Самая трудная часть операции была завершена, и нам осталось ждать. Мы дали немцам шесть часов, предполагая, что за это время они уберутся с нашего пути.
Наконец, ожидание закончилось, и прозвучала команда "по местам". Комбат крепко пожал мне руку, и напутствовал нас словами. - Ну танкисты, давайте. Если что случиться, мы примчимся к вам на помощь.
Бойцы были готовы, они только и ждали приказа. Почти все вооружены немецкими автоматами, и на каждом танке поедет по одному пулеметному расчету. У всех в карманах, подсумках, за поясом, и в валенках распихана куча гранат - как наши, так и колотушки. У каждого красноармейца по две фляжки, причем естественно, во второй вовсе не вода, а дезинфицирующее средство на случай ранения в виде раствора спирта.
Десант на броне! Звучит очень романтично, и со стороны выглядит весьма колоритно: покрашенные в белый цвет танки мчаться, не разбирая дороги, а на них восседают одетые в красивые маскхалаты бойцы, все до одного вооруженные автоматическим оружием. За этой грозной, несущей смерть армадой, остаются только покореженные немецкие пушки и разбросанные там и сям трупы фашистов, с навечно застывшим выражением ужаса на лице.
Наверно, так оно и есть, но начало экспедиции было еще менее романтичным, чем поездка на дачу в час пик по загруженной трассе.
Хотя я расположился на самом престижном месте, сразу за башней, да еще на подстеленном ватнике, но уже через минуту такого сидения мне стало неудобно. К тому же бойцы, оседлавшие мой танк, все время ерзали, и постоянно пихали меня своим оружием. Хорошо, что мудрые люди догадались приделать поручни для десанта, иначе нам осталось бы только цепляться друг за друга.
Но вот двигатели, до сих пор тихо урчавшие, взревели, и колонна тронулась. Перед нами лежит темнота, которую нарушают только красные стоп-сигналы впереди идущих машин. Сразу за речкой начинается лес, но там нас уже ждут, и помигиванием фонариков направляют по извилистому пути среди деревьев.
Впечатлений от этой поездки у меня появилась много, и все они весьма неприятные.
Начну с того, что тряска не просто сильная, а совершенно невероятная. Подстеленный ватник и толстые штаны помогали мало, и вся нижняя часть моего тела наверно, превратилась в сплошной синяк. Однако не меньше неприятностей доставили копоть и гарь из впереди идущих машин. Казалось, весь воздух насыщен снежной пылью, сажей и смрадным выхлопом. Теперь я понял, почему Яковлев радовался хорошему горючему и отсутствию пыли. Ситуации хуже, чем сейчас, я просто не представлял.
Хотя, к примеру, немецкие конструкторы как-то додумались направить на своих Тиграх выхлопную трубу вверх. Из-за этого поездки фрицев на танках становились лотереей, в которой невезучим выпадала судьба отравиться угарным газом.
Зажмуриваясь от летящих мне прямо в лицо ошметков снега, и боясь отпустить поручень, чтобы закрыться от них рукой, я все же заметил, что лесок уже заканчивается.
Дальше идет открытое пространство, освещаемое лениво висящими в небе немецкими ракетами. Теперь все зависит от наших артиллеристов. Ближайшие километры мы будем идти под прикрытием огненного вала, и если наша разведка не подвела, то особых трудностей здесь не возникнет.
Вражеские позиции уже были пристреляны, так что первый же гаубичный залп накрыл их с ювелирной точностью. Сразу же, не дожидаясь, пока немцы прочухаются, танковая рота рванула вперед. Не опасаясь минных полей, которых здесь быть не могло, мехводы выжали полный газ, развив предельно возможную скорость, и направили машины на боевой курс.
В немецких окопах кроме часовых и дежурных расчетов пулеметов никого не было, да и тех в основном уничтожили артобстрелом. Наше нападение действительно оказалось для фрицев сюрпризом, как мы и рассчитывали. Поэтому, пролетев через вражеские траншеи, никто из десантников не сделал ни одного выстрела. Впрочем, даже если бы мы заметили врагов, то прицельный огонь был бы совершенно невозможен. Танк вообще устройство, не предназначенное для комфортной езды, а что касается тридцатьчетверок, то с их подвеской трясет просто неимоверно. Теперь только я полностью осознал, почему танковый десант желательно вооружать автоматическим оружием - целиться на ходу все равно не получится.
Орудийные залпы стихли, едва мы подъехали к переднему краю противника, и кроме рокота моторов и лязга гусениц тишину нарушал только скрежет немецких пушек, которые давили наши танки.
