— Вот блин!
— А чего так-то? — обиделся мужик. — И не блин, просто тракт.
— Да спутник мой дурной умчался, а дороги я не разберу.
— А-а-а, это мы завсегда поможем, коли монеты не пожалеете.
— Коли по-честному, обогреете да дорогу укажете, не пожалею. А захотите надуть — у меня кое-чего и покрепче кулака имеется, — с вызовом уставилась на него.
Понятливый "гид" щербато разулыбался. В итоге меня вежливо проводили к костру, напоили горячим чаем (или чем-то похожим) и даже рассказали, как до Вассета добраться. Под конец дружеского застолья предложили вина, но внутренний голос шепнул: "не пить!", и я нехотя потянулась к гитаре, собираясь откланяться.
— А это чего ж, "струмент", что ль? — удивленно заохал подбитый.
— Ну да, — со вздохом, и ежу понятно, что сейчас будет.
— А не сыграете, госпожа? Век песен не слыхали.
И что таким людям играть? Ради интереса спела, что всплыло в памяти — "Закат" и "Балладу…" группы Ария. Понравилось. Захотелось вдруг, взяла и спела им "Ой, то не вечер, то не вечер". Мужики рыдали. А на словах: " Пропадет, он говорил мне, твоя буйна голова…" вообще такие сопли пустили, что мне страшно стало. Вот что искусство с людьми делает!
— Ай, красавица, ай уважила! Слов нету! — размазывая по лицу пол литра "скупых" мужских, прохрипел подбитый. — Только вот кто ж такой Есаул?
— Звание это. Атаман казачий, — я пожала плечами.
Волшебное слово "атаман" отправило всех троих моих неудавшихся грабителей в глубокий ступор.
— Вот что, ты говорила, спутник твой смылся?
— Ну да.
— Иди сюды, глянь — он, нет?
Я заглянула за кусты и лицезрела связанного по рукам и ногам Ветра. Славно храпящего.
— Он, непутевый, — я вздохнула и выжидательно посмотрела на главаря.
— Забирай. И впредь, понадобится — приходи. Не обидим.
— Спасибо.
Дружески улыбаясь местным труженикам куста и дубинки, помогла водрузить спящего на его лошадь, кое-как там закрепить и сама вскочила верхом. Подбитый Махай, как он представился, объяснил, что трактир с комнатами впереди будет к вечеру, но если не останавливаться, то раньше. Двинув по тракту, долго смотрела, как трое дюжих молодцов махали мне вслед. Надо же, как бывает, даже у разбойников совесть имеется в наличии. А вот у некоторых только хамство, но зато в ассортименте.
С трудом добравшись до трактира, кинула подхватившему поводья пацану мелкую монету и потащилась внутрь. Привычные уже деревянные панели стен, массивная деревянная мебель, Кругловатый хозяин за стойкой. Правда, этот трактир был гораздо чище и уютней виденных мною до сих пор.
— Хозяин!
— Чего изволит госпожа?
— Комнату, хороший ужин, и вещи мои с седел принесите. А то они простудятся.
Удивленный трактирщик кивнул дюжему высоченному парню, удивительно похожему на него. Сын, похоже. Несколько мужиков за дальним погруженным в полумрак столиком обалдело смотрели, как парень вносит сумки и Ветра на плече. Таких женщин, с таким "багажом" (я поленилась развязывать, а так он очень даже компактно уместился) тут еще не видели. Хозяин кивнул на лестницу наверх и выставил передо мной тарелку и о-очень вежливо поинтересовался, готовить ли ужин для "вещей". Благосклонно кивнув, подтянула поближе драгоценное мое сокровище — гитару. Если так пойдет и дальше, я в этом мире если не разбогатею, то друзей точно заведу.
