— Я бы полетел в девять, но мне не хочется околачиваться в Вашингтоне. Может, лучше взять машину и доехать до какого-нибудь другого аэропорта. Первый самолет в восемь часов делает посадку в Ньюпорт-Ньюс. Я успею туда добраться?
— До Ньюпорт-Ньюс? Туда часа четыре езды, — сказала Вилли. — Ты будешь там за час до самолета.
— Больше чем за час, — поправил Берн, — если возьмешь мою машину. У нее скорость до ста восьмидесяти.
— Ты даешь мне свой «линкольн»?
— Нам уже доводилось спасать друг другу жизнь. А машина — всего лишь груда железа. Есть проблема посерьезнее.
— Какая?
— По пути сюда я заметил за собой хвост.
03.00.
Энтони Кэрролл сидел за рулем «кадиллака», не сводя глаз с закусочной. Судя по всему, ее облюбовали полицейские — на стоянке рядом с красным «тандербердом» Вилли и белым «линкольном» Берна стояли две патрульные машины. Хорвиц, дежуривший у дома Берна Ротстена, последовал за ним, когда тот отправился куда-то среди ночи. Сейчас Хорвиц показался в дверях закусочной, держа в одной руке большой бумажный стакан с кофе, а в другой — шоколадный батончик. Подойдя к машине Энтони, он наклонился к окошку:
— Лукас внутри. Теперь он в черном пальто и черной шляпе. С ним Ротстен и эта дамочка.
— Я подожду Люка здесь. Потом поеду за ним.
— Ясно.
Хорвиц укатил на своем мотоцикле.
Дверь закусочной снова открылась. Сначала на улицу вышла Вилли. Затем появился мужчина в черном пальто и черной шляпе — Люк. Они направились к красному «тандерберду». Наконец показался еще один мужчина, одетый в пальто военного покроя. Он сел за руль «линкольна». Обе машины тронулись почти одновременно, красная впереди, белая сзади. Выждав несколько секунд, Энтони поехал следом.
На пересечении с 14-й улицей они остановились у светофора. Когда загорелся зеленый, «тандерберд» неожиданно рванул вперед, а «линкольн» не двинулся с места. Выругавшись, Энтони обогнул его и ринулся вдогонку за машиной Вилли.
На полной скорости Вилли петляла по центру города, резко сворачивая то вправо, то влево, не обращая внимания на красный свет. Энтони старался не отставать, но его «кадиллак» уступал в маневренности юркому «тандерберду», и разрыв между ними постепенно увеличивался.
Исход гонки решила случайность. Из колодца ливневой канализации бил фонтан, и вся проезжая часть была залита водой. На мокром асфальте машина Вилли вышла из-под контроля. «Тандерберд» развернуло, и, описав длинную дугу, он замер, встав поперек улицы. Энтони остановился, перегородив Вилли дорогу своим «кадиллаком». Теперь ей было не уйти.
Подбежав к «тандерберду» с той стороны, где сидел мужчина, Энтони выхватил из-за пазухи пистолет и крикнул:
— Вылезай!
Дверца открылась, и человек в черном пальто и черной шляпе медленно вышел из машины. Едва взглянув на него, Энтони понял, что его провели. Это был не Люк.
— Идиот! Ты сам не знаешь, что ты наделал! — орал он, кипя от злости.
— Не знаю? Так объясни мне. Что я такого наделал? — спокойно сказал Берн, приводя Энтони в еще большую ярость.
Ничего не ответив, Энтони пошел прочь, на ходу засовывая пистолет во внутренний карман пальто.
04.30.
— Ты любишь Люка? — спросил Берн.
Они сидели в машине возле его дома. Вилли отказалась от приглашения зайти, ей не терпелось поскорее вернуться к себе, к Лэрри и Бекки-Ма.
— Люблю? Не знаю, — уклончиво ответила она.
— Все в порядке. Я давно понял, что тебе надо было выходить за Люка. Меня ты тоже любила, но не так, как его.
Это правда, подумала Вилли. К Берну она испытывала ровное, спокойное чувство. А с Люком ее охватывала страсть, перед которой она была бессильна.
— Люк женат, — сказала Вилли. — И он из тех, кто хранит верность.
Берн засмеялся:
— Полагаю, ты права. — Он поцеловал ее в щеку и вылез из машины. — Если он тебе завтра позвонит, дай мне знать.
— Хорошо.
Берн вошел в подъезд, и Вилли завела двигатель.
Переехав через Потомак по мосту Мемориал-бридж, она обогнула Арлингтонское кладбище и по тихим пригородным улочкам добралась наконец до дома. На подъездную дорожку она въехала задним ходом. Это уже стало у нее привычкой, потому что по утрам она вечно спешила и каждая минута была на счету. Войдя в дом, Вилли первым делом поднялась наверх проведать сына.
Увидев пустую кровать, она закричала.
— Лэрри! — громко позвала она. — Лэрри, где ты?
Вилли обошла все комнаты. Затем посмотрела в гараже и на заднем дворе. Возвратившись в дом, снова проверила все комнаты, распахивая шкафы, заглядывая под кровати. Она не пропустила ни одного места, где мог бы спрятаться семилетний ребенок, но Лэрри нигде не было. Ее мать вышла из своей спальни.
— Что случилось? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Где Лэрри? — крикнула Вилли.
— Я думала, он в постели.
Стараясь не поддаваться панике, Вилли вернулась в комнату сына и внимательно ее осмотрела. Следов борьбы вроде незаметно. Пижама с медвежатами аккуратно сложена, зато школьная одежда исчезла. Судя по всему, он ушел из дома с кем-то знакомым, с кем-то, кому он доверяет.
Энтони.
Сначала при этой мысли она почувствовала облегчение: Энтони не обидит ее мальчика. Но потом засомневалась. Никто не знает, на что он сейчас способен. Необходимо как можно скорее забрать у него Лэрри.
Надо позвонить Энтони. Вилли бегом спустилась по лестнице. Но не успела она дойти до телефона, как раздался звонок. Она схватила трубку:
— Слушаю!
— Это Энтони.
— Как ты мог?! — крикнула Вилли.
— Мне нужно узнать, где находится Люк, — хладнокровно ответил он. — Это очень важно.
— Он уехал… — начала было Вилли, но вовремя остановилась. — Где Лэрри?
— Мальчик со мной. С ним все в порядке. Не волнуйся. Скажи мне то, что я хочу знать, и все будет хорошо.
— Я скажу тебе, где Люк, только когда увижу моего сына.
— Ты мне не доверяешь?
— Мне не до шуток.
Энтони вздохнул:
— Ладно. Жди меня в семь у Мемориала Джефферсона.
Вилли взглянула на часы. Стрелки показывали начало седьмого.
— Я буду там. — Она повесила трубку.
— В чем дело? — спросила Бекки-Ма. — Что происходит?
Вилли попыталась скрыть тревогу от матери:
— Лэрри у Энтони. Сейчас я за ним съезжу.
Она поднялась в свою комнату. Встав на стул, сняла с гардероба небольшой чемоданчик. Положив его на кровать, открыла. Среди прочих вещей в нем лежал кольт 45-го калибра.
Во время войны им всем выдали такие пистолеты. Она хранила свой как сувенир, но при этом не забывала его чистить и смазывать. В отдельной коробочке лежали патроны. Вилли зарядила пистолет и дослала патрон в патронник.
После этого она выбежала из дома и села в машину.
06.30.
Когда Люк заехал на стоянку у здания аэропорта в Ньюпорт-Ньюс, было еще темно. Он не спал уже более суток и страшно устал, но мысли роились у него в голове и не давали покоя. Он любит Вилли. Теперь, когда их разделяли три сотни километров, Люк мог себе в этом признаться. А Элспет? Почему он на ней женился? Вилли отказалась ответить ему на этот вопрос. Он посмотрел на часы. До вылета оставалось больше часа. Люк вышел из машины и направился к телефону-автомату.
Элспет сняла трубку почти сразу — похоже, она уже встала и он не разбудил ее своим звонком. Несмотря на это, ему вдруг стало неловко.
— Доброе утро, Элспет.
— Как я рада тебя слышать! С тобой все в порядке?
— Да, сейчас все нормально. Как выяснилось, Энтони применил ко мне электрошок и напичкал какими-то лекарствами, чтобы я потерял память.
— О боже! Зачем он это сделал?
— Говорит, я советский шпион.
— Но это просто абсурд. Откуда ты звонишь?
Люк колебался. Ее телефон вполне могли прослушивать.
— Думаю, мне лучше не выдавать свое местонахождение. Не исключено, что нас сейчас кто-то слышит.
— Понимаю. Что ты собираешься делать дальше?
— Мне необходимо узнать, что Энтони хотел стереть из моей памяти.
— Но как ты это узнаешь?
— Я бы предпочел не обсуждать это по телефону.
— Ну что ж. Очень жаль, что ты не можешь мне сказать.
— На самом деле я позвонил, чтобы кое о чем тебя спросить. Почему у нас нет детей?
— С тех пор как мы поженились, мы много раз предпринимали попытки. В прошлом году ты обследовался на предмет бесплодия, и врач не нашел никаких отклонений. Несколько недель назад я ходила к гинекологу в Атланте. Мне сделали анализы. Теперь мы ждем результатов.
— Ты мне не расскажешь, как мы поженились?
— Мы много лет не виделись, а потом снова встретились, в пятьдесят четвертом году в Вашингтоне. Я все еще оставалась в ЦРУ, а ты работал в ракетной лаборатории в Пасадине. Ты прилетел на свадьбу Пегги. На ужине нас посадили рядом. Мы разговаривали так, словно не было этих долгих тринадцати лет. Потом мы поехали ко мне, и я тебя соблазнила. Использовала древнюю как мир хитрость.
1954 год
Квартира Элспет была небольшой, но свободной — лишь самая необходимая современная мебель. Люк приготовил мартини. Потом они перешли в крошечную кухню, где Элспет начала варить спагетти, а Люк рассказывал ей про свою работу.
— Я очень за тебя рада. Ты ведь еще в университете мечтал о космических исследованиях.
— Тогда большинство считали это глупыми выдумками, чем-то из области научной фантастики.
— Мне кажется, и сегодня нельзя с уверенностью сказать, что человеку удастся проникнуть в космос.
— Думаю, уже можно, — возразил он. — Все основные проблемы были решены во время войны немецкими учеными. Они создали ракеты, которыми могли из Голландии обстреливать Лондон.
— Я была там, — сказала Элспет. — Мы называли их самолетами-снарядами. — Даже сейчас ее пробирала дрожь при воспоминании о том, как она шла по темным улицам, а вокруг падали бомбы. — Так, значит, наши ракеты основаны на немецких самолетах-снарядах?
— Да. На их ракетах Фау-2, если быть точными. — Вообще-то Люку не полагалось говорить о своей работе с посторонними, но, во-первых, Элспет, должно быть, имела доступ и не к таким секретам, а во-вторых, ни одна из его знакомых женщин никогда не проявляла интереса к ракетам.
Элспет попросила его присмотреть за плитой, пока она приведет себя в порядок. Люк снял пиджак и галстук и стал помешивать соус. Через пару минут она позвала его:
— Люк, зайди, пожалуйста, ко мне.
Войдя в ванную, он увидел, что платье Элспет висит на двери, а сама она в розовом лифчике без бретелек и такого же цвета нижней юбке стоит у раковины, закрыв лицо рукой.
— Мыло в глаз попало. Помоги промыть, — попросила она.
— Нагнись над раковиной. — Одной рукой он наклонил ее, почувствовав, какая у нее на спине мягкая, нежная кожа, а другой зачерпнул воды и плеснул ей в лицо.
