Лола не очень внимательно слушала речи.
Она следила за присутствующими.
Кто-то из женщин искренне плакал, кто-то демонстративно промакивал платочком сухие глаза, кто-то откровенно скучал. Две пожилые тетки о чем-то оживленно шептались, видимо, перемывали косточки покойной. Одна женщина средних лет держалась особняком, и на ее лице читалось какое-то странное выражение – пожалуй, это было чувство вины и раскаяния.
Оглядевшись по сторонам, Лола заметила метрах в двадцати от свежей могилы подозрительную женскую фигуру в черном плаще, поднятый воротник которого закрывал ее лицо.
То есть как раз то, что эта незнакомка одета в черное, было совершенно естественно: ведь она как-никак находилась на кладбище. Но держалась она весьма странно: пряталась за массивным памятником, приглядываясь и прислушиваясь к тому, что происходило на Лилиной могиле.
Это напомнило Лоле сцену в аэропорту, когда Лиля была еще жива и наслаждалась мороженым, а Люда Веснушкина следила за ней из-за искусственной пальмы…
Может быть, и сейчас это Людмила следит за похоронами своей предшественницы? Может, у нее от страха совсем поехала крыша?
Лола тихонько отделилась от группы на могиле, проскользнула между старыми покосившимися памятниками и, сделав большой круг, приблизилась сзади к женщине в черном. Теперь она сама пряталась за чьим-то массивным надгробьем, откуда наблюдала за таинственной незнакомкой.
Пожалуй, это все же была не Людмила – эта женщина значительно выше ростом и худее, да и движения у нее более угловатые и резкие, чем у Лолиной одноклассницы. Но тогда кто же она такая и почему следит за похоронами?
Тем временем панихида на могиле Лили Коврайской закончилась. Землекопы бережно опустили гроб в могилу, присутствующие бросили на крышку гроба по комку влажной земли, дождались, пока на могиле вырастет холмик, и медленно, тихо переговариваясь, потянулись к выходу с кладбища.
Та подозрительная особа, за которой следила Лола, двинулась следом за ними. Причем, как и прежде, она старательно пряталась за кустами и надгробьями и двигалась короткими перебежками, стараясь никому не попасться на глаза.
Лола примерно таким же манером следовала за ней на некотором расстоянии, все больше убеждаясь, что незнакомка в черном – вовсе не Люда Веснушкина.
Они уже почти дошли до ворот кладбища, когда незнакомка внезапно исчезла. Только что она была впереди, возле каменного ангела, скорбно склонившегося над чьей-то могилой, – и вдруг пропала, словно сквозь землю провалилась!
Лола застыла на месте, поворачивая голову из стороны в сторону и пытаясь найти таинственную особу.
Вдруг за спиной у нее громко треснула ветка.
Лола вздрогнула от неожиданности, резко повернулась, едва не потеряв равновесие…
Та самая незнакомка, за которой она только что следила, стояла всего в двух шагах от нее и смотрела на Лолу с неприязнью и насмешкой. Часть ее лица была закрыта поднятым воротником плаща, но и того, что Лола видела, было вполне достаточно, чтобы окончательно убедиться – это не Людмила. Темные глаза, резко очерченные скулы, крутые полукружия бровей…
– Ты еще кто такая? – прошипела незнакомка. – Ты почему за мной следишь?
Лола только было открыла рот, чтобы выдать какую-нибудь легенду, как незнакомка выбросила вперед руку, в которой был зажат металлический баллончик.
В лицо Лолы ударила струя пахучей жидкости, в глазах потемнело, дыхание перехватило…
Лола едва удержалась на ногах, схватившись за корявый ствол старой березы.
Она закашлялась, закрыла глаза и какое-то время стояла на месте, пытаясь отдышаться.
Наконец ей стало немного легче, она перевела дыхание и открыла глаза.
Перед ней была морщинистая кора березы, на которой чьей-то рукой была вырезана дата: 16. 05. 1962.
Лола глубоко вздохнула, отступила от березы и огляделась.
Незнакомки в черном, разумеется, и след простыл.
Родственники и сослуживцы покойной Лили тоже покинули кладбище, только одна женщина средних лет медленно брела к воротам, понуро уставившись в землю.
Лола пошла следом за ней.
Вскоре они поравнялись, и Лола узнала ту женщину, на которую обратила внимание во время панихиды – ту, на лице которой она заметила выражение вины и раскаяния.
Женщина шла очень медленно, тяжело дышала, лицо ее было неестественно бледным.
– Извините, вам нехорошо? – сочувственно спросила Лола, замедлив шаги.
– Да… – с трудом выговорила незнакомка и поднесла руку к груди. – Сердце прихватило…
– Я вам помогу… – Лола взяла ее под руку, помогла дойти до кладбищенских ворот.
