Действия пилота также записывались, поэтому после тренировок каждый кадет мог сравнить свои действия с маневрами пилота и узнать таким образом, как следовало ему поступать. Всему, чему группа могла научиться на «Рэндольфе» на практических занятиях и во время перелетов на станцию «Терра», — группа уже научилась. Теперь ей требовалось пройти более рискованные маневры у настоящей планеты. Двухдневный перелет с «Рэндольфа» на Лунную базу был совершен на той же самой «Трясучке» в условиях, мало чем отличающихся от полетов переселенцев на другие миры.
Лунных колоний ни Мэтт, ни кто другой из его группы так и не посмотрели — в увольнение их не отпустили ни разу. Они разместились в подземных казармах на Лунной базе и каждое утро отправлялись на космодром для тренировок в искусстве посадки; тренировки проводились сначала в учебных контрольных рубках «Трясучки», а затем в рубках ракетных кораблей А-6, оборудованных двойным управлением. Уже в конце первой недели Мэтт совершил свой первый самостоятельный полет и посадку.
У него оказалось природное чувство настоящего пилота, а такому любой корабль повинуется.
Пилотировать ракетный корабль для Мэтта было так же просто, как сложно делать астрогационные расчеты. Оставшиеся дни он был практически свободен. Он осмотрел базу и совершил прогулку в скафандре по выжженной поверхности Луны. Всех кадетов разместили в одном углу в казарме космических пехотинцев. От нечего делать Мэтт смотрел, как они живут, и болтал с сержантами и капралами.
Больше всего ему в них понравились четкость и дисциплина и какая-то небрежная самоуверенность. Во всей Системе нет зрелища внушительней, чем сержант — ветеран космической пехоты в парадной форме с нашивками, знаками отличия и сединой на висках. А как эта седина сочетается со сверкающим изображением солнца у него на груди! Мэтт чувствовал себя едва ли не оборванцем в своем простеньком, невзрачном и без знаков отличия комбинезоне.
Ему нравилось наблюдать за их частыми парадными смотрами.
Сначала Мэтту казалось странным, что на их поверках не слышно фамилий знаменитой четверки — Далквиста, Риверы, Мартина и Уилера, но у космической пехоты свои ритуалы, и ритуалов этих более чем достаточно.
Своего намерения во что бы то ни стало овладеть астрогацией Мэтт не оставил — он привез на Лунную базу учебник и ежедневно, как только выдавалась свободная минута, прорабатывал за задачей задачу. Как-то раз он сел за одну из них. Особой охоты не было. Задача была такая. Дано: вылет с орбиты Деймоса, спутника Марса, не раньше 12.00 по Гринвичу 15 мая 2087; топливо — химическое; скорость выброса газов — 10 тысяч метров в секунду; место назначения — надстратосферная орбита вокруг Венеры. Требуется: рассчитать орбиты, на которых 1) расход топлива минимальный и 2) минимальный период обращения, а также определить массовые отношения времени вылета и прибытия для каждой из орбит. Подготовить полетный план и наметить контрольные точки, вычислив для них все необходимые данные, используя при этом звезды второй величины или более яркие.
Вопросы: можно ли сберечь время и топливо, пролетев рядом с планетной парой «Терра — Луна», и получить от их гравитационного поля дополнительное ускорение? Предвидится ли пересечение метеоритных потоков и какие меры по уклонению от столкновения с метеоритами следует предпринять? Все ответы должны соответствовать правилам космических полетов, а также принципам космической баллистики.
Без компьютера с такой задачей помучаешься. И все же Мэтт мог подготовить нужные уравнения и затем, если повезет, уговорить офицера, руководящего вычислительным центром Лунной базы, разрешить ему попользоваться баллистическим интегратором. Мэтт принялся за работу.
Он так увлекся, что даже не услышал пронзительных звуков горна — сигнала смены караула. Он сидел, с головой уйдя в предварительные расчеты, когда вновь послышалась песня горна — на этот раз на поверку. Почему-то этот второй сигнал полностью перепутал все его ученые мысли.
«Задачка, чтоб ее! — подумал Мэтт. — И для чего в учебниках бывает такая дурость? Когда это патруль связывался с химическим топливом и наиболее экономичными орбитами? Ерунда это все — ерунда для коммерческого флота». Мэтт встал и пошел из комнаты. А через пару минут он уже наблюдал, как караул космической пехоты выстраивается в главном зале под казармами. Когда оркестр грянул марш «Пока не остынут солнца и не потемнеет небо…», у Мэтта перехватило дыхание.
Он остановился у караульного помещения: не хотелось идти к себе, к своей математике. Новый начальник караула оказался знакомым Мэтта — старший сержант Маклеод.
