– Привет, Фредерика, это Констанца Вишневски. Я бы хотела поговорить с твоим мужем.
– Уже четверть двенадцатого, – сказала Фредерика.
– Спасибо за информацию, у меня как раз сломались часы, – ответила я так же холодно, как она. – Будь так добра и позови от телевизора Ульфи, ладно?
Фредерика фыркнула, но через пару секунд к телефону подошёл Ульфи.
– Я только хотела проинформировать тебя о том, что ты меня больше юридически не представляешь, – сказала я.
– Констанца, мы не должны обсуждать это посреди ночи, – заявил Ульфи, как всегда, светским тоном. – Приходи утром в моё бюро. И мы спокойно обо всём поговорим.
– Нет, это решено, – ответила я. – У меня есть свой собственный адвокат.
– Ты должна знать сама, на что ты выкидываешь в мусорку тяжко заработанные Лоренцем деньги, – заметил Ульфи.
– Охотнее всего я бы выбросила в мусорку самого Лоренца, – сказала я. – У него новая женщина.
– Я понимаю, что ты злишься, – ответил Ульфи.
– Я сразу так и подумала, – пояснила я. – Но он всё время это отрицал, трус несчастный.
– Но это не причина лелеять планы мести, – сказал Ульфи. – Я буду заботиться о твоих интересах точно так же, как и об интересах Лоренца, ты можешь быть в этом уверена. Никто не собирается обделять тебя или обманывать, на самом деле никто. Лоренц и я, мы оба хотим для тебя только лучшего.
– Ах вот как? И почему же ты мне не сказал, что у Лоренца интрижка? – спросила я.
– Это не интрижка. Отношения между им и Пэрис надо принимать всерьёз.
Он произнёс «Пэррис», с раскатистым «р».
– Пэрис? Как Пэрис Хилтон? – спросила я. – Она что, американка? – Американцам можно называть своих детей как заблагорассудится, ни один служащий загса им не возразит. Место рождения, место зачатия, место паломничества – с их Бруклин, Пэрис и Лурдес они ни перед чем не останавливаются. Если бы и у нас это было принято, Нелли бы звали Кёльн-Зюльц, а бедного Юлиуса – Пеллворм.
– Не американка, но модель, – ответил Ульфи. Его голос звучал уважительно. – И они действительно любят друг друга.
– Ах вот как? И ты за такое короткое время можешь вот так об этом судить? – спросила я. Это был вопрос-ловушка, и Ульфи сразу же в неё угодил.
– Семь месяцев – не такое уж короткое время, – ответил он. – За это время вполне можно понять, подходят ли люди друг другу или нет.
Я посчитала. Сейчас середина марта, то есть Лоренц обманывал меня по меньшей мере с прошлого сентября. С Пэрис. Это наверняка художественный псевдоним. Наверное, на самом деле её зовут Эльфрида. Недавно, когда мы разговаривали по телефону, Лоренц сидел не на эргометре, а на Эльфриде. Это объясняло многие «да!» и «о!» и его перебои в памяти.
Меня действительно легко сбить с толку.
– То есть эта персона – причина нашего расставания, – сказала я.
– Но это не играет никакой роли, – ответил Ульфи. – Поэтому тебе не причитается никаких денег.
– Действительно нет? Ну, мой адвокат говорит нечто совершенно другое, – заявила я.
– Кто твой адвокат? – захотел узнать Ульфи.
– О, он опытная ищейка, – ответила я. – Известен тем, что он катком раскатывает своих противников.
– Как его зовут?
Да, как его зовут? Альфонс, Ансгар, Антон… да, точно.
– Антон, – ответила я.
– Антон, Антон, – повторил Ульфи, считая, что это фамилия. – Не слышал. В каком объединении он состоит?
Откуда мне это знать?
– Ты узнаешь об этом своевременно, – ответила я и положила трубку.