Ветер тяжело приходил в себя, стонал и не мог глаза открыть. Пришлось осторожно обтирать лицо и грудь мокрым полотенцем. Он вообще выглядел довольно больным, так что пришлось мне в трактире задержаться почти на сутки. Метался в жару по единственной в комнате кровати, все цеплялся за меня, бормотал что-то. Я насколько могла, облегчала его состояние, благо аптечка была под рукой. И вот, когда он уже перешел в нормальный, относительно спокойный сон, жена трактирщика жестко отправила меня вниз, нормально поесть хоть раз за эти сутки.
— Ступай, вон вся почернела. Ничего с твоим ненаглядным не случится! — дородная громкоголосая тетка, сильно похожая на знаменитую Нину Усатову (актриса такая) подтолкнула меня к двери.
— Вот еще, — фыркнула я. — Да я скорее удавлюсь!
Удивление хозяйки я посчитала своей законной индульгенцией и отправилась ужинать. А внизу, в наполненном людьми зале я наткнулась на громко что-то рассказывающего Махая со товарищи.
— О! Госпожа! А я думал, вы уж умчались давно!
— Да нет, пришлось задержаться, — я смущенно улыбнулась, позволив усадить себя за стол.
Трактирщик тут же принес полную миску какого-то рагу, которое я уплела в минуту.
— Чего так? И бледноваты вы чего-то? Аль случилось чего?
— Да приболел мой товарищ. Вот и задержались.
— А правду ли сказал он, что вы поете знатно? — поинтересовался медведеподобный сынок хозяина.
— Ну знатно или нет — не мне решать, — я улыбнулась. — Сейчас принесу гитару…
— Ваток! — рыкнул молодец. — А ну сгоняй, принеси госпоже "струмент"! Живо! Да смотри не попорть — голову сниму!
Меж столиков мелькнула встрепанная курчавая шевелюра давешнего мальчишки, босые пятки застучали по лестнице. И через минуту черный чехол уже был бережно опущен мне в руки.
— Мать сказала, все хорошо, — шепнул постреленок и умчался.
Что ж, спела им и "то не вечер", и "мороз", и пару песен моего любимого Высоцкого. А под конец, для души захотелось — "Потерянный рай" и "Закат" Арии. Погрузившись в тепло знакомых слов, перед глазами видела улыбающегося Дженнара. На глаза сами собой навернулись слезы. А когда голову подняла — увидела на лестнице два призрака — бледного, цепляющегося за перила Ветра и едва заметную дымку, похожую на того, кто уже ушел и не вернется. Вздрогнув, уронила руки и едва не сползла на пол сама — Махай поддержал.
— Извините, — пискнула и бегом рванула к Ветру, подставляя свое плечо под обессиленного мужчину.
Молча вернулись в комнату под неодобрительные взгляды хозяйки и полную тишину внизу. Уложив его обратно в постель, осторожно присела рядом.
— Как ты меня вытащила?
— Подарили, — я усмехнулась. — Лежи спокойно, и так едва живой.
— Хочешь сказать, что с этими разбойниками справилась?! — Не поверил он.
— А чего справляться? Вина я у них не пила, — нахмуренный мрачный взгляд, — а так, спела им, вот и успокоились.
— Та женщина сказала, я больше суток проспал.
— Да.
— И ты была здесь?
— Да.
— Зачем?
— Ну не оставлять же тебя, раз подарили, — я рассмеялась. — Отдыхай. Если завтра встать сможешь, тронемся потихоньку.
Хотела уйти, не дал — вцепился в запястье мертвой хваткой утопающего.
— Скажи, там, внизу, ты пела — я слышал — про него?
— Да.
— Кем он был для тебя?
— Другом. Единственным другом.
Вот и поговорили. В общий зал идти не хотелось — выбралась по боковой шаткой лесенке прямо на улицу, присела на траву. В воздухе витал аромат приближающейся грозы. Если стороной не обойдет — застрянем совсем. В животе заворочался теплый комочек. Странно, но он, оказывается никуда и не пропадал, просто за всеми этими нервами я перестала его замечать.