— Заходите, молодой человек, садитесь. Вы, кажется, наблюдали смену караула?
— Да. Здорово!
— Согласен. Служу в пехоте вот уже двадцать лет, и всякий раз сердце не нарадуется, как будто снова молодой. Ну, как жизнь? Все трудитесь?
Мэтт смущенно улыбнулся:
— Сделал себе передых. Вообще-то нужно заниматься астрогацией, но она у меня вот уже где сидит.
— Что правда, то правда. И у меня от цифр в голове треск.
Мэтт подумал, что старый сержант поймет: очень ему хотелось поделиться — столько на душе накопилось. Маклеод слушал, кивал, сочувствовал.
— Знаете, мистер Додсон, — сказал сержант, — вижу, не очень вам нравится эта ученая заумь. А может, бросить все это, а?
— То есть как — бросить?
— Вам космическая пехота нравится?
— Да.
— Так и займитесь настоящим делом. Мужским. Юноша вы крепкий, здоровый. Образованный. Да через год я буду в струнку перед вами стоять. Как вы об этом — думали?
— По-честному, не думал.
— Так подумайте, еще не поздно. Вы, я вижу, любите больше действовать, а такому с профессорами трудно ужиться; это мы так Патруль называем — профессора.
— Да, я слышал.
— Слышали, да? Мы служим профессорам, это верно, но войска-то у нас разные. Мы… да что это я, вы сами все видели. Подумайте, в общем.
Мэтт сильно думал над словами сержанта, думал, мучался, и когда вернулся на «Рэндольф», та задачка о перелете с Марса на Венеру так и осталась нерешенной.
Несмотря на то что прошло порядочно времени, проще задача не стала, да и другие, куда более сложные, проще почему-то не делались — а виной были мысли, которые ели Мэтта. Ему казалось все ясней и ясней, что совсем не обязательно изводить себя высшей математикой — космонавтом он станет и без того. В мыслях Мэтт уже щеголял перед всеми в форме космических пехотинцев, яркой, словно фазаний хвост. Наконец, он надумал идти за советом к лейтенанту Вонгу.
— Итак, вы хотите просить о переводе в космическую пехоту?
— Да. Думаю, так будет лучше.
— Почему?
Мэтт выложил ему весь ворох сомнений по поводу своих способностей в ядерной физике и астрогации.
— Я так и думал, — кивнул Вонг. — Мы этого ждали, вы же к нам прибыли с недостаточной подготовкой. Мне не нравится ваша неряшливость при математических расчетах, особенно после того, как вы вернулись с Луны.
— Я делаю все от меня зависящее, сэр.
— Неправда. Но овладеть вы этими предметами можете, уж я о том позабочусь.
Мэтт объяснил едва слышно, что он не совсем уверен, хочет ли он этого. Впервые лейтенант Вонг посмотрел на Мэтта озабоченно.
— Вы все еще настаиваете на своем? Если вы подадите рапорт с просьбой о переводе, я вас не поддержу, и можете быть уверены — начальник Академии тоже откажет.
— Это ваше право, — сквозь зубы произнес Мэтт.
— Черт побери, Додсон, это не мое право — скорее, это мой долг. Из вас никогда не получится космический пехотинец; я правду вам говорю — уж о ваших возможностях кому судить, как не мне. Но шансы стать офицером Патруля у вас твердые.
— Почему это вы считаете, что в космическую пехоту я не гожусь? — удивился Мэтт.
— Это окажется для вас слишком простым делом, таким простым, что вы точно потерпите неудачу.
— А?
— Да оставьте вы эти «а». Разница в коэффициенте умственного развития между офицером и подчиненными не должна превышать тридцати очков. А вы опережаете этих старых сержантов намного больше — только не поймите меня неправильно, все они — отличные люди. Но вы-то мыслите совершенно иначе, — Вонг подумал, затем продолжил: — Вы никогда не задумывались, почему в Патруле одни офицеры или кадеты — тоже будущие офицеры?
— Нет, сэр.
— Вполне естественно. Мы никогда не задумываемся над тем, что кажется нам естественным. Строго говоря, Патруль — это не военная организация.
— То есть как?
— Да, конечно: вас учат владеть оружием, исполнять приказы, вы носите форму. Но все это не войны ради, суть вашей работы — предупредить войну, предупредить всеми возможными средствами. Патруль — не боевая единица, это что-то вроде места хранения оружия, слишком опасного, чтобы его можно было доверить военным. После того как в прошлом столетии появились средства массового уничтожения, война стала чисто наступательной, против современного оружия нет защиты. Страна может нанести страшнейший по силе удар, но она не в состоянии защитить даже свои ракетные базы. А потом появились космические корабли. С военной точки зрения космический корабль — идеальный ответ на появление атомной бомбы, бактериологического и метеорологического оружия. Нападение из космоса предотвратить невозможно, и в то же время космический корабль недоступен для атаки с земной поверхности.