— Уже немного легче, — сказала Элспет.
Люк промывал ей глаз, пока она не объявила, что больше не жжет. Тогда он выпрямился и обтер ей лицо полотенцем. Она улыбнулась, слегка приоткрыв рот, и Люк не смог удержаться, чтобы не поцеловать ее. Элспет ответила на его поцелуй — сначала робко, а затем, обхватив за шею, притянула его к себе и поцеловала уже по-настоящему.
Подхватив Элспет на руки, он отнес ее в спальню и положил на кровать. Они занимались любовью неторопливо, словно старались глубже прочувствовать каждый миг.
— Я так давно этого ждала, — прошептала она ему на ухо, а спустя какое-то время вскрикнула и в изнеможении откинулась на подушку.
Вскоре Элспет спала крепким сном, а Люк лежал рядом и думал о своей жизни. Ему всегда хотелось иметь семью, и тем не менее ему уже тридцать четыре, а он все еще оставался холостяком. После войны на первом месте у него стояла работа, однако не женился он не оттого, что с головой ушел в науку. До сих пор только двум женщинам удалось затронуть его сердце — Вилли и Элспет. С Вилли покончено, она его обманула, а с Элспет они лежали сейчас в одной кровати.
Люк поднялся на рассвете и сварил кофе. Когда он с подносом вернулся в спальню, Элспет ждала его, сидя в постели. Даже спросонья она выглядела восхитительно. Увидев его, она улыбнулась счастливой улыбкой.
— Я хочу тебя кое о чем попросить, — сказал Люк. Поставив поднос на край кровати, он взял ее за руку. — Выходи за меня замуж.
07.00.
Энтони ехал к Мемориалу Джефферсона. Лэрри сидел на переднем сиденье между ним и Питом. Еще не рассвело, и в центре города не было ни машин, ни пешеходов.
Монумент представлял собой стоявшую на высоком постаменте ротонду — двойное кольцо колонн, увенчанных куполом. По ступенькам можно было подняться к памятнику третьему президенту США.
— Высота статуи почти шесть метров, — сказал Энтони, обращаясь к Лэрри. — Только отсюда ее не видно за колоннами.
— Надо было приехать днем, — разочарованно произнес мальчик.
Энтони и раньше брал его, чтобы сводить куда-нибудь, и они всегда прекрасно проводили время. Но сегодня все было не так, как обычно. Лэрри никогда не увозили среди ночи. Ему было не по себе, хотелось к маме.
— Побудь тут, Лэрри, пока я поговорю с дядей Питом. — Энтони и Пит вышли из машины. На морозном воздухе их дыхание клубилось облачками пара.
— Я останусь здесь, — сказал Энтони. — А ты возьмешь парнишку и покажешь ему памятник. Держитесь на этой стороне, чтобы она, как приедет, сразу увидела сына. — Он открыл дверцу «кадиллака». — Вылезай, Лэрри. Сходите с дядей Питом посмотреть на Джефферсона.
Мальчик выбрался из машины и вежливо, стараясь не выдать тревогу, попросил:
— А потом, когда мы его посмотрим, отвезите меня, пожалуйста, домой.
Вскоре послышался шум мотора. Красный «тандерберд» остановился метрах в двадцати от «кадиллака». Не заглушая двигатель, Вилли выскочила из машины.
— Привет, Вилли, — сказал Энтони.
Она взглянула на него, затем повернулась к памятнику и увидела Пита и Лэрри, стоявших перед колоннами в ярком свете фар. Вилли замерла, забыв обо всем на свете, кроме своего сына.
Энтони подошел к ней вплотную.
— Постарайся без фокусов. Не надо расстраивать Лэрри.
— Ты еще смеешь говорить, чтоб я его не расстраивала. Какой же ты мерзавец! — От волнения ее голос дрожал. Было заметно, что она вот-вот заплачет.
— Обстоятельства вынудили меня это сделать.
— Никакие обстоятельства не могут заставить человека пойти на такую низость.