Проскочив окопы, мы еще минут десять мчались по хорошо наезженной снежной дороге. Водители выжимали из танков, все, что только можно, и вскоре колонна рассредоточивается в роще, не доезжая до села. Мы пока не выдаем своего присутствия, хотя трудно надеяться, что в немецком гарнизоне не подняли тревогу.
Собрав взводных, я быстро их опрашиваю, - раненые и убитые есть?
Оказалось, несмотря на быстрое подавление вражеской обороны, у нас убило одного сапера, и еще один десантник свалился с машины. Жив ли он, и где сейчас находится, никто не знает. Первый убитый, которого я увидел за последний месяц, произвел на меня тягостное впечатление. Пусть я никогда раньше его не видел, но все-таки терять боевых товарищей тяжело. Похоронить бойца мы сейчас не можем, и пришлось оставить тело у дороги, рассчитывая, что его вскоре подберут наши.
Остановка была недолгой. Артиллеристы уже начали обстрел деревни, причем Яковлев лично корректировал огонь. Под таким надежным прикрытием два взвода танков ринулись вперед, а третий начал обходной маневр справа. Мурзик с Громобоем остались в роще, и прицельным огнем выбивали замеченные огневые точки. Здесь же находились расчеты наших минометов, но их очередь еще не настала.
На главную улицу села танки выскочили без помех. Пехотинцы сразу попрыгали с них на землю и начали зачистку домов, а броневые машины прошли дальше, вслед за огненным валом рвущихся снарядов. Дальше они разделились. Три танка вместе с ЗСУ остановились на центральной площади, развернувшись в разные стороны, а остальные выехали на околицу, и там повернули пушки назад, держа крайние дома под прицелом.
Бой затих также быстро, как и разгорелся. Взошедшее солнце осветило развалины домов, в которых фрицы пытались держать оборону. Наблюдая за ходом боя в бинокль, мне казалось, что бойцы гонят пленных, но когда мы въехали в село, оказалось что у немцев никого в живых не осталось. Уточнять этот вопрос я не стал, впрочем, другого выхода у нас и не оставалось. Ждать подхода наших частей мы все равно не собирались.
Яковлев озабоченно осмотрел танк с разбитой подвеской, и констатировав, что его придется оставить, обратился ко мне. - Потери подсчитал?
- Восемь человек, из них трое убитых.
- Потери десять процентов в живой силе и технике, - нахмурился командир, - а ведь нам еще сорок километров нужно пройти, да еще без артиллерийского прикрытия.
- Ему хорошо, - мелькнула у меня раздраженная мысль, - его танкисты все целы, а у меня с самого начала столько погибших.
Теперь у меня появилось сомнение в том, что мы можем дойти до цели. Но еще больше сомнения вызывал вопрос, сможем ли мы вернуться обратно.
Глава 5
- Сможем, - уверенно ответил Леонов. Похоже, я высказал свои мысли вслух. - В крайнем случае, прорвемся к партизанам. У них есть и связь с большой землей, и самолеты они на своих лесных аэродромах принимают.
Так как ждать подхода своих мы не собирались, то раненых пришлось оставить в селе, выбрав для них хорошо натопленное помещение. Двое из них могли держать оружие, и были в состоянии самостоятельно отбиться от небольших шаек немцев, которые еще могли оставаться здесь.
Доверив проблему отлова спрятавшихся немцев тем, кто придет после нас, мы расселись по местам. Танки завелись, снова окутавшись густым дымом, смешавшимся с еще не рассеявшимся утренним туманом, и походная колонна тронулась дальше. Начавшийся небольшой снежок ухудшил видимость, и машины ехали с открытыми люками. Хотя во время стоянки смотровые приборы тщательно очистили, по уже после нескольких минут движения по грунтовой дороге, они забились до полной потери видимости. Сначала такая судьба постигла замыкающие танки, на которые грязи летело больше всего, но потом досталось и головным. Поэтому все командиры машин сидели на башнях, не обращая внимания на то, что внутрь танков сыпется снег. Случись что с танком, отвечать придется в первую очередь командиру экипажа.
Впереди нас ждало несколько километров свободной дороги, где не было ни одного немца, но дальше была река Полисть, через которую нам как-то следовало перебраться. Конечно, у нас собой есть саперы, которые могут наладить переправу в любом месте. Они взорвут лед, соорудят мостик, постелят на скользкий берег ветки или доски, и все. В смысле, и наш поход завершится в самом начале. Пока мы будем возиться с переправой, немцы подтянут противотанковую артиллерию, и нам останется лишь вернуться обратно. Хотя может, нас успеют окружить, и отступить мы тоже не сможем. Единственное, что может нам помочь выполнить задачу, это найти какой-нибудь мост, и прорваться через него на правый берег.
