придется выживать.
Выживать? Прекрасно… Бактерии знают в этом толк.
– Мы можем как-то остановить… Перезагрузку?
Вера удивилась.
– Ты меня спрашиваешь?
Чупачупс отхлебнул шампанского и указал фужером на монитор.
– Так, Ашот! А теперь сделай перефокусировку с «Осы» на «Лиса»… Лис показывает моську из-за угла… Пошел «Лис», говорю! Сейчас-сейчас он сделает тле больно.
Антон остановил танк.
– Здорово, Лева! – сухим песком прошелестел в наушниках голос Глухаря. – В километре отсюда есть одна пирамидка. Она прекрасно сохранилась, хоть ей – полмиллиона лет в обед.
– Любопытство погубило кошку, – ответил Антон. – Мяу!
– Почему тля остановилась? – спросил у ассистентки режиссер, а потом заорал в гарнитуру: – Почему тля стоит?! «Лис» его атакует!
– Пиф-паф, – сказал Глухарь.
Чупачупс повернулся к Вере, курившей тонкую сигарету, и пояснил, жестикулируя:
– Вот здесь будет взрыв, его мы отснимем в миниатюре на макете.
– Как скажете, маэстро, – безразлично ответила Вера, поглядывая на планшет. Великая Разностная Машина была занята размышлениями.
В то же время из горловины тоннеля, прикрытой стеной из перекрашенного в серый, под цвет бетона, пенопласта выдвинулся, ломая хлипкую преграду, гермовагон, доставивший сюда Антона и Веру, а также других участников съемок. Вагон толкала, заставляя ползти по рельсам, «Оса» Бульдозера.
– Босс, здесь в натуре есть воздух! – услышал Антон в эфире знакомый голос. – Нужно было огнемет взять!
Следом за «Осой» Бульдозера из тоннеля выкатил «Лис» Верблюда. Башни танков вращались, выискивая, в кого можно было бы пострелять. Потом из темноты показалось дуло «Рельсотрона, словно нос соседа, подглядывающего из-за отодвинутой шторы, и лишь затем выкатил сам «Тиран» Босса.
– Это что за левые танки?! – возмутился Чупачупс. – В сценарии их не было! Пусть выкатываются отсюда! Пусть выкатываются!
Сообразительная ассистентка схватила режиссера за шиворот, стащила со стула и потянула к примыкающему к съемочной площадке административно-техническому корпусу, который был оснащен автономной системой жизнеобеспечения.
– А вы откуда взялись, пацаны? – спросил Антон.
– Стреляли… – флегматично ответил Бульдозер.
– Лева, ты на «Осе»? – уточнил Босс.
– Ага, – ответил Антон, переключая обзор с камеры на камеру в поисках Веры.
– Хорошо, – сказал Босс и выстрелил в «Тиран» киношников. Рельсовый заряд прошил декорацию и взрезал корпус тяжелого танка. Повалил густой дым, подбитый «Тиран» попытался отползти с линии огня, но с другой стороны его добили точными залпами Верблюд и Бульдозер. Стены содрогнулись от взрывной волны, по зеленым экранам поползли языки пламени. Липовая арена стремительно заполнялась дымом, видимость падала. «Лис» Глухаря дал задний ход и укрылся за вагончиком с реквизитом. Сам танкист выпрыгнул из люка и ужом юркнул под вагончик. Антон едва уловил его перемещение.
– Лева, сколько еще танков? – осведомился Босс.
Антон сглотнул.
– Два «Лиса»… но нет необходимости их жечь. Они не вооружены, я отвечаю!
– Как так? – не поверил командир.
– А почему у тебя, дорогой, зеленая изолента к башне приклеена? – поинтересовался Верблюд, подъехав к «Осе».
– Это не изолента, – пояснил Антон. – Просто на компьютере зеленый цвет делают прозрачным и вместо него накладывают какой-нибудь спецэффект.
– Какой еще спецэффект? – не понял Бульдозер.
– Ну а я почем знаю? – Антон хмыкнул. – Например, отсветы от стрельбы «Сестричек».
– О, шайтан… А зачем? – удивился Верблюд.
– Так у него пушка не стреляет! – догадался Бульдозер и загоготал.
Антон почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.
– Лева, это правда? – холодно поинтересовался Босс; под траком его «Тирана» хрустнул и взорвался на осколки монитор Чупачупса. – Ты выехал на танке, на котором вместо пушки – муляж? И у остальных тоже муляжи?
– «Арена смерти», блин! – ехидно процедил Бульдозер.
– Очень смешно, пацаны, – пробурчал Антон. – Где, кстати, Хныка?
