— Вот слушаю вас и понимаю, что вы действительно Заступник, — сказал он. — И говорить нечего.
Мари пришла в себя через час после этого разговора. Лежа на койке, она безучастно смотрела в потолок и думала, что ей снились странные и яркие сны, а еще — что связанные руки затекли, и вряд ли она что-то сможет ими сделать в ближайшее время. Грудь и живот жгло, но Мари знала, что ее раны заживают.
— Как ты себя чувствуешь? — услышала Мари голос доктора Андерса и, повернув голову, обнаружила, что тот стоит возле кровати и пристально рассматривает свою пациентку. Заступник или нет, но лекарник он хороший.
— Терпимо, — ответила Мари. — Пить очень хочется.
Андерс взял со стола стакан воды и присел на кровать рядом с Мари.
— Немного и маленькими глотками, — предупредил он. Когда Мари напилась, то доктор отставил стакан и сказал:
— Я хочу развязать тебе руки, но опасаюсь, что ты сделаешь что-нибудь со мной или с собой.
Мари криво усмехнулась.
— Это было бы здорово, доктор. А то даже не почесаться. Не волнуйтесь, я обещаю, что ничего не сделаю.
— Вот и хорошо, — с облегчением произнес Андерс и принялся развязывать узлы: затягивая их, Супесок потрудился на совесть. Мари пошевелила освобожденными пальцами и негромко сказала:
— Спасибо.
— Да не за что. Мари, а ты и правда принесла послание императора?
Она посмотрела доктору в глаза: нет, не шутит и спрашивает совершенно серьезно.
— Ну что вы, конечно, нет, — сказала она. — Император послал меня убить вас и Супеска.
В лице Андерса что-то дрогнуло, и доктор на миг сделался очень несчастным, словно родитель, обнаруживший ложь любимого ребенка.
— И ты выполнишь приказание? — спросил он. Мари подумала, что любой другой на его месте уже бы удирал без оглядки и ответила абсолютно правдиво:
— Я не знаю.
Андерс облегченно улыбнулся, и Мари вдруг поняла, что он волновался вовсе не за себя — за нее. Ей вдруг стало очень стыдно и неловко.
— Тебе сейчас нужно поправиться, — сказал Андерс и поднялся. — Поспи, не буду тебе мешать.
— Супесок меня сегодня зарежет, — выпалила Мари. — Скажите напоследок, доктор, вы действительно Заступник? Это все, что я хотела бы узнать.
Андерс как-то беспечно пожал плечами и ответил ей в такт:
— Я не знаю.
Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, и Мари не в силах была отвести взгляд, словно доктор читал что-то в ее сердце.
В ее жизни никогда не было бога. Ни в раннем детстве, когда от легочного жабса умерли родители, ни на войне, ни под пытками, ни даже тогда, когда она сняла с руки мертвого брата веревочный браслет и прочла его последнее послание сестре. Но теперь бог вдруг неожиданно сел на койку и обнял Мари — так, как мог бы обнять отец давно потерянную дочь. И Мари расплакалась: громко и искренне, как пропавший и найденный ребенок.
Спустя два часа Супесок увидел, как Андрей осторожно выводит дзендари из дома. Было видно сразу, что каждый шаг дается ей с трудом, но Супесок знал, что дрянь настолько упряма, что из гордости сейчас даже сплясать может — лишь бы не падать. Видывал, случалось.
— Вы куда? — спросил он, на всякий случай вынимая пистоль. Девка посмотрела на него, и Супесок увидел, что ее глаза красны от слез.
— Мари уходит, — пояснил Андрей. — Ей уже лучше, она отправляется домой. Не знаете, во сколько от почты отходит дилижанс?
— Не знаю, — ошарашено ответил Супесок. — Доктор, вы что? Да она нас сегодня же ночью передушит, как цыплят!
— Не передушит, — уверенно сказал Андрей и обратился к Мари. — Тебя довести до почты?
— Не надо, — ответила она. — Я сама.
— Ну смотри.
Уж Супесок-то смотрел во все глаза — он никак не мог понять, какой святой простотой нужно быть, чтобы вот так запросто отпускать на все четыре стороны того, кто заявился отправить тебя на тот свет. Неужто рассчитывает, что император оценит такой жест доброй воли?
— Прощайте, — сказала Мари, вышла за калитку и поплелась по дороге в сторону почты. Соседская собака брехнула было на нее, но тотчас же осеклась. Андрей смотрел ей вслед с неподдельной тревогой и сочувствием.
— Доктор, вы никак с ума свернули, — сокрушенно покачал головой Супесок. — Я не понимаю.