*
– Я похудела на два кило, – сказала Анна во время бега и похлопала себя по животу. Уже начало темнеть, у меня дома Нелли и Макс присматривали за Юлиусом и Яспером, то есть они все сидели на кровати и смотрели «Карлсон, который живёт на крыше». – Постепенно я снова начинаю себе нравиться.
– Мне кажется, что тебе идут округлости, – сказала Мими. – Мы же не можем все быть ходячими вешалками.
– Ты говоришь это только потому, что ты сама ходячая вешалка, – ответила Анна и посмотрела в небо. – Дорогой Боже, если ты не сделаешь меня стройной, то сделай по крайней мере жирными других женщин.
– Наверное, я стану жирной, когда забеременею, – сказала Мими. Мы спокойно бежали по зелёному участку нашего посёлка мимо детской площадки с песочницей, в которой было больше собачьих и кошачьих какашек, чем песка. – Я каждую ночь мечтаю о налитых грудях и круглом животе. Но утром, когда я просыпаюсь, я такая же плоская, как всегда.
– Да, забеременеть – это наука, – сказала Анна. – Ты ведёшь график температуры?
– Я пыталась, – ответила Мими. – Но секс по календарю не для Ронни.
– Таковы мужчины, – сказала Анна. – Не успеет пройти и двух лет с момента женитьбы, как они начинают лениться даже в сексе.
Мы с Мими одинаково удивлённо посмотрели на неё. Но Анна не заметила наших взглядов.
– Если я захочу ещё раз забеременеть, мне придётся купить что-нибудь в секс-шопе.
– Наша проблема не в том, что у нас слишком мало секса, а совсем наоборот, – пояснила Мими, прибавляя в скорости. – У нас просто слишком много секса.
– Как? – Мы с Анной не могли её догнать. – Ты сказала – слишком много секса?
– Да, несколько раз в неделю, на выходные несколько раз в день, – фыркнула Мими. – Поэтому концентрация спермы при эякуляции недостаточно высока.
Ах, собственно говоря, мне не хотелось об этом знать так уж точно.
– В самом деле? – В голосе Анны слышалась лёгкая зависть. – Мне бы твои заботы!
– Но почему ты не делаешь, как любая нормальная женщина? – спросила я. – Ты просто говори, что у тебя болит голова. Или к тебе приехала твоя дурацкая тётушка. Или сделай вид, что ты спишь.
– Какая тётушка? – спросила Анна.
– Я просто не могу устоять, – ответила Мими.
– Невозможно устоять против конфеты, – сказала Анна. – А с мужчиной это легче лёгкого.
– Но не с Ронни, – заметила Мими.
Мы с Анной завистливо вздохнули.
– Тогда поможет только одно, – в конце концов сказала я. – Мы просто должны вас сдерживать и не давать бросаться друг на друга. Лучше всего переедь на время ко мне.
– Это ранит сердце Ронни, – ответила Мими. – И моё тоже.
– Но это с хорошей целью, – заметила Анна. – И поверь мне, когда появится ребёнок, с зачатием второго у вас не будет никаких проблем. Это удастся сразу, такой высокой будет концентрация спермы.
– И тогда ты тоже станешь членом Общества матерей, и мы все номинируемся на «Германия ищет супер-маму», – обрадовалась я.
Когда мы сделали уже два круга по зелёной зоне, нам навстречу выбежала ещё одна спортсменка. Это была подруга Фрауке Сабина Язык-сломаешь-Зюльцкопф или как там её двойная фамилия, мама Ва-банки и Коросты, заместительница главной мамы в Обществе матерей, успешная деловая женщина и, наверное, ещё и победительница прошлогоднего городского марафона в категории женщин за тридцать.
Я улыбнулась ей так нейтрально, как могла, но её взгляд равнодушно скользнул по мне и остановился на Мими.
Она внезапно замерла и воскликнула с радостью в голосе:
– Вот это да! Мими Пфафф! Я не видела тебя целую вечность!
