– Вы на машине? – спросил Смирнов. – Нам ехать до Восставших. Это далеко.
– Бывали в Севастополе? – спросил Морозко.
– Нет. Карту смотрел. В газете была. А, еще у меня вот такая вещица есть…
Порывшись в портфеле, Смирнов извлек консервную банку. Этикетка на краю весело блестела желтыми буквами: «Воздух Крыма».
– Классный сувенир, – заметил Эл. – За сколько брали? Махнемся?
– Я тоже сначала подумал, что просто сувенир, – виновато улыбнулся Смирнов. – Но это было в конверте с приказами. Думаю – ну, это не просто так. А потом проверил на магию. Ребята, это мощный амулет. Если эту банку открыть, то у всех оборотней поблизости спадет сумеречный облик!
– Не может быть! – вскричал я голосом Кисы Воробьянинова.
Смирнов возбужденно закивал. Вероятно, по долгу службы он крайне редко сталкивался с амулетами. И все же он сумел распознать эффект.
– Толкать такие сувениры туристам есть экономическое преступление, – заметил Эл.
– Да не, – задумался Ромка. – Если их реально в Крыму делают, то внутри в самом деле воздух Крыма. Факта обмана нет, так что…
Лина пошла обратно к арке.
– Куда ты? – спросил я.
– Тут такси, – ответила она.
– Вот это хорошо, – покивал Смирнов, хватая портфель и догоняя Лину. – Лучше приехать раньше и подождать, чем позже и затем извиняться.
Морозко направился за ними, не удостоив нас взглядом. Я его понимал. Нас собралось достаточно, чтобы разделиться на группы. И, конечно, Светлые поедут в общей машине, а мы отдельно. И не имеет значения, что такси на улице только одно.
– Да пусть едут, – сказал Эл, следя за моим лицом. – Мы своим ходом доберемся.
– Мысли читаешь? – спросил я.
– Нет, просто нас слишком много, чтобы влезть в одну машину.
Я издал неопределенное бурчание. Совсем об этом не подумал.
– А ведь их и нас будет поровну, – заметил Ромка.
– Да, – согласился Эл. – Пока что статистика именно такова. Если встретим еще троих, то это получится…
– Пятеро Темных и столько же Светлых, – сказал я. – Ничего не напоминает?
Парни переглянулись.
– Пропавшие сотрудники Дозоров Севастополя, – пояснил я. – Их тоже было десять. Пополам тех и других.
Воцарилось напряженное молчание.
– Вы думаете, мы должны стать их заменой? – спросил Ромка.
– Очень здравый вопрос, – сказал я, разглядывая вывеску магазина. – Это было бы слишком очевидно. И не объясняет всей свистопляски с амулетами и последовательным сбором лиц по цепочке. Было бы проще прямо приписать нас к новому региону. Кроме того, работа в Дозоре подразумевает постоянное проживание в зоне деятельности. А у нас всех – лишь командировки.
– Бессрочные, – уточнил Ромка.
– Все может быть, – пробормотал я. – Но мне кажется, что не все так просто. Помяните мое слово, парни… Рома, поймай нам машину.
Но ничего ловить Ромке не пришлось – в арку аккуратно заехала старенькая, немного побитая «Волга». По нынешним временам – транспорт миллионеров, если учесть ее расход топлива.
Когда машина остановилась, из нее вышел Махсуд. Он выглядел сытым и почти ленивым. За рулем же находился неизвестный мне человек с осоловелым взглядом. Наверняка частник.
– Добрый день всем, кого не видел, – сказал Махсуд.
Я молчал.
– Как плов? – поинтересовался я.
– Чудесно, благодарю, – чуть не поклонился Махсуд. – Обязательно отведайте при случае.
– Всенепременнейше, – пообещал я. – Махсуд, что тут происходит?
Татарин развел руками.
– Я не знаю, – ответил он. – Честное слово, не знаю.
– Ваши уехали только что, – сказал Ромка. – Все Светлые сейчас едут встречать нового.
– Да, я видел, – вымолвил Махсуд.
– Тогда чего с ними не поехал?
– Я боюсь. Я хочу остаться с вами. Так… безопаснее.
Ромка и Эл переглянулись.
Махсуд распахнул передо мной переднюю дверь.
– Прошу, садитесь, – сказал он. – Нам надо поговорить.
Предчувствуя что-то дурное, я принял предложение. Махсуд уселся назад посередине, Рома и Эл – по бокам от него. Светлый выбрал такое расположение ясно неспроста, и мне стало совсем тревожно.
Глава 8
Не знаю, что я ожидал до прибытия в Севастополь. Вероятно, именно этого я и хотел – шикарного приключения, в котором вел бы ключевую роль. Но сейчас, сидя в пропахшей старой кожей «Волге», я понимал, что ни к чему не готов.
