— Когда я спускался в этот мрачный тоннель, моё воображение готовило меня к худшему. Однажды на болотах Думума мне пришлось сразиться с волками о головах отвратительных ведьм! А на горе Кулвич — с двухголовыми ограми, блюющими на тебя кровью, не прерывая боевого клича! Теперь же перед нами просто злая собака, разве что размерами побольше.
— Однако, сэр Гавейн, она преграждает нам путь на свободу.
— Преграждает, верно. Поэтому мы можем пялиться на неё пару часов, пока в тоннель у нас за спиной не спустятся солдаты. Или поднять ворота и сразиться с нею.
— Я склонен думать, что наш неприятель опаснее свирепой собаки, сэр Гавейн. Прошу вас, не выдавайте желаемое за действительное.
— Я старый человек и машу мечом уже много лет. Однако моя рыцарская выучка никуда не делась, и, если это земная тварь, я её одолею.
— Посмотри, Аксель, — сказала Беатриса, — как она следит за мастером Эдвином.
Эдвин, на удивление спокойный, ходил то влево, то вправо, постоянно оглядываясь на зверя, чей взгляд следовал за ним.
— Собаке нужен мальчишка, — задумчиво произнёс сэр Гавейн. — Может статься, что это чудовище — драконье отродье.
— Какова бы ни была его природа, — заметил Аксель, — оно ждёт наших действий с удивительным терпением.
— Вот что я предлагаю, друзья мои. Мне претит использовать мальчика-сакса, словно связанного козлёнка в ловушке для волков. Однако он кажется храбрым малым, и оставаться здесь безоружным для него опасно не меньше. Пусть он возьмёт свечу и встанет там, в глубине комнаты. Тогда, если вам, мастер Аксель, удастся поднять решётку, возможно, с помощью своей любезной жены, зверю ничто не помешает пройти внутрь. Мой расчёт в том, что он сразу бросится к мальчику. Зная, куда он побежит, я останусь на месте и сражу его, когда он будет мчаться мимо. Одобряете план, сэр?
— План отчаянный. Однако я тоже боюсь, что солдаты скоро обнаружат тоннель. Поэтому давайте попробуем, сэр, и пусть нам с женой придётся обоим повиснуть на этой верёвке, мы сделаем всё, чтобы поднять ворота. Принцесса, растолкуй мастеру Эдвину наши намерения, и давайте посмотрим, согласится ли он.
Но похоже, Эдвин понял стратегический замысел сэра Гавейна без единого слова. Взяв у рыцаря свечу, мальчик отмерил по усыпанному костями полу десять больших шагов, пока снова не оказался в тени. Когда он повернулся, свеча у его лица почти не дрожала, освещая сверкающие глаза, пристально глядящие на тварь за решёткой.
— Давай быстрее, принцесса. Залезай мне на спину и попытайся достать конец верёвки. Видишь, вон она болтается.
Поначалу супруги чуть не рухнули. Но потом они стали использовать колонну в качестве опоры и сделали ещё несколько попыток, и наконец Аксель услышал слова Беатрисы:
— Я её поймала. Отпусти меня, и она потянется вниз вместе со мной. Только лови меня, чтобы я не упала.
— Сэр Гавейн, — тихо позвал Аксель, — вы готовы?
— Готовы.
— Если зверь проскочит мимо вас, храброму мальчику придёт конец.
— Знаю. Он не проскочит.
— Медленно опускай меня вниз, Аксель. Если я всё ещё буду висеть, хватайся за меня и тяни вниз.
Аксель отпустил Беатрису, и та повисла в воздухе, её веса не хватало, чтобы поднять решётку. Потом Акселю удалось ухватить свободную часть верёвки, за которую она держалась, и они потянули вместе. Поначалу ничего не происходило, но потом что-то подалось, и решётка, дрогнув, поползла вверх. Аксель продолжал тянуть, и, не имея возможности увидеть результат, громко спросил:
— Сэр, решётка уже высоко?