– Сабина Цигенвайдт! – сказала Мими.
– Цигенвайдт-Зюльцерманн, – поправила Сабина, и они с Мими поздоровались, касаясь друг друга щеками – левой, правой. – Скажи, как твои дела? Верен ли слух, что ты ушла с работы?
– Да, – ответила Мими. – Отпуск с целью поиска новых ориентиров.
– Да, я слышала про твою потерю слуха, драматично, в самом деле, а потом ещё и этот выкидыш, бедняжка, а биологические часы тикают, не правда ли, тик-так, тик-так. Я ужасно рада, что я закрыла тему потомства, Карсты и Вибеке мне совершенно достаточно, во время кесарева сечения с Карстой я прошла стерилизацию, всё, как говорится, в одном флаконе, чтобы мой шеф мог спать спокойно. Каждый раз, когда я уходила в декрет, он был в шаге от инфаркта, бедняга.
– Ах, ты работаешь всё там же? Я думала, что у вас всё на грани развала, – заметила Мими.
– Нет, это были только слухи. Когда любишь свою профессию и загребаешь столько, сколько я, то просто не можешь позволить себе делать большие паузы, даже ради детей. Дома я бы стала до смерти скучать, а ты нет? Ах, прости, я зря так выразилась, конечно, совершенно другое дело, когда человек вынужден сидеть дома по состоянию здоровья, верно? Но сейчас, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что потомство на подходе, чтобы я могла тебя поздравить.
– Нет, никакого потомства на подходе, – ответила Мими. – Я всё ещё взвешиваю плюсы и минусы. Всякий раз, когда я вижу других матерей, я думаю, ах, лучше не надо, иначе в конце концов я стану такой же сумасшедшей!
– Но тебе не стоит долго ждать, – сказала Сабина. – Начиная с тридцати пяти вероятность забеременеть резко падает, как ты наверняка знаешь. На меня стоило только посмотреть, и я уже беременела, но у меня есть много знакомых, которым это удалось только в результате многочисленных искусственных оплодотворений, ты здесь не исключение. И это может стать большой проблемой для брака. Ты, собственно, по-прежнему вместе с твоим Ронни?
– Но тебе не стоит долго ждать, – сказала Сабина. – Начиная с тридцати пяти вероятность забеременеть резко падает, как ты наверняка знаешь. На меня стоило только посмотреть, и я уже беременела, но у меня есть много знакомых, которым это удалось только в результате многочисленных искусственных оплодотворений, ты здесь не исключение. И это может стать большой проблемой для брака. Ты, собственно, по-прежнему вместе с твоим Ронни?
– Да, разумеется, – ответила Мими. – Недавно мы ездили на четыре недели в Тайланд, путешествие через всю страну, очень интересно.
– Да, но усыновить иностранного ребёнка – это не то же самое, поверь мне. Слушай, я должна бежать, сегодня я в виде исключения бегаю вечером, потому что завтра рано утром мне лететь в Мюнхен, программа дальнейшего обучения, ну ты знаешь, мне ещё нужно уложить чемодан, поиграть с дочерьми, обиходить мужа, то есть чмоки-чмоки и тьфу-тьфу-тьфу, чтобы у тебя побыстрее получилось с оплодотворением. Когда это случится, поговори со мной насчёт членства в Обществе матерей, мы охотно примем человека с твоими связями. – Она засмеялась. – Ха-ха, но, конечно, только тогда, когда ты станешь матерью.
И, ещё раз расцеловавшись с Мими, она убежала.
– Что это было? – спросила Анна, которая слушала весь диалог с растущим недоумением. – Надо перекреститься и повесить на шею венок из чеснока.
– Мы были вместе в аспирантуре и потом посещали курс БВЛ, – сказала Мими. – При всей моей скромности я должна сказать, что Сабина всё время была второй. Она всегда была ужасно честолюбива, но я тем не менее была лучше. Кроме того, у меня были лучшие парни. Поэтому она ненавидит меня уже целую вечность.