— Нет, сэр.
— Вполне естественно. Мы никогда не задумываемся над тем, что кажется нам естественным. Строго говоря, Патруль — это не военная организация.
— То есть как?
— Да, конечно: вас учат владеть оружием, исполнять приказы, вы носите форму. Но все это не войны ради, суть вашей работы — предупредить войну, предупредить всеми возможными средствами. Патруль — не боевая единица, это что-то вроде места хранения оружия, слишком опасного, чтобы его можно было доверить военным. После того как в прошлом столетии появились средства массового уничтожения, война стала чисто наступательной, против современного оружия нет защиты. Страна может нанести страшнейший по силе удар, но она не в состоянии защитить даже свои ракетные базы. А потом появились космические корабли. С военной точки зрения космический корабль — идеальный ответ на появление атомной бомбы, бактериологического и метеорологического оружия. Нападение из космоса предотвратить невозможно, и в то же время космический корабль недоступен для атаки с земной поверхности.
— Фактор гравитации, — кивнул Мэтт.
— Совершенно верно, фактор гравитации. Люди на поверхности планеты беззащитны перед угрозой из космоса; бороться с космическими кораблями с поверхности Земли так же бессмысленно, как бросать по врагу камни со дна колодца. Ведь человек, стоящий у края колодца, имеет в союзниках гравитацию. В результате могла бы возникнуть самая прочная, практически нерушимая тирания. Но человеческой расе повезло, и этого не случилось. Задача Патруля в том и состоит, чтобы это везение продолжалось. Но Патруль не может применять ядерное оружие лишь потому, что какой-то новоявленный Гитлер попытался захватить власть и когда-нибудь, имея достаточно времени и средств, начнет строить космический флот и средства массового уничтожения. Оружие, доверенное Патрульной службе, слишком мощное, слишком неразборчивое. Использовать его — все равно что пытаться наводить порядок в детском саду с помощью заряженного ружья вместо розги. А розга — это космическая пехота. В ней самые отборные…
— Извините меня, сэр…
— Да?
— Я знаю, как работают космические пехотинцы. На них лежит вся активная деятельность по поддержанию порядка в Системе — поэтому я и хочу перевестись. Они…
— …отчаянные, в них столько романтики, их всегда замечают, везде им уважение и почет — и, главное, им не приходится заниматься изучением предметов, от которых так устал Мэттью Додсон. А теперь молчите и слушайте: вы очень мало знаете о космической пехоте, знали бы — не просили о переводе.
Мэтт замолчал.
— Человечество делится на три основные психологические группы с совершенно различными мотивациями. Существует группа, в состав которой входят люди, в деятельности которых побудительными мотивами служат экономические факторы — деньги… А есть другая группа — представители ее стремятся к самоутверждению, ими руководит самолюбие или гордость. К этому типу людей принадлежат транжиры, драчуны, спортсмены, хвастуны, любители азартных игр. Они стремятся к власти и хотят прославиться. А вот третья группа — профессионалы, старающиеся следовать законам чести и морали, а не просто стремиться к деньгам и славе; среди представителей этой группы — священники, учителя, ученые, врачи, некоторые художники и писатели. Они исходят из того, что человек должен посвящать свою жизнь чему-то более важному, чем удовлетворению собственных потребностей. Вы меня понимаете?
— Да… думаю, что понимаю.
— Имейте в виду, Додсон, я говорю, сильно все упрощая. И не пытайтесь применять эти правила к инопланетянам — к ним человеческие законы неприменимы. У марсиан абсолютно другая психика, у венериан — тоже.
— Теперь переходим к самому главному, — продолжал лейтенант.
— Патруль состоит исключительно из представителей третьего типа людей, тех, кто хочет посвятить свою жизнь службе человечеству.
Все те, кто служат в космической пехоте, начиная от солдата и кончая генералом, стремятся к славе, ими руководят гордость и самолюбие.
— Понятно…
Лейтенант Вонг замолчал, давая Мэтту возможность усвоить новые для него понятия.
— Это видно по форме, которую они носят. Офицеры Патруля одеты в самую скромную форму, какая только бывает, пехотинцы — в самую яркую. Главное в Патруле — это присяга, служение человечеству. У космических пехотинцев главное — слава их рода войск, гордость, история и традиции, верность товарищам, — словом, те солдатские добродетели, известные еще с седой древности. И я совсем не хочу унизить в ваших глазах пехотинца, когда говорю, что ему до лампочки все эти политические институты Солнечной системы. Его волнуют исключительно проблемы организации, в которой он служит. Так что, Мэтт, это не в вашем духе. Я знаю вас лучше, чем вы сами, потому что изучил результаты ваших психологических тестов. Космический пехотинец из вас не получится.
Офицер замолчал. Тишина длилась так долго, что Мэтт не выдержал и робко спросил:
— Сэр, это все?
— Почти. Вам необходимо овладеть астрогацией. Если бы для выполнения задач Патруля понадобилось научиться нырять, вам пришлось бы овладеть и этим искусством. Но основой является управление космическим кораблем. Я составил для вас усиленный курс занятий. В течение нескольких ближайших недель вы будете заниматься только астрогацией. Вам нравится мое предложение?
— Нет, сэр.
— Я так и думал. И все-таки, когда мы с вами закончим курс обучения, вы сможете ориентироваться в Солнечной системе с закрытыми глазами. Итак, посмотрим…
Следующие несколько недель были однообразными — хоть стреляйся, но успехи Мэтта явно пошли на подъем. И у него оказалось достаточно времени для размышлений, если, конечно, он не корпел за компьютером. Оскар и Текс вместе отправились на Луну; Пит проводил ночи на дежурстве в машинном отделении. Мэтт работал с мрачным упрямством и думал. Он дал себе обещание не бросать работу, пока Вонг от него не отстанет.
А потом… потом у него будет отпуск. Если Мэтт все-таки решится бросить Патрульную службу — что ж, немало кадетов не возвращается из своего первого отпуска. Тем временем ему удалось добиться похвалы лейтенанта Вонга, правда сдержанной.
Наконец Вонг разрешил ему вернуться к обычным занятиям. Мэтт начал погружаться в рутину каждодневной работы, когда ему поручили кое-что дополнительно. Чтобы выполнить поручение, он прибыл к вахтенному офицеру, прослушал инструктаж, запомнил список фамилий и получил черную нарукавную повязку. Затем Мэтт отправился к главному корабельному шлюзу и стал ждать.
Наконец из дверей шлюза выплыла группа испуганных, позеленевших парней. Настал черед Мэтту действовать: он продвинулся вперед и спросил: — Седьмое отделение! Кто командир седьмого отделения? Мэтт собрал своих подопечных вместе, кадета, исполнявшего обязанности командира отделения, назначил замыкающим и медленно и осторожно повел группу на палубу «А». Добравшись до палубы, он с облегчением выдохнул: все были на месте, не потерялся никто.
— Здесь ваша столовая, — сказал он. — Сейчас будем обедать.
Сказал и заметил, какое забавное выражение появилось на лице одного из новеньких.
— В чем дело, мистер? — спросил он юношу. — Вы что, еще не проголодались?
— Э-э, нет, сэр.
— Не падайте духом — скоро проголодаетесь.
10. QUIS CUSTODIET IPSOS CUSTODES[41]?
Кадет Межпланетного патруля Мэттью Додсон сидел в зале ожидания станции запуска на пике Пайке и смотрел на часы. До посадки на корабль «Молодая Луна», отбывающего на станцию «Терра», оставался час; а пока он сидел, смотрел на часы, дожидался своих товарищей. «Неплохой все-таки вышел отпуск», — подумал он; все, что хотел, — сделал, вот только с поездкой на ранчо Джермэна ничего не вышло. Мать подняла шум, уговорила его остаться еще на пару дней дома. Но что ни говори, отпуск прошел хорошо. Лицо Мэтта было черно от космического загара, по лицу уже пробежали трещинки ранних морщин. Он никому не рассказывал о своем замысле бросить Патруль. Теперь он мучительно пытался вспомнить, а когда собственно и почему это желание исчезло.
Мэтта временно назначили помощником астрогатора на ПРК «Нобель», пока шла-тянулась обыденщина проверки находящихся на околоземных орбитах ракет с ядерными боеголовками. Мэтт взошел на борт корабля на Лунной базе и, оттрубив срок патрулирования — «Нобель» как раз к тому времени пришвартовался к «Терре» на предмет профилактического ремонта, — получил разрешение отправиться в отпуск, даже не залетая на «Рэндольф». Мэтт сразу отправился домой. Семья, все как один, встречала его на космодроме; домой они летели на вертолете. Мама всплакнула, а отец крепко пожал ему руку. Увидав младшего брата, Мэтт аж удивился: ну тот и вымахал! Очень все-таки славно снова оказаться среди своих. В вертолете Мэтт хотел было занять по привычке место в кресле пилота, но Билли, братишка, быстренько оккупировал панель управления.