Вот и Полисть. Засыпанная снегом, она не очень выделяется на фоне зимнего пейзажа, разве что отсутствием растительности, и я не сразу ее заметил. Река течет в общем направлении на север, но при этом выделывает замысловатые петли, поворачивая и на восток, и на запад, и даже обратно на юг.
Сама река нас пока не интересует, без длительной подготовки ее не преодолеть. Но вот и наша ближайшая цель. Хорошо видимое с пригорка, на котором мы остановились, перед нами раскинулось село, за которым находился столь нужный нам мост. Танки, шедшие до сих пор колонной, уже начали перестраиваться в боевой порядок, съезжая с дороги и расходясь в стороны. Один взвод взял правее, чтобы зайти в село с юга, а два других пошли прямо. На северной окраине села тянулись густые сады, и туда машинам соваться не стоило.
Я с удовольствием любовался слаженными действиями танкистов, готовящихся выбить немцев из села. Правда, согласно разведсводкам, гарнизона здесь не было, только одно отделение, охранявшее мост. Но лишняя осторожность никогда не помешает. От немцев следует ожидать любых неожиданностей. И действительно, сюрпризы вскоре появились. Из глубины села, с той стороны, куда направлялись танки, неожиданно рявкнул выстрел. Очень громкий, стреляло явно не трехдюймовое орудие тридцатьчетверки. Я повернул бинокль в этом направлении, стараясь высмотреть противника, как тут же последовал новый выстрел. На этот раз немцы оказались точнее, и попали в башню. Мы конечно не могли видеть, как летит снаряд, просто вдруг у головного танка, въехавшего в село, с правой стороны башни вылетел сноп искр, и она резко сползла набок. Работал явно крупный калибр, дверным колотушкам такое не по силам. Значит, даже усиленная лобовая броня не сможет спасти танки в случае попадания снаряда.
- Чертова разведка. Убеждали нас в том, что в селе гарнизона нет, - выругался я сквозь зубы, и добавил еще одно выражение, жалея о том, что разведчики меня сейчас не слышат.
Яковлев тут же приказал машинам отойти и спрятаться за домами. Скорострельность у гаубиц небольшая, и прежде чем они снова приготовились к стрельбе, машины отъехали назад и оказались в мертвой зоне, где могли оставаться в относительной безопасности.
Пока мы размышляли, что же делать, второй сюрприз тоже не заставил себя ждать. Когда Яковлев выглянул из люка с перекошенным лицом, стало ясно, что дела наши идут все хуже и хуже.
- Там гранатометчики, - махнул он рукой в сторону правого фланга. - Пытались забросать машины гранатами. Десантники их отогнали, но танкам пришлось остановиться.
Ловушка была устроена превосходно. Установи немцы свои пушки на краю села, мы бы их издалека расстреляли нашей самоходкой. А так они прячутся где-то среди домов, и мы даже не видим, где у них огневая позиция. Без корректировщика их там не достать.
Въехать в село танки теперь не могут, остается только пустить вперед пехоту. Однако это будет нам стоить больших потерь, и займет много времени.
-- Сема, - прокричал Яковлев по внутренней связи своему водителю, - давай в башню. Он уступил свое командирское место заряжающему, который тут же приник к панораме, проверяя установку прицела, а сам полез на место мехвода.
-- Держитесь крепче, - кинул он десантникам, перед тем, как скрыться в люке. - Прокачу с ветерком.
Моего мнения командир не спросил, но обстановка не оставляла ему другого выбора. Мурзик со своим десантом оставался нашим последним резервом. Если он зайдет с левого фланга, где нас не ждут, прямо в тыл к немцам, то сможет обстрелять батарею тяжелых орудий, мешающею нашему продвижению.
Яковлев повел машину напрямик по садам, уворачиваясь от крупных деревьев, которые могли своими ветками стряхнуть десантников на землю. Пробив с ходу забор, танк выскочил на какой-то переулок, где суетилось несколько немцев. Увидев нас, они юркнули в ближайший дом, и наверняка приготовили гранаты. Расстрелять этот дом из танковой пушки мы не могли, уж больно извилистой и узкой была улочка, на которой он стоял. Следовало его окружить пехотинцами, забросать гранатами и расстрелять из пулемета.
Но Яковлев не собирался ждать, пока мы будем возиться с немцами, и направил машину прямо на избу. Я заметил, что он таранил дом не наобум, а сбил только угол, стараясь не задеть печь.
Расчистив себе дорогу и в прямом, и в переносном смысле слова, танкист остановил машину, и подождал, пока мы снова на нее залезем. Не доезжая до конца переулка, мы снова свернули, проехали через какой-то дворик, и помчались по огородам. Еще один резкий поворот, да такой, что мы чуть не слетели с брони, потом еще один, и машина уже поехала по улице, отбросив в сторону оказавшуюся на пути легковушку вместе с ее пассажирами.