– Но вы друг друга по-дружески целовали, – заметила я.
– Ну, это ни о чём не говорит, – ответила Мими. – Кроме того, она больше меня не ненавидит, потому что сейчас она считает себя победительницей нашего заочного соревнования: у неё есть, в конце концов, и то, и другое – и дети, и карьера. А я – я бесплодна, как пустыня Гоби.
– Зато у тебя лучшая фигура, – заметила я.
– И твои уголки рта не свисают на плечи, – добавила Анна.
– Пока нет, – ответила Мими.
– Кроме того, ты в любой момент можешь вернуться на работу, – сказала я. – Если не получится с ребёнком. Боже, какая она противная! Как она тебе намекала насчёт искусственного оплодотворения…
– Ну да, – сказала Мими и вздохнула. – Я тоже не ангел. Сейчас, возможно, создаётся такое впечатление, что из нас двоих она – ядовитая змея, но я тоже кое-что себе позволяла. Пару лет назад, когда Сабина была беременна, наш совет предприятия обратил внимание на её фармацевтическую фирму. Сабина и некоторые другие женщины хотели после родов выйти на полдня. А я посоветовала директору фирмы не соглашаться на это нерентабельное предложение. Или выходить на полный день, или вообще не выходить, времена сейчас суровые, и женщины на рынке труда хотят одинакового обращения с мужчинами. Поэтому Сабина должна была вернуться на свою должность сразу же, как только она после родов встала на ноги. Наверняка Бог меня за это сейчас наказывает.
– Ох, ох, – сказала Анна. – Кое-кого ребёнком тоже слишком рано высадили на горшок, да?
– Тебе срочно нужна чистка, – заметила я. – Поговори об этом с Труди. Она уберёт твоё пропыленное чувство вины быстрее, чем какой-нибудь психолог.
– В эту ерунду я не верю, – ответила Мими.
*
Планы, которые нарисовал Макс для Неллиного домика на дереве, впечатляли. Это не был небрежный чертёж цветными карандашами, это был сделанный на компьютере архитектурный план с горизонтальной проекцией, видом спереди и видом сбоку. У Макса получилась смесь пиратского корабля, рыцарской крепости и телефонной будки, построенной между двумя старыми буками, которые росли в задней части сада так близко друг к другу, что их ветви соприкасались. Ветви были достаточно сильными, чтобы выдержать домик вместе с детьми, но я не считала, что домик необходимо воздвигать на четырёхметровой высоте.
– Нет, надо, – сказал Макс. – Только наверху есть горизонтальные ветви, которые параллельны друг другу. Это несущая конструкция. Тогда не придётся сверлить стволы деревьев, мы используем как опору только ветви. Базовую стойку посредине можно оформить как, к примеру, столб или планку, или как опору для плюща. Я, кроме того, считаю, что здесь, внизу, хорошее место для песочницы. Базовую платформу мы окружим перилами из прочных ветвей, чтобы они выглядели натуральнее. Эти перила защитят детей от падения и будут исполнять роль поручней на пиратском корабле и парапета в рыцарской крепости. В задуманном пространстве будет достаточно места для того, чтобы несколько человек могли там заночевать, кроме того, там будут бойницы, иллюминатор, флагшток, грузовой лифт и ещё парочка мелочей, которые я придумал. Поперечины прекрасно подойдут для крепления качелей и гамаков.
– Позволь угадать, ты собираешься стать архитектором, – сказала я. – Либо учителем начальных классов или мастером по игрушкам.
– Нет, я буду программистом, – ответил Макс. – Они зарабатывают больше.
Я дала добро на строительство домика и выдала ему деньги на материалы, с условием, что он будет закупать всё у Ронни на строительном рынке и при возникновении вопросов проконсультируется у него.
– Кроме того, тебя ожидает гонорар, – сказала я. – Когда дом будет готов.
– Я не хочу за это деньги, – смущённо ответил Макс.