Автобус с родственниками и сослуживцами Лили уже уехал. Как говорится, отряд не заметил потери бойца, никто не вспомнил об отставшей женщине.
Лола довела женщину до своей машины, усадила ее на переднее сиденье. В автомобильной аптечке она нашла упаковку валидола и дала той таблетку.
Женщина положила таблетку под язык, прикрыла глаза и посидела так несколько минут. Наконец лицо ее порозовело, дыхание стало более ровным.
– Ну как, вам немного полегче? – спросила Лола. – Скажите, куда вас довезти?
– Спасибо… – проговорила незнакомка. – Я вам и так причинила массу хлопот…
– Да ерунда, – отмахнулась Лола. – Ваши знакомые уже уехали, а до метро далеко…
– Да я ни с кем из них не знакома… – призналась женщина.
– А что же тогда вы делали на Лилиных похоронах? – искренне удивилась Лола.
– Я… я Лилина свекровь… – проговорила женщина негромко, и снова на ее лице появилось прежнее выражение вины и раскаяния, – то есть будущая свекровь…
– Как это? – переспросила Лола растерянно.
Выражение «будущая свекровь» по отношению к умершей женщине звучало по меньшей мере странно.
– Я понимаю, это так глупо… – проговорила та, порывисто сжав руки. – Мой сын хотел жениться на ней. А я… я была очень против этого брака. Понимаете, она ведь была разведенной… как говорится, женщина с прошлым… честно говоря, я хотела для своего единственного сына чего-то лучшего…
– Обычная история! – вздохнула Лола.
– Вам легко говорить! – вскинулась женщина. – У вас нет взрослого сына! Вот когда будет и если он захочет жениться на сомнительной особе с бурным прошлым…
Лола попробовала представить себе такую ситуацию, но у нее ничего не получилось.
– В общем, я старалась как могла помешать этому браку, – продолжала женщина. – Мать может повлиять на своего сына… до какой-то степени, конечно. Они собирались вместе в отпуск, но я вмешалась, сделала так, что Алеша ее приревновал, и они разъехались в разные стороны. И вот что получилось в итоге… казалось бы, я добилась своего, но у меня так скверно на душе… ведь если бы не я, они поехали бы вместе, и Лиля осталась бы жива…
– Вовсе не факт! – проговорила Лола задумчиво.
Если верить тому, что рассказала ей Людмила, Лиля, так или иначе, была обречена.
Однако Лилина несостоявшаяся свекровь не услышала ее реплику, она говорила о своем:
– Ведь когда-то я сама была в точно таком же состоянии… моя покойная свекровь очень не хотела, чтобы я вышла замуж за ее сына, и делала все, чтобы помешать нашему браку. Так всегда бывает – каждая женщина по очереди играет две эти роли: сначала она чья-то невестка, потом – свекровь… и, став свекровью, она уже не помнит, как сама была невесткой…
Лолу не слишком заинтересовали эти теоретические рассуждения, тем более что ей до сих пор не пришлось играть ни одну из этих ролей – она не была ничьей невесткой, уж не говоря о возрастной роли свекрови. Ей хотелось узнать что-нибудь более конкретное, раз уж судьба столкнула ее с этой женщиной. Но та замолчала и думала о чем-то своем.
Лола подумала, что разговор окончен, но вдруг женщина проговорила едва слышно:
– И это еще не все…
– Знаете что? – проговорила Лола, когда молчание слишком затянулось, сгустилось, как плотная материальная субстанция. – Мне кажется, вам нужно выговориться. Я человек посторонний, случайный, вы со мной больше не встретитесь, поэтому можете говорить откровенно, как на исповеди…
– Да, вы правы… – согласилась Лолина собеседница. – Наверное, мне и впрямь полегчает, если я раскрою душу…
– Только здесь не самое подходящее место для задушевного разговора. Честно говоря, я выпила бы чашку кофе. Похороны действуют на меня угнетающе, и нужно взбодриться. Здесь неподалеку есть неплохое кафе, и если вы не возражаете…
– Да, конечно… – ответила женщина, думая явно о своем.
Лола включила зажигание, тронулась с места и через несколько минут подъехала к небольшому кафе, расположенному на первом этаже нового здания, рядом с салоном красоты.
В кафе в этот час почти никого не было, и дамы заняли удобный столик на двоих в дальнем углу, где можно было спокойно разговаривать без помех.
– Давайте все же познакомимся, – сказала Лола, пристально поглядев на свою собеседницу. – Просто назовем друг другу свои имена, чтобы проще было разговаривать. Меня зовут Ольга…
– Давайте все же познакомимся, – сказала Лола, пристально поглядев на свою собеседницу. – Просто назовем друг другу свои имена, чтобы проще было разговаривать. Меня зовут Ольга…
– А меня – Анна Николаевна.
Лола заказала себе большую чашку кофе латте, а ее новая знакомая – зеленый жасминовый чай. Официантка принесла заказ и деликатно удалилась.
Лола немного подождала и наконец не выдержала:
– Вы говорили, что были против брака Лили и вашего сына. Но вы сделали что-то конкретное, чтобы помешать этому браку?
– В том-то и дело… – выдохнула ее собеседница. – Ради этой цели я была готова на что угодно. Я даже наняла частного детектива, чтобы он покопался в Лилином прошлом и нашел там что-нибудь компрометирующее… что-нибудь такое, что убедило бы моего сына отказаться от этой идеи.
– Ну и как – удалось ему что-нибудь накопать?
Анна Николаевна отпила глоток чаю и проговорила:
– Нанятый мной детектив тщательно перелопатил ее прошлое – по песчинке, как золотоискатель, пытаясь найти в нем что-то компрометирующее, но не нашел ничего стоящего. Ну, она была замужем и развелась примерно два года назад – но об этом мой сын прекрасно знал и не видел в этом большого греха. Никакого криминала за ней не числилось, даже штрафа за парковку в запрещенном месте. Работала, как вы знаете, в христианском издательстве, так что с этой стороны все было чище некуда, прямо святая. Однако…
Анна Николаевна сделала небольшую паузу, перевела дыхание и продолжила:
– Однако в процессе расследования детектив заметил, что раз в неделю Лиля приезжает в одну квартиру на проспекте Просвещения. Он стал следить целенаправленно и точно установил, что она приезжает в ту квартиру по вторникам, в одно и то же время, после работы. Открывает дверь своими ключами, проводит там часа полтора и уезжает. Само собой, я решила, что она встречается там с любовником. Я не удержалась и рассказала об этом своему сыну…
Анна Николаевна замолчала, допила остывший чай и подняла измученные глаза на Лолу:
– Сначала он устроил ужасный скандал. Не ей – мне. Как я смела за ней следить, как могла с таким недоверием относиться к его будущей жене… однако мне все же удалось заронить ему в душу сомнение. Через несколько дней это сомнение дало всходы, и он подкараулил Лилю, когда она вышла из той квартиры. Подкараулил и потребовал объяснений. Она ничего объяснять не стала, накричала на него… в общем, дальнейшее вы уже знаете: они разругались, поехали отдыхать отдельно, и Лиля из поездки вернулась в гробу…
– Ну и что? – спросила Лола, поскольку ее собеседница снова замолчала. – Был у нее любовник или нет?
– В том-то и дело… – проговорила женщина тихо. – На следующий вторник после того, как они рассорились и разъехались в разные стороны, я решила в этом разобраться и сама приехала на проспект Просвещения. В то же самое время, когда туда приезжала Лиля, я подошла к той квартире, позвонила…
Из-за двери раздался хриплый раздраженный голос:
– Ты, что ли? У тебя же есть свои ключи!
– Я их забыла… – негромко проговорила Анна Николаевна, чтобы человек за дверью не узнал голоса.
В квартире послышались шаркающие шаги, стук палки, и дверь распахнулась.
На пороге появился старик в разношенных тренировочных штанах и выцветшей майке. Он стоял, опираясь на палку. Оглядев Анну Николаевну с ног до головы, незнакомец обдал ее застарелым перегаром и неприязненно проговорил:
– А ты кто такая?
– Я Лилина знакомая, – ответила Анна Николаевна. – Впустите меня в квартиру, нам надо поговорить.
Она уже поняла, что ни о каком любовнике говорить не приходится, однако хотела открыть все тайны своей будущей невестки.
– Вот еще! Чего это я всяких буду пускать! – процедил тот. – Жулья сейчас столько развелось! Впустишь в квартиру неизвестно кого, а потом ценные вещи пропадут!
Анна Николаевна внимательно оглядела прихожую. Судя по ободранным обоям и отсутствию мебели, никаких ценных вещей в этой квартире отродясь не было. Единственный ценный предмет, который попался ей на глаза, была объемистая авоська, набитая пустыми водочными бутылками.
– А где Лилька? – осведомился старик, сверля Анну Николаевну неприязненным взглядом.
– Она уехала.
– Смылась, зараза! – процедил старик. – Бросила старого папашу! – И из его рта полился поток ругательств.
– Вы ее отец? – удивленно спросила Анна Николаевна, когда этот грязный поток наконец иссяк.
– Ну да, папаша ее! – подтвердил тот, однако без уверенности. – Вырастил ее, вынянчил этими самыми руками, а теперь, когда здоровья не стало, она меня бросила без помощи и без этой… без поддержки! Ты хоть денег-то мне принесла?
– Не принесла я никаких денег!
– А тогда чего ж ты притащилась? Вынюхивать? Выслеживать? Убирайся прочь! – Старик вытолкал Анну Николаевну на лестницу и захлопнул за ней дверь.
– В общем, я тогда сразу поняла, почему Лиля не стала ничего объяснять моему сыну. Ей стыдно было признаться, что у нее отец – алкоголик, совершенно опустившийся человек. Ее, конечно, можно понять. Иногда бывает труднее признаться в таком постыдном родстве, чем в серьезном прегрешении. С другой стороны, если у нее такая скверная наследственность – я уж точно не хотела принимать ее в свою семью. Ведь это может передаться детям! На всякий случай я велела своему детективу собрать всю возможную информацию об этом старике. И вот что он выяснил…
Анна Николаевна перевела дыхание, собираясь с силами.
– Как выяснилось, тот старик был ей не родной отец, а отчим. Он ужасно обращался с Лилиной матерью, бил ее и всячески издевался и в конце концов довел ее до могилы. Угробив мать, принялся за дочь. Лиля, как только немного подросла, ушла из дому, поселилась в общежитии. Закончила институт, встала на ноги. Тут-то и объявился отчим. Он каждый день звонил ей по телефону, подкарауливал ее возле работы или около дома, устраивал безобразные прилюдные скандалы и бесконечно требовал денег. Кричал, что вырастил ее, воспитал, поставил на ноги и она по жизни ему должна.
Чтобы не позориться, Лиля ему платила, хотя сама зарабатывала не так уж много. В конце концов она договорилась с отчимом, что сама будет привозить ему деньги раз в неделю, если только он оставит ее в покое и не будет позорить перед знакомыми.
Так оно и продолжалось несколько лет, и никто не знал про ее отчима – ни первый муж, ни сослуживцы.
Анна Николаевна снова замолчала. Лола внимательно наблюдала за ней, машинально помешивая ложечкой остатки остывшего кофе в своей чашке.
– И вот теперь я думаю, что ее смерть на моей совести… – проговорила наконец Анна Николаевна, – И еще я думаю – как рассказать все это сыну? Простит ли он меня?
– Не вините себя, – отозвалась Лола. – Видимо, так уж ей было написано на роду, и изменить что-то было не в ваших силах… и вот что еще – когда вы… наводили о Лиле справки, вам удалось выяснить, по какой причине она развелась со своим первым мужем?
– Что? – переспросила Анна Николаевна, удивленно взглянув на Лолу. Кажется, она ее не слушала.
– Из-за чего Лиля развелась с первым мужем? – повторила Лола свой вопрос.
– А какое это имеет значение? – Анна Николаевна пожала плечами. – При чем здесь ее первый муж?
Лола прикусила язык – не могла же она рассказать этой совершенно посторонней женщине, что ее несостоявшаяся невестка – не единственная жертва, что до нее точно так же умерли еще три женщины после развода с одним и тем же человеком, поэтому Лолу и интересует причина ее развода…
– Вообще она была какая-то странная… – проговорила Анна Николаевна после недолгого молчания. – У нее бывали какие-то фантазии…
– Какие фантазии? – переспросила Лола, совершенно не зная, за что зацепиться.
– Ну вот представьте себе – Алеша впервые привел ее в наш дом, хотел нас познакомить. Я решила взять себя в руки, принять ее по-хорошему. Поверьте, мне это было трудно. Однако я купила торт, приготовила горячие бутерброды, достала самый лучший чайный сервиз, немецкий, принадлежавший еще моей маме…
– Здорово! – оценила Лола.
Она представила, с какими чувствами эта женщина поила чаем свою будущую невестку, и почувствовала к ней невольное уважение. Уже для того, чтобы не подсыпать невестке в чай крысиную отраву или хотя бы слабительное, нужно немалое самопожертвование, а уж поставить на стол свои любимые чашки… да за это вообще орден надо давать или по крайней мере медаль!..
– Вы понимаете, Оля! – Анна Николаевна взглянула на нее в поисках сочувствия. – Мне не в чем было себя упрекнуть!
– Ну и что дальше? – поторопила ее Лола.
– А дальше… в той комнате, где мы сидели, был включен телевизор. Понимаете, я почти все время одна и привыкла не выключать телевизор. Это помогает скрасить одиночество…
Вот как раз этого Лола совершенно не понимала. Она терпеть не могла, когда в квартире постоянно включен телеящик. Возникает ощущение, что в этой квартире всегда полно народу, причем в основном каких-то сомнительных личностей – бандитов, латиноамериканских домохозяек, пошлых юмористов… Однако Лола оставила свое мнение при себе, чтобы не портить отношения с собеседницей.