Махсуд знал что-то, что хотел сообщить только Темным. Это меня нервировало дальше некуда. Особенно раздражало присутствие водителя-человека, даже невзирая на то, что он нас не видел и не слышал. А может, именно поэтому. Зато Ромка и Эл были спокойны, вот только начинать разговор не спешили.
– Скажи мне, Темный, – начал Махсуд, – что есть Великий Договор?
Я даже оторопел ненадолго.
– К чему он тут вообще? – спросил я.
– Просто ответь. Что есть Великий Договор?
Я уже было собрался прочесть текст легендарного соглашения, как понял, что татарин спрашивал вовсе не это. Он и сам мог бы прочесть текст. Любой Иной это может. Собственно, это одна из первых вещей, с которой ты знакомишься при входе в Сумрак.
Истинный вес Великого Договора – вовсе не в его содержании. Он в пиаре. Прекрасно помню, насколько пробирает первое прочтение Великого Договора, когда понимаешь, что все это происходит на самом деле, что вся твоя «инаковость» – не буйство фантазии, а реальность. Это чувство сродни тому, как в юности мечтать стать рок-музыкантом и добиться первого контракта на запись альбома и турне. Мечта обретает воплощение в миг, когда сидишь перед контрактом, готовясь поставить подпись, и этот листок бумаги не просто сухое изложение деталей сотрудничества – он есть знак того, что у тебя все получилось.
Уже потом снисходит озарение, что ты не просто получил в руки волшебную палочку, а попал в настоящий новый мир, который хоть и дивный, но ни разу не утопический, и, напротив, регулируется достаточно жесткими правилами. Свобода действия хороша до тех пор, пока не понимаешь, что вместе с ней растет и свобода некой противоположной стороны, получающей право сдерживать тебя по своему усмотрению.
– Великий Договор – это пропуск в мир Иных, – ответил я. – Наложение боевой раскраски на лицо перед первым сражением. Когда Иной знакомится с текстом Договора, он принимает на себя определенное бремя.
– Верно, – согласился Махсуд. – Великий Договор – это сразу и замок, и ключ. Это равновесие, и все Иные – его хранители. Даже те, кто его нарушает. Такие лишь пускают волны в Сумраке, будоражат берег с противоположной стороны. И возникает Сила, которая восстанавливает баланс.
– Сумрак регулирует равновесие, – проговорил я. – Создает, например, зеркальных магов.
– Нет, – возразил Махсуд. – Создает Сумрак, но регулируем мы.
– Не спорю. Сумрак реагирует на нашу инициативу. Мы что-то хотим от него, и Сумрак отвечает. Или не отвечает – тут уж как получится…
– Что будет, если двое Иных захотят что-то сделать сообща?
– Сумрак ответит на их воззвание в усиленной форме. Так работает Круг Силы, например.
– Да, – удовлетворенно сказал Махсуд. – Если Иной хочет чего-то, на что способен Сумрак, то сие будет сделано Сумраком. Если двое Иных захотят одного и того же, то Сумрак выполнит их пожелание не как два разных, но как одно, усиленное.
– М-м… согласен. Но ты к чему ведешь?
– Что будет, если сто Иных захотят одного и того же?
Я прикинул, какой ответ Махсуд хотел услышать. Что-то мне подсказывало, что тут речь не в арифметике.
– Ты имеешь в виду, что Сумрак в ответ на массовый вопрос не дает массовых ответов? – спросил я, поворачиваясь к Махсуду. – А дает один – но небывало мощный?
– Именно, – кивнул татарин с энтузиазмом. – Если множество Иных соглашаются что-то делать и делают это, причем долгое время, – Сумрак не может не отреагировать. Так что есть Великий Договор?
Я внезапно понял, что он имел в виду.
– Массовая воля Иных, – ответил я. – Глобальное соглашение…
– Сергей! Великий Договор – это величайшее в истории Сумрака заклинание.
Мне казалось, что Махсуд захочет развить свою мысль, но он лишь смотрел на меня с блеском в глазах.
Заклинание. Применять это слово к Иным – не совсем правильно, если подумать. Заклинание – штука фольклорная. Эдакое волшебное слово, в котором движущей магической силой является вербальная формулировка. Энеки-бенеки ели вареники. Считалочка для сказки, в которой по умолчанию возможно все, лишь бы знать слова. Но нам энергию дает Сумрак. И мы не можем сделать то, чего Сумрак изначально не позволяет. Можно, конечно, со временем нарастить навыки, получить больше полномочий, а став Высшим – и вовсе орудовать Силой напрямую, в обход промежуточных действий вроде пассов и слов. Но творить заклинания…
– Махсуд, я не понимаю, – признался я. – Какое заклинание? Что ты имеешь в виду?
