Вячеслав Маликов Три лиги к северу
Неделя началась не так уж и плохо: у Мауса был хлеб, была вода, было чем укрыться и что надеть. И ещё было из чего стрелять.
Маус прицелился и плавно спустил курок. Грохот выстрела на секунду завладел окружающим пространством. Потом будет сдавленный вскрик противника, слабеющего с каждой каплей крови, вытекающей из простреленного бока, будет глухой удар падения уже бездыханного тела на землю дрента, где завязался бой, а пока Маус медленно вставал с земли…
Подойдя к телу, Маус на всякий случай выстрелил тому в голову, не веря в окончательную смерть врага. Чужая одежда ему была не нужна, а поэтому он не волновался за залитое кровью тело.
Присев рядом, Маус перевернул труп лицом вверх и обыскал карманы куртки противника, потом проверил содержимое карманов брюк.
В карманах Маус обнаружил стандартные креды на сумму около пяти тысяч, а так же десяток английских фунтов. Среди монет затерялся и небольшой сапфир в пару-тройку каратов.
У убитого была наплечная кобура, из которой Маус извлёк на свет пистолет десятого калибра Звезда Надежды.
Забрав деньги, сапфир, кобуру с пистолетом и хороший кожаный пояс, Маус переключился на рюкзак убитого.
Первым делом надо было вытряхнуть всё наружу, что Маус проделал в несколько секунд. Половину багажа занимали тряпки: одежда и пара простыней, которые Маус сразу же отбросил в сторону, — брать чужое бельё — плохой тон. Вне внимания Мауса остались и туалетные принадлежности: мыло, крема, бритва. Остальной багаж, — патроны, несколько ножей, магазины, медикаменты и коробку с деньгами (полсотни кредов пятью стольниками из титана), — Маус ссыпал обратно. Продукты он так же не взял, выбросил всё, кроме воды, которой вполне можно было бы умыться.
Закинув три рюкзака на плечо, — два своих старых и один новый, — Маус поднял с земли карабин убитого и, бросив на последнего прощальный взгляд через плечо, пошёл прочь.
Новая встреча ждала Мауса ближе к вечеру: улагастский патруль шёл Маусу наперерез. Заметили они друг друга почти одновременно, и, когда Маус сбросил на поверхность Надреальности свои рюкзаки, чтобы иметь хоть какое-то подобие укрытия на пустой и гладкой поверхности, улагасты рассыпались веером, стараясь подойти к нему с разных сторон.
Маус чертыхнулся, взял свой любимый АКМ с оптико-лазерным прицелом и за три выстрела положил двоих нескладных гуманоидов. Остальные, оставшиеся в живых, с ещё большим энтузиазмом двинулись к нему. Расстояние сокращалось быстро, — с восьми сотен метров оно изменилось на триста, Маус был ещё вне зоны поражения улагастских штурмовых пистолетов, но всё когда-нибудь кончается. Маус пристрелил ещё троих улагастов, прежде чем сами улагасты, приближавшиеся в полной тишине, открыли ответный огонь.
Но их осталось уже слишком мало, Маус неплохо укрылся за рюкзаками, а гранаты улагасты не применяли…
Последним из отряда упал улагастский офицер, получив в упор несколько пуль десятого калибра из трофейной Звезды Надежды Мауса.
Когда Маус присел около улагастского командира, на горизонте послышался треск мотоциклов. Маус на всякий случай перезарядил автомат и положил несколько тел друг на друга, создавая новую линию обороны, но это оказались пираты.
Их Маус встречал стоя во весь рост, держа над головой сцепленные кулаки, показывая, что он не хочет битвы.
— Приветствую тебя, воин, — вожак байкеров слез с мотоцикла и пожал Маусу руку:
— Это впечатляет, — он обвёл ладонью поле битвы, усеяное улагастами.
— Мы с моими ребятами как раз шли по пятам этого отряда, но ты нас опередил.
— Я оказался быстрее, — заметил Маус.
— Такова воля Всевышнего, — вздохнул байкер.
— Я не смогу унести всё отсюда, — Маус понимал, чего надо этим ребятам. — Поэтому предлагаю сделку: я забираю все деньги и ценности у убитых, а также те предметы, которые сочту нужными, остальное — ваше, но вы мне дадите за это литр чистой воды.
Вожак почесал бороду, и молча протянул Маусу руку. Тот пожал её.
В баре «Чёрная Белка» сегодня было много народу: в дрент, в котором стояло это питейное заведение, на несколько дней прибыли купцы. Организовалась ярмарка, торговцы просаживали часть заработаных денег в баре. Среди торгового люда мелькали и простые бродяги, и солдаты, и даже где-то в углу в тени затаился айлаец.
Маус пришёл в дрент под вечер, торги на сегодня уже закончились, надо было дождаться завтра. Места в гостинице при баре были, вне всяких сомнений, давно и надёжно заняты, не было смысла даже спрашивать хозяина постоялого двора при баре об этом. Надо было что-то придумать, если Маус не хотел спать под деревом. Хотя… охранный робот имеется, никто не подойдёт незамеченным, но вот пристрелить издалека могут… Нда… Где тут был айлаец?
— Скучаем? — Маус вынырнул из толпы прямо на айлайца и, поставив на стол посередине объёмную бутыль запотевшего стекла, сел напротив.
— Ты кто? — спросил сержант айлайской армии, если верить его погонам, разделяя не то что слоги, — буквы.
— Маус, — он уже проворно распечатывал бутылку, собираясь разлить содержимое по стаканам.
— Погоди, — айлаец накрыл один стакан ладонью. Маус замер.
— Я тебя знаю…
— Да? — Маус и не знал, что он так знаменит.
— Да. Ты — тот самый Маус, что помог в своё время нашей базе на севере.
— Не люблю об этом вспоминать, — совершенно искренне скривился Маус.
— Давай за это выпьем, — айлаец убрал руку со стакана и кивнул на него, привлекая внимание собеседника. Маус встрепенулся и живо наполнил стаканы до краёв:
— Это танзиан, всего полградуса, и то — издержки производства.
— Ты знаешь, что можно пить в таком месте, — согласился айлаец, двинув стакан навстречу стакану Мауса.
— Если не секрет, Пройн, почему ты один, без поддержки? Ты ведь понимаешь, очень редко можно встретить айлайца одного, вне отряда.
Айлаец насупился, замолчал. Маус подумал было, что обидел собеседника, но тот внезапно ответил:
— Нас и был целый отряд. Мы патрулировали указанный квадрат, когда через него пошёл караван работорговцев. Мы вступили в схватку с ними, но потерпели поражение. Их оказалось слишком много и они были отлично вооружены. Я смог выбраться из боя, почти сбежал. И теперь я иду к точке рандеву с другим нашим отрядом, чтобы передать им координаты боя и вектор направления движения этих негодяев. Надеюсь, этих работорговцев мелко нарежут!
— А что такого было в этом отряде работорговцев? Если их было так много, чего вы полезли на рожон? Прости меня, но вы же не Паладдины, чтобы биться за свободу любых существ? Невзирая на потери?
Айлаец оторвал свой взгляд от стакана и посмотрел прямо в глаза Маусу:
— Тебе я могу сказать: среди рабов мы обнаружили двоих девушек.
Маус шёл не останавливаясь, в сотый раз перечитывая карту, на скорую руку начерченную сержантом Пройном. Он лишь бегло пробежал палатки торговцев, сбагрил добытые в пути артефакты, купил еды, воды и немного патронов. Медикаментов пока хватало, а об остальном Маус и не вспомнил.
Распрощались они с Пройном по-дружески. Сержант даже дал Маусу свой условный адрес, — номер базы «Укапали» где-то на западе в десятке лиг.
Если верить карте, которую начертил Пройн, через сутки Маус нагонит караван работорговцев. Причём, если будет быстро идти.
Слева на горизонте Маус обнаружил зорб, — место, где в Надреальности растут кристаллы. Явление редкое на многие тысячи лиг. Поговаривали, что где-то этих зорбов, — посмотреть некуда, но в том секторе, где стояли крупные поселения людей, зорбов было мало. Поэтому и кристаллы ценились, раз они были редки. Маусу страшно захотелось добыть один неогранённый кристалл какого-нибудь редкого цвета на продажу, но он не мог задержаться и свернуть с пути: иначе он мог потерять след каравана.
В последний раз осмотрев взымавшиеся на несколько метров над квадратами кристаллы, Маус убрал бинокль, и побежал дальше.
Вот этого на карте Пройна не было: средних размеров дрент, в котором росли сосны и стояло несколько бараков. Маус обошёл по периметру этот дрент, держась дальше видимости, обойдя его по широкой дуге, не видя даже верхушек росших там деревьев: ему не к чему было, чтобы его заметили; а сам он в это время искал какой-нибудь дрент или зорб, который был поблизости от того, что позволило бы совершенно незамеченным подобраться поближе.
На беду таких не обнаружилось. Маусу пришлось подползать к дренту на самую границу видимости, где оптика его бинокля работала на самом пределе, и думать, как пробраться внутрь.
Дрент был явно оборудован под перевалочный пункт работорговцев: бараки запирались на массивные замки. Сами караванщики и их охрана обретались у костров: рабы в загоне и ладно, а уж пару часов у костра, — не проблема.
Маус нашёл и тех девушек, о которых говорил сержант айлайской армии: они сидели у костра рядом с парой мужчин довольно свирепого вида.
— Самых негодяйского вида посадили рядом. Для острастки, — недовольно проворчал Маус, продолжая наблюдать в бинокль за жизнью лагеря.
— Возможно, — над ухом Мауса кто-то плавно взвёл курок, и к виску прикоснулось холодное дуло автомата:
— Ну-ка, хлопец, вставай-ка, поховорим с тобою, — дуло пропало, человек отошёл в сторону.
Маус медленно встал, держа руки на виду, правда, не особо стараясь.
— Ну и хто ты будишь таков? — незнакомец в чёрной кожаной куртке встал в вольяжную позу, держа автомат обоими руками.
— Так, проходил мимо, решил заглянуть на костёр.
— Аха, а я — балерина! — ощерился человек. Потом он достал левой рукой из кармана куртки мобильную рацию и, не спуская глаз и дула автомата с Мауса, поднёс её к лицу, держа наподобии сотового телефона:
— Насест! Ховорит Второй. Хружил вохрух, заприметил чужохо… Нет, не чужохо, а просто ненашехо… Да, уже веду, — патрульный убрал рацию и улыбнулся Маусу:
— Ну чё, проходяшчий мимо? Айда! — патрульный работорговцев сделал шаг навстречу Маусу и тот резко прыгнул вперёд на патрульного, забрав слегка слево, чтобы не быть на линии огня. Второй не успел среагировать и получил сильный удар в челюсть. Голова у него мгновенно вспыхнула яркой вспышкой и он отключился.
У костра работорговцев кто-то заприметил идущих к дренту двух человек, и лишь когда эти двое подошли ближе, обнаружили, что впереди идёт часовой, держа руки над головой, а за ним, — с оружием в руках, — незнакомец.
— Эй, парень! Брось ствол и отпусти нашего товарища! — крикнул один из охранников каравана Маусу.
— Хрена с два! — Маус поравнялся с границей дрента и только тогда опустил свой автомат. Надев его на плечо, он бросил ИМИ патрульного владельцу.
Вокруг Мауса и незадачливого патрульного собралась небольшая кампания. Мауса уже не считали опасным: он — один, вокруг, если что, свои. Поэтому сперва почти всё внимание получил Второй:
— Эй, Джонни, чего это у тебя скула такая лиловая? А?
— Джонни! Ты это уснул, что-ли, на посту, и припечатался об Надреальность?
— Джонни…
— Тихо! — к охранникам подошёл командир одного из подразделений конвоя и все голоса сразу стихли:
— Второй! Как я понимаю, ты проворонил чужака? Дал себя обезоружить? Не справился с заданием?
— Сэр…
— Молчи! — прошипел командир. — Потом всё объяснишь! А пока иди к сержанту Збросских, и доложи, какой ты идиот и растяпа!
Проследив, как патрульный понуро удаляется в указанном направлении, командир переключился на Мауса:
— А ты кто будешь?
— Маус, — Маус спокойно стоял в окружении охранников работорговцев и глядел прямо на командира конвоя.
— Отлично. Следуй за мной, — командир бандитов повернулся и зашагал к кострам, не оборачиваясь, зная, что Маус в любом случае последует за ним.
— Присаживайся, дорогой гость, — у костра на подушках возлежал пожилой мужчина, убелённый сединами. Длинная белая борода ниспадала на простую, но сделанную из дорогой ткани одежду. Он рукой указал на подушки напротив себя. Маус сел и старик жестом велел командиру удалиться.
— Выпей, — старец также жестом подослал к Маусу своего слугу. Маус принял с подноса низкий и пузатый бокал тёмного, почти чёрного хрусталя.
— Это — танзим, многими неверно именуемый танзианом.
— Насколько я знаю, — Маус отпил глоток. — Танзим — это чистый, безалкогольный напиток. А если в нём есть хоть полградуса алкоголя, то он называется танзианом.
— Эх, молодёжь, всё бы вам поучать нас, — вздохнул старец:
— Меня зовут Марандил. Я приторговываю разными вещами то там, то тут. А кто — ты, и что ты делал вблизи моего лагеря?
— Я — Маус, свободный охотник. Хожу везде, смотрю, — Маус как бы для подтверждения своих слов обвёл взглядом лагерь, но не обнаружил у того костра, что видел в бинокль, девушек. Не подав виду, что он что-то ищет, и продолжая слегка улыбаться, он продолжил:
— Вот увидел ваш лагерь, решил узнать, кто вы такие, и чем мы можем помочь друг другу.
— Ну, помочь мне ты навряд ли сможешь, — Марандил покачал головой. — А чем я могу помочь тебе?
— Я-то простой бродяга, но вот моя семья — они ремесленники, ювелиры. Из меня ювелир не вышел, — вздохнул Маус, да так убедительно, что Мирандил кивнул, сочувствуя. — Но и мой отец, и мои братья — они все и камни гранят, и филигранью балуются. Я же хожу по Надреальности, ищу для них камни, металлы, редкие вещи. Вот по дороге сюда заприметил зорб, — немного правды в рассказе не помешает, решил Маус:
— Вот сам не могу всё унести, позову братьев и слуг, — лёгкий намёк, что идеи работорговли не чужды Маусу и его гипотетической семье.
— Интересно, — Мирандил пригладил бороду, размышляя. — Богатая у тебя семья?
— Не очень, — Маус, конечно, рисковал, говоря, что он из богатой семьи. Взять его в заложники и потребовать выкуп — не такая редкая форма наживы. Весь фокус только в том, что работорговцам не всегда охота связываться с богатыми семьями или кланами: у тех вполне хватит ума и денег нанять небольшую армию и силой вызволить своего родственника, порешив по дороге всех обидчиков до последнего.
— Но моя семья своё дело знает, — Маус вынул из кармашка на джинсах небольшой бриллиант в четверть сотни карат и подал его Мирандилу лично в руки, нетерпеливым жестом отогнав желающего помочь слугу:
— Чистейший бриллиант редкой огранки.
— Впечатляет, — работорговец был восхищён работой мастера. Этот камень достался Маусу совершенно бесплатно: однажды он спас одного ювелира, попавшего в засаду к разбойникам и тот отдал ему в знак благодарности свои ювелирные камни, из коих только пара сохранилась у Мауса: остальные он продал, чтобы купить патронов и еды.
— Лишь несколько человек во всей округе владеют секретом и технологией такой огранки, — добавил Маус.
— Хорош, ой хорош, — Мирандил с сожалением вернул камень Маусу.
— Да, — Маус не убрал камешек, а стал катать его на ладони:
— Пару таких камней мне дал в дорогу мой отец, желая, чтобы я купил на них что-нибудь красивое и редкое в наших краях…
— Что, например? — Мирандил опять начал поглаживать свою бороду.
— Трудно сказать, — Маус опустил голову, вперив взгляд в свою ладонь, на которой танцевал бриллиант. — Отец и братья всегда так говорят, а я ищу что-нибудь этакое. Вот однажды я принёс им полутораметровый корунд тёмно-синего благородного оттенка, и они вырезали из него чудесный цветок, который теперь стоит у отца в спальне, напротив кровати.
— Твой отец поставил его туда по настоянию матери? — Мирандилу явно импонировало то, что Маус во всём слушается своего отца и братьев, не перечит им, выполняя все их наказы, раз сам не имеет их талантов.
— К сожалению, матери у меня нет, — Маус врал как никогда в жизни: родители остались у него за чертой.
— Сочувствую, — Мирандил изобразил на лице сожаление, сложил ладони лодочкой и склонил на миг голову:
— Так чем я могу помочь тебе, Маус?
— Мирандил, я видел в бинокль здесь двух редких рабов. Я думаю, мой отец и братья были бы в восторге, знай, на что я потратил их камни и что я купил для них…
— Стой смирно! — конвоир дёрнул на себя цепь и девушка едва не упала. Схватившись руками за кожаный ошейник, что стягивал ей шею, она изо всех сил потянула его от себя, давая воздуху легче проходить через горло. Но получалось у неё это очень плохо: ошейник был тугим и плотным. Вторая стояла рядом, цепь от её шеи тянулась к рукам второго конвоира.
— Жаль, Маус, что у тебя так мало этих чудесных камней, — Мирандил стоял рядом с Маусом напротив двух закованых в цепи девушек:
— Жаль, что я могу продать тебе только этих двоих…
— К сожалению, — Маус слегка поклонился и развёл руками. — Я могу дать только два камня. Отец дал мне только два. Возможно, в следующий раз, когда мы встретимся, я буду располагать большим количеством ювелирной огранки камней.
— На всё воля Всевышнего, — кивнул, соглашаясь, Мирандил:
— А как же ты, Маус, доставишь их до дому? Ты — один, путь, я понимаю, не близкий?
— Постараюсь, — Маус взял из рук охранников концы цепей, к которым были прикованы девушки. — Не впервой.
— Я уверен, у тебя, Маус, получится.
— Да, Мирандил?
— Что, Маус?
— Что будет с тем охранником, которого я обезоружил?
— Это решит командир его подразделения, — пожал плечами Мирандил. — А что?
— Просто интересно. Думал взять его у вас, если он вам не нужен… Но раз он такой растяпа…
— Раньше он неплохо справлялся, — Мирандил обернулся к ждущим дальнейших приказов охранникам: