Никто не заметил, как из того бокса, где стоял танк, вышел человек. Этот бокс оставили настежь открытым, чтобы танк, который планировалось начать разбирать уже с самого утра, проветрился от порохового дыма и дыма сигнальных ракет.
Локис, а это был именно он, осторожно, стараясь держаться в тени, чтобы не попасться на глаза взбудораженным солдатам, направился в лес.
Еще днем он заметил, что стена между боксами выложена из легких пеноблоков. И кладку когда-то делали солдаты – ну очень уж непрофессионально. Раствор от вибрации электродвигателей кое-где растрескался. По балкам и рельсам Локис поднялся к потолку. Ему удалось снять с верхнего слоя пару блоков стены. Таким образом, десантник пробрался в соседний бокс, предварительно поставив блоки на место. К сожалению, этот соседний бокс оказался закрыт. Однако в нем Локис спокойно переждал всю «военную операцию» «черных копателей». А когда она закончилась, опять перебрался в бокс с танком.
19
К особняку под липами, находившемуся в пригороде Калининграда, подъехало VIP-такси – темно синий «Мерседес-бенц» представительского класса.
– До свидания! – Николай Прокопьевич попрощался с баронессой, пожал руку Фердинанду.
– Всего наилучшего! – Антон как можно более теплым голосом сказал это фрау Энгельберте.
– Вам того же, – сдержанно улыбнулась баронесса.
– Удачи! – махнул рукой Фердинанд.
– Мы договорились? – крикнул вслед барону Антон.
– Да-да. Наверное. Скорей всего.
– Это как понимать? – закипятился Антон.
– Я справлюсь сам – тот ли этот предмет и сколько он на самом деле стоит, сколько таких осталось. Я думаю, все должно быть в порядке, – немец говорил своим обычным тоном, который Антону казался чрезмерно надменным.
– А... Справляйтесь, – Антон был уверен, что Веник Огнеметчик все проверил.
– Вот так будет хорошо, – Фердинанд взял под руку баронессу, – как вы себя чувствуете, мутти?
– Неплохо. Устала очень, конечно, – томно ответила баронесса.
Фердинанд провел фрау Энгельберту к распахнутой таксистом дверце автомобиля и уселся рядом с ней на заднее сиденье.
– Вы знаете, куда ехать? – спросила Вероника у таксиста.
– Да, конечно, – вежливо ответил тот.
– Было очень приятно познакомиться и пообщаться, – сказала Вероника немцам.
– Да, да, очень мило, – подтвердила баронесса.
– До завтра! – попрощалась Вероника.
– До завтра! Ждем вас к обеду, не забудьте.
– Да-да. Я помню. Экскурсия по городу.
«Мерседес-бенц» замигал левым поворотником и отъехал от дверей особняка.
Вероника помахала вслед уезжающему автомобилю, развернулась на высоких каблуках, и ее улыбка превратилась в гримасу негодования и злости. С таким выражением лица она пошла назад в дом. При входе демонстративно хлопнула дверью.
Антон и Николай Прокопьевич сидели за овальным столом. Допивали – за удачу предприятия – коньяк. Наконец-то они налили его «по-русски» – не в «наперстки», а в нормальные водочные стопарики.
– Вы мерзавцы, – сказала Вероника, вызывающе подбоченившись. – Что твой младший брат – негодяй и ничего святого у него на душе нет, я, конечно же, догадывалась, – обратилась она к Николаю Прокопьевичу, – а что мой родной отец пойдет у такого человека на поводу, этого я ну никак, даже в самом страшном сне, предположить не могла.
– Ну что ты, Вероничка, – у Антона, наоборот, на душе было очень радостно. – Мы все очень хорошо обсудили. И почти договорились.
Как же, дело с немцем явно выгорает. Антон сразу убивает двух зайцев. А может быть, и третьего... И кости загоняет по хорошей цене, и танк с ходу продает за немалые деньги. А еще с минуты на минуту позвонят его архаровцы – рассчитаются с уродом, из-за которого у него возникли непредвиденные проблемы. «В болоте места много, где никакая псина тело не найдет... А еще, – он ехидно улыбнулся, – неплохо было бы переодеть его во фрица... Ни в жизнь не нашли бы...»
– Как это можно торговать костями людей! – повысила голос Вероника.
– Почему торговать?.. – ответил ей Николай Прокопьевич.
Он, конечно, понимал, чем возмущена его дочь, но деньги были на самом деле большие. На этот раз можно было и попридержать совесть.
– Мы заработали благодарность, – улыбнулся Антон, – теперь уже у дружественного нам народа. Просто в деловой обстановке определили размер этой благодарности.
– Что ты несешь? Благодарность. За что благодарность? А ты вспомни того красноармейца, в танке, которого вы с Вениамином выкинули в реку. Вот так просто взяли и выкинули! – не унималась Вероника.
– Какого красноармейца? – насторожился Николай Прокопьевич.
– Того, который погиб в этом танке. Который сражался в этом танке, чтобы вы сейчас свободно могли коньяк жрать.
– Уйми истерику, – Антон встал из-за стола и со злобой посмотрел на Веронику.
– Вы выкинули его, потому что за него никто не заплатит! – с ненавистью воскликнула она.
– Замолчи! Как ты смеешь такое мне говорить! – Антон подошел к ней вплотную и заорал прямо в лицо. – Ты хоть раз поднимала трупы из реки? Ты пыталась удержать набор костей в истлевшей, сгнившей одежде? Успокойся, Колян, – этот красноармеец выскользнул у нас из рук. Согласись, глупо топиться из-за мертвяка. Там на реке омуты. Я, честно, хотел подхватить его... Но не получилось. Что я мог сделать! Бывает.
– Неправда! Я все видела. Я видела, что вы просто взяли и спихнули его в реку, – крикнула в ответ на это девушка, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
– Врешь!
– Я все видела, – Вероника начала захлебываться от нахлынувших слез.
– Ты не могла этого видеть.
– Я остановила «Гольф» и наблюдала за вами из-за деревьев.
– Так ты за нами шпионишь? Слышишь, Колян, твоя дочь – шпионит, – зашипел Антон. – Потом еще ментам будет шестерить... А может, ты уже красотка-сэксотка? – Антон побагровил от злобы.
– Заткнись, мразь... Папа, я ухожу, – крикнула Вероника.
Она стремглав бросилась в свою комнату, схватила сумочку и, вытирая слезы – благо она сегодня почти не пользовалась косметикой, посчитала, что перед строгой баронессой нельзя выглядеть расфуфыренной, – устремилась к выходу.
– Вероника, постой! – взмолился отец. – Постой. Может быть, издалека тебе это показалось...
– Ничего мне не показалось.
– Слышишь, ты, соплячка. Ты живешь в доме, купленном и отремонтированном в основном на мои, заработанные мной, деньги. Хочешь с этим неудачником, почти конченым алкоголиком на улице оказаться? – продолжил тираду Антон.
– Пусть и у тебя, но я работаю – зарабатываю! Сама зарабатываю.
– Нет, дорогая... мне надо, чтобы ты не зарабатывала, а отрабатывала. Все, что вы от меня получили...
– Ненавижу, – Вероника хлопнула входной дверью. Послышался звон оконных стекол.
– Пускай подышит свежим воздухом. На чаевые от баронессы в ночной клуб сходит... Вернется. Никуда не денется. Ей деваться некуда. Это ты, Колян, разбаловал ее. Знаешь что, я мог бы и сам, без вас это дело провернуть. Переводчиков с немецкого, особенно в Калининграде, предостаточно. Только свистни. А она выпендриваться вздумала.
Николая Прокопьевича тоже пробрала обида за «неудачника-алкоголика». Ведь он всегда чувствовал себя ценным работником в антикварном магазине, ощущал свою значимость как профессионала в своей области.
– Хорош, брат, – сказал Антон, – не бери в голову. Я так, сгоряча. Хотел ее на место поставить.
Николай Прокопьевич сидел за столом красный и надутый.
– Давай, Колян, еще по коньячку, – предложил Антон. – Успокоимся. Нам предстоят большие дела. Разлад нам сейчас абсолютно ни к чему.
Антон достал из бара бутылку «Метаксы» и откупорил ее, разлил по стаканам.
– Пей, Колян. За удачу... – сам Антон выпил залпом до дна.
– Не буду... Я не конченый алкоголик... Я такие произведения делаю... Ювелирного искусства, – обиженно заговорил Николай Прокопьевич.
– Да брось ты, Колян. Я про тебя ничего не хотел сказать. Я ее хотел напугать, – пытался оправдаться Антон.
– Ее напугать, кем... Мной? Ее родным отцом? Я – алкоголик, – чуть ли не заплакал Николай Прокопьевич. – Я тебя, когда ты был малышом, на руках носил. В коляске возил. Жопу за тобой подтирал... Отца нашего уже не было, мама постоянно на работе пропадала, так я тебя и в школу, и в спорт твой водил... А ты...
– Ну, брат, извини. Вырвалось. Всюду, понимаешь, алкаши. Я же с алкашами работаю. Постоянно опухшие рожи перед глазами, – он подал руку брату. – Извини. Мы же братья.
Николай Прокопьевич помялся, помялся и пожал ему руку.
– Пей! – сказал Антон.
Николай Прокопьевич с шумом выдохнул воздух и осушил свой стопарик.
Они засиделись за коньячком до позднего вечера. Николай Прокопьевич пустился в воспоминания о былой юности – рассказывал, как нянчил и учил уму-разуму Антона.
