С такими словами мистер Бун взял трубку, зажег небольшой фитиль и погрузил его в чашу трубки, а потом принялся выдувать дым. Они пристально смотрели друг на друга. Тео не вполне понимал, шутит ли его отец, но его лицо однозначно было серьезным. Вудс Бун и судья Гэнтри были старыми друзьями.
— Ты шутишь? — наконец спросил Тео.
— Отчасти. Я скорее всего забрал бы тебя из тюрьмы, но я действительно поговорил с судьей Гэнтри.
Тео принялся размышлять, как следить за процессом, чтобы не попасться при этом на глаза судье Гэнтри. Прогулять школу будет легко.
— А теперь дуй отсюда, — сказал отец. — Иди делать домашнюю работу.
— До встречи.
Входную дверь снизу охраняла женщина, почти такая же старая, как сам офис. Ее звали Эльза. Фамилия ее была Миллер, но ее запрещалось произносить как Тео, так и всем остальным. Несмотря на возраст, который точно не знал никто, охранница настаивала, чтобы к ней обращались по имени. Даже тринадцатилетние посетители. Эльза начала работать у Бунов задолго до рождения Тео. Она была администратором, секретарем, офис-менеджером и помощником юриста, если требовалось. Еще она управляла фирмой, и периодически ее вынуждали играть роль судьи, когда между юристом по фамилии Бун сверху и юристом по фамилии Бун снизу возникали мелкие ссоры и разногласия.
Эльза была очень важным человеком в жизни всех трех Бунов. Тео считал ее другом и наперсником.
— Привет, Эльза, — сказал он, остановившись у ее стола и приготовившись ее обнять.
Она вскочила со стула, как всегда живо и весело, и крепко сжала его в объятиях. Потом она его окинула пристальным взглядом и спросила:
— Разве ты не надевал эту рубашку вчера?
— Не надевал. — И он действительно не надевал.
— А я думаю, надевал!
— Простите, Эльза.
Она часто делала комментарии по поводу внешнего вида Тео, и на тринадцатилетнего мальчика это нагоняло тоску. В то же время это не позволяло ему расслабиться. Кто-то всегда наблюдал за ним и подмечал все мелочи, и он часто думал об Эльзе, когда торопливо одевался по утрам. Еще одна неприятная привычка, от которой он не мог избавиться.
О ее собственном гардеробе ходили легенды. Она была невысокая и миниатюрная и «могла позволить себе носить все», как часто повторяла мать Тео. Однако Эльза предпочитала обтягивающую одежду ярких цветов. Сегодня на ней были черные кожаные штаны и броский зеленый свитер, который навел Тео на мысли о спарже. Короткие седые волосы Эльзы блестели и, уложенные гелем, топорщились как иголки. Оправа очков, как всегда, соответствовала цвету одежды — сейчас она была зеленой. Уныло Эльза не выглядела никогда. Возможно, она и приближалась к семидесяти, но точно не собиралась стареть тихо и незаметно.
— Мама у себя? — спросил Тео.
— Да, и дверь открыта. — Она вновь села на стул. Тео устремился прочь.
— Спасибо!
— Звонил один твой друг.
— Кто?
— Представился как Сэнди и сказал, что, возможно, зайдет.
— Спасибо!
Тео прошел по коридору. Остановившись у одной двери, поздоровался с Дороти, секретарем по делам в сфере недвижимости, милой леди, которая была так же скучна, как и ее босс наверху. Затем он остановился у другой двери и поздоровался с Винсом — тот давно работал в фирме помощником юриста и занимался делами миссис Бун.
Марселла Бун разговаривала по телефону, когда Тео вошел и сел. Ее стол из стекла и хрома являл собой образец порядка: рабочая поверхность по большей части оставалась свободной, что резко контрастировало со столом мистера Буна. Аккуратно расставленные папки с текущими делами занимали полки позади стола. Каждая вещь была на своем месте, если не считать туфель, которые мать Тео сняла и оставила неподалеку. Туфли были на каблуках, а для Тео это означало, что сегодня мама ходила в суд. На ней был костюм для судебных заседаний — бордовая юбка и жакет. Миссис Бун всегда выглядела красиво и стильно, но прилагала для этого еще больше усилий в те дни, когда появлялась в суде.
«Мужчины могут ходить как неряхи, — много раз говорила она. — А от женщин ждут, что они всегда будут хорошо выглядеть. И где здесь справедливость?»
Эльза всегда соглашалась, что справедливости в этом нет.
Она знала, что миссис Бун обожает тратить деньги на одежду и уход за собой. Мистера Буна нисколько не интересовала мода и уж тем более опрятность. Он был всего на три года старше жены по документам, но как минимум лет на десять — в душе.