Я уже давно потерял направление, и усиленно крутил головой по сторонам, пытаясь сориентироваться на местности. Но неожиданное зрелище, открывшееся после очередного поворота, заставило меня отвлечься от этого занятия. Впереди были знакомые мне 105мм гаубицы, изготовившиеся к стрельбе.
Напрасно я ругал нашу разведку, эта гаубичная батарея появилась здесь только недавно. Половина пушек все еще была в походном положении, и только две успели перевести в боевое. То ли они приехали раньше остальных, или же причиной была элементарная нехватка боеприпасов, но остальные немцы поставили в сторонку, и не пытались ими воспользоваться.
Когда мы так внезапно появились, эти орудия держали на прицеле улицу, по которой пытались проехать наши основные силы. Хотя в задачу гаубицы и входила борьба с вражеской бронетехникой, но маленький угол горизонтального обстрела не позволял быстро развернуть орудие в нашу сторону. Не помню точно, но кажется, ствол у него можно поворачивать только градусов на тридцать. Пока бронетехника противника находятся в отдалении, 10см гаубица, как ее называли немцы, была эффективным противотанковым оружием. Но, когда, как в нашем случае, противнику удавалось обойти батарею с флангов, орудийные расчеты просто не успевали довернуть пушки в нужном направлении.
Ошарашенные нашим внезапным появлением артиллеристы тоже были в курсе о возможностях своей техники, и врассыпную бросились в стороны, как мыши от кота.
Выучив к этому времени уставы и ознакомившись со штатных расписанием немецких подразделений, я уже точно знал, сколько врагов и с каким вооружением нам противостоят. Одна гаубичная батарея - это ровно сто сорок человек. Казалось бы, вдесятером кидаться на такого противника, это полное безумие. Но вся эта орава состояла в основном из тыловых команд и служб поддержки. Наверняка оба имевшихся в батарее пулеметов уже выдвинули на передовой рубеж, и теперь противник может противопоставить нам только карабины и пистолеты. Даже если враги вдруг опомнятся и мгновенно организуют оборону, то все равно плотность нашего огня будет намного выше. Ну а наличие танка, и не где-нибудь в отдалении, а прямо здесь, на этой улице, делало сопротивление бессмысленным.
Должно быть, все эти рассуждения пришли в голову не только мне. Проанализировав сложившуюся ситуацию, и трезво оценив свои шансы, орудийные расчеты мгновенно испарились. Только что здесь суетилось полсотни человек, как вдруг все они тут же исчезли, оставив только пару трупов наименее расторопных. Не зря же всегда считалось, что в артиллерию берут самых умных.
Спешившись и рассредоточившись, бойцы осторожно прошли вперед, внимательно оглядывая каждый закоулок. Хотя мы никого не видели, но это не значит, что фрицев здесь совсем не осталось. Самые отважные из них могли спрятаться и начать стрелять нам в спину. Несомненно, если бы в такую ситуацию попали немецкие пехотинцы, то они бы именно так и поступили. Но у артиллеристов были другие навыки, и они предпочли отойти без боя.
Распределив между собой сектора обстрела, десантники залегли вокруг Мурзика, дожидаясь подкрепления. Убедившись, что все чисто, командир танкистов передал по рации приказ двум первым взводам, и танки осторожно подъехали к центр села, соединившись с нами. Оставалась только проблема гранатометчиков, засевших на южной окраине, но она решилась сама собой. Поняв, что враг уже зашел к ним с тыла, фрицы быстро ретировались.
Больше опасностей пока не предвиделось, по крайней мере, на ближайшее время. Танки стояли, заглушив моторы, и в наступившей тишине вдруг послышался визг стартера, сменившийся негромким гудением работающего двигателя. Хотя он начал от нас отдаляться, но я не на шутку перепугался, кто знает, что там фрицы злоумышляют. По команде Яковлева сразу два танка двинулись вперед, повернув орудия в разные стороны, и прикрывая друг друга от возможного нападения. Однако предосторожность была напрасной, немцы вовсе не собирались атаковать. Иметь с нами дело фашисты больше не желали. Наоборот, они решили удалиться от нас наиболее быстрым способом, то есть на машине. Тентованный грузовик, до сих пор прятавшийся где то в подворотне, неожиданно выскочил на дорогу и помчался к мосту. Немцам нужно было только несколько секунд, чтобы пересечь реку и скрыться за деревьями на том берегу. Но сегодня явно был не их день. После первой же пулеметной очереди лопнули пробитые скаты, и скользнув по обледенелой дороге в сторону, грузовик на полной скорости пробил перила моста и рухнул вниз.