Опечатав комнату и обезопасив ее от подслушивания, глава Академии прислонился к стене и приподнял подбородок: слушаю.
Малица подробно, стараясь не упустить ни слова, пересказала все увиденное и услышанное, поделилась соображениями насчет Кристофа и Индиры. Лорд слушал, не перебивая. Выражение лица ровным счетом ни о чем не говорило: как было хмурым, так и осталось.
— А нога? — когда саламандра замолчала, поинтересовался ректор.
— Неудачно со стены спрыгнула, когда от гончих спасалась.
— И вы так спокойно об этом говорите, Ирадос? — покачал головой ректор и наконец-то сел. Малица вздохнула с облегчением: неудобно разговаривать, когда собеседник стоит. — Это не шутки, и вам очень сильно повезло, что гончие не разодрали. На будущее: не повторяйте таких подвигов, идите к дежурному преподавателю.
Саламандра покачала головой. Кто поручится, что этот самый преподаватель не в сговоре с тер Лисом? Да и кому поверят: адептке или проректору?
— Вы мне верите, милорд? — Малица заглянула в лицо ректора.
Каменная маска. Не поймешь, накажет или поощрит.
— Верю, — кивнул лорд ти Онеш.
— Но… — саламандра опешила.
Вот так сразу, без доказательств?
— Удивлены? — Ректор позволил себе легкую покровительственную усмешку. — Вы подтвердили мои мысли. Плюс ваша личность, Ирадос. Вы способны врать, выгораживая, а не обвиняя. Хорошее качество.
Малица с облегчением выдохнула. Поверил!
Лорд вытащил амулет связи и отошел в угол небольшого, заваленного афишами кабинета, чтобы спокойно переговорить с нужными людьми. Первым ректор поставил в известность министра. Коротко, не посвящая в суть. Предательство, заговор. Затем на шипящем демоническом поговорил еще с кем-то, периодически переходя на повышенные тона. Наконец, пришла очередь стражи и Академии. Проректора надлежало поместить под домашний арест до прибытия особистов и строжайше ограничить любые передвижения.
Малица ожидала: убрав амулет связи, ректор тут же уйдет, но тот отчего-то смотрел на нее. Пришлось вновь прикусить губу: нога жутко болела.
— Позволите?
— Что? — не поняла саламандра.
Оказалось, осмотреть ногу.
Малица воспротивилась. Проректор важнее, вдруг сбежит? Она честно-честно тут посидит, никуда не уйдет.
— Нога, Ирадос, — упрямо повторил лорд. — Не хватало еще, чтобы сидели тут с переломом!
Ректор опустился перед саламандрой на корточки и задрал подол. Пальцы бережно ощупали колено через чулок. Каждое прикосновение, как ни пытался лорд этого избежать, казалось пыткой.
— Можете вытянуть ногу и положить мне на колено? — Ректор тяжело вздохнул и покачал головой. — Как бегали-то? Перелом самый настоящий.
С помощью лорда Малица придала конечности нужное положение и не стала противиться, когда с нее стянули чулок. Только щеки чуть порозовели: до этого ни один мужчина не трогал ее выше колена. Даже по коже мурашки от смущения побежали.
Ректор видел нервозность саламандры и постарался не испытывать ее терпения. Даже не смотрел, на ощупь стянул подвязку. Но совсем не касаться бедра не получилось. Странно, в этом оказалась своя прелесть — мимолетное тепло девичьей кожи и щекотание кружев панталон. Интимное действо, которое, судя по реакции Малицы, для нее впервые. Даже отвернулась, скрывая румянец.
— Мне нужно чувствовать кость, — извинился ректор, отдав саламандре чулок и подвязку. — Понимаю, со стороны выглядит двусмысленно, но обстоятельства требуют. Лекаря в театре нет.
— Я понимаю, — кивнула Малица, стыдливо спрятав предметы женского гардероба.