– Вот только в кого ты такой пошел? – недоуменно вопрошал он.
– Вот только в кого ты такой пошел? – недоуменно вопрошал он.
– Какой это такой? – не понял Антон.
– Ну, как это сказать... Хитрый, что ли... – Николай Прокопьевич задумался. – Нет, ушлый.
– Не знаю я такого слова: Что это – ушлый? Может, деловой, хваткий?
– Нет, все-таки – ушлый. Немного проныра и немного – пфиффикус.
– Да пошел ты... – Антон хлопнул его по плечу.
– Вот так, Антоха, – Николай Прокопьевич, изрядно поддатый, опустил голову на руки.
У Антона в кармане штанов хрипато запел Шнур – о том, что ему надо в небо, где он еще не был.
– Алло, – Антон достал мобильник.
Николай Прокопьевич поднял голову:
– Вероника?
– Нет. Отдыхай, – Антон закричал в трубку: – Что? Бляха. Жалко. Ментам сообщит... Завтра... Военное положение... Черт... Дай его мне. – По лицу Антона нельзя было сказать, что он уже довольно много выпил, взгляд стал злой и острый. – Евгенич, это Антон. Насчет бабок не беспокойся... Я насчет ментов... Да я понимаю, понимаю... Брось солдат на танк... Что?.. Ночь... Но ты же их и так поднял... Пускай хоть башню снимут, траки растащат, чтобы больше на древние запчасти походило... С меня внеурочные... Как только разберут... да... вот тогда и сообщай... Хотя бы после обеда... Лады?..
Антон отключил телефон, налил коньяку.
– Ушел, гадюка, – сказал сам себе сквозь зубы.
– Слушай, – снова поднял голову Николай Прокопьевич, – надо Веронике позвонить.
– Ну, сам и звони, – отрезал Антон.
– Она гордая, не поднимет трубку.
– А у меня поднимет?
– У тебя телефон не определяется. Может, подумает, что немцы зачем-то ее вызывают, – предложил хитрый ход Николай Прокопович.
– Ладно. Надо с ней поговорить.
Антон набрал номер на телефоне. Отдал трубку Николаю Прокопьевичу.
– Алло, Вероника? Ты где?.. У тебя все в порядке?..
– Дай мне, – Антон выхватил у Николая Прокопьевича телефон, – Вероника... Погоди... Я, это... Что хотел сказать... Пойми, пожалуйста... Я работаю ... да-да... дико... вокруг смерть... ужас... Нервы не выдерживают... И руки тоже не всегда выдерживают... Посуди сама... А скольких мы из пропавших без вести нашли... Сколько документов в архивы сдали... Да... А деньги – можно и на благотворительные нужды... Да... Подумаешь... Хорошо... Папа твой беспокоится... Ладно, пока.
Антон положил телефон в карман.
– Колян, все у нее в порядке. Не парься. Давай по последней и спать.
20
Локис из лесу наблюдал за происходившим на летном поле. Он отчетливо слышал, как капитан переговаривался с кем-то по мобильнику. Десантник понял, что пока милицейской облавы, по крайней мере в ближайшую половину суток, не будет. Он видел, как солдат погнали в боксы. Потом оттуда начали раздаваться металлический скрежет, звон, рокот электродвигателей.
«Пора идти на Калининград», – подумал Локис.
Однако он уже третьи сутки почти не спал. Сейчас как раз выдалась передышка, и грех было ее не использовать для восстановления сил. Локис углубился в лес, прошелся по дну небольшого ручья, потом вышел на сухую полянку, нашел кучу валежника, зарылся в нее и заставил себя уснуть. До утра оставалось часа три, времени для сна вполне достаточно.
Когда Локис проснулся, глянул на солнце, потом на таймер в зрачке «зажигалки». Показывало одиннадцать тридцать утра. Он проспал намного дольше, чем планировал. Теперь надо было наверстывать упущенное время. Хотя «шпионы» в Калининграде начнут ждать его в назначенном месте только с завтрашнего дня. Каждый день с разбежкой на час в одном и том же месте. Если на четвертый день он не придет – значит, «операция» провалена. Ему, конечно, желательно встретиться с ними и с полковником Белогуровым как можно раньше.
Ориентируясь на местности, Локис быстрым шагом шел на северо-запад, обходил населенные пункты, быстро пересекал дороги и автотрассы.
На глухой поляне он обнаружил сделанный из квадратных мусорных баков самогонный аппарат. Баки были накрыты металлическим ситом. В одном из них бурлила бурая бражка, в которой плавали пророщенные ржаные зерна. Когда Локис проходил поля, он срывал колоски и съедал их. Также он не брезговал червяками, жуками и другими насекомыми – их тельца богаты протеинами. Науку выживания Локис в свое