– Убили Хныку, – сказал Верблюд.
– Как это случилось? – торопливо спросил Антон.
– Да нашли его в петле, служба безопасности заключила, что это – суицид, – сказал скучным голосом Босс.
– Ага, но перед этим он в натуре дал себе в морду! – дополнил Верблюд.
– И написал на бумажке, что он больше не имеет морального права работать на московскую корпорацию, – сказал Бульдозер. – С детскими ошибками написал – филолог, блин.
– Похоже на след «Салонафтагаза», – сообразил Антон. – Или же кто-то их подставляет.
– Похоже, нас сливают, – сказал Босс. – Всю роту. А может, даже весь «Дозор».
– Слушай, как можно так, а? – возмутился Верблюд.
– Распоясались мы, потому и сливают, – назидательно высказался Антон. – Корпораты чуют, что нас все труднее удерживать под контролем. К тому же мы видели, что они понастроили на Южном Побережье. Меньше народу – больше кислороду. Впереди кризис, и от неудобного балласта нужно избавляться.
– Хорошо, что ты это сам сказал, Лева, – отстраненно проговорил Босс.
Бабахнула «Шарки», «Осу» тряхнуло, и на пульте Антона вспыхнул красный огонек, сообщая, что танк лишился правого трака.
– А это что за наезды, пацаны?! – возмутился Антон, заглушив аварийную сирену, которая противно тявкала прямо над ухом.
Дуло «Рельсы» командирского танка уставилось в башню «Осы».
– Нам приказали зачистить эту арену. Всех порешить… Всех – сечешь, братуха? Ты сам загнул о неудобном балласте. Так что не обостряй, не стоит.
Антон усмехнулся. Ломаная линия его пути так и норовила вывернуться очередным неожиданным поворотом.
– Кто же отдал такой приказ?
– Дональд Макаров, Левик. Он сейчас на Луне: строит всех, командует направо и налево. Взялся порядки наводить. Сказал, что первым делом прикроет лавочку «Арены смерти», надоела ему эта полулегальная вольница.
– Вот это он загоняет… Только вряд ли вы зачистите меня с остальными. Мы ведь друзья.
– Задание шефа, Лева, – ответил Босс. – Всех – значит всех. Мы и так не на самом хорошем счету, так что придется отрабатывать кредит доверия.
– Кто-то убил Хныку, вы убьете меня, а потом уберут и вас. У меня, кстати, пушка не работает, я не могу защищаться. Не стыдно? Не по понятиям ведь…
Бульдозер хмыкнул, Верблюд что-то пробурчал на своем языке, а Босс просто молчал. Пока длилась пауза, Антон продолжал искать Веру. За свою жизнь он особенно не беспокоился, но время потянуть бы не мешало, ведь Вера могла спрятаться где угодно, она же – как тростинка, в любой порт шмыгнет, в любой люк – и будет такова.
– Бульдозер, Верблюд, – пора кончать с этим борделем. – Башня «Тирана» повернулась в сторону административно-технического корпуса. – Арена должна быть реальной – смертельной, а не такой, как это кинцо со спецэффектами.
Грянули два залпа, снаряды «Шарки» пробили тонкую стену из гофрированного металла и взорвались внутри пристройки. Взрывная волна ударила во все стороны, ломая декорации. На одной из камер «Осы» повис полосатый носок Чупачупса. Включилась следующая камера, и Антон увидел, как рушится собранный на сырую нитку из фанеры и пенопласта «ядерный реактор». За облаком дыма и пыли проступил силуэт «Лиса». Зло лязгнул «Рельсотрон» Босса, и «Лис» качнулся, словно под порывом ураганного ветра.
– Остался еще один, да, Лева? – поинтересовался командир. – Ну, не считая тебя.
– Всегда мечтал поучаствовать в «Арене смерти». – Бульдозер принялся толкать подбитую машину носом, из дыры в борту «Лиса» лилось струей, точно кровь из раны, машинное масло. На полу масло загоралось, и на траках Бульдозера плясало пламя. – Это здорово, когда мечты сбываются.
– Вы охренели, пацаны, – сказал, скрипя зубами, Антон. – Вы – маньяки, чокнутые сукины дети…
– Да брось, брат! – добродушно отозвался Верблюд.
– Это Лева из зависти обзывается, – предположил Бульдозер. – Потому что у него теперь пушка – как стариковская мошонка – только для вида.
– Да-а… – мечтательно протянул Верблюд. – Сейчас бы нашему Леве пожарку, он бы заставил этих бесов плясать на углях!
– Слышь, а посмотри за вагончиками! – предложил Бульдозер. – Там как раз один танк поместится.