Она так и сидела с задранной до бедра юбкой, а по коже бегали мурашки. Больная нога покоилась на колене лорда. Ладно, Кристофа, но лорда ти Онеша! В голову сразу лезли всякие мысли.
— И нет ничего позорного в смущении, — улыбнулся ректор, немного разрядив обстановку. — Наоборот, высокий моральный облик — плюс для адептки. А теперь потерпите, будет больно.
Малица дала себе слово терпеть, но не сдержалась. Саламандра шипела, до крови кусала губу и постыдно выла, пока лорд вправлял перелом. Ректор зафиксировал его магической нитью и попросил дать снятый чулок.
— Лучше с подвязкой, чтобы крепче зафиксировать. Не бойтесь, не замерзнете, там камин есть, сможете разжечь.
— Там — это где, милорд? — осмелилась спросить Малица, протянув нужные вещи.
На щеках по-прежнему играл стыдливый румянец, а сердце не желало дружить с дыханием.
— Готово! — Ректор аккуратно спустил ногу саламандры на пол.
В это время в дверь требовательно постучались, и недовольный женский голос спросил:
— Ариан, ты скоро?
Малица вздрогнула и испуганно глянула на ректора. Точно, она ведь ему вечер в театре испортила. Там, в коридоре, Алиса.
— Все в порядке, — не терпящим возражений тоном заверил ректор и снял с двери чары.
Малица торопливо одернула юбку и обулась. Неприлично перед мужчиной голыми ногами щеголять, да и Алиса наверняка решит, будто они вовсе не разговаривали. Саламандра бы сама так подумала, если б увидела любовника с полуголой девицей.
Интересно, о чем думал ректор, когда после лечения ногу осмотрел? Скользнул взглядом от бедра до пальчиков. Малице хотелось верить: о том, что у нее красивые ноги, а не о перевязке.
Алиса ворвалась в комнату, словно ураган, принюхалась и обвинительно уставилась на саламандру. Та вежливо поздоровалась и попыталась встать, но ректор красноречиво качнул головой. Пришлось сидеть и буравить взглядом пол.
— Чем вы тут занимаетесь? — Алиса продолжала принюхиваться.
— Ты ведешь себя некрасиво, — поморщился лорд. — Ревность всегда некрасива. Напоминаю, Малица тер Ирадос — адептка моей Академии, значит, имеет право на мою защиту.
— И от чего же ты собрался ее защищать?
Раскрытый веер на время скрыл лицо Алисы.
От нее пахло дорогими духами. Малица знала, сколько они стоили, и завидовала. Наверняка подарок. Везет же некоторым! Интересно, чем эта Алиса занимается? Чутье подсказывало: не работает, не позволил бы ректор своей любовнице работать. У демонов с этим строго: любимую женщину содержат.
— Возвращайся в ложу. — Ректор начинал сердиться. — Когда приду, расскажу, если сочту нужным.
— Так ты придешь? — ядовито прошипела Алиса.
Ответом стал ледяной взгляд. Оборотница тут же присмирела, извинилась и ушла. Даже оборачиваться, чтобы погрозить саламандре, не стала.
— Простите ее, Ирадос, полнолуние скоро. — Лорд запер дверь. — Плюс обоснованное сожаление об испорченном вечере.
Малица тяжко вздохнула и опустила голову.
— Ругать будете? — упавшим голосом поинтересовалась она.
— Нет. Время, Ирадос! — напомнил ректор и сотворил портал.
Саламандра скривилась.
«Время, Ирадос!» Зачем тогда с ногой возился? Подумаешь, перелом! Закинул в лазарет, пусть разбираются.
Портал вывел в рабочий кабинет ректора. Тот наскоро зажег магический шар и оставил Малицу одну, строго-настрого запретив покидать комнату. Оставалось надеяться, тер Лис не успел подобрать ключей к защите ректорского кабинета. Опыт Кристофа подсказывал: взломать можно практически любые печати.