Последовала пауза, после чего голос сэра Гавейна ответил:
— Собака смотрит в нашу сторону, и нас с ней ничто больше не разделяет.
Обернувшись, Аксель выглянул из-за колонны как раз вовремя, чтобы увидеть, как зверь ринулся вперёд. Когда старый рыцарь взмахнул мечом, его лицо в лунном свете исказилось от ужаса, но взмах запоздал, и тварь проскочила мимо, явно нацеливаясь на Эдвина.
Глаза мальчика расширились, но свечу он не уронил. Вместо этого он отступил в сторону, словно из вежливости, давая зверю проскочить мимо. И, к удивлению Акселя, тварь именно это и сделала, скрывшись в темноте тоннеля, из которого они сами недавно вышли.
— Я подержу верёвку, — крикнул Аксель. — Бегите за ворота, спасайтесь!
Но ни стоявшая рядом с ним Беатриса, ни сэр Гавейн, уже опустивший меч, не обратили на него внимания. Даже Эдвин явно потерял интерес к ужасной твари, проскочившей мимо него и, несомненно, готовой в любой миг вернуться. Мальчик, держа свечу перед собой, подошёл туда, где стоял старый рыцарь, и они вместе уставились в пол.
— Отпустите решётку, мастер Аксель, пусть падает, — сказал сэр Гавейн, не поднимая глаз. — Скоро мы снова её поднимем.
Аксель понял, что старый рыцарь с мальчиком с интересом рассматривают что-то, шевелящееся на земле. Он отпустил решётку, и тут Беатриса сказала:
— Ужасная была тварь, Аксель, и я не испытываю никакого желания на неё смотреть. Но ты иди посмотри, если хочешь, и опиши мне, что видел.
— Разве зверь не побежал в тоннель, принцесса?
— Не весь целиком, и я слышала, как его шаги затихли. Скорее, Аксель, пойди посмотри на тот кусок, что лежит у ног рыцаря.
Когда Аксель приблизился, сэр Гавейн с Эдвином оба вздрогнули, словно выйдя из транса. Они отступили в сторону, и Аксель увидел в лунном свете голову зверя.
— Челюсти всё не успокоятся, — смущённо проговорил сэр Гавейн. — Я думаю, не рубануть ли её ещё раз мечом, но боюсь, это будет надругательство, которое навлечёт на нас ещё какую-нибудь беду. Но мне всё равно хочется их остановить.
И правда, с трудом верилось, что отсечённая голова это не живое существо. Она лежала на боку, и её единственный видимый глаз поблёскивал, словно морской гад. Челюсти ритмично двигались с непонятно откуда берущейся силой, отчего казалось, что язык, трепещущий между зубов, живёт собственной жизнью.
— Мы признательны вам, сэр Гавейн, — произнёс Аксель.
— Это всего лишь собака, и я был бы рад сразиться с кем-нибудь похуже. Однако наш мальчик-сакс выказал редкое мужество, и я рад, что сослужил ему службу. Но теперь нам нужно спешить, причём осторожно, ибо кто знает, что происходит над нами и не поджидает ли нас снаружи вторая тварь.
За одной из колонн они обнаружили рычаг и, привязав к нему верёвку, быстро и без затруднений подняли ворота. Оставив голову зверя там, где она упала, они прошли под решёткой, сэр Гавейн снова впереди, с мечом наготове, а Эдвин в арьергарде.
По всем признакам второй зал мавзолея служил зверю логовом: среди старых костей попадались относительно недавно обглоданные скелеты овец и оленей, а также чёрные смердящие туши, принадлежность которых они не смогли распознать. Потом спутники снова шли, согнувшись и задыхаясь, по извилистому коридору. Больше зверей им не встретилось, и в конце концов они услышали пение птиц. Вдалеке замаячило светлое пятно, и путники вышли в лес, где их приветствовал ранний рассвет.
