- Куда деваться? - удивилась я такой прыти. - Наверное, что-то случилось, раз их уже не надо гнать отсюда палками?
"Наверное, - охотно согласился Лин и больше не стал развивать эту тему. - Ты погулять не хочешь?"
- Пошли, - охотно кивнула я, но потом спохватилась и обернулась к своей молчаливой охране. - Мы пройдемся по лагерю. А вы пока отдыхайте. Здесь мне сопровождение не понадобится.
- Но, милорд... - мгновенно напряглась Аша.
- Все в порядке. Мы никуда не собираемся уходить. Только пройтись по округе и поглядеть, что тут и как. Ничего больше, ясно?
- Да, милорд.
- Тогда отдыхайте. Небось, тоже больше суток на ногах. А когда вернусь, тогда и вы к своим обязанностям приступите. Если ваши Владыки спросят, почему я опять без охраны, то можете им ответить, что подчиняетесь приказу. К тому же, они прекрасно знают, как меня позвать. А шататься по лагерю целой толпой - глупо. Так что я пойду так. Ненадолго.
- Да, милорд, - обреченно кивнула Аша, отлично понимая, где можно спорить, а где не стоит даже пытаться. Да и ликбез на эту тему я с ними уже успела провести, так что можно не сомневаться - о моей прогулке они, разумеется, тут же доложат кому следует, но сами следом не пойдут. Насупятся, поморщатся, но служба есть служба, а приказы начальства они выполнять, слава богу, умели.
Успокоившись, таким образом, насчет тылов, я неторопливо спустилась с холма, одновременно приметив, в какой стороне развиваются штандарты Валлиона и Святой Матери-Церкви, после чего развернулась к ним спиной и двинулась в противоположном направлении, чтобы не наткнуться ни на окружение короля, ни на починенных господину Горану людей. Нечего себе настроение портить. Тем более, в такое красивое утро.
К счастью, мы находились в той части лагеря, где прочно обосновались скароны, поэтому никаких недоразумений быть не должно. Ни вопросов, кто я и откуда, ни любопытствующих взглядов, ни грубого выяснений отношений на тему "что я тут делаю и куда это направляюсь". Ничего, что могло бы нарушить мой покой. Ничего, кроме встречных воинов, почтительных поклонов и бодро отданной чести, на которую каждый раз приходилось учтиво кивать. Но скароны тем и отличаются от остальных народов Во-Аллара, что подчинение у них в крови. Только братики позволяли себе рычать и грозить мне страшными карами, тогда как остальные могли лишь тяжко вздохнуть и вежливо поинтересоваться, не нужна ли их помощь.
Помощь, к счастью, не требовалась - дорогу в полумраке я и без них отлично находила. Но вот кивать мне надоело уже минут через пять. А еще через десять я всерьез заопасалась за сохранность своей шеи, которой грозило скоро отвалиться, как перегнутой пружине. Потому что лагерь только внешне выглядел сонным и ленивым, тогда как на самом деле почти у каждой из многих тысяч палаток неслышной тенью болтался или часовой, или караульный, или просто кто-нибудь, кто вышел проветриться. Короче, бодрствующего народу оказалось - тьма. И все норовили поздороваться. Все отдавали честь и вытягивались, как солдаты перед королем. Всем хотелось своими глазами взглянуть на моего демона. И всем вдруг остро приспичило оказать мне внимание.
Блин.
Поняв, что банальная прогулка грозит превратиться в настоящий смотр, потому что вскоре люди начали просто выходить из палаток навстречу, я мысленно ругнулась и поискала, как бы прокрасться так, чтобы никому не попасть на глаза. Но тщетно - скаронов тут были многие тысячи. И все - Старшие Кланы. Поэтому, если кто и не успел проснуться к моему приходу, то добросердечные друзья и родственники тут же скинули по общей "сети", и народ поспешил привести себя в порядок. Как уж они при этом успевали одеться и показаться нам с Лином в полной боевой экипировке, понятия не имею. Разве что могу предположить, что спали прямо в бронях. А когда услышали, что я иду, мигом подскочили, нахлобучили шлемы, и нате вам - выставились на обозрение во всей своей красе.
В общем, нетрудно себе представить, какой перед моим появлением царил в палатках шухер. И в каком количестве выходили навстречу скароны, стремясь оказать мне положенное по статусу уважение. Среди них были Алые, Сапфиры, Изумруды... откуда-то сбоку неслышно выходили Адаманты, вокруг некоторых из которых от вполне объяснимого волнения начинала клубиться первородная Тьма. Их было столько, что у меня очень скоро зарябило в глазах. А шея стала просто отваливаться. После чего я остро пожалела, что не промчалась через эту часть лагеря верхом, и принялась особенно внимательно подыскивать какое-нибудь укромное местечко.
Наконец, таковое сыскалось - после почти целого часа блужданий и моих приглушенных ругательств, вызванных самим фактом упорных поисков. А также - четким пониманием того, что среди скаронов меня совершенно точно никто не потеряет, потому что наш путь был красноречиво отмечен рядами выстроившихся в боевые порядки воинов и множеством преданно горящих глаз, которыми нас провожали со всех сторон.
"Ну как? - ехидно осведомился шейри, когда кажущиеся бесконечными палатки, наконец, закончились и перед нами показалась невысокая холмистая гряда, за которой начинался лагерь валлионцев. - Нравится быть Иштой?"
Я нервно дернула щекой.
"Нет".
"Может, подальше уйдем? - со смешком предложил Лин, оглянувшись назад и увидев, что хоть за нами никто не пошел, но проводили очень внимательными взглядами. - Вдруг они решат напроситься в гости?"
"Не решат. Для этого они слишком хорошо воспитаны. Правда, если братики решат выяснить, в какой именно стороне мы с тобой решили встретить рассвет, на нас тут же укажут пальцами".
"Тяжело бремя славы, - лицемерно вздохнул демон, изучающе глядя на какую-то скалу. - Вот так доживешь до старости, а потом не будешь знать, под каким кустом присесть. Потому что как только решишь, что остался один, как из-под земли обязательно кто-нибудь выскочит и громко спросит, чего тебе надобно".
Я фыркнула. А потом и сдержанно усмехнулась, потому что сравнение он подобрал удивительно точно. Пожалуй, рядом со скаронами надежно, но при этом довольно хлопотно. При том, что они вроде как не навязываются, не лезут в душу, не бегут со всех ног навстречу, чтобы услужить или вякнуть какую-нибудь льстивую глупость. Однако я и к такому изъявлению уважения не больно-то привыкла. Поэтому их молчаливое почтение, смешанное с отчетливой вопросительной интонацией в устремленных на меня взглядах, доставляли определенные неудобства. Хотя, возможно, кому-то приходилось гораздо хуже. И вообще, кто-то мог сказать, что я шибко привередничаю.
"Конечно, привередничаешь, - согласился Лин, подслушивающий, как всегда, мои мысли. - Но я тебя понимаю. Иногда мне тоже хочется побыть одному, а продуваемая всеми ветрами палатка в центре огромного лагеря для этого явно не подходит".
Я молча кивнула, в который раз отметив, что он удивительно точно научился озвучивать мои ощущения.
Потом мы вместе изучили со всех сторон примеченную скалу, расположившуюся шагах в ста от последней палатки. Быстро огляделись по сторонам. Убедились, что мчаться нам наперерез с воплями: "Стойте! Куда же вы?!" или "Что же вы делаете?!" - никто не собирается. Дружно хмыкнули, порадовались суровым традициям скаронов. А потом, прицелившись, бодро взлетели наверх, намереваясь хотя бы какое-то время побыть одни.
Честно признаюсь, иногда мне просто необходимо остаться в одиночестве. Бывает такое настроение, когда никого, даже самых близких друзей, не хочется видеть. На время, конечно, но это время еще нужно выкроить. А мне в последние дни особенно не хватало тишины и покоя.
Лин прекрасно это чувствовал. Но, поскольку он для меня был даже ближе, чем друг или брат, поскольку я уже привыкла воспринимать его, как часть себя, то совсем не возражала против его присутствия. О чем он, разумеется, тоже знал и, как мне кажется, испытывал от этого понимания какую-то особенную, необъяснимую, но самую настоящую гордость.
Забравшись на самый верх, мы бок о бок уселись на краю скалы, свесили ноги вниз (ну, это я свесила, а он просто улегся рядом) и неподвижными взглядами уставились на медленно озаряющуюся солнечными лучами Степь.
Рассвет всегда красив, в каком бы мире он ни происходил и какие бы события этому ни предшествовали. Он бывает разным - золотым, розовым, даже кровавым. Но при этом неизменно привлекает взгляды той самой удивительной красотой, которая выдает истинное, ничем не замутненное совершенство. Которая каждый раз напоминает о том, как это было на заре времен. И ненавязчиво возвращает к мысли, что каждый день с первыми лучами солнца небо словно бы рождается заново. Точно так же, как и тогда, когда в едва созданный мир пришел Творец и громко повелел: "Да будет свет!"
Трудно сказать, почему меня всегда привлекал этот мимолетный миг, когда ночь неохотно уступает приближающемуся утру свои позиции, и небо внезапно освещается невидимым прожектором. Эти длинные золотистые стрелы, достающие, казалось бы, до другого края мира... пугливо прячущиеся от них тени... настойчиво наступающий свет, вырывающийся из-за горизонта целыми снопами... а потом кульминация этого великолепного спектакля, когда величественное, божественное, живительное солнце медленно и спокойно выплывает издалека, с каждым мгновением освещая все большие пространства, даря им свет, неся с собой жизнь, пробуждение и принося слабую надежду на то, что все будет хорошо. Ту самую надежду, от которой я опрометчиво отказалась и которой, как внезапно выяснилось, мне сейчас остро не хватало.
"Красиво, - зачарованно вздохнул Лин, неотрывно следя за разыгранным для нас двоих театром красок. - Аллар... как же это все-таки красиво!"
Я подтянула колени к груди, обхватила их руками и, не мигая, уставилась на краешек выглядывающего из-за горизонта золотого диска.
"Ты прав. Настоящая красота всегда такая - совершенная, дивная, невероятная... и почти незаметная, если ты не умеешь ее видеть в каждом дне, каждом движении и каждом простом событии, из которых складывается твоя жизнь. Я тоже об этом едва не забыла. Но сейчас сижу тут и думаю: нет, Лин, пожалуй, я никогда от этого не откажусь. И больше не буду заставлять себя от нее отворачиваться. Это делает меня ущербной. Лишает воли. Превращает в самую настоящую тень, несмотря на то, что внешне я еще живая. Когда все закончится, я обязательно постараюсь заново научиться ее видеть, Лин. Без этого, кажется, от меня будет мало проку".
"А почему не сегодня? - внимательно посмотрел он. - Зачем тянуть так долго?"
"Потому что сегодня я еще не готова вернуться, - прошептала я, неотрывно глядя на яркую полоску света на горизонте. - Сегодня у меня нет для этого сил. Но когда-нибудь они вернутся, Лин. Ничто не длится вечно. А со временем я научусь этому заново и когда-нибудь опять оживу".
Лин положил голову на мое плечо и низко склонился, тихонько дыша мне в шею. Могучий, необычный, но очень преданный друг, который, я знала, никогда меня не предаст. Он больше ничего не добавил, мой странный попутчик и удивительный ангел-хранитель. Просто прижался крепче и застыл, позволяя молча наслаждаться рассветом и одним своим присутствием давая понять, что даримые солнцем надежды отнюдь не беспочвенны. И что когда-нибудь... быть может, даже через несколько лет... со мной действительно все станет хорошо.
Странно, наверное, видеть такое проявление чувств от того, кто был рожден Тенью, и воспринимался абсолютным большинством населения этого мира, как жуткое создание ночи. Но мне все равно - Лин давно стал для меня чем-то гораздо большим, чем друг. Ближе, чем брат. Роднее и важнее, чем даже Тени. Он всегда меня поддерживал. Всегда неустанно берег. Держался рядом, даже когда это было невыносимо. И он все сделал для того, чтобы я была счастлива. Охотно принял, как свои, мои нехитрые радости. Разделил со мной боль. Терпеливо сносил все мои... порой - не самые умные и чистые... мысли. Он просто жил так, как умел. И просто, как умел, неусыпно стерег мой покой.
Казалось бы, чего необычного?
Но, боже мой, кто бы знал, как я ему за это благодарна!
Глава 10
Сидя на краю скалы и мерно болтая ногой, я тихонько мурлыкала себе под нос давно позабытую мелодию. Вполголоса, почти неслышно, но зато с невероятным чувством и с полным пониманием того, что именно и зачем я пою.
Так странно. Так необъяснимо и непонятно. Но почему-то хорошо... боже, кто бы знал, как мне сейчас было хорошо! Тихо, покойно, расслаблено. Пожалуй, давно со мной такого не было. Давно в душе не царило столько умиротворения. И давно уже ставшая привычной тоска посрамлено не уползала прочь так глубоко и надолго.
Не знаю уж, что на меня нашло, но слова чужого языка ложились на знакомый мотив плавно и легко, как никогда. Полностью отвечали моему внутреннему состоянию. Озвучивали его. Дополняли. Но, главное, мне никто не мешал это делать. Никто не шаркал за спиной сапогами, не ворчал, не скрипел и не намекал на то, что, дескать, у меня плохо получается. Один только Лин смирно лежал под боком. Такой же спокойный и умиротворенный, как и его ненормальная хозяйка. На первый взгляд, он даже дремал, изредка шевеля мохнатыми ушами, но мне почему-то казалось: слушает. Причем, очень внимательно, словно чужой язык был ему очень хорошо знаком.
Я улыбнулась и сменила мотив.
Гм. А вот теперь он встрепенулся и поднял голову, изучающе глядя на меня снизу верх. Так, словно бы действительно понял, о чем я пою. Но он прав - это о нем. О моем единственном ангеле-хранителе, которому я доверяю беречь свою израненную душу. Ведь только он понимает меня по-настоящему. Как ни странно, всегда понимает. И почему-то считает своим долгом не только разделять мою радость, но и боль принимать так, как если бы она была его собственной.
Лин - удивительное существо. Преданное. Любящее.
И, конечно же, эта песня только о нем.
Оп-ля. А это что еще за новости?!
Вздрогнув от неожиданно раздавшегося за спиной тихого, чуть хрипловатого голоса, я ошарашено повернулась и в немом изумлении уставилась на невесть откуда взявшуюся Тень, зачем-то решившую прервать мой бенефис. Причем, пел он на всеобщем, легко перекладывая русские слова на родной язык. Но пел так, что я поневоле обмерла и только через пару мгновений успокоено расслабила плечи.
Да и чего удивляться? После того, как он охотно покопался в моей памяти, надо думать, что и русский стал ему хорошо знаком. Как и Лину, впрочем. И надо думать, что после второго куплета мой персональный демон недовольно рыкнул, привстал и негодующе уставился на издавшую ехидный смешок Тень.
Еще бы. Такой гнусный намек он не мог не проигнорировать.
Я успокаивающе положила ладонь на холку шейри, но тот неожиданно не смирился. А вместо того, чтобы с достоинством отвернуться, вдруг решительно тряхнул головой, открыл рот и...
- Подставлю ладони - ты болью своей наполни,
Наполни печалью, страхом бурь и темноты.
И ты не узнаешь, как небо в огне сгорает,
И жизнь разбивает все надежды и мечты...
Бли-и-и-ин!
Вот уж когда я по-настоящему оторопела.
Оказывается, мой талантливый демон умеет петь! Да как петь!! Не знаю, что уж он умудрился сделать со своим горлом, но таким голосом нужно в церковный хор проситься! Невероятно! У Лина оказался такой потрясающий баритон, что если бы не внешность, то можно было влюбиться без памяти! Заочно! Потому что он оказался настолько насыщенным и чистым, что даже призрак удивленно хмыкнул. Причем, Лин, пока исполнял свое потрясающее соло, так выразительно буравил его желтыми глазищами, что стало ясно - гнусные инсинуации насчет демонов он воспринял на свой счет. И ответил так, чтобы даже наглая Тень осознала, что шутить подобными вещами не следует.
Правда, если нас хоть кто-то слышал (а в Степи голоса разносятся далеко-о-о), то ко мне вскоре появятся новые вопросы. Не от скаронов, нет. Им-то как раз по барабану мои вокальные упражнения. А вот валлионцы... или какие-нибудь хеорцы... хотя плевать. На крайний случай, сделаю вид, что это проделки "Гая". В другое объяснение все равно никто из чужаков не поверит.
Когда последние аккорды отзвучали, и над Степью снова воцарилась благословенная тишина, я с тихим смехом обняла своего пушистого друга и с чувством поцеловала в мохнатую щеку.
- Ты - чудо, Лин! Честное слово, настоящее чудо! Это было потрясающе красиво!
Наконец, демон фыркнул и величественно отвернулся от притихшего призрака. С тем, чтобы гордо улечься обратно на скалу и демонстративно уложить голову мне на колени.
Однако долго наслаждаться покоем нам не дали: стоило мне успокоено подтянуть под себя ноги и расслабиться, как откуда-то снизу настойчиво кашлянули, а потом и голос послышался - низкий, слегка басовитый, поразительно знакомый.
- Э-э... Гай?
Мысленно вздохнув, я повернулась и глянула в ту сторону, надеясь, что примерещилось. Но нет - невесть откуда взявшийся Фаэс никуда не исчез. Стоял себе у подножия скалы, выразительно смотрел наверх и всем видом показывал, что его дело не терпит отлагательств.
- Спустись, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Ну, вот. Так я и знала. Кто ему только сказал, где меня искать? Хотя о чем я спрашиваю? Любого скарона в лагере останови, и он безошибочно укажет дорогу.
Снова вздохнув (на этот раз - вслух), я неохотно поднялась и спрыгнула вниз. Высоковато, конечно, но мне было лень обходить острый выступ или спускаться, как приличному человеку. Да и быстрее так. Даром что Фаэс испуганно дернулся и вынужденно отступил, чтобы ему не отдавили ноги.
- В чем дело? - спросила я, легко выпрямившись и вопросительно посмотрев на старого эрдала.