Саламандра кое-как доковыляла до камина и разожгла огонь. В кабинете сразу стало уютнее. Взгляд упал на шкуру. Хотелось присесть на нее, подставить руки пламени, но никак: не позволяла несгибающаяся нога.
Снова полыхнул портал, и Малица инстинктивно сотворила огненный кинжал.
— Свои, Ирадос, — с легким смешком ответил ректор и кинул в кресло у камина плед. — Забирайтесь и сидите. Постараюсь быстро. Потом отправитесь в лазарет. Допросы завтра.
Сильные руки подхватили под мышки и водрузили в кресло, после чего лорд снова исчез, на этот раз надолго. Саламандра прижалась щекой к спинке и задумалась. Ее волновала судьба друзей. Совсем не в такт мыслям мирно потрескивал огонь.
Время шло, ректор все не появлялся, и градус беспокойства только увеличивался. Несмотря на пламя в крови, пылающий камин и плед, стало холодно.
Малица злилась на то, что ничего не может сделать. Даже к окну подойти — проблема. И угораздило же ее сломать ногу! Лорд залечил, зафиксировал, но саламандре еще долго пропускать занятия по физподготовке.
Едва заметная пульсация магического шара раздражала, Малица предпочла его погасить, свернулась комочком, насколько позволяла нога, и не заметила, как задремала.
Сквозь сон доносились приглушенные голоса:
— Осторожнее, вот сюда переложите.
«Кого переложить?» — лениво, не открывая глаз, подумала Малица. Оказалось — ее.
В нос ударил запах лекарств, и саламандра поняла: она в лазарете. Сон медленно отступал, мир наполнялся звуками. Слишком шумно для ночи, значит, уже утро. Или ректор поставил на ноги всю Академию. Веки неохотно разлепились, и саламандра с сожалением поняла: она действительно заснула и провела всю ночь в ректорском кабинете. И не он перенес ее в лазарет, а Нортон. Бывший староста стоял в изголовье и о чем-то шептался с деловитой эльфийкой — местной лекарицей. Напрягшись, Малица даже вспомнила ее имя — Лаурель. Госпожа Лаурель. Сколько ей лет, никто доподлинно не знал, выглядела эльфийка всегда на двадцать, хотя воспитала уже не одно поколение целителей.
В нос ударил запах лекарств, и саламандра поняла: она в лазарете. Сон медленно отступал, мир наполнялся звуками. Слишком шумно для ночи, значит, уже утро. Или ректор поставил на ноги всю Академию. Веки неохотно разлепились, и саламандра с сожалением поняла: она действительно заснула и провела всю ночь в ректорском кабинете. И не он перенес ее в лазарет, а Нортон. Бывший староста стоял в изголовье и о чем-то шептался с деловитой эльфийкой — местной лекарицей. Напрягшись, Малица даже вспомнила ее имя — Лаурель. Госпожа Лаурель. Сколько ей лет, никто доподлинно не знал, выглядела эльфийка всегда на двадцать, хотя воспитала уже не одно поколение целителей.
Заметив, что Малица очнулась, оба перестали разговаривать. Нортон тут же спросил, как она себя чувствует, госпожа Лаурель холодно поинтересовалась, может ли саламандра принять посетителей.
— Каких посетителей?
Жесткая больничная койка намяла бока, хотелось скорее встать или сменить ее на свою, общежитскую, но специальная фиксирующая нить лишала свободы передвижения.
— Королевского дознавателя.
В горле пересохло.
Дознаватель — птица высокого полета, занимается только важными делами. Все прочие — в компетенции стражи или Особой службы. Значит, Малица не ошиблась, проректор действительно участвовал в заговоре.
— Хорошо, я приму его. — Саламандра спешно осмотрела себя и с облегчением выдохнула: не в ночной рубашке с рюшечками, а в платье. — Только можно я сяду?
— Нет, — безапелляционно ответила госпожа Лаурель. — Шесть часов полного покоя, иначе я не ручаюсь за результат. И второй раз накладывать стазис не стану.
Саламандра вздохнула. Похоже, перелом лечили магией, раз так, двигаться действительно нельзя, чтобы не разрушить чары. То-то нога горячая и чешется: кости срастаются. Зато через обещанные шесть часов Малица сможет бегать. Мучения стоят свеч.
Нортон одними губами шепнул: «Удачи!» — и бочком проскользнул к выходу. Саламандру приятно обрадовало, что он больше на нее не сердился: Малица не любила наживать врагов. О давнем обещании помнила, хотя заводить с бывшим старостой серьезных отношений не собиралась. Она ему нравилась, он ей — не более чем многие. Да и осталась ли привязанность Нортона? Наказание нанесло по ней сильный удар.
Госпожа Лаурель задержалась, проверила, не потревожены ли фиксирующие нити, и ушла, строго-настрого запретив ворочаться.
Малица пригладила волосы и приготовилась принять важного гостя.
Дознаватель вошел быстрой, стремительной походкой, едва не вышибив дверь. Несчастная отлетела к стене и пару раз хлопнула, пока не замерла. Высокий плотный мужчина с колючим взглядом. По виду он напоминал оборотня: нечто звериное в лице, повадках, движениях. А может, дознаватель и принадлежал к этой расе: в Империи раздолья высокие должности могли занимать не только люди, а при расследовании сложных дел нюх оборотня незаменим.
Следом, явно не одобряя поведение посетителя, вошел декан, кивнул Малице и устроился у окна. Единственный стул оставил для дознавателя.
— Адептка Ирадос, вы как несовершеннолетняя не можете отвечать на вопросы без присутствия родных или представителей учебного заведения, в котором обучаетесь. — Лоран Марвил, крупный, даже грузный мужчина за сорок, как всегда, говорил сухо и официально. — Я прослежу за тем, чтобы допрос велся по всем правилам. Вы не возражаете?
Малица покачала головой и в который раз порадовалась, что ее не переодели в ночную рубашку.
Дознаватель обежал взглядом палату, будто не замечая насупленного декана, пододвинул к кровати стул и, игнорируя правила приличия, оседлал, подперев голову руками.
— Малица тер Ирадос? — голос звучал хрипловато.
Определенно, оборотень.
— Леди тер Ирадос, — поправила обиженная фамильярностью саламандра.
— Госпожа тер Ирадос, — внес свои коррективы дознаватель.
По сути он прав, формально Малица лишь госпожа, полноценной аристократкой считалась ее мать, отец получил лишь личное дворянство. Но ведь и леди не ошибка.
Саламандра кивнула. Пусть так, не стоит спорить из-за обращения.
— Люций Арс, — представился дознаватель.
— А дальше? — осмелев, спросила Малица.
Мужчина удивленно приподнял бровь и лениво добавил:
— Дознаватель его императорского величества, но это и так известно. Вам ведь доложили о моем приходе?
Саламандра кивнула.
Нет, она спрашивала совсем о другом. Люций Арс не простолюдин: слишком наглый, уверенный, привыкший к повиновению. Значит, раз нет указания на принадлежность к первому сословию в фамилии, дознаватель умолчал о статусе в клане, роде или стае.
— Что-то еще? — От дознавателя ничего не скроешь.
— Вы оборотень? — напрямик поинтересовалась Малица.
— Имеете что-то против?
Даже не подобрался, не насторожился. Уверен в собственном превосходстве.
Малица покачала головой, и допрос начался.
Саламандра подробно рассказала о дружеских посиделках на башне, о проректоре, причинах, заставивших за ним проследить, разговоре с лордом шан Теоном и бегстве от призрачных гончих. Дознаватель слушал, не перебивая и ничего не записывая. Ну да, оборотням не нужно, у них отменная память.
— Все это замечательно, госпожа, но на слово в таких делах никому не веришь. Слишком у вас все складно и слишком велико желание в силу некоторых причин опорочить достойных людей.
Господин Арс поднялся и навис над саламандрой. Ей стало страшно. На миг показалось, будто дознаватель вцепится в горло. Но он лишь буравил холодным волчьим взглядом, словно силился проникнуть в душу.
— Вам не кажется, это слишком? — подал голос декан. — Адептка Ирадос не обвиняемая, подобные методы запрещены.
Дознаватель лишь отмахнулся и попросил не мешать.
— Как вы объясните, что на лице досточтимого лорда Эльмира шан Теона, тайного советника императора Закрытой империи, нет ни ожогов, ни шрамов? — вопрос прозвучал как удар бича.
Малица на мгновение задумалась, а потом выдала логичное объяснение:
— Потому что это легко лечится магией.
Дознаватель чуть заметно усмехнулся.
— По-вашему, милорд проделал это за пять минут?
— Почему за пять минут? — удивилась саламандра. — За ночь.
— Увы, ночью на нем не было маски, скрыть подобное увечье не удалось бы. — Господин Арс окончательно запутал Малицу. — Значит, вы оговорили важного гостя.
— Этого гостя выслали из страны, — напомнила саламандра, теряя терпение.
Дознаватель ей не верил и даже не думал этого скрывать. Играл на стороне вампира? Вдруг он сейчас ее похитит? Но вместо этого господин Арс равнодушно сообщил, что наложит на Малицу заклятие правды.
— Предупреждаю, любая, пусть даже самая крошечная, ложь обернется болью.
Саламандра кивнула, декан скрепя сердце тоже дал согласие.
Малица недоумевала, зачем оборотню подобное заклинание. Он и так давно знает, лжет ли свидетельница: по запаху. Когда говоришь неправду, всегда нервничаешь, значит, иначе дышишь или потеешь.
Дознаватель склонился над Малицей и, не мигая, уставился в глаза. Зрачки его постепенно исчезли, оставив только радужку.
— Mai-rrr-ina! — произнес господин Арс и провел рукой перед лицом испуганной саламандры.
По телу пробежала судорога. Оно на миг заледенело, а потом стало прежним, живым.
Дознаватель довольно кивнул и моргнул, вернув глазам нормальный вид.
— Не бойтесь, госпожа Ирадос, издержки профессии. Потом привыкнете.
— Привыкну? К чему? — испуганно переспросила Малица.
— Маги часто имеют дело с дознавателями. Итак, правду ли вы рассказали? У меня нет времени задавать вопросы.
Саламандра кивнула и заверила, она говорила правду.
— Испытываете ли вы личную неприязнь к Нэйлу лан Тарро тер Лису? Например, за непоставленный зачет, отвергнутые чувства.
Малица нервно фыркнула. Отвергнутые чувства? Это чьи, ее?
— Нет, конечно! Я подозреваю его в измене, и только.
— Вы что-то утаили?
— Нет.
Тело ни разу не отозвалось болью, значит, саламандра не лгала.
Дознаватель довольно кивнул и снял заклинание. После протянул лист бумаги и самопишущее перо. Малица нахмурилась. Подписывать пустоту она не собиралась.
— Ваши показания, госпожа.
Щелчок пальцев, и лист испестрили строки. Саламандра вчиталась: действительно, ее слова.
— Отлично! — Получив подпись, господин Арс заметно приободрился. — Еще увидимся, госпожа Ирадос. И напоследок, — дознаватель обернулся в дверях, смерив Малицу тяжелым взглядом, — не покидайте город. Вы не под домашним арестом, но проходите важным свидетелем.
Саламандра пообещала и перевела дух: господин Арс оставил ее в покое. Вслед за ним вышел декан, во время допроса исполнявший роль молчаливого наблюдателя. Он тоже поставил подпись на протоколе, добавив фразу: «Записано со слов Малицы тер Ирадос верно».