Пребывая в странном оцепенении, Аксель наткнулся на клубок корней, выступавших из земли между двумя большими деревьями, и, взяв Беатрису за руку, помог ей туда усесться. Поначалу её мучила одышка, мешая говорить, но уже совсем скоро она подняла лицо со словами:
— Рядом со мной есть место, муж мой. Если мы сейчас в безопасности, давай посидим вместе и посмотрим, как гаснут звёзды. Я благодарна, что мы оба спаслись и что этот зловещий тоннель остался позади. — Потом она добавила: — Аксель, а где мастер Эдвин? Я его не вижу.
Оглядевшись в полумраке, Аксель увидел неподалёку фигуру сэра Гавейна, чёрным силуэтом выделявшуюся на фоне светлеющего неба: со склонённой головой, для равновесия опершись рукой на ствол дерева, рыцарь переводил дух. Но мальчика нигде не было видно.
— Он только что был у нас за спиной, — сказал Аксель. — Я даже слышал, как он вскрикнул, когда мы вышли наружу.
— Я видел, как он побежал вперёд, — не оборачиваясь, сказал сэр Гавейн, по-прежнему тяжело дыша. — Он не отягощён годами, как мы с вами, и ему нет нужды прислоняться к дубам, стараясь отдышаться. Думаю, он торопится вернуться в монастырь, чтобы спасти мастера Вистана.
— И вы даже не подумали его задержать? Ведь он спешит навстречу великой опасности, а мастер Вистан сейчас уже убит или схвачен.
— Чего вы ждёте от меня, сэр? Я сделал всё, что мог. Спрятался в душном подземелье. Одолел зверя, который до нас угостился многими храбрецами. И вот, когда всё позади, мальчишка опрометью бросается обратно в монастырь! Мне пуститься за ним в погоню в тяжёлых доспехах и с мечом на боку? Я спёкся, сэр. Спёкся. В чём теперь мой долг? Мне нужно остановиться и всё обдумать. Какой приказ отдал бы мне Артур?
— Правильно ли мы поняли, сэр Гавейн, — спросила Беатриса, — что это вы пришли к аббату и рассказали ему, что мастер Вистан — воин-сакс с востока?
— Госпожа, зачем возвращаться к этому? Разве я не привёл вас в безопасное место? По скольким черепам мы прошлись, пока не вышли на этот нежный рассвет? Без счёта. Нет нужды смотреть вниз, они хрустят при каждом шаге. Сколько тогда погибло? Сотня? Тысяча? Вы считали, мастер Аксель? Или вас там не было, сэр? — Он продолжал стоять силуэтом на фоне дерева, и его слова иногда было трудно расслышать из-за птиц, приступивших к утреннему хоралу.
— Что бы ни случилось сегодня ночью, — сказал Аксель, — наша благодарность вам, сэр Гавейн, безмерна. Видно, что вы не растеряли ни хватки, ни мужества. Однако у меня есть к вам вопрос.
— Пощадите, сэр, довольно. Как я, по-вашему, должен гоняться за шустрым мальчишкой по этим лесистым склонам? Я выдохся, сэр, и, возможно, речь не только про одышку.
— Сэр Гавейн, а мы с вами не были когда-то товарищами?
— Пощадите, сэр. Сегодня я исполнил свой долг. Разве этого не достаточно? Теперь я должен отыскать бедного Горация, он привязан к ветке, чтобы не плутал, но что если на него набредёт волк или медведь?
— Моё прошлое плотно застлано хмарью. Но с недавних пор мне припоминается какое-то дело, очень важное, которое было мне когда-то поручено. Был ли это закон, великий закон, чтобы приблизить всех людей к Господу? Ваше присутствие и ваши разговоры об Артуре пробуждают мысли, давно стёршиеся из памяти, сэр Гавейн.
