— Я не шпион! — закричал Нанас, радуясь в душе, что его догадка оказалась верной, — его действительно засекли по пути к туннелю. И раз не упоминают про остальных, возможно, что их все-таки не заметили. — Я шел только для того, чтобы рассказать важные вещи Олегу Борисовичу!
— И какие же это важные вещи?.. — прищурился Киркин.
Но тут за дверью послышались решительные шаги, затем она резко распахнулась, в комнату шагнул сначала Ярчук, а за ним и Сафонов.
Начальник гарнизона, как всегда подтянутый и строгий, сухо поздоровался с Киркиным, даже не глядя в сторону Нанаса. Сафонов же, которого после последней с ним встречи трудно было узнать — настолько он похудел, осунулся и потемнел лицом, — напротив, стразу уставился на парня и закричал, тыча в него трясущимся пальцем:
— Вот он!!! Изменник! Предатель! Расстрелять! Немедленно пустить в расход эту мразь! Олег, срочно отдай приказ!..
Тот, по-прежнему избегая смотреть на опешившего саама, брезгливо поморщился и процедил сквозь зубы:
— Сначала допросим. Наверняка перед смертью расскажет что-нибудь интересное.
— Да что он расскажет?! — мэр буквально подпрыгнул к Ярчуку, словно собрался с ним драться. — Он ведь лживый тупой дикарь! Он сейчас обосрется от страха и, чтобы вымолить себе жизнь, такого тебе нагородит, что заслушаешься!.. Неужели ты готов ему поверить после того, что он сделал?..
— Жизнь я ему все равно не обещаю, а вот легкую смерть подарить могу, если не станет молчать. Ну, а коли соврет… Тогда пожалеет, что родился на свет.
Ярчук наконец-то выстрелил в Нанаса ненавидящим взглядом, и тот, будто и впрямь прошитый насквозь, вздрогнул и, словно проснувшись, воскликнул:
— Но я и шел сюда, чтобы встретиться с вами и рассказать очень важное!.. Только пусть он выйдет, — мотнул он головой на Сафонова.
— Ты еще мне будешь указывать?!.. — побагровел мэр и двинулся к парню, вытянув скрюченные пальцы. Казалось, вот-вот — и Сафонов вцепится Нанасу в горло. Но не доходя пары шагов, он остановился, круто развернулся к начальнику гарнизона и зашипел: — Ты слышал эту шелудивую рыжую мразь?.. Ты слышал?! Он будет нами распоряжаться!.. И ты еще хочешь его допрашивать? Может, лучше вообще его отпустить?!..
— Не передергивай, Виктор, — мотнул подбородком Ярчук. Затем прищурился и впился взглядом в переносицу Нанаса, будто тщательно прицеливаясь: — А ты выбирай слова, щенок! Думай, на кого тявкаешь! Ты — грязь, и не только не имеешь права командовать здесь, но даже дышать будешь только тогда, когда мы тебе это позволим.
— Кто?!.. — неожиданно для себя самого взорвался вдруг Нанас. — Кто позволит?! Вот этот лжец?.. — в забывчивости махнул он на мэра правой рукой и зажмурился от боли. Но та лишь добавила ему смелости, а скорее, отрешенной от всего безрассудности. Юноша заговорил так, словно не только имел на это право, но и впрямь стал сильнее всех собравшихся здесь вместе взятых.
От изумления, больше похожего на испуг, Сафонов выпучил глаза и разинул рот. Киркин невольно сжался, ожидая, видимо, что обезумевшего саама сейчас наверняка застрелят. Зато Ярчук, хоть и был явно поражен случившейся с «дикарем» переменой, вместе с тем определенно заинтересовался услышанным.
