Специалисты-ракетчики знали, что на них смотрит весь мир. Четыре месяца назад Советский Союз ошеломил Соединенные Штаты, запустив первый в мире искусственный спутник Земли. Спустя месяц русские отправили в космос второй спутник, с собакой на борту. Американцы были в отчаянии: сегодня собака, завтра человек?
Президент Эйзенхауэр обещал: не позже Нового года у США будет собственный спутник. В первую пятницу декабря ВМС запустили ракету «Венгард». Поднявшись на несколько метров, она загорелась, завалилась на бок и упала на бетонную площадку. Журналисты вдоволь поиздевались над этой неудачей.
Теперь все свои надежды Америка возлагала на «Юпитер-Си». Третьей ракеты, способной вывести спутник на орбиту, у страны не было. Если сегодняшний запуск сорвется, Соединенные Штаты выйдут из соревнования. Американская космическая программа развалится, и в обозримом будущем космос будет целиком принадлежать русским.
Теперь все зависит только от этой ракеты, подумала Элспет. Машины в зону стартовой площадки не допускались, поэтому она вылезла из джипа и пошла к пусковой башне. Позади нее была длинная стальная постройка, где размещались механизмы и помещения для персонала. Элспет открыла металлическую дверь.
Главный по башне обслуживания, Гарри Лейн сидел на складном стуле, углубившись в чертежи.
— Привет, Гарри, — сказала она бодрым голосом.
Вместо ответа он что-то пробурчал себе под нос. Он не любил, когда на стартовой площадке появлялись женщины, и никакие правила вежливости не могли заставить его скрыть свое недовольство.
Элспет кинула график на металлический столик и вышла. Возвращаясь к ангарам, она вдруг поняла, что теперь у нее есть прекрасный повод позвонить Энтони. Она расскажет ему о струйном течении, а потом спросит про Люка.
Войдя к себе в кабинет, она набрала номер Кэрролла. Он сразу ответил.
— Запуск, вероятно, перенесут на завтра. Из-за сильного ветра в стратосфере. В пять часов будет совещание, на котором рассмотрят прогнозы метеорологов. Как Люк?
— У нас возникла проблема. Мы его потеряли.
У Элспет замерло сердце.
— Что?
— Он улизнул от моих парней.
— Помоги нам, Господи, — сказала она.
1941 год
Люк возвратился в Кембридж-Хаус только под утро. Проскользнув в общежитие с заднего хода, по служебной лестнице добрался до своей комнаты, разделся и рухнул на кровать. Проснулся он оттого, что Энтони тряс его за плечи.
— Вставай!
— Сколько времени? — пробормотал Люк, с трудом открывая глаза.
— Час дня, и внизу тебя ждет Элспет.
Услышав ее имя, он вспомнил. Он больше ее не любит. Он влюбился в Вилли. И испортил жизнь всем: себе, Элспет, Вилли, Энтони.
Люк вылез из постели, натянул брюки, свитер и теннисные туфли и, пошатываясь со сна, побрел вниз.
Элспет ждала его в холле, дальше которого девушек в мужское общежитие не пускали. Это была просторная комната с камином и мягкими креслами. Элспет, в шерстяном фиолетовом платье и шляпе с широкими полями, выглядела, как всегда, сногсшибательно. Увидев его, она рассмеялась:
— Ты похож на маленького мальчика, который никак не может проснуться.
Он поцеловал ее в щеку и сел в кресло.
— Дорога до Ньюпорта оказалась очень длинной.
— Я вижу, ты забыл, что пригласил меня на обед, — сказала Элспет, будто не заметив напоминания о вчерашнем вечере.
Люк посмотрел на нее. Он ее не любил и чувствовал себя негодяем. Но надо что-то ответить.
— Может, отменим этот обед? Я еще даже не брился.
По ее лицу пробежала тень, и он понял: она заметила, что в их отношениях что-то изменилось, однако ее голос звучал беззаботно:
— Конечно.
— Мне жаль, что ты зря нарядилась, — сказал он.
— Вовсе не зря. Я увиделась с тобой. И твои соседи, насколько я заметила, оценили мой туалет по достоинству.
Она встала.
— В любом случае профессор Деркхем с женой устраивают прием. Пойду туда.
Люк поднялся и помог ей надеть пальто.
— Мы можем встретиться позднее.
— Это было бы чудесно, — радостно согласилась Элспет. — Зайди за мной в шесть.
В свою комнату он вернулся совершенно удрученный.
— О вчерашнем никто ничего не говорил? — спросил он у Энтони.
— Все тихо.
— Вилли хорошая девчонка.
— Ты тоже понял, какая она замечательная? — Энтони прямо-таки светился от гордости.
Люк не знал, что ему делать. Увести чужую подружку вообще подло, но то, что Энтони явно от нее без ума, делало его положение еще тяжелее. Люк застонал.
— В чем дело? — спросил Энтони.
Люк решил сказать ему половину правды:
— Я больше не люблю Элспет. Думаю, нам надо расстаться.
Энтони был потрясен.
— Очень жаль. Вы такая великолепная пара.
— Я чувствую себя подонком.
— Ты что, делал ей предложение? — спросил Энтони, удивленно подняв брови.
— Нет. Но мы обсуждали, сколько детей хотели бы иметь.
— Ерунда, главное — вы не помолвлены.
— Наверно, ты прав. И все равно у меня такое ощущение, словно я совершил гнусный поступок.
В дверь постучали, и в комнату вошел человек, которого Люк никогда раньше не видел. В руке у мужчины было два конверта, и у Люка сразу возникло недоброе предчувствие.
— Декан по работе со студентами попросил меня отдать эти уведомления вам лично. — Он вручил каждому по конверту и ушел.
Энтони вскрыл свой конверт.
— Проклятие!
Люк тоже достал и прочел лежавшую в конверте записку: в три часа его просили зайти в кабинет декана.
Такие приглашения никогда не предвещали ничего хорошего. Кто-то донес декану Райдеру, что вчера ночью в общежитии была девушка. Энтони это грозило исключением из университета.
В дверь снова постучали. Это был Джефф Пиджин, их добродушный, круглолицый сосед из комнаты напротив.
— К вам что, заходил помощник декана? Слушай, Энтони, я никому не говорил, что видел тебя здесь с девушкой.
— Кто ж тогда настучал? Единственный известный доносчик — Дженкинс, но он уехал на выходные.
— Он не уехал. У него изменились планы.
— Значит, это он. Я задушу сукина сына собственными руками. — Энтони кипел от злости.
— Интересно, Элспет и Вилли тоже вызвали? — сказал Люк.
— Если Дженкинс знает их фамилии, он наверняка и их заложил, — заметил Пиджин. — Ему б только выслужиться перед начальством.
— Элспет не о чем волноваться. Ее здесь не было, — напомнил Люк. — А вот Вилли могут исключить из колледжа. И тогда она потеряет свою стипендию.
— Мне сейчас не до Вилли, — отмахнулся Энтони.
Люк был поражен. Ведь это из-за Энтони ей теперь грозит отчисление, а значит, считал Люк, элементарная порядочность требует, чтобы он в первую очередь думал о ней, а не о себе. В то же время Люк нашел повод снова увидеться с Вилли и ничего не мог с собой поделать. Перебарывая чувство вины перед товарищем, он предложил:
— Может, мне сходить к девчонкам, узнать, вернулась ли Вилли из Ньюпорта?
— Это было бы здорово, — сказал Энтони. — Спасибо.
Люк побрился, сменил одежду и в два часа уже был в общежитии Рэдклиффского колледжа.
Когда Вилли спустилась к нему, он сразу заметил, что она чем-то расстроена, и ему захотелось обнять ее и утешить. Их с Элспет тоже вызвали к Питеру Райдеру.
Они прошли в курительную комнату, в которой девушкам разрешалось принимать гостей мужского пола.
— Что мне делать? — Ее лицо исказилось от боли, но Люку она казалась еще более восхитительной, чем вчера.
— Энтони может сказать, что это была не ты.
— Они ему не поверят, — возразила она и с горькой улыбкой добавила: — Придется возвращаться в Даллас. Устроюсь секретаршей к какому-нибудь нефтедобытчику в ковбойских сапогах.
В комнату влетели две студентки с раскрасневшимися от возбуждения лицами.
— Слышали новости? — сказала одна из них.
Сейчас Люку было не до новостей. Он покачал головой, а Вилли без особого интереса спросила:
— Что случилось?
— Мы вступили в войну!
Люк нахмурился:
— Что?
— Это правда, — подтвердила вторая девушка. — Японцы бомбили Гавайи. На улицах только об этом и говорят.
Вилли повернулась к Люку:
— Мне страшно.
Он взял ее за руку. Ему хотелось сказать ей, что он не даст ее в обиду, что бы ни случилось, он будет о ней заботиться. В курительную вошли еще две девушки, оживленно обсуждая последние события. Кто-то принес радиоприемник. Когда его включили, все затихли, ожидая, пока он нагреется. Наконец послышался голос диктора: «По поступающим сообщениям, в Перл-Харборе выведен из строя линкор „Аризона“, линкор „Оклахома“ затонул. Потери американцев составляют не менее двух тысяч убитыми и тысячи ранеными».
— Две тысячи убитых! — Люк почувствовал прилив ярости.
— Две тысячи убитых! — Люк почувствовал прилив ярости.
— Это война? — спросила Вилли.
— Конечно, война, — со злостью ответил Люк. Он по-прежнему держал ее за руку.
— Я не хочу, чтобы ты уходил на войну. — У нее в глазах стояли слезы.
Ему казалось, сердце вот-вот разорвется.
— Если бы ты знала, как я счастлив это слышать. — Люк печально улыбнулся. — Мир разваливается, а я счастлив. — Он взглянул на часы. — Боюсь, нам пора к декану. Хоть Америка и вступила в войну… — Неожиданно пришедшая ему в голову мысль не дала ему продолжить.
— Что с тобой? — встревожилась Вилли.
— Мне кажется, я придумал, как сделать, чтобы вас с Энтони не отчислили.
Когда они вчетвером собрались у дверей кабинета декана, Элспет нервничала, хотя и убеждала себя, что ей нечего бояться. Конечно, она вчера нарушила комендантский час, но ее ведь не застукали. Вот Энтони с Вилли действительно ждут неприятности.
Декан пригласил их войти. Питер Райдер был уже старик и славился своей педантичностью. Сегодня на нем был черный пиджак, черный жилет и серые брюки, галстук-бабочка идеально повязан, а блестящие от бриолина волосы казались нарисованными черной краской на гладком, как яйцо, черепе. Кроме него в кабинете была Айрис Рейфорд, седовласая старая дева, в обязанности которой входило следить за моральным обликом студенток Рэдклиффа.
Они расселись на расставленных полукругом стульях, как на консультации. Райдер закурил сигарету.
— Итак, молодые люди, что вчера вечером случилось у вас в комнате?
— А где Дженкинс? — спросил Энтони. — Это ведь он наябедничал? Человек имеет право встретиться со своим обвинителем лицом к лицу.
— Мы не в суде, мистер Кэрролл, — сказал декан. — Нам с мисс Рейфорд поручено разобраться с фактами. Вопрос о дисциплинарной ответственности, если это потребуется, будет рассмотрен своим чередом.
— Хватит. — Люк нетерпеливо поднял руку. — Вчера вечером я привел в Кембридж-Хаус женщину.
Элспет разинула рот от удивления. Что он такое говорит?
Райдер недовольно насупил брови:
— Мне известно, что это были не вы, а мистер Кэрролл.
— Боюсь, вас ввели в заблуждение.
Энтони ничего не понимал, но попытался остановить товарища:
— Не знаю, что на тебя нашло, Люк, но…
— Позвольте мне рассказать все по порядку, — перебил его Люк. — Я познакомился с этой девушкой в баре «Капля росы». Она там официантка. Ее зовут Анжела Карлотти.
— Но мне сказали, что вчера в вашем общежитии видели присутствующую здесь мисс Валлу Джозефсон, — возразил декан.
— Нет, сэр. Мы дружим с мисс Джозефсон, но вчера она ночевала у своей родственницы в Ньюпорте.
— Ваша родственница сможет это подтвердить? — спросила мисс Рейфорд, обращаясь к Вилли.
Кинув недоуменный взгляд на Люка, Вилли ответила:
— Да.
— А вы, мистер Лукас, — декан повернулся к Люку, — вы можете представить нам эту… официантку?
— Могу, сэр, но я не намерен втягивать ее в это дело.
— В таком случае вам будет трудно заставить меня поверить в ваш рассказ.
— Я думаю, показания мисс Карлотти не понадобятся.
— Позволю себе не согласиться, мистер Лукас.
И тут их словно громом поразило.
— Я сегодня же ухожу из университета. Я решил пойти добровольцем в армию.
— Нет! — вскрикнула Элспет.
Декан смотрел на Люка, открыв рот. Пробормотал что-то насчет того, что он составит отчет и передаст его на рассмотрение начальству. Мисс Рейфорд записала адрес двоюродной сестры Вилли. Но все это была лишь маскировка. Они понимали, что их перехитрили. Наконец студентов отпустили.
Едва выйдя за дверь, Вилли расплакалась:
— Люк, не уходи на войну.
Энтони обнял друга:
— Ты спас мне жизнь. Я этого никогда не забуду.
Когда Люк повернулся к Элспет, та со всей силы влепила ему пощечину.
— Негодяй! — сказала она. Потом повернулась и ушла.
13.00.
Люк искал какую-нибудь тихую улицу. От Юнион-стейшн он направился на запад, переехал через реку и вскоре оказался в уютном пригороде с узкими, обсаженными деревьями улочками. На одном из зданий он заметил вывеску «Джорджтаунская психоневрологическая клиника». В конце концов он остановился в тупике, развернув машину так, чтобы в случае чего можно было быстро уехать.