— Мой бедный Гораций не выносит ночного леса. Сова ли ухнет, лиса ли затявкает, ему хватит, чтобы испугаться, хотя он даже не вздрогнет под градом стрел. Я пойду к нему, и позвольте мне предупредить вас, добрые люди: не стоит задерживаться здесь надолго. Забудьте молодых саксов, и первого, и второго. Думайте лучше о своём дорогом сыне, который ждёт вас в своей деревне. Поскорее отправляйтесь в путь, говорю я вам, ведь у вас нет ни одеял, ни провизии. Река близко и быстро течёт на восток. Перекиньтесь с лодочником добрым словом, и проезд вниз по течению вам обеспечен. Но не мешкайте, ведь кто знает, когда сюда придут солдаты? Храни вас Бог, друзья мои.
С хрустом и глухим стуком сэр Гавейн исчез в чёрной листве. Спустя какое-то время Беатриса сказала:
— Аксель, мы с ним не попрощались, и от этого мне не по себе. Однако странно, что он ушёл так внезапно.
— Мне тоже так показалось, принцесса. Но, мне кажется, он дал нам мудрый совет. Нам стоит идти поскорее к сыну и забыть о своих недавних попутчиках. Я тревожусь за бедного мастера Эдвина, но, если он поспешил обратно в монастырь, чем тогда мы можем ему помочь?
— Давай отдохнём ещё чуток, Аксель. Скоро мы тронемся в путь только вдвоём, и нам бы не помешало найти лодку, чтобы ускорить путешествие. Сын наверняка волнуется, почему мы так задержались.
Глава 8
Молодой монах был тощим, болезненным на вид пиктом[8], который хорошо говорил на языке Эдвина. Ему было, несомненно, приятно оказаться в компании почти что сверстника, и на первом отрезке пути вниз с горы сквозь рассветную дымку он с упоением болтал. Но стоило им оказаться среди деревьев, как молодой монах умолк, и Эдвин задумался, не обидел ли он чем-то своего провожатого. Скорее всего, монах просто боялся привлечь внимание тех, кто скрывался в чаще, — сквозь мелодичные птичьи трели пробивались странное шипение и приглушённый ропот. Когда Эдвин снова спросил, больше чтобы прервать молчание, чем для того, чтобы снова услышать ободряющие слова: «Значит, раны моего брата не смертельны?» — ответ был кратким и почти грубым: «Отец Джонас сказал, что нет. Ему лучше знать».
Значит, Вистан не мог быть ранен сильно. И в самом деле, ведь совсем недавно ему пришлось проделать такой же путь вниз по холму, да ещё в темноте. Брёл ли он, тяжело опираясь на руку проводника? Или ему удалось взобраться на кобылу, пока кто-то из монахов крепко держал её под уздцы?
«Отведи этого мальчика вниз в дом бочара. И постарайся, чтобы никто не увидел, как вы выходите из монастыря». Если верить юному монаху, таково было указание, полученное им от отца Джонаса. Значит, Эдвин встретится с воином, но какого приёма ему ждать? Он подвёл Вистана в первом же испытании. Вместо того чтобы при первых звуках сражения поспешить к нему на помощь, Эдвин бросился в тот длинный тоннель. Но матери там не оказалось, и только увидев конец тоннеля, далёкий и похожий на висящую в чёрном небе луну, он почувствовал, как развеивается туман окутавшего его дурмана, и с ужасом осознал, что произошло.
По крайней мере, выбравшись наружу в утреннюю прохладу, Эдвин сделал всё, что было в его силах. Он бегом преодолел весь путь наверх обратно к монастырю, замедляя шаг только на самых крутых участках склона. Когда Эдвин пробирался сквозь чащу, ему порой казалось, что он заблудился, но потом лес поредел, и на фоне бледного неба возник силуэт монастыря. И он стал карабкаться дальше, пока не оказался перед главными воротами, запыхавшийся и с болью в ногах.
Дверца рядом с главными воротами оказалась незапертой, и ему удалось собраться с духом и проскользнуть внутрь с воровской осторожностью. Эдвин заметил дым, ещё только приближаясь к монастырю, но теперь у него защекотало в груди, и он с трудом удержался, чтобы не зайтись громким кашлем. Теперь Эдвину стало окончательно ясно, что толкать телегу с сеном уже слишком поздно, и почувствовал, как внутри разверзлась пустота. Но он решил покуда не давать волю чувствам и двинулся дальше.