Нанас же, не обращая больше ни на кого внимания, возбужденно продолжал говорить, вонзая каждое слово в сгустившийся от повисшего напряжения воздух, будто дротик в хищного зверя:
— Вы все говорите, что я предатель! А кого я предал? Что я сделал такого, за что вы стали меня презирать?.. Я всего лишь выполнил приказ мэра этого города! Он велел мне пойти к варварам и притвориться — слышите? притвориться! — что я хочу жить с ними. А на самом деле я должен был узнавать побольше всего, чтобы потом рассказать это здесь. А для того, чтобы они мне поверили, сказать, будто с южного сектора сняли охрану… А еще он просил меня поговорить с Шекой насчет его сына Игната, разузнать, если такой разговор получится, на каких условиях она согласна отпустить его домой…
При этих словах напряженный, красный, с выступившими на лбу каплями пота Сафонов вдруг разом побледнел и метнулся к юноше. Начальник гарнизона молниеносным движением выбросил поперек груди толстяка руку и кивком подбодрил замолчавшего парня:
— Продолжай!
— Нет, ты слышишь, что он несет?!.. — заверещал и забился в руках Ярчука Сафонов. — Ты и дальше хочешь слушать эту наглую, мерзкую клевету?!..
— Хочу, Виктор. Не дергайся и помолчи. А ты продолжай!
— А еще я хочу рассказать… — Нанас сглотнул, почувствовав, как пересохло его горло. — Я хочу рассказать, что услышал от Игната. Да, я виделся с ним. Нам удалось поговорить. И только после этого разговора я понял, что Виктор Петрович лжец. В общем-то, это мне как раз и сказал Игнат…
— А-а-а!!! — завопил и едва не вырвался из хватки начальника гарнизона мэр города. — Пусти меня, Олег!!! Пусти! Я прибью эту гниду!!!
— А ну, молчать!!! — рявкнул вдруг Ярчук и тряхнул Сафонова так, что у того клацнули зубы. Потом метнул в сторону Нанаса такой пронзительный, такой свирепый и в то же время наполненный непонятной болью взгляд, что у юноши вновь пересохло во рту и мелко задрожали коленки. — Говори! Что рассказал тебе его сын?!
Нанас понял, что сейчас решится все. И его личная судьба, и судьбы многих и многих людей, а самое главное — судьба его любимой. Все зависит от того, поверит ему начальник гарнизона или отдаст Киркину приказ расстрелять предателя и клеветника. Или даже сам пустит ему пулю в лоб, не важно…
И, странное дело, от осознания чрезвычайной важности этого момента, когда, казалось, язык и вовсе должен быть приклеиться к нёбу, Нанас почувствовал вдруг такую легкость, такую свободу, что сразу перестали трястись колени, а голос обрел свою прежнюю решительность и силу.
— Игнат рассказал мне, — продолжил он, — что если бы заработала установка Потапова, то и станция, и город были бы сейчас недосягаемы для варваров.
— Это я знаю и без тебя! — рыкнул начальник гарнизона.
— А вы знаете, почему она не заработала? — прищурился Нанас.
— Потому что те, кто мог заставить ее работать, сходили с ума! Потому что установка оказалась опасной даже для своих разработчиков! Один из них рехнулся настолько, что удерживал людей в зоне повышенной радиации почти двое суток!.. Все они заболели и умерли… А для работы с установкой годился отнюдь не всякий, а только те, кто… Э!.. Да кому я это все объясняю! Ты и слов-то таких не знаешь… — мотнул головой Ярчук.
— Я знаю такие слова, — твердо произнес саам. — Эти люди называются экстрасенсами. У них очень развита сила мысли. Но они вовсе не сходили с ума. Тот человек, о котором вы говорите… его заставил удерживать этих несчастных Сафонов.
Мэр при этих словах нечленораздельно хрюкнул, но дернуться не успел — Ярчук предусмотрительно сжал руки сильнее.
— Это сказал тебе Игнат? — спросил начальник гарнизона совсем тихо, словно на этот мощный захват у него ушли все силы. — А он не объяснил, зачем это было нужно Сафонову?