Теперь ему были нужны отвертка и молоток. Может, в багажнике есть инструменты? Багажник оказался запертым, но Люк за полминуты справился с замком. Инструменты лежали в ящике рядом с домкратом. Он выбрал самую большую отвертку. Молотка в ящике не было, зато нашелся тяжелый гаечный ключ, который мог его заменить. Люк сунул отвертку и ключ в карман плаща.
Достав из машины чемодан, он свернул за угол. Он понимал, что в таком приличном районе грязный бродяга должен вызывать подозрение. Если кто-нибудь его увидит и позвонит в полицию, уже через несколько минут его арестуют. С другой стороны, если его план удастся, через полчаса он будет чистым, побритым и одетым как добропорядочный гражданин.
Люк пересек дворик перед первым домом на улице и постучал в дверь.
Розмари Симс обратила внимание на синий с белым автомобиль, медленно проехавший мимо ее дома. Вроде ни у кого из соседей такого нет. Несмотря на возраст, миссис Симс не жаловалась на зрение. Из окна на втором этаже, возле которого она любила сидеть, ей была видна почти вся улица. Поэтому она не могла не заметить вышедшего из-за угла незнакомца. Выглядел он по меньшей мере странно — без шляпы, в рваном плаще, ботинки подвязаны бечевкой.
Он подошел к дому миссис Бритски и постучал. После смерти мужа миссис Бритски жила одна. Выглянув в окно, она замахала рукой, прогоняя бродягу прочь.
Когда он постучался к миссис Лоу, хозяйка, внушительного вида черноволосая женщина, обменялась с ним несколькими репликами, а потом захлопнула дверь перед его носом.
Мужчина направился к третьему дому. Джинни Эванс открыла дверь, держа на руках маленькую Риту. Порывшись в кармане фартука, Джинни что-то сунула ему в руку, видимо, пару монет. Значит, это просто попрошайка.
Старик Кларк вышел к двери в халате и шлепанцах. От него этот нищий ушел ни с чем.
Хозяин следующего дома, мистер Бонетти, был на работе, а его беременная жена минут пять как ушла в магазин. Мужчина осмотрел дверь, потом окинул взглядом улицу.
Миссис Симс отвернулась от окна и, сняв трубку, неторопливо набрала номер ближайшего полицейского участка.
Люку не везло: лишь пятый дом из тех, в которые он постучался, оказался пустым. Теперь надо действовать быстро. Он вставил отвертку между дверью и косяком на уровне замка и ударил по рукоятке гаечным ключом, стараясь загнать ребро отвертки в паз. Первая попытка оказалась безуспешной. Немного сдвинув отвертку, он ударил еще раз. Ничего не выходило. Люк повторял про себя, что надо сохранять спокойствие. Он уже проделывал подобное, хотя и не помнил когда. Но сейчас это не важно. Главное, он уверен — этот прием должен сработать.
Он снова со всей силы ударил по рукоятке. Отвертка углубилась на пару сантиметров. Он надавил на ручку. К его великому облегчению, дверь открылась.
Люк быстро вошел в дом и прикрыл за собой дверь.
Набрав номер полиции, Розмари Симс опять посмотрела в окно, но незнакомец исчез.
Какой резвый, подумала она.
Услышав голос дежурного, миссис Симс растерялась и, ничего не сказав, повесила трубку.
Судя по всему, в доме жила молодая супружеская пара, лишь недавно переехавшая сюда. Гостиную украшали новый диван и большой телевизор, а на кухне стояли заполненные вещами ящики из-под апельсинов. На батарее в прихожей он нашел письмо, адресованное мистеру Д. Бонетти.
Люк поднялся на второй этаж. Только в одной из трех спален была мебель. Он бросил чемодан на кровать. В нем лежали аккуратно сложенный синий костюм в тонкую полоску, белая рубашка, строгий галстук. Кроме того, он обнаружил там темные носки, чистое белье и пару черных ботинок, которые были ему чуть-чуть великоваты.
Скинув грязную одежду, он ногой отшвырнул ее в угол. Ему было немного неловко, что он разоблачился догола в чужом доме. Сначала он решил, что на душ нет времени, но потом передумал — от него слишком сильно пахло.
Он блаженствовал, намыливаясь под горячими струями, смывая с себя грязь и вонь. Выйдя из душа, он вытерся большим розовым полотенцем и надел трусы, брюки, носки и ботинки из украденного чемодана.
В шкафчике в ванной он нашел несессер с безопасной бритвой и помазком. Намылив щеки и подбородок, быстро побрился. Кроме туалетных принадлежностей в несессере оказались аккуратно сложенные купюры — сто долларов, видимо отложенные на черный день. Люк положил деньги в карман, дав себе слово когда-нибудь вернуть и этот долг.