Он решил не тратить время на препирательства и перешел к делу:
— Где Люк?
— Он сел на самолет до Хантсвилла, — ответила Вилли после небольшой паузы.
Энтони облегченно вздохнул. Он добился того, что ему было нужно.
— Но почему он полетел в Хантсвилл? — спросил он. — Почему не во Флориду?
— Не знаю.
Он всматривался в ее лицо, стараясь понять, обманывает она его или нет, но было слишком темно.
— Ты от меня что-то скрываешь.
— Думай что хочешь. Я забираю сына и уезжаю.
— Не торопись. Он еще немного побудет с нами.
— Зачем? Я же сказала тебе, куда отправился Люк!
— Возможно, ты нам еще пригодишься.
— Это нечестно!
— Ничего, как-нибудь переживешь.
Он повернулся, чтобы уйти. И это было его ошибкой.
Вилли толкнула его плечом в спину. Хотя в ней было всего каких-то пятьдесят пять килограммов, гнев придал ей силы, и к тому же Энтони не ожидал нападения. Он споткнулся и упал на четвереньки.
Прежде чем он успел опомниться, Вилли достала из кармана кольт и, пока Энтони пытался встать на ноги, опустилась на одно колено и засунула дуло пистолета ему в рот. Она почувствовала, как хрустнул зуб.
— Сейчас я выну у тебя изо рта пистолет, и ты позовешь своего напарника. — Она убрала кольт. — Ну, давай же. Зови его.
Он молчал. Тогда Вилли приставила дуло к его глазу.
— Пит! — крикнул Энтони.
— Что случилось? — отозвался Пит, вглядываясь в темноту. Его слепил свет фар. — Я вас не вижу.
— Лэрри, это мама! — закричала Вилли. — Спускайся и садись в нашу машину!
Пит схватил мальчика за руку.
— Он меня не пускает!
— Ничего, сейчас дядя Энтони скажет ему, чтоб он тебя отпустил. — Она надавила дулом пистолета на глаз Энтони.
— Все в порядке, — крикнул он. — Пусть уходит.
— Хорошо. — Пит отпустил руку мальчика.
Лэрри сбежал по ступенькам и бросился к матери.
— Не сюда, — сказала Вилли, стараясь говорить спокойным голосом. — Быстрее в машину.
Когда мальчик сел в «тандерберд», Вилли со всей силы ударила Энтони пистолетом сначала по одной щеке, потом по другой. Он скорчился от боли.
— Это чтоб тебе было что вспомнить, если вздумаешь снова похитить ребенка.
Держа его под прицелом, она, пятясь, подошла к своей машине. Открыв дверцу, спрятала пистолет в карман и села за руль.
— Как ты, малыш? — спросила она.
Вместо ответа Лэрри заплакал. Вилли включила первую скорость и нажала на газ.
08.00.
Пока Вилли взбивала яйцо, чтобы поджарить сладкие гренки, Берн дал Лэрри кукурузных хлопьев с молоком. Они кормили мальчика, надеясь, что еда отвлечет и успокоит его. Но кто и как успокоит их?
— Я убью этого сукина сына, — пробормотал Берн. — Клянусь, я его убью!
— Боюсь, прежде Энтони может попытаться убить Люка. Еще несколько часов назад я думала, это невозможно, но теперь я знаю: он способен на все.
Берн обмакнул ломтик хлеба во взбитое с молоком и сахаром яйцо.
— Убить Люка ему будет не просто.
— Но Люк считает себя вне опасности. Он не знает, что я сказала Энтони, где он. Я обязана его предупредить.
— Может быть, оставить сообщение в хантсвиллском аэропорту?
— Нет, это не очень надежно. Думаю, мне придется лететь самой.
Берн раскрыл справочник. Рейс 271 вылетает из Вашингтона в девять, посадка в Хантсвилле в одиннадцать пятьдесят шесть. Самолет Люка прибывает в два двадцать три. Когда он сядет, Вилли уже будет ждать его в аэропорту.