— Объяснил, — кивнул Нанас. И повторил почти дословно слова казненного парня: — Затем, что мэру такой расклад пришелся не по вкусу. Он испугался, что охрана, которой руководите вы, чересчур усилится, а сами вы станете еще более важным человеком.
Намного главнее его самого. А сам он будет нужен, только чтобы следить за работой на свинарниках и в детских садах. А в вашу идею помириться с окрестными городами он тоже не верил. Вот и…
Ярчук не сумел-таки удержать Сафонова — то ли расслабился, услышав столь невероятные вещи, то ли мэр собрал все свои силы… Но рванулся он не к Нанасу, как следовало ожидать, а к двери, выкрикивая на ходу:
— Это мерзко, Олег!.. Ты слушаешь этого обнаглевшего дикаря так, будто он мессия!.. Моего сына убили… ты сам видел, что они с ним сделали… а этот… этот… это грязное животное обливает его и меня заодно такими помоями!.. — Возле самой двери он остановился и, с трудом, словно шея его задеревенела, повернул голову к Ярчуку, чтобы хрипло, будто совершенно чужим голосом бросить: — Не ожидал от тебя этого… Смотри, сам не заразись от него тупостью! А мне здесь больше нечего делать. Есть дела поважнее — например, защищать от врагов город.
— Тупой бы не смог всего этого придумать, Виктор, — проговорил начальник гарнизона. Но сказал он это очень тихо, так что Сафонов вряд ли его услышал. Тем более, он уже почти скрылся за дверью.
А когда она захлопнулась за ним, в комнате повисла ударившая по ушам тишина.
Глава 29 ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ
Минуты в этой вязкой, почти физически ощутимой тишине тянулись томительно медленно. Наконец начальник гарнизона повернулся к Нанасу и произнес:
— Ты понимаешь, что если твои слова окажутся ложью, то мне придется отмываться перед Сафоновым?
— Ты понимаешь, что если твои слова окажутся ложью, то мне придется отмываться перед Сафоновым?
— Почему вам? Это ведь я сказал… — пожал плечами Нанас.
— Да потому, что тебя уже попросту не будет. Я прихлопну тебя как муху вот этой самой рукой! — Ярчук потряс кулаком. — А поскольку я поверил тебе, а не ему… ну, пусть не поверил, а засомневался, то виноватым перед ним буду я.
— Не будете, — упрямо мотнул головой юноша. — Если установка и впрямь еще существует, то мы спасем и станцию, и город. Даже если сын мэра наврал мне про эту самую… диверсию, то…
— Если он наврал… или если соврал ты… В любом случае, где я возьму сейчас экстрасенсов? Из набранных тогда, облученные умерли, как и еще двое из оставшихся, — те, правда, позже, своей смертью, от старости или болезней. Это о которых я знаю точно. Но и те, кто, возможно, сейчас еще жив, уже далеко не молодые люди. Хватит ли у них сил?.. Да что я говорю, их все равно чертовски мало! Они же не смогут работать круглосуточно, не меняясь!.. — Ярчук в отчаянье стиснул руками голову. — И зачем я послушал тебя?! На что понадеялся?! Какой же я идиот!..
— Но вы же не дослушали!.. — поспешно воскликнул Нанас, опасаясь, как бы начальник гарнизона не поторопился его «прихлопнуть». — Экстрасенсы есть у меня!
— Что?.. — медленно отнял руки от головы Ярчук. — Что ты сейчас сказал?..
— У меня есть те, кто сможет работать с установкой, — отчетливо повторил Нанас.
— Вот теперь я точно убедился, что я идиот… — безвольно уронил руки начальник гарнизона и весь сразу поник, ссутулился, стал вдруг совсем не похожим на того сурового, подтянутого, вызывающего невольную готовность подчиняться человека, каким увидел его молодой саам впервые и каким тот оставался до последней минуты. — Виктор был прав: ты тупой дикарь, а я от тебя этой тупостью заразился…
— Но почему?! — вскричал Нанас.