– Я говорю, что Великий Договор не был принесен нам Сумраком, – голос Махсуда звучал неуверенно, но не потому, что татарин не знал, как сформулировать свою мысль, – он сомневался, стоит ли продолжать этот разговор, если я не могу уловить его идею с полуслова.
– И все равно я не понял.
– Я попробую объяснить. – Махсуд устроился поудобнее, насколько позволяло тесное пространство. – Что есть Щит Мага?
– Простое защитное заклинание. Барьер вокруг заклинателя, который…
– Я не про это. Что он есть?
– Реакция Сумрака на наше требование.
– Правильно. Маг не создает Щит. Он лишь дает понять Сумраку, что ему нужно, и Сумрак исполняет.
– Да. Хоть движущей силой является маг, но создает эффект Сумрак. Махсуд, мы же про это уже говорили…
– Нет, Сергей. Я о том, что все наши магические прошения обращены к Сумраку, а не к другому Иному, который вроде как был бы истинным источником нашей магии.
– Соглашусь.
– Но только не Великий Договор.
Я начал потихоньку вникать в суть разговора.
– Великий Договор – это соглашение Иных между собой, – сказал Махсуд. – Взаимодействие Высших, простых и низших Иных. Да еще во времена крови, боли и страданий. Момент, когда Иные просто сели и приняли решение. Решение, которое охватило весь их мир и которое подхватили последующие поколения Иных на протяжении многих веков.
– Ты прав, Махсуд. И что с того?
– Ну как что с того? – воскликнул татарин. – Скажи, это решение повлияло на Сумрак?
– Ну да. Ведь мы уже говорили – в случае перевеса одной стороны с другой появляется зеркальный маг…
– Значит, Сумрак отреагировал на Великий Договор?
– Значит, отреагировал, – сказал я неуверенно.
– Но почему? Ведь заключившие Договор к нему не обращались! Если эти прекрасные молодые люди, сидящие вокруг меня, поспорят на банку пива, что следующая машина, которую мы встретим, будет красная, а она окажется черная, и проигравший не отдаст пиво, – то с ним что-то случится? Его покарает Сумрак?
– Если примет знак «карающего огня» – то да, покарает, – ответил я. – В остальных случаях ничего не произойдет. Мы, Иные, не обязаны связывать с Сумраком наши внутренние соглашения.
– Тогда как так получилось, что Великий Договор, который был внутренним соглашением между Иными, оказался связан с Сумраком?
– Потому что они так захотели, – предположил я и сдался. – Можно мне помощь зала?
Эл сзади меня зашевелился.
– Потому что Изначальными Светом и Тьмой была в Сумраке заложена возможность ответить на коллективный зов, – сказал он. – Думаю, что, не будь у Сумрака некоего аналога техподдержки, никакие договора между Иными не прокатили бы на магическом уровне – они так и остались бы устными терками.
– Я не согласен, – произнес Ромка. – Мне кажется, что мы, Иные, можем больше, чем думаем. Ведь заклинания у нас все же есть, и мы ими пользуемся. Что создал один – может повторить другой. Если хватит уровня Силы, конечно.
– Мы пользуемся не сутью, а формулировкой, – опроверг Эл. – Когда Иной думает, что создал новое заклинание, он всего лишь вслепую набирает адрес ссылки в паутине мироздания. И если случайно угадал, то адрес окажется верным, и ссылка куда-то, да приведет. Мы первооткрыватели и последователи. Но мы не создаем земли.
– Это верная мысль, – подтвердил Махсуд, и что-то мне подсказывало, что за его уверенностью стоит большой жизненный опыт. – Иные не могут создать что-то из ничего, если это не поддерживается Сумраком. Но Великий Договор существует. Значит, Сумрак дал нам ответ на его исполнение – или не исполнение. И продолжает давать по сей день.
– Все это хорошо, – согласился я. – Но как это относится к причинам нашего тут пребывания?
Эл и Ромка затаили дыхание.
– Не знаю, – коротко ответил Махсуд. – Я просто хотел поделиться своими мыслями.
– Чудесно, – изрек я. – Давайте проведем еще час, болтая о философском дерьме вместо дела.
– Как хочешь, – сказал Махсуд невозмутимо. – А дозорные Севастополя меня слушали.
– Чего-чего? – снова повернулся я. – Ты говорил на эту тему с пропавшими Иными?
– Говорил. Но по их просьбе.
– Стоп, – помотал я головой. – Ты не говорил, что был знаком с Дозорами Севастополя.
– Я и не был знаком. Пока они не захотели со мной встретиться.
– А о чем они спрашивали?
– Их очень интересовало мнение старожилов Крыма про сумеречных тварей.
Под колесами «Волги» монотонно стучала мостовая. Подвеска у машины была ни к черту. Глядя в окошко, я думал о том, что Махсуду в плов явно добавили местных грибов.
– Светлый, – осторожно обратился я, – ты можешь не скакать с темы на тему? Каких еще сумеречных тварей?
– Я никуда не скачу, Сергей, – пожал плечами Махсуд. – Дозорные Севастополя спросили у меня, что, по моему мнению, могло привести к приходу нового, невиданного прежде существа из Сумрака. Я ответил, что Сумрак всего лишь реагирует на действия Иных. Значит, Иные сделали или не сделали чего-то такого, что вызвало существо. А таким поступком может быть только тот, на который реагирует Сумрак. Они попросили рассказать подробнее.
– Я их всецело поддерживаю в этом ожидании.
– И я назвал Великий Договор. Дозорным от такого плохо стало. Какой-то Темный чуть не упал в обморок, второй радостно захлопал, а Светлая женщина стала плакать. Дальше я ушел и больше никого не видел. Все пропали.
– И ты молчал?!
– Как это молчал? Тут расследование было. Инквизиторы меня допросили.
– И что?
– Ничего им не дали мои слова, – ответил Махсуд. – Я думал про тот разговор все время, с тех пор как их не стало. О каком существе они говорили? При чем тут Великий Договор? Я так ничего и не понял, а потом получил конверт с указанием ждать вас в ресторане…
– Как ты получил конверт? – быстро спросил я.
– По почте, – сказал татарин. – Я тогда в Бахчисарае был, у друзей. Оттуда ехать недалеко. Полчаса на электричке.
– А почему ты захотел говорить про это только с нами?
– Потому что я боюсь. Клянусь, Сергей, я не знаю, что тут происходит. Но боюсь, что это повторяется. Московские маги собирают в Севастополе новых Иных. Светлые считают, что из нас сделают новые Дозоры.
– Ты думаешь, это не так?
– Я думаю, нас собрали для заклания. Как и десятерых первых. Светлые примут такую участь. Темные – будут бороться. А я хочу бороться.
– Не парься, Махсуд, – посоветовал я. – Никто не хочет нами пожертвовать.
– Ты так думаешь?
– Махсуд, ты слишком долго жил в Таракташе. Вот увидишь, кто из нас окажется прав.
Что-то коснулось моего плеча. Скосив глаза, я увидел, как Махсуд протягивает мне гарнитуру от телефона.
– Это еще зачем? – спросил я.
– Возьми, – тихо попросил Махсуд. – Это мой амулет.
Я принял устройство, покрутив его в руках. Обычная «затычка» в ухо с фиксатором.
– А зачем оно мне? – спросил я.
– Таково назначение амулета. Я должен его кому-то дать. А что он делает – поймешь сам со временем. Сейчас он ничего не расскажет.
– Будь по-твоему, – не стал я возражать, пряча амулет в карман.
«Волга» прокатилась по кольцу и остановилась на небольшом пятачке.
– Приехали, – сказал водитель. – Восставших, шесть.
– Спасибо, – хлопнул я его по плечу. – Забудешь о нас, когда мы уйдем. Ром, оставь ему на пиво.
Глава 9
Площадь Восставших. Один из неформальных центров города, на котором ровным счетом ничего не происходит. Местечко было прямо создано для встреч, но большого скопления людей не наблюдалось. Напротив, на пятачке, где нас высадил водитель «Волги», никого не было, кроме команды наших Светлых. Хотя какие они мне «наши»…
Мы все вылезли из машины, Махсуд быстро отошел в сторону и закурил. Его поведение в машине слишком очевидно наводило на нехорошие мысли. Я не верил ни на грош, что Махсуду больше нечего сказать. Напротив, он хорошо знал, зачем дозорные Севастополя звали его, к чему были вопросы про Великий Договор. Он сообщил столько, сколько счел нужным. Если ему есть что еще сказать, то он скажет рано или поздно. Вопрос был в другом: чего или кого он ждет? Может, кого-то из нас боится? Светлого или Темного?
Мне захотелось вытащить гарнитуру, которую он мне дал, и просто прослушать, хотя бы тишину. Заодно стал бы выглядеть в глазах своей команды деятельным человеком, решающим некие важные, ему одному известные дела. Может, и впрямь услышал бы какое-нибудь послание. Однако Махсуд стоял напротив меня и не подавал ни единого знака, что мне следует так и поступить. В конце концов, будь это действительно важным, он бы сказал все прямо. Татарин не походил на Иного, готового тянуть резину без видимых причин, и плевать на его восточные шуточки и загадочные недомолвки. Махсуд действительно чего-то боялся.