Поначалу Эдвину не встретилось ни монахов, ни солдат. Но, проходя вдоль высокой стены — с низко опущенной головой, чтобы его не заметили из какого-нибудь дальнего окна, — он увидел внизу солдатских лошадей, сбившихся в кучу в маленьком дворике у главных ворот. Окружённые со всех сторон высокими стенами животные, до сих пор осёдланные, встревоженно кружили, хотя места, чтобы делать это, не сталкиваясь, у них практически не было. Когда Эдвин подошёл к монастырским кельям, откуда другой мальчик его возраста мог бы стремглав броситься на главный двор, ему хватило самообладания воскресить в памяти расположение построек и пойти в обход, припомнив, насколько возможно, окольные пути. Даже добравшись до цели, он спрятался за каменной колонной и осторожно огляделся.
Главный двор было трудно узнать. Три фигуры в рясах устало махали мётлами, и, пока Эдвин наблюдал, к ним добавилась четвёртая — с ведром — и окатила булыжники водой, распугав зазевавшихся ворон. Двор был местами присыпан сеном и песком, и взгляд мальчика остановился на лежавших на земле телах, прикрытых мешковиной, — он догадался, что это трупы. Над двором довлел силуэт старой каменной башни, где, как было известно Эдвину, недавно держал оборону Вистан, но и она изменилась: во многих местах обуглилась и почернела, особенно вокруг арочного входа и узких окон. Ему показалось, что башня словно скукожилась. Вытянув шею, Эдвин выглянул из-за колонны, чтобы разглядеть, кровью или водой были полны лужи вокруг прикрытых тел, и тут ему в плечи впились чьи-то костлявые пальцы.
Эдвин резко обернулся и встретился взглядом с отцом Нинианом, монахом-молчуном. Вместо того чтобы вскрикнуть, он указал рукой на трупы и тихо спросил: «Мой брат-сакс, мастер Вистан, там?»
Молчаливый монах явно понял вопрос и выразительно замотал головой. Однако, знакомым жестом подняв палец к губам, с предостережением в упор посмотрел на Эдвина. Потом, украдкой оглядевшись по сторонам, Ниниан утащил мальчика со двора.
— Воин, скажите, — спрашивал накануне Эдвин у Вистана, — сюда правда придут солдаты? Кто им подскажет, где нас искать? Ведь монахи считают нас просто туповатыми пастухами.
— Кто знает, мальчик. Может быть, нас отпустят с миром. Но, сдаётся мне, кое-кто может выдать наше присутствие здесь, и не исключено, что славный Бреннус уже отдаёт нужный приказ. Проверяй как можно лучше, мой юный товарищ. Бритты часто вкладывают внутрь копны доски. Нам же нужно, чтобы здесь было только сено, до самого дна.
Они с Вистаном находились в амбаре за старой башней. Отложив на время колку дров, воин вдруг решил спешно нагрузить шаткую телегу сеном, хранившимся в глубине амбара. Когда они приступили к делу, от Эдвина требовалось залезать на копны и через равномерные промежутки тыкать в них длинной палкой. Воин внимательно наблюдал снизу, иногда заставляя его пройтись по некоторым копнам ещё раз, а в определённых местах — сунуть поглубже внутрь ногу.
— Святые отцы грешат рассеянностью, — пояснил Вистан. — Они запросто могли забыть в сене пику или вилы. Если так, то мы сделаем доброе дело, если достанем их оттуда, ведь с инструментами здесь небогато.
Хотя воин до сих пор ни разу не намекнул, зачем ему понадобилось сено, Эдвин сразу понял, что им предстоит сражение, поэтому, послушно наваливая копны на телегу, спросил про солдат.
— Кто же нас предаст, воин? Монахи ничего не подозревают. Они так заняты праведными спорами, что даже не смотрят в нашу сторону.