— Да потому! — заорал в ответ Ярчук, в одно мгновение став опять прежним. — Потому что ты не просто тупой, ты больной, сумасшедший!.. Где у тебя экстрасенсы?! За пазухой?! Там у тебя одни только вши!..
— У меня нет никаких вшей, — обиделся Нанас. — У меня есть собаки.
— Кто?.. — на мгновение растерялся начальник гарнизона, но тут же взял себя в руки и обернулся к бесстрастно молчавшему до сих пор Киркину: — Виталий Иванович, что будем делать — сдадим его медикам или лучше сразу в расход?
— Не думаю, что медики сильно обрадуются, — подумав, ответил тот. — У них сейчас и без психов работы хватает. Думаю, проще, да и правильней будет поставить его к стенке. Прикажете выполнять или сами хотите, своими руками?
— Сам уже не хочу, — отмахнулся Ярчук. — Он ведь даже не понимает, что несет… А я-то, я!.. Купиться на бред сумасшедшего!.. Позор!.. Как в глаза-то теперь Сафонову смотреть? Пора мне, видать, в отставку…
Нанас переводил взгляд с одного мужчины на другого, слушая выносимый ему приговор, но страха при этом совершенно не испытывал; наверное, он и впрямь разучился бояться. Напротив, в нем вскипала сейчас злость — но не та, что застит собой разум, а такая, что побуждает к решительным действиям.
— Может, вы все-таки дослушаете меня до конца?! — заорал парень на командиров так, словно самым главным начальником был как раз он. — Или вам насрать и на станцию, и на город, и на свои ненаглядные задницы?!. Ну, убейте меня, убейте! А когда вам Шека станет отрывать яйца, вспомните, как я умолял разрешить мне помочь вам!.. Вы и на самом деле идиоты! Ваши мозги засохли, как оленьи какашки на солнце, и стали такими же маленькими! Вы даже не хотите хотя бы легохонько пошевелить ими!.. И памяти у вас совсем нет, Олег Борисович. Надя ведь рассказывал вам, как мы с ней сюда добирались. И о моем псе Сейде, и о стае разумных собак возле Видяева…
— К-какая Надя?.. — от гневной тирады саама Ярчук был ошарашен настолько, что вновь потерял всю свою былую суровость и стать. Он был сейчас чем-то похож на самого Нанаса, когда тот впервые узнал, что мир существует и вне родного поселения.
— Я же говорю: с памятью у вас совсем плохо, — буркнул слегка поостывший парень. — Моя Надя. Будина Надежда. Дочь летчика Семена Будина. Или его вы тоже не помните?
— Помню, — одновременно кивнули Ярчук и Киркин. А начальник гарнизона, попытавшись хоть как-то взять себя в руки, глухо добавил: — И Надежду я помню. И что?
— А то, что она стоит сейчас на улице, — мотнул подбородком на дверь юноша, — и может еще раз все рассказать, раз вы такие забывчивые. Может, хоть ей вы поверите?
— Привести? — посмотрел на начальника Киркин.
— Погоди, — поднял руку Ярчук. И заговорил с Нанасом совсем другим тоном, уже не столь растерянным, но и без прежнего высокомерия. — Да, я что-то помню о каких-то очень толковых, едва ли не разумных собаках. Но ведь Надежда говорила, и ты сейчас об этом напомнил, что они живут где-то возле Видяева… И потом, я все равно никак не возьму в толк, какая связь между этими собаками и установкой Потапова?
— Хорошая связь, — сказал Нанас. — Эти собаки не «едва ли», а на самом деле разумные. И они разговаривают друг с другом мыслями. Даже со мной легохонько. А Сейд, мой пес, говорит со мной вообще хорошо. Так что они это… как его?., ментальное поле сделают лучше любых ваших экстрасенсов.
