Увы, мои надежды не оправдались, свернув на Бульварное кольцо, я угодила в плотную пробку и поползла по центру города со скоростью гусеницы. Слева от меня тащился красный «Мини-Купер», сидевшая в нем симпатичная шатенка, решив не терять время зря, делала маникюр. Справа полз минивэн с надписью «Наши креветки – это быстро и вкусно». Я прочитала рекламный слоган, внезапно до спазмов в желудке захотела морских гадов, выхватила из держателя бутылку минералки и начала заливать голод водой, задаваясь вопросом, почему вдруг полюбила то, на что еще недавно даже смотреть не могла. Неожиданно в памяти всплыли слова Ноговой-Архангельской: «Будешь жрать всякую гадость! Кирпич на твою машину упадет». Что она мне еще хорошего пожелала? Может, из-за проклятья противной бабы меня теперь тянет на жуткую еду? Да нет, это полная чушь!
– Девушка! – раздался справа мужской голос. – Девушка!
Я повернула голову, увидела, что меня окликает водитель минивэна, и приоткрыла окно.
– Слушаю вас.
– Бутылочки воды лишней не найдется? – спросил он. – Жажда мучает.
Я взяла с пассажирского сиденья запечатанную пластиковую емкость и протянула шоферу.
– Держите.
– Вот спасибо! – обрадовался тот. – Сколько с меня?
– Бесплатно, – улыбнулась я, – все, стоящие в пробке, становятся родственниками.
Шофер засмеялся.
– Ага! Пока до места дотащишься, можно познакомиться с девушкой, жениться на ней и родить ребенка. За воду огромное спасибо. Мне неделю назад диагноз диабет поставили, жена заметила, что я все время пью, прямо как лошадь стал, дай три ведра – выхлебаю. И откуда у меня эта зараза взялась? Одно хорошо, уколы делать не надо, велели худеть, не нервничать, заниматься спортом, диету прописали. Геркулес на завтрак! Вот же дрянь! Ни сахарку, ни варенья в него положить нельзя! Склизкая гадость. Брр! И…
Поток машин неожиданно резво покатил вперед, наша беседа с водителем минивэна прервалась, я взяла левее и включила поворотник. Многие люди не любят овсянку, а большинство из тех, кто ее употребляет, сдабривает кашу фруктами, изюмом, корицей, медом. А вот мне геркулес нравится в натуральном виде, но только он должен быть обычным, не быстрого приготовления. Овсянку в пакетиках я никогда не покупаю, она… Пакетик! Геркулесовая каша! «Я еще не завтракал, а у меня диабет…»
От пришедшей в голову мысли мне стало жарко, и я схватилась за телефон.
– Неужели ты уже приехала? – удивился Платонов.
Я проигнорировала вопрос приятеля.
– Немедленно звони своим людям, которые сопровождают лже-Кокозаса. Ни в коем случае нельзя идти в кафе! И пусть ни на шаг не отходят от подопечного, он что-то нехорошее задумал.
Андрей не стал ничего уточнять.
– Хорошо.
Минут через десять Платонов соединился со мной.
– Как ты поняла, что мужик решил сбежать?
– Его задержали? – задала я вопрос.
– Нет, – мрачно пояснил приятель. – Парни пришли в кафе, Сергеев не соврал, он там действительно постоянный клиент, с ним все здоровались: официанты, бармен. Кокозас пошел помыть руки.
– Его одного отпустили в туалет! – воскликнула я. – Вот молодцы!
Андрей стал защищать подчиненных:
– Они не дураки. Николай остался за столиком, Вадим отправился с Сергеевым в сортир, встал у двери.
– Но он не заглянул в клозет, а там было незарешеченное окно, – снова влезла я с предположением.
Андрей чуть повысил голос.
– Нет. Вадим осмотрел санузел, там три глухие стены, одна за унитазом, две по бокам. Никаких стеклопакетов, форточек, занавесок, шкафов. И к Кокозасу отношение было не такое, как к обычному задержанному, их никогда перекусить в кафе не поведут. Вадим оставил подопечного одного, из-за двери послышался шорох, скрип, потом журчание. Сопровождающего эти звуки не насторожили, было понятно, что Кокозас справляет естественную нужду. Но прошла минута, две, три, пять, а журчание не прекращалось. В конце концов Вадим забеспокоился, подергал за ручку, постучал в дверь, попытался ее открыть, изнутри оказалось заперто. Парень выбил створку… пусто! В первое мгновение Вадим обалдел: куда из помещения без окон мог деться Кокозас? Охранник побежал к управляющему, и выяснилось, что стена справа от унитаза на самом деле дверь, она выходит в крохотный коридорчик, который ведет к черному ходу. Ею никогда не пользуются, ручки в ней нет, она оклеена, закрыта на примитивный замок. В углу, который образуют две стены, есть небольшая щель, если взять тонкий предмет и поддеть язычок, который входит в паз, то… Сезам откроется.
– Перочинный ножик «Фридрих»! – ахнула я. – С кучей лезвий, ножницами и шилом! Видела его у Сергеева. Он мне сказал, что всегда его при себе носит, мало ли что случится, а инструмент в кармане.
– Мерзавец частый гость в кафе, – продолжал Андрей, – он знал про эту дверь. Гаденыш снял с бачка крышку, сделал так, чтобы в унитаз постоянно медленно лилась вода и полицейский под дверью не нервничал. Потом отжал защелку и ушел. Двух минут хватило на все.
Я изумилась.
– Лже-Кокозас был удивительно откровенен, рассказал, как группа готовила взрыв, как Полина ранила Григория, как погиб Вахметов. Тогда почему он удрал? Сергеев-Песков понимал, что большое наказание ему не грозит, более двадцати лет прошло со дня взрыва. Из участников группы «Свобода или смерть» никого не осталось, свидетелей нет. Разговаривал он с нами без протокола, это была частная беседа. После доставки Кокозаса в твой офис и начала официального допроса он мог потребовать адвоката, отказаться от прежних показаний… Чего он испугался?
– Мы пришли к мужику, заподозрив его в похищении Эдика, – остановил меня Андрей. – С Константином Эдуардовичем лучше не связываться. Если с мальчиком случится беда, он велит убить учителя физики и плевать ему на то, что для обвинения улик не хватает. Кокозас это понял, потому и выложил правду, объяснил: почему прикинулся больным и решил спешно смыться из школы. Он хотел взять бюллетень, так как боялся: следователь начнет копать, искать убийцу Хатуновой и Соевой, и правда о том, что Кокозас на самом деле Сергей Песков, может открыться. До появления в его квартире полиции он понятия не имел о похищении Эдика. Но когда я стал задавать вопросы про Эдуарда и наш пламенный революционер сообразил, в чем его подозревают, он быстро прикинул, что страшнее? Разбор полетов, связанный со взрывом и жизнью по чужому паспорту? Или подозрение в киднеппинге? Я бы на его месте тоже про ту маршрутку рассказал. Песков-Сергеев не Борис Вахметов, он не организовывал террористическую группу, бомбу не трогал. Вот поймай мы главаря, тому бы плохо пришлось. Для Бориса срока давности нет, его можно привлечь к ответственности за смерть невинных людей, за терроризм. Вахметову, будь он жив и арестован, грозит пожизненное заключение.
– Но почему лже-Кокозас сбежал? – повторила я. – Ну, помотали бы ему нервы, ну, потерял бы он работу в гимназии, но это же все!
– Понятия не имею, что у идиота в голове! – вскипел Андрей. – Я уже приехал! Ты где?
– Не такой уж он идиот, раз смог от сопровождающих уйти, – вздохнула я.
– Это ты виновата. Почему никому про то, что мужик с перочинным ножом в кармане ходит, не сказала? – разозлился Платонов и бросил трубку.
Мне стало обидно. Вот здорово! Андрей нашел того, кто ответственен за побег мерзавца, и это не он сам и не его сотрудники, а я. Но уже через секунду мне стало неуютно. Платонов прав, я должна была вспомнить про ножик со множеством лезвий и предупредить сопровождающих. Но почему же все-таки лже-Кокозас сбежал? Чего он испугался?
Я въехала на парковку и увидела Платонова.
– Извини, – сказал он, помогая мне вылезти из малолитражки, – ты тут ни при чем.
Я возразила.
– Нет, я не упомянула про нож, элементарно забыла про него.
Платонов взял меня под руку.
– Пошли, небось пособница похитителя заждалась.
Я не смогла сдержать любопытство.
– Кто она?
Платонов молча вошел в небольшую комнату и показал на прозрачную стену.
– Любуйся!
Я взглянула сквозь стекло в соседний кабинет, увидела женщину, сидевшую лицом к нам, и ахнула.
– Ангелина Максимовна!
Глава 36
Следующие несколько часов я провела в маленьком душном помещении, наблюдая и слушая, как учительница труда и рисования признается во всех грехах.
Едва Андрей вошел в допросную, как Ангелина залилась горючими слезами.
– Ничего плохого я не хотела! Степушке нужны деньги! Он прекрасный человек! Эдик в полном порядке!
– Где мальчик? – настолько тихим и спокойным голосом, что у меня по спине побежали мурашки, поинтересовался Андрей.
– Он вместе со Степаном на даче, на Ленинградском шоссе, – зачастила Жорина. – Там тепло, уютно, есть еда, телевизор.
– Адрес, – коротко потребовал Платонов.
– Деревня Мишкино, – простонала преподавательница, – от нее пять километров до поселка «Ясный клен».
– Он вместе со Степаном на даче, на Ленинградском шоссе, – зачастила Жорина. – Там тепло, уютно, есть еда, телевизор.
– Адрес, – коротко потребовал Платонов.
– Деревня Мишкино, – простонала преподавательница, – от нее пять километров до поселка «Ясный клен».
Андрей вышел, Жорина уронила голову на вытянутые на столе руки. Через пятнадцать минут Платонов вернулся, поставил на стол пластиковый стаканчик с водой, положил пакетик с салфетками и предложил:
– Давайте поговорим.
Жорина выдернула из пакета сразу несколько носовых платков, начала утирать лицо и одновременно отвечать на вопросы.
Я села на стул и, не сводя глаз с Ангелины, слушала допрос. Ну почему я не догадалась, что Жорина замешана в деле? Ее странное поведение должно было вызвать у меня подозрения. А учительница труда продолжала каяться, и я в конце концов все узнала.
Жорина никогда не отличалась особой красотой, не имела богатого приданого и была не замужем. Многие женщины обычной внешности не могут похвастаться состоятельными родителями или собственным бизнесом, но это совершенно не мешает им стать счастливыми женами, родить детей. Не в деньгах счастье. Но Ангелина считала иначе, все неудачи на личном фронте она объясняла отсутствием жирного счета в банке. Время шло, все знакомые не по одному разу сбегали в загс, а Жорина оставалась старой девой. Но в конце концов счастье улыбнулось ей, в жизни Ангелины появился Степан Рукавишников. Симпатичный, фигуристый, моложе ее мужчина легко вскружил голову Ангелине, не приученной к знакам внимания со стороны сильного пола. Она влюбилась, как девочка-подросток, Степа показался ей самым умным, самым добрым, самым прекрасным, самым-самым-самым…
Ослепленная чувством преподавательница не задавала парню никаких вопросов, ее не удивило, почему Степан сразу перебрался жить к ней, по какой причине он нигде не работает, а целые дни проводит дома, отчего не дает денег на хозяйство, не покупает продукты, не делает ей подарки, не зовет ее в кино-кафе-театр. Жорину не смущало, что Степан, не стесняясь, тратит ее зарплату, покупает себе одежду, приобрел дорогой телефон. Ангелина не удивлялась отсутствию у него знакомых, друзей, родителей. Наоборот, она очень жалела одинокого, никем не понятого Степоньку, возмущалась, что его не хотят снимать в кино тупые режиссеры, не замечающие таланта Рукавишникова.
Каждый день, вернувшись с работы, Ангелина спрашивала у Степана, лежавшего на диване:
– Ну как? Сходил на кастинг?
– Да, – цедил сквозь зубы любимый. – И очень понравился создателям нового сериала, со мной собрались подписать контракт, но потом отказались, потому что один олигарх пристроил на мою роль своего бездарного сынка, заплатил много денег, чтобы снимали бесталанного дурака. Все решает бабло, а его у меня нет.
Чтобы доставить Степе радость, Ангелина взяла кредит и купила ему часы. Они стоили, на взгляд учительницы, бешено дорого, сто тысяч рублей, она очень гордилась, что смогла преподнести столь весомый презент. Рукавишников взял его и с разочарованием протянул:
– А-а-а, ничего!
– Тебе не нравится? – расстроилась Жорина.
– Да нет, нормальные тикалки, – протянул Степан, – простые, без турбийона.
Что за зверь турбийон, Жорина понятия не имела. Она полезла в поисковик, узнала про механизм, компенсирующий притяжение Земли, и про то, что часы, оснащенные, в общем-то, не очень нужным приспособлением, стоят таких денег, о которых она даже мечтать не смеет, и заплакала от разочарования. Ну почему она так бедна?
Восьмого марта этого года Полина Владимировна решила сделать подарок педсоставу. Она приобрела билеты в театр и объявила:
– Идем на премьеру. Если хотите взять с собой мужа, мать, ребенка, пожалуйста. Каждый сотрудник гимназии получит два приглашения.
Ангелина не была официально расписана со Степаном, но наврала всем, что вышла замуж, и пела коллегам оды о своем великолепном супруге. Естественно, все хотели увидеть принца.
– Ты, конечно, придешь со Степаном? – поинтересовалась Нина Максимовна.
– Да, – гордо заявила Жорина, – я же не жалмерка-одиночка, а женщина в браке.
Милый Степушка сначала наотрез отказался посетить театр, мотивировал он это просто:
– У меня нет нового костюма и ботинок, не желаю выглядеть оборванцем.
Ангелина взяла еще один кредит и купила Рукавишникову одежду и обувь. Правда, к пиджачной паре от Бриони, о которой мечтал сожитель, было не подойти, но удалось найти вполне приличный костюм. Степан, недовольно морщась, оделся, как он сказал «В убогие обновки», но поехал в театр.
Появление Ангелины в компании с молодым красавцем вызвало шок у ее коллег.
– Это мой муж, – гордо представила сожителя Жорина, опустив слово «гражданский».
Степан поздоровался, сел в кресло, и тут учительницы испытали настоящее потрясение. В зале появилась Мария Геннадьевна, кавалера у Шитовой не было. Но как она выглядела!
Учительница химии была в модном платье, меховом жилете, волосы ей явно уложили в дорогом салоне и там же нанесли профессиональный макияж. Но это еще не все! Уши Марии оттягивали серьги с бриллиантами, на пальце сверкало кольцо с большим сверкающим в лучах люстр камнем. Помахивая сумочкой от известного бренда, Шитова встала в проходе и демонстративно громко сказала:
– Всем привет!
– Маша! – ахнула Нина Максимовна. – Ты шикарна! Никак клад отрыла?
– Получила наследство от родственника в Америке, – широко улыбаясь, пояснила Мария. – Основную сумму положила под большой процент в банк, а кое-что решила потратить на себя.
Коллеги принялись охать-ахать, рассматривать клатч и драгоценности. А Жорину затопила зависть. Ну почему Машке повезло? Отчего ей, Ангелине, никогда не перепадают дармовые денежки? Неужели ей всегда влачить жалкое существование, не имея возможности порадовать Степушку покупкой столь желанных ему часов с турбийоном?
Ангелина сникла и чуть не заплакала. Степан, поняв, какие чувства обуревают любовницу, шепнул ей на ухо:
– Разоделась ваша Маша, как на свадьбу, а где жених? У нее бабло, а у тебя я. Не расстраивайся, сейчас они все от зависти к тебе подохнут.
И Рукавишников включил обаяшку. Он начал сыпать комплиментами, рассказывать не пошлые смешные анекдоты, в антракте пригласил всех в буфет и угостил шампанским с конфетами. Учительницы пришли в восторг, на разряженную Марию Геннадьевну никто более внимания не обращал, все слушали Степана. После спектакля Рукавишников позвал учителей в кафе, и началась спонтанная веселая вечеринка. Степа был душой компании, из него лавиной лились шутки, хохотала не только школьная компания во главе с Хатуновой, но и другие посетители, даже официанты. Завершился вечер игрой в «Ручеек», в которой приняли участие все присутствующие в зале, включая управляющего.
– Степа! Ты такой классный! – крикнула раскрасневшаяся Мария Геннадьевна. – Откуда столько интересного знаешь?
– Я профессиональный актер, – пояснил Степан. – Меня учили развлекать людей.
На следующий день в учительской говорили только о Рукавишникове.
– Какой у тебя замечательный муж, – восхищались коллеги Жориной.
Правда, восхищение Степаном не мешало им судачить за спиной Жориной о молодости ее спутника жизни. О полученном Марией Геннадьевной наследстве местная тусовка не забыла, но эта новость оказалась на втором месте.
Что было дальше, мы уже знаем. Степан написал сценарий, хотел снимать фильм, начал бегать по продюсерам, режиссерам, домой возвращался за полночь и осенью бросил гражданскую жену.
Куда подевался возлюбленный, где он жил, Жорина понятия не имела, она впала в депрессию, попыталась избавиться от навалившегося горя, растаптывая вылепленных детьми козлов. Свое состояние учительница труда тщательно скрывала от коллег. Она не хотела, чтобы они узнали об уходе Степы. Ангелина продолжала изображать счастливую супругу, и от этого ей делалось только хуже и хуже. А потом произошло невероятное!
Любимый неожиданно вернулся и упал на колени.
– Черт меня попутал, – плакал Рукавишников, – на меня приворот одна дура сделала! Сердцем тебя одну всегда любил, но сопротивляться колдовству невозможно. Вчера наконец-то избавился от сетей ведьмы. Милая! Хочу жить с тобой до могилы! Выходи за меня замуж.
Конечно, Ангелина с радостью простила его и дала согласие на брак.
– Закатим такой пир, что твои змеи в учительской сдохнут, – пообещал Степушка. – Позовем всех в лучший ресторан, а потом улетим навсегда жить на Карибы. Там тепло, океан, солнце, будем целыми днями лежать на пляже и любить друг друга.
Жорина ненавидела холод, плохо переносила пасмурную московскую осень и слякотную зиму, поэтому, услышав слова любимого, пришла в полный восторг, но потом разум взял верх над эйфорией, и она сникла.
– Степонька, где взять деньги на переезд, покупку жилья, на что мы будем жить за границей?