Сейчас мать Тео говорила с судьей, который с ней явно не соглашался. Когда она наконец повесила трубку, выражение ее лица тут же изменилось. Улыбнувшись, она сказала:
— Привет, дорогой. Как прошел день?
— Отлично, мам. А у тебя?
— Как обычно. Что интересного в школе?
— Ничего, если не считать завтрашней экскурсии в суд, чтобы посмотреть начало процесса. А ты пойдешь?
Она уже качала головой в знак отказа:
— У меня в десять слушание у судьи Сэнфорда. Я слишком занята, чтобы следить за чужими процессами, Тео.
— Папа сказал, он уже поговорил с судьей Гэнтри и они разработали план, как не пускать меня на процесс. Ты в это веришь?
— Я, конечно, надеюсь, что это правда. Школа прежде всего.
— В школе скучно, мам. Мне нравятся два предмета. Все остальное — потеря времени.
— А я бы не сказала, что твое образование — это потеря времени.
— И все же я узнаю больше в зале суда.
— Когда-нибудь у тебя появится возможность сидеть там сколько захочешь. Пока же мы сосредоточимся на учебе в восьмом классе. Ладно?
— Я подумываю о том, чтобы пройти несколько юридических курсов онлайн. Есть один классный сайт, где предлагают кое-что очень интересное.
— Теодор, солнышко, ты пока не готов для юридической школы. Мы уже говорили об этом. Восьмой класс надо закончить. Затем отправишься в старшую среднюю школу, потом дальше. Ты ведь еще ребенок, правда? Не надо спешить, просто получай удовольствие от учебы.
Он едва заметно пожал плечами и промолчал.
— А теперь иди делай домашнее задание.
Телефон миссис Бун зажужжал — это Эльза переводила очередной важный звонок.
— А теперь извини меня, Тедди. И пожалуйста, не забывай улыбаться, — сказала мама.
Тео выскользнул из кабинета. Пройдя с рюкзаком через копировальную комнату, где всегда царил беспорядок, он преодолел две кладовые, заставленные большими ящиками со старыми документами.
Тео не сомневался, что он единственный восьмиклассник в Страттенберге, у которого есть свой собственный юридический кабинет. Это был маленький, похожий на коробку чулан, который кто-то пристроил к дому пару десятков лет назад и, прежде чем его оккупировал Тео, хранил там старые, давно отставшие от жизни юридические книги. Рабочим столом Тео служил карточный столик, не такой идеально чистый, как у матери, но намного аккуратнее отцовского. Сидел он на потрепанном крутящемся стуле, который самолично спас от гибели в мусорном контейнере, когда родители обновляли мебель в библиотеке, неподалеку от поста Эльзы.
На стуле сейчас сидел его пес. Судья каждый день проводил в офисе: либо спал, либо тихо бродил вокруг, стараясь избегать людей, ведь они всегда были ужасно заняты. Со встреч с клиентами его регулярно выпроваживали, и обычно он удалялся в кабинет Тео, забирался на его стул и ждал.
— Привет, Судья. — Тео почесал псу голову. — Нелегкий выдался денек?
Судья спрыгнул на пол, виляя хвостом, как очень счастливая собака. Тео, устроившись на стуле и положив рюкзак на стол, огляделся. На одной стене он повесил большой постер с «Твинс» и расписанием игр на этот сезон. Вероятно, Тео был единственным фанатом «Твинс» в городе. Миннесота находилась в тысяче миль пути, и Тео никогда не бывал там. Он выбрал эту команду, потому что никто в Страттенберге не болел за нее. Он считал, что будет справедливо, если в их городе появится хоть один фанат. Он отдал свое предпочтение «Твинс» несколько лет назад и теперь цеплялся за них с неистовой преданностью, которая испытывалась на прочность на протяжении всего долгого сезона.
На другой стене висела большая карикатура на Тео Буна, адвоката, в костюме и с галстуком — он выступал в суде. Над его головой пролетал молоток, чудом не задевая его, а надпись гласила: «Отклоняется!» На заднем плане присяжные рыдали от смеха из-за того, что случилось с Тео. В правом нижнем углу автор шаржа нацарапал свое имя — «Эйприл Финнимор». Подруга подарила этот рисунок Тео на день рождения год назад. Она мечтала поскорее сбежать в Париж и всю жизнь делать наброски и писать картины, наблюдая за тем, что происходит на городских улицах.
В помещении была дверь, она вела к маленькому крыльцу, выходившему на задний двор, покрытый гравием. Там парковали машины.
Как обычно, Тео вытащил вещи из рюкзака и приступил к домашним заданиям, которые предстояло закончить до ужина, в соответствии со строгим правилом, установленным его родителями, когда он учился еще в первом классе. Астма не позволяла Тео участвовать в командных видах спорта, которые он так любил, зато обеспечивала отличные оценки в школе. За долгие годы он смирился с тем, что успехи в учебе с лихвой возмещают ему спортивные схватки. К тому же он мог играть в гольф, и они с отцом каждую субботу в девять утра уже выбивали мячи с первой ти.[4]
Как обычно, Тео вытащил вещи из рюкзака и приступил к домашним заданиям, которые предстояло закончить до ужина, в соответствии со строгим правилом, установленным его родителями, когда он учился еще в первом классе. Астма не позволяла Тео участвовать в командных видах спорта, которые он так любил, зато обеспечивала отличные оценки в школе. За долгие годы он смирился с тем, что успехи в учебе с лихвой возмещают ему спортивные схватки. К тому же он мог играть в гольф, и они с отцом каждую субботу в девять утра уже выбивали мячи с первой ти.[4]
Раздался стук в заднюю дверь. Судья, дремавший под столом, негромко зарычал.
Сэнди Коу тоже учился в восьмом классе средней школы, но в другом потоке. Тео знал его не очень хорошо. Сэнди был добродушным мальчиком, но не особенно разговорчивым. Он явно хотел пообщаться, и Тео пригласил его сесть в «кабинете». Сэнди занял единственный дополнительный стул, складной, который Тео держал в углу. После появления гостя в комнате сразу стало тесно.
— Мы можем поговорить наедине? — спросил Сэнди. Он стеснялся и явно нервничал.
— Конечно. Что случилось?
— Ну, мне, наверное, нужен совет. Я не совсем насчет этого уверен, но мне хочется с кем-то поговорить.
Тео, как профессиональный консультант, сказал:
— Обещаю: все, что ты скажешь, останется между нами.
— Хорошо. Моего отца уволили пару месяцев назад, и дома у нас, так сказать, плоховато идут дела. — Он замолчал, ожидая реакции Тео.
— Сочувствую.
— Прошлым вечером мои родители завели на кухне один важный разговор, и я не должен был его слушать, но не удержался. Ты знаешь, что такое потеря права выкупа?
— Да.
— И что это?
— В последние время многие теряют право выкупа заложенного имущества. Это означает, что человек, которому принадлежит дом, не может платить ипотечный кредит и банк хочет забрать дом.
— Я ничего в этом не понимаю.
— Ладно. Вот как это работает. — Тео схватил книгу в бумажном переплете и положил в центр столика. — Предположим, что это дом и ты хочешь его купить. Он стоит сто тысяч долларов, а поскольку у тебя нет таких денег, ты идешь в банк, чтобы занять их. — Он положил блокнот рядом с книжкой. — Это банк.
— Понятно.
— Банк одалживает тебе сто тысяч, и теперь ты можешь купить дом, кто бы его ни продавал. Но при этом ты соглашаешься платить банку, скажем, пятьсот долларов в месяц в течение тридцати лет.
— Тридцати лет?!
— Да. Это обычная сделка. Банк получает дополнительное вознаграждение за выдачу кредита. Это называется «проценты», так что каждый месяц ты возвращаешь часть из ста тысяч плюс небольшую сумму в счет уплаты процентов. Такая сделка выгодна для всех. Ведь ты получаешь дом, который хотел, а банк делает деньги на процентах. Все идет хорошо, пока что-нибудь не случается и ты больше не можешь вносить ежемесячные платежи.
— А что такое ипотека?
— Такая сделка и называется ипотекой. Дом остается в залоге у банка, пока кредит не выплачен. Если ты задерживаешь ежемесячные платежи, банк получает право забрать дом. Банк вышвыривает тебя из дома и становится его владельцем. Вот это и есть потеря права выкупа заложенного имущества.
— Мама плакала, когда разговор зашел о переезде. Мы жили там, с тех пор как я родился.
Тео открыл ноутбук и включил.
— Это ужасно, — заметил он. — И сейчас такое происходит очень часто.
Сэнди опустил голову, он был страшно расстроен.
— Как зовут твоего отца?
— Томас. Томас Коу.
— А мать?
— Эвелин.
Тео постучал по клавишам.
— Какой у тебя адрес?
— Восемь четырнадцать по Беннингтон-стрит.
Опять стук по клавишам. Они подождали немного, потом Тео произнес:
— О Боже!
— Что такое?
— Кредит был выдан банком «Секьюрити траст» на Главной улице. Четырнадцать лет назад твои родители взяли в долг по ипотеке сто двадцать тысяч долларов на тридцать лет. Они не вносили платежи уже четыре месяца.
— Четыре месяца?
— Да.
— И все это есть в Интернете?
— Да, но не всякий может найти эту информацию.
— А ты как нашел?
— Есть разные способы. Многие юридические фирмы получают платный доступ к определенным данным. К тому же я знаю, как копнуть глубже.
Сэнди совсем поник и покачал головой:
— Значит, мы потеряем наш дом?
— Пока рано об этом говорить.
— Что ты имеешь в виду? Мой отец не работает.
— Есть способ остановить процесс лишения права выкупа, так сказать, связать банку руки и на время сохранить дом. Возможно, до тех пор пока твой папа не найдет новую работу.
Сэнди молчал. Он явно был озадачен.
— Ты когда-нибудь слышал о банкротстве? — спросил Тео.
— Наверное, только я не понимаю, что это.
— Это для вас единственный вариант. Твоим родителям придется подать заявление о защите от кредиторов и признать себя банкротами. Это значит, что они должны нанять юриста, который подаст документы в суд по делам о банкротстве от их имени.
— Сколько это стоит?
— Не думай об этом сейчас. Пока самое важное — отправиться на встречу с юристом.
— А ты не можешь это сделать?
— Нет, извини. И мои родители не занимаются делами о банкротстве. Но есть один парень, буквально в двух домах отсюда, зовут его Стив Мозинго, и он отличный специалист. Мои родители отправляют таких клиентов к нему. Он им очень нравится.
Сэнди записал имя юриста.
— И думаешь, у нас есть шанс сохранить дом?
— Да, но твоим родителям нужно встретиться с этим парнем как можно скорее.
— Спасибо, Тео. Не знаю, что еще сказать.
— Не стоит благодарности. Рад помочь.
Сэнди поспешил к выходу, словно жаждал скорее примчаться домой с хорошими новостями. Тео смотрел из окна, как он вскочил на велосипед и исчез, буквально пролетев по задней стоянке.
Отлично. Еще один клиент доволен.
Глава 4
Без пятнадцати пять миссис Бун вошла в кабинет Тео, держа папку в одной руке и какой-то документ в другой.
— Тео, — произнесла она, и при этом ее очки для чтения сползли до середины носа, — можешь отнести эти бумаги в семейный суд и проследить, чтобы их зарегистрировали до пяти?
— Конечно, мам.
Тео вскочил и потянулся за рюкзаком. Он как раз ждал, что кому-нибудь в этой юридической фирме понадобится что-нибудь зарегистрировать в Доме правосудия.
— Ты выполнил домашнее задание, правда?
— Да. Задали не много.
— Хорошо. Сегодня понедельник. Ты ведь заглянешь к Айку? Для него это много значит.
Всю свою жизнь каждый понедельник Тео получал напоминание от матери о том, что сегодня, кстати говоря, понедельник. Это означало следующее: во-первых, Тео проведет по крайней мере полчаса с Айком, и, во-вторых, на ужин они отправятся в итальянский ресторан «Робилиос». Визит в «Робилиос» был намного приятнее, чем визит к Айку.
— Да, мэм, — кивнул он, убрав документы в рюкзак. — Увидимся в «Робилиос».
— Тогда, дорогой, в семь.
— Договорились. — Открыв заднюю дверь, он объяснил Судье, что вернется через пару минут.
Ужин всегда начинался в семь. Когда ужинали дома (что случалось крайне редко, поскольку его мама не особенно любила готовить), они садились за стол в семь. Когда семья отправлялась в ресторан, они тоже садились за стол в семь. Когда находились в отпуске — неизменно в семь. Когда собирались в гости и невозможно было проявить бестактность, предлагая удобное им время ужина, семье Бун шли навстречу, так как все друзья знали, насколько большое значение для них имеет семь часов. Периодически, оставаясь на ночь у друга, или отправляясь в поход, или по какой-то причине уезжая из города, Тео получал несказанное удовольствие, поедая ужин до или после семи.
Пять минут спустя он поставил велосипед у стойки рядом с Домом правосудия и закрыл цепь на замок. Семейный суд располагался на третьем этаже, по соседству с судом по делам о завещаниях и наследствах и дальше по коридору от уголовного суда. В здании находилось много других судов — дорожный, по имущественным спорам, малым искам, по делам о наркотиках, по правам животных, гражданский, по делам о банкротстве и, возможно, еще один или два, которых Тео пока не обнаружил.
Он рассчитывал увидеть Эйприл, но ее там не оказалось. В зале суда было пусто. В коридорах — ни души.
Он открыл стеклянную дверь кабинета клерка и вошел. Дженни Прекрасная уже ждала его.
— Ну что ж, здравствуй, Тео, — широко улыбнулась она, оторвавшись от компьютера, стоявшего на длинном столе.
— Привет, Дженни, — ответил он.
Она была очень красива и молода, а Тео был влюблен по уши. Он женился бы на Дженни хоть завтра, если бы мог, но его возраст и ее муж все осложняли. К тому же она была беременна, и это очень беспокоило Тео, хотя он никому об этом не говорил.