Мари остановилась на перекрестке — теперь ей нужно было свернуть направо, чтобы добраться до почты, но она замерла и некоторое время стояла, покачиваясь и глядя в землю. Супесок подумал, что дзендари умерла и вот-вот упадет — но она в конце концов повернулась и пошла обратно.
И Андрей вышел ей навстречу.
* * *Рубины были впечатляющими. Оправленные в золотое кружево изящного колье, они казались застывшими каплями крови, что стекали по шее — золота в оправе было немного, и Несса, глядя в зеркало, думала, что эффект очень уж разительный.
— Мне словно отрубили голову, — сказала она, отворачиваясь от зеркала и снимая колье. — Страшно.
— Иногда красота может быть и страшной, — сказал поставщик драгоценностей двора и ведущий представитель всех ювелирных домов столицы, высокий сулифатец, укутанный с ног до головы в полосатое одеяние. — Но с алым платьем на Праздник Осени это будет не страшно, а восхитительно, ваше величество.
Несса взвесила колье на ладони и протянула поставщику.
— Странно, Вивид, — сказала она, — почему владыка Хилери решил мне сделать такой подарок.
Кембери, который сегодня действительно заменял преподобного Аль-Афхани, усмехнулся под тканью, закрывавшей лицо.
— Информация, которую вы подарили ему, моя госпожа, просто бесценна. А это колье хранилось в сокровищнице Амье еще со времен языческих государей, и в свое время его носила сама прекрасная Альджурна. Владыка надеется, что вы, как и она, всегда будете очаровательны и обретете счастье в любви.
Он держал ее за руку слишком долго — гораздо дольше, чем положено по дворцовому протоколу. Рубиновые капли колье стекали из их сжатых ладоней, и само время, казалось, прекратило свой бег. Наконец, Несса встрепенулась, освободила свою ладонь и промолвила:
— Это очень мило с его стороны, однако я полагаю, что настоящие, — она очень выразительно выделила последнее слово, — чертежи дирижабля стоят намного больше, чем драгоценности, которые меня скомпрометируют в глазах моего мужа и моей страны, — Несса посмотрела на Кембери со всем доступным ей кокетством. — И я ведь никогда их не надену, к сожалению. Так что в моем случае деньги гораздо предпочтительнее.
Кембери понимающе кивнул.
— Ваш особый счет, моя госпожа, уже пополнен на триста тысяч. Владыка прекрасно понимает, что имеет дело с в высшей мере благоразумной женщиной.
Несса кивнула и принялась убирать колье в темный мягкий мешочек. Кембери развернул перед ней бархатный кофр — теперь уже с настоящими драгоценностями Аль-Афхани — и поинтересовался:
— Вы что-нибудь знаете о небесном знамении, моя госпожа? В столице ходят самые невероятные слухи.
Несса пожала плечами. Не рассказывать же ему о том, как она обнаружила Шани, который сидел в кресле у камина в Красной комнате и с упоением читал «Сагу о Форсайтах» в электронной книжке, добытой с корабля.
«У тебя на рукаве кровь», — растерянно сказала тогда Несса просто ради того, чтобы что-то сказать. Император посмотрел на нее со странной смесью охотничьего азарта и определенного недоумения и ответил:
«Не моя».
— Природа иногда преподносит нам странные сюрпризы, мой друг, — сказала Несса, пристально рассматривая ожерелье из северного жемчуга идеальной формы. — Скорее всего, это была зарница.
— Говорят, — Кембери посмотрел на нее очень пристально, — Заступник вернулся на землю.
Несса опустила голову и пару минут молча рассматривала драгоценности, пытаясь собраться с духом, а затем промолвила максимально беспечно:
— Друг мой, не ищите божественного вмешательства там, где его нет. Это пахнет ересью.
Знал бы он всю правду…
Когда они расстались, и поддельный Аль-Афхани на прощание прижал правую руку дамы ко лбу и губам, Несса отправилась к себе — надо было написать письмо Андрею и распорядиться о переводе отцу новой суммы. Фрейлины возле дверей покоев Нессы дружно встали при ее появлении, однако она коротким жестом дала понять, что сейчас не нуждается в компании. Пожалуй, это еще один плюс ее нового положения — махнешь рукой, и все от тебя отстанут.
Закрыв за собой дверь, Несса небрежно бросила мешочек с колье на трюмо и направилась было к письменному столу, однако чуть насмешливый голос императора остановил ее:
— Смотрю, ты вошла во вкус. Нравится шпионская деятельность?
Несса обернулась — Шани стоял возле стены и изучал супругу с таким холодным любопытством, что Нессу в самом деле пробрало морозом.
— Я делаю только то, что ты мне велел, — сказала она как можно спокойнее. — Кстати, Хилери благодарит за чертежи. Ведь амьенский дирижабль опять не взлетит, не так ли?
— Я делаю только то, что ты мне велел, — сказала она как можно спокойнее. — Кстати, Хилери благодарит за чертежи. Ведь амьенский дирижабль опять не взлетит, не так ли?
— Конечно, — кивнул Шани, и насмешка в его голосе сменилась плохо скрываемой яростью. — А твой приятель, похоже, потерял сцепление с реальностью. Понятно, он уже ничего не боится, но ты…
Несса почувствовала, что у нее ноги подкашиваются от страха. В животе противно похолодело; стараясь не показывать паники, она отвернулась и села за стол, получив хоть какую-то опору.
— Какая разница, что я? — спросила она устало. — Я всего лишь экземпляр из твоей коллекции девок, относись к этому проще.
«Что я говорю, боже мой…», — осмотревшись, Несса подумала, что в случае чего защищаться ей придется костяным ножом для разрезания писем. Да, пожалуй, с этим много навоюешь.
На стол перед ней лег мешочек с рубиновым колье.
— «Экземпляр из коллекции», — брезгливо повторил Шани. — Надень, я хочу посмотреть.
Дрожащими пальцами Несса развязала шнурок, и колье вытекло на ее ладонь. Сходство рубинов с кровавыми каплями стало еще явственней; Несса послушно застегнула замочек на шее и опустила руки.
— Вот, пожалуйста.
В тот же миг Шани перехватил колье и принялся ее душить.
Несса попробовала вскрикнуть, но не смогла. Камни в оправе впились ей в горло; задыхаясь от боли, Несса забилась в руках мужа, пытаясь освободиться, но у нее ничего не вышло — Шани держал ее крепко, издевательски затягивая импровизированную петлю все туже и туже. В глазах темнело, и Несса подумала напоследок: неужели это все? Почему это все?
Потом захват ослаб и исчез совсем. Жадно глотая воздух и плача от счастья и боли, Несса соскользнула с кресла и попробовала отползти в сторону — но силы окончательно оставили ее, и она распласталась на ковре. Мир перед глазами дробился и дрожал, и Несса видела то витую ножку кресла, то собственные скрюченные пальцы, то разорванную змейку колье: одно из креплений не выдержало и разогнулось, дав своей новой хозяйке еще один шанс. Один из рубинов кроваво ей подмигнул: не сегодня.
— Не стоило тебе миловаться со своим эфенди настолько открыто, — голос Шани звучал откуда-то издалека, хотя Несса теперь прекрасно видела его самого: император присел рядом с ней и, приподняв Нессу, устроил ее голову у себя на коленях — совершенно семейно, по-домашнему, и именно от этого страх перетек в подлинный парализующий ужас.
— Я не…, - только и смогла прошептать Несса.
— Ладно, ладно. Молчи, — Шани провел пальцами по ее шее, и Несса сжалась в ожидании того, что он сейчас возьмет и доведет начатое дело до конца. — Держи милорда Кембери на расстоянии. И помни о дистанции сама. Но это все ерунда, по большому счету. А знаешь, что на самом деле важно?
— Что? — промолвила Несса, уже не зная, к какой муке готовиться.
— Мне сообщили о Третьем пришествии. Твой отец покинул дом и начал проповеди в Загорье.
Несса вскочила — откуда только силы взялись. Сказанное звучало настолько шокирующе, что не могло быть ничем, кроме правды.
— Он открыто и лично объявил себя Заступником, — сказал Шани, тоже поднимаясь на ноги. — Деревенщина сличает его с фресками в храме и слушает, раскрыв рты. Пока он плетет им сказки о мире, добре и согласии, но кое-кто под эти сладкие песни уже задается вопросом, почему это владыка Небесный решил спровадить на тот свет владыку земного, и как это надежа-государь едва не отправил Заступника на костер. И слухи ползут из Загорья дальше.
— Быть не может…, - проговорила Несса. — Андрей никогда бы не стал, нет… Шани, это неправда!
— Это правда, — устало проронил император и отошел к окну. На столицу наползал циклон, неся осенние дожди на несколько месяцев: глядя на темно-серые тучи, непроницаемые для света, Несса видела в них грозное знамение. — Он забыл про наш договор, и знала бы ты, как я хотел, — Шани сделал паузу и поправился: — как я хочу отправить к нему курьера с твоей головой в коробке. А я обычно делаю то, что хочу. Особенно в критических случаях.
Несса не удержала возгласа боли — так стонет раненое животное, в котором засел смертоносный арбалетный болт. Шани оценивающе посмотрел на нее, словно прикидывал, как именно будет отделять голову от тела; Несса зажмурилась, словно в ожидании удара.
Мягкие шаги. Запах дорогого одеколона и обреченной ярости.
— Береги наследника, — негромко произнес Шани. — Он единственный, кто сейчас может тебя спасти.
* * *Влад Дичок по прозвищу Пират, корреспондент «Столичного Вестника», уже битый час отирался возле решетки дворцового сада, ожидая, когда раскроются узорные ворота, и их величества отправятся в собор Заступника Милостивого на мессу. Тонкий клетчатый сюртук — традиционная одежда представителей его профессии — нимало не защищал от осеннего ветра, а маленькая круглая шляпа с пером намокла после недавнего дождя и сконфуженно опустила поля. Влад, впрочем, игнорировал эти мелкие неприятности: возможность опубликовать в завтрашнем выпуске «Вестника» интервью с самим государем грела его получше солнышка в вешний день.
По столице ползли самые противоречивые слухи. Все началось с небесного знамения: сиреневое зарево вспыхнуло над городом и полыхало больше часа. Изумленные люди собирались на улицах и смотрели в небо, пытаясь понять, что происходит и чего ожидать. На следующий день министр Химии Аксл выступил с заявлением о том, что в лабораториях его министерства произошел взрыв, и таинственное зарево — именно его следствие, однако министру мало кто поверил, и народ по старой привычке подался в храмы. Вспомнились, разумеется, и события двадцатилетней давности, когда в таком же зареве неправедно обвиненный Заступник вознесся с костра на небеса. А потом по стране поползли слухи о том, что Заступник пришел снова.
Влад поежился, поднимая воротник повыше. Вряд ли, конечно, человек, что проповедует по всему Загорью, и есть Заступник, но говорят об этом очень уверенно. И ладно бы какая-то деревенщина! Годы Просвещения, конечно, облагородили селюков, но обезьяна в жилетке — все равно обезьяна. Послушать же проповедника собирались и образованные люди, и бывшие дворяне, и даже управитель загорский — тот нашел слова якобы Заступника проникающими до глубины души. Узнать бы мнение государя по этому поводу да незамедлительно тиснуть в газете: «Столичный вестник» читает вся страна, и публикация интервью такого уровня вполне может вывести афериста — если это аферист — на чистую воду.
Со стороны парка послышался цокот копыт, и Влад встрепенулся. Дворцовая охрана принялась открывать ворота перед государевым открытым экипажем; Влад ловко поднырнул между охранниками в приоткрытые створки и, подпрыгнув, повис на ступеньке экипажа и вцепился в дверцу.
— Влад Дичок, «Столичный Вестник», — воскликнул он. Запоздавшие руки охранников схватили его за сюртук и потащили в сторону, но Влад закричал во все горло: — Ваше Величество! Позвольте интервью!
Видимо, его приняли за террориста, и охрана, пытаясь реабилитироваться и наверстать упущенное, принялась его мутузить, не обращая внимания ни на форменную одежду, ни на значок корреспондента на лацкане. Впрочем, все кончилось довольно быстро, и Влада поставили на ноги.
— Слушаю вас, господин Дичок, — услышал он. — Что вам угодно?
Государь вышел из экипажа и приблизился к корреспонденту. Влад отряхнул сюртук, пытаясь придать себе относительно приличный вид, и попросил:
— Ваше Величество, пару слов для «Столичного Вестника».
— Извольте, — кивнул император. Со стороны площади донесся мелодичный перезвон часов — значит, месса уже начинается, и нужно спешить.
— Сир, как вы, как глава государства и бывший шеф-инквизитор, можете прокомментировать новость о появлении Заступника в Загорье? — выпалил Влад. Государь на некоторое время задумался, а потом ответил вопросом на вопрос:
— Не припомню, чтобы я об этом слышал, а откуда такая информация?
— Так докладывает Загорское подразделение «Вестника», — ответил Влад. — Некто Андерс объявил себя Заступником всемилостивым и проповедует народу о добре и мире.
Император усмехнулся.
— Пока он проповедует о добре и мире, я не имею ничего против. Пусть. А вообще, господин Дичок, появление этого человека — значительный показатель того, насколько сильно изменилось наше общество за сравнительно небольшое время. Несколько лет назад этого несчастного забрала бы инквизиция по обвинению в ереси и отправила на костер после минимального расследования — а теперь он спокойно ходит по стране и проповедует.
— Так-таки и на костер? — недоверчиво поинтересовался Дичок. По молодости лет он не застал основных инквизиционных процессов и считал все истории о казни еретиков изрядным преувеличением.