— Ну-у… это бабка еще надвое сказала!.. — протянул Киркин, но Ярчук вновь остановил его, подняв руку. И спросил:
— Хорошо. Возможно, ты прав. Мне трудно поверить в такое, но допустим. Но ведь собаки в Видяеве! Как мы туда прыгнем? У нас нет вертолетов! Был один самолет, да и тот… И на постаменте еще один, во дворах на Ломоносова, так на нем далеко не улетишь… А на машине по заснеженной трассе не проехать. На снегоходе разве?.. Так ведь варвары…
— Вот вы опять не даете мне договорить, и начинаете: «как» да «так»!.. — вздохнул Нанас. — Никуда лететь и ехать не надо. Собаки уже здесь. Не все, правда, только четыре, но нам хватит.
— Где здесь? Где?.. — завертел головой начальник гарнизона. Непонятно было, настолько он доверился сааму, что принял его слова буквально, или решил попридуриваться, чтобы хоть как-то скрыть свою растерянность, что скорее соответствовало истине.
Однако Нанас решил вести себя так, словно ничего подобного не заметил.
— Не прямо здесь, — сказал он. — Подальше легохонько. Но все же близко.
— Где именно?
— Я отведу вас к ним, — решил не говорить сразу все юноша.
— Они в лесу? — не отставал Ярчук.
— Я отведу, — упрямо повторил Нанас.
— Но я же должен знать, на что рассчитывать! — взмахнул рукой начальник гарнизона. — Если мы пойдем к лесу, значит, нужно взять с собой побольше вооруженных людей…
— Много людей брать не надо, — сказал юноша. — Но пусть они будут с оружием. Лучше бы с автоматами… Да, я не сказал еще… — он запнулся, не решив окончательно, стоит ли именно сейчас говорить о старом варваре.
— Говори, — кивнул Ярчук. — Теперь я уже ко всему готов.
— Когда я… уехал отсюда, я сначала встретил в лесу моего Сейда с собаками. А потом… В общем, мы схватили варвара…
— Варвара? То есть, ты хочешь сказать, что привел «языка»? Что же ты сразу-то молчал?! Совсем ведь другой разговор был бы с самого начала!.. Где он?
— Он там же, где и собаки. Но это не «язык». Он сам убегал от варваров, когда наткнулся на нас.
— И ты поверил ему? Ты ведь знаешь этих варваров, их коварство!
— Он ушел от них так далеко, что это не могло быть коварством. Он вряд ли кого-то там мог найти, даже если бы очень сильно хотел.
— Но ведь нашел же! Вас, — развел руками Ярчук.
— Это мы его нашли. Вряд ли сам бы он к нам сунулся.
— Вижу, тебе хорошо досталось, — кивнул начальник охраны на перевязанную руку юноши, которую тот бережно прижимал к груди. — Небось, он и впрямь не очень хотел быть «найденным».
— Это не он, — слегка качнул раненой рукой Нанас. — Это медведь. Если бы не собаки, то… А варвар не стал сопротивляться. И он рассказал много интересного. Он очень умный, хоть и старый уже. Говорит, жил раньше в Кеми и работал каким-то… инженером. Его тогда звали Алексей Горичев, а у варваров он стал Гором.
— Инженер, говоришь? — повел бровями Ярчук. — Как же его к варварам занесло?
— Долго рассказывать. Сами потом спросите у него, если захотите. Но вот у них ему как раз и не нравилось, а когда он понял, что Шека хочет разрушить станцию…
— Так она и впрямь этого хочет? — нахмурился начальник.
— Впрямь, — кивнул Нанас. — В самую что ни на есть прямь! А Гор знал, чем это грозит, и решил убежать.
— Если знал, то и на самом деле умный, — сдвинув шапку, поскреб в затылке Ярчук. — Но я так и не понял, зачем же он тогда сюда вернулся?
— Я его уговорил. Сказал, что мы можем спасти от разрушения станцию. И город… И что вы за это разрешите ему здесь жить. Ведь разрешите же?..