В проблесках ранних звезд на уже темнеющем небе мне по-прежнему чудилась грустная спокойная улыбка. Дженнар, ну почему ты не спрятался, не скрылся, если опасность была так велика?! Почему не нанял нормальную охрану?!
— Потому что это бесполезно, — мой внутренний голос язвительно откликнулся откуда-то из глубины.
— Можно же было Игорю сказать, он бы обязательно придумал…
— Это Горин-то? Ага, много он напридумывал? Пообещал помочь и смылся. И тебя, между прочим, бросил. Да еще в кошачьем теле.
— Да уж.
— Госпожа? С кем это вы разговариваете? — из темноты конюшен вынырнул мальчишка.
— Сама с собой.
— Сама с собой, а второй-то голос мужской, — озорно поддразнил пацаненок.
Как это — второй голос?! Я ошалело огляделась по сторонам. Пусто.
— Где это ты второй голос услыхал?
— Да вы не сердитесь на Ватока, он шальной, — из той же конюшни вылез старший брат. — Выдумывает все. Хотя мать говорит, что он призраков слышать умеет. Только враки это все, бабьи пересуды.
Ага, а вот это уже из папашиного лексикона. Понятно. Конечно, взрослые умные мужчины в сказки не верят, у них и так дел хватает. Улыбнувшись, вернулась в комнату тем же путем, раздумывая над словами мальчика. Неужели я и правда с Дженнаром говорила? Или я теперь тоже "шальная"?
Утром меня разбудили осторожные прикосновения. Не открывая глаз, попыталась понять, что происходит, когда меня подняли в воздух. Заверещав от неожиданности, натолкнулась на виноватый и мягкий взгляд карих глаз. Ветер. Проснулся, увидел, что на полу сплю и решил в постель положить.
— Ну и побудочка, — я сползла с его рук, одергивая и так задравшуюся водолазку.
— Извини. Я не хотел тебя разбудить.
— Да ладно, все равно вставать пора.
Я хотела было привести себя в порядок, мужчина понимающе вышел за дверь. Продирая спутанные и все еще залитые лаком волосы, с тоской вспомнила свою огромную ванну дома. Предполагаю, что здесь ни о ваннах, ни о гигиене не слышали. Может, хоть в городе удастся помыться. Благо до него осталось немного, по заверениям Махая.
Ветер сидел за столом и уже сыто улыбался. Я же вчистую смела нехитрый свой завтрак за считанные минуты.
— Как самочувствие?
— Нормально. В путь?
— Если выдержишь, — я внимательно осмотрела его с головы до ног.
— Выдержу, — спокойный, уверенный тон.
— Я не сомневаюсь, что ты можешь, просто не хотелось бы, чтобы ты свалился в самый неподходящий момент.
— Не беспокойся, я в порядке.
Ну вот, опять бурчит. Обиделся что ли?
Увидев свою лошадь, оседланную, с притороченными к седлу сумками, с ужасом осознала, что моя несчастная попа опять подвергнется пыткам седлом. Хозяйка заботливо сунула Ветру мешок с заготовленной провизией, трактирщик, с которым я щедро расплатилась из Игоревых денег, тоже вышел проводить.
— Удачи вам, госпожа. Надумаете — всегда желанным гостем будете.
— Спасибо. За все. Мира вашему дому и процветания, — искренне откликнулась я.
— И вещи свои не теряйте больше, — хитро подмигнул напоследок хозяин.
Да уж, история с "вещами" уже анекдот. Лишь бы Ветер не узнал, а то — какой удар по его мужскому самолюбию!
Дорога слилась для меня в сплошные попытки найти относительно удобное положение в седле. В любом случае выходило, что мозолей мне не избежать. Ветер молча подстраивался под мой темп, и ползти черепашьим шагом мне было стыдно. Только к полудню, когда солнце в своем зените стало нещадно допекать мою и без того измученную тушку, спрятались в редкой тени придорожных кустов поесть, да дать отдых коням. Мужчина безропотно принес воды из ручья неподалеку, благо места ему знакомые. Порывшись в сумке, собранной заботливой хозяйкой, я нашла себе кусочек сыра, отдав остальное Ветру.
— Ты плохо выглядишь, — констатировал он, — устала?
— Немного. До города сегодня доберемся, как думаешь?
— Возможно.
Помялся, пытаясь что-то сказать, и вдруг спокойно посмотрел мне в глаза.
— Спасибо.
— За что? — я поперхнулась сыром.
— За то, что вытащила меня.
— Да брось, куда бы я делась?
— Ты могла просто оставить меня там.
— Ветер, я воспитана иначе. И хватит об этом.
Чуть отдохнув, снова заставила себя взобраться на лошадь. Мелькнула подленькая мысль, что если б меня на пикнике убили, не пришлось бы терпеть такие мучения. Мужчина по-прежнему молчаливо ехал рядом, изображая мебель, а внутренний голос ехидно подтрунивал над моими попытками изобразить умелого наездника.
Наконец, отчаявшись сохранить в относительной целости свою пятую точку, решила отвлекаться от ноющей боли, мучая вопросами спутника.
— Ветер, а откуда у тебя шрам?
— Подрался.
— Расскажешь?
— Нет.
Фу, какой вредный.
— Чего это тебя на разговоры потянуло? — подозрительно поинтересовался чуть погодя.
— Просто так.
— А если я спрошу — ответишь?
— Смотря о чем спросишь.
— Твой брат. Расскажи о нем.
— Я редко вижусь с ним, только когда он домой приезжает. Горин сказал, что известил его обо мне, и мне нужно ехать в Вассет. Знаешь, мне совсем не нравится, что я в упор не могу понять, какую роль во всем этом играю.
— Хочешь сказать, ты имеешь какое-то отношение к разборкам с Ястребом? — удивленно и настороженно.
— Не знаю. Просто странная цепочка событий вырисовывается: сначала меня пытаются убить стрелой, потом Игорь и этот город, кошачье тело, Дженнар. И все происходит очень быстро, будто кто-то не дает задуматься, осмотреться.
— Тебя хотели убить? За что?
— Из-за брата. Игорь сказал, что это были его неприятности, пустившие стрелу. До сих пор помню, как это красное оперение на ветру дрожало, — меня передернуло.
— Красное?! — Ветер резко осадил лошадь.
— Ну да. Для меня это вообще дико — там, где я живу, таким оружием лет двести не пользуются.
Я прикусила язык. Не стоит Ветру знать, что я вообще из другого мира, и оружие у нас куда убойнее лука и стрел. Но нет, не заметил вроде, принял за иронию.
— Алиса, стрелы с красным оперением принадлежат гильдии убийц. Так просто ими не пользуются. Ты уверена, что твой брат еще жив?
— Абсолютно.
— Тогда действительно странно. Приедем в Вассет, я наведу справки.
Стрела. Игорь. Дженнар. Ярослав. Если брат в этом мире, и он, скорее всего воин (другого-то ничего не умеет), попал в переделку. Игорь вроде как должен ему помочь. Но Дженнару не помог, а значит, его можно не брать в расчет. Вообще непонятно, куда он запропастился. Дженнар и Ястреб могут быть из другой оперы. Что у нас в сухом остатке? Ничего. Мало информации.
Ветер собранно и внимательно оглядывался по сторонам, и чем дальше — тем чаще. Он мучительно раздумывал над моими словами, тоже пытаясь выстроить логичную картинку. Ему проще, он в этом мире родился, легче ориентироваться.
Перед глазами потемнело, возникла какая-то просторная комната, два золоченых кресла у камина, пушистый ковер, тяжелые портьеры на огромном окне. В кресле уставший и осунувшийся Ярослав, потягивающий вино из хрустального бокала.
— Привет, — он поднял глаза, — Ты в порядке?
— Да, со мной надежный человек.
— Хорошо. Что-то произошло? Ты грустная.
Я отвернулась к окну, пытаясь спрятать набегающие на глаза едкие слезы.
— Расскажу, когда приеду.
— Где ты?
— На закате буду в Вассете.
— Встретить?
— Не совсем. Присмотри за нами. Аккуратно.
Ярослав поднялся, крутя бокал в пальцах. Я вздохнула свежий воздух из окна, с ужасом замечая, как проем заслоняет огромная тяжелая фигура. Метнувшись наперерез, успеваю только налететь на тень всем телом. Мозг запоздало удивился, что я тут и вес имею и ощущения столкновения слишком уж реальные.
— Яр!
Брат обернулся на крик.
Я валялась на земле, скорчившись и поджав к груди колени, пытаясь заглушить адскую боль в животе. Глаза застилала сплошная пелена слез, не было сил даже вздохнуть. Возле меня суетился Ветер, пытаясь разжать мне зубы и влить какую-то жидкость.
— Алиса, приди в себя! — несколько капель потекло по шее за шиворот. — Алиса!
— Яр… Он там… Только бы он успел!
— Что? Что с тобой?
С трудом усевшись, вырвала у него мех и жадно глотнула. Вино. Ой. Мужчина не переставал тормошить меня, испуганно вглядываясь в лицо.
— Все. Отпустило.
— Что это было?
— Лет, наверное, с десяти у меня случаются странные видения. Иногда словно будущее вижу, иногда с братом разговариваю. И сейчас я видела, как его хотели убить.
Ветер молчал. И правильно. Сумасшедшим нельзя противоречить.
— Но Игорь же обещал, что они не повторятся! Черт! Нужно срочно что-то придумать, иначе я с ума сойду.
— Алиса, успокойся. Видения — еще не самое плохое, что могло случиться. Будем надеяться, что твой брат все понял правильно.
— Ты думаешь?
— Уверен, — он улыбнулся, помогая мне подняться. — Ты так вопила, что он бы тебя и отсюда услышал.
Ноги дрожали и отказывались идти. Мужчина усадил меня в седло, легко вскочил верхом и направился вперед.
— Приедем в город, можно сходить в Дом Хранящих. Они посоветуют, что делать с твоими видениями.
— Дом Хранящих? Лечебница для умалишенных что ли?
— Нет, — снова тихий смех, — скорее храм, где лечат души. Не тревожься, все будет хорошо.
Все будет хорошо. Так любит меня успокаивать Ярослав. Он знает, что я поверю любому его слову, даже если он начнет лгать. Но ни разу в жизни брат не сказал мне неправды, как бы противно ни было.
— Как ты себя чувствуешь? Если немного прибавим, нормально?
— Да по мне словно стадо проскакало, и не раз. Но постараюсь дотянуть.
Смеется. А ведь когда он смеется или улыбается, шрам его совсем не портит.
Скорее бы уже город. Устала как собака, вымыться хочется, выспаться. Да еще надо придумать, как отыскать Ярослава. Если я правильно запомнила, окно той комнаты выходит на какую-то площадь с фонтаном. И зданием с острым шпилем. Значит, примерный ориентир есть, а там разберемся.
Ветер свистнул и пришпорил лошадь, вдали смутно виднелись стены. Надеюсь, это город. Подъезжая ближе, с удивлением рассматривала высоченные стены, ютящиеся тут и там домики и домишки, потянулись окультуренные садики — огородики, аккуратные заборы. У высоких ворот в будочке торчал всклокоченный мужик в начищенной до блеска кольчуге и с мечом, радостно улыбающийся навстречу всем входящим. А, ну понятно, таможня дает добро за исключительно звонкую монету.