– Но это будет только справедливо, – возразила я. – И если дом получится таким же красивым, как на чертеже, я запишу тебя на международный конкурс архитекторов домов на деревьях.
Кроме того, сейчас я была богата благодаря eBay, и если верить Мими и Ронни, я стану ещё богаче, когда этот адвокат займётся моими делами. В следующий вторник у меня была назначена встреча с ним.
Макс собирался начать стройку на эти выходные, а именно тогда, когда Нелли и Юлиус отправятся к Лоренцу и им будет представлена его новая подруга. До вчерашнего дня Нелли бубнила, что она больше не хочет видеть отца, но потом она вдруг передумала. Я не имела представления, откуда эта перемена, но была ужасно рада, что Юлиусу не придётся одному отправляться к Лоренцу и Пэрис-Эльфриде. В ситуациях, в которых что-то должно быть изложено "бережнее и мягче", старшие сёстры могут очень помочь. Если Лоренц не будет представлять Юлиусу свою новую подружку как "новую маму", то я не очень беспокоилась за Юлиусову реакцию. В отличие от своей сестры, он был психически исключительно стабилен.
Что касается Неллиного дня рождения в следующий понедельник, мы пришли вот к какому решению. Мы уютно и спокойно отметим этот день тортом и походом в кино, только Нелли, Юлиус, я и Неллина лучшая подруга Лара. А в мае, когда мы закончим ремонт, Нелли сможет отметить свой день рождения как положено, в саду, а при плохой погоде в зимнем саду, с грилем, гирляндами, разноцветными фонариками на деревьях и громыхающей музыкой (мы что-нибудь придумаем, чтобы на этот день эвакуировать Хемпелей – может, соблазним их коротким отпуском на Пелворме. Я обязательно должна спросить Гитти, не сможет ли она мне помочь с этим делом). Нелли была очень довольна этой идеей, тем более что без гипса танцевать удобнее, а к этому времени гипс уже снимут.
Когда в пятницу я начала собираться на пробное заседание Общества матерей, я не знала, что мне надеть. Труди и Мими стояли вокруг меня в своих оранжевых робах и давали мне советы. Нелли лежала на моей кровати и смотрела на нас.
– Ни в коем случае не расфуфыривайся, – сказала Труди. – Ты должна выглядеть по-деловому.
– Но не по-деревенски, – добавила Мими. – Элегантно, как светская женщина, которая несмотря на детей имеет представление о моде и не боится посадить пятно на дизайнерскую вещь.
– Ничего чёрного, – сказала Труди. – Иначе другие дети тебя испугаются.
– И ничего слишком светлого, а то будет заметно каждое пятно, – добавила Мими.
– Хорошо бы розовое, – продолжала Труди. – Безобидно, нравится детям, весело... и очень подходит к твоим светлым волосам.
– Можно подумать, что речь идёт о работе, – подала голос Нелли.
– Это важнее, чем работа, – ответила я. – Я, собственно говоря, хочу быть хорошей матерью.
– Тогда лучше запишись на гипноз, – сказала Нелли.
Перед обедом я по случаю события дня отправилась в парикмахерскую. Мою обычную причёску, паж, которую я носила уже несколько лет, привели в порядок. И раз уж я оказалась здесь, я позволила себе маникюр, в результате которого я избавилась от пятен краски под ногтями. Я выглядела хорошо.
В конце концов я остановилась на тёмно-синих джинсах, розовой майке – не с голым животом, но тем не менее одолженной у Нелли, – и розовых туфлях-балетках. Юлиус должен был надеть свои джинсы без дыр и хорошие "слоновьи" туфли. Нелли смазала ему волосы гелем, она сказала, что иначе он выглядит как девочка. Чтобы быть готовой ко всем случайностям, я положила в розовый рюкзак упаковку влажных салфеток и немного игрушек, а также Юлиусовы домашние тапки, о которых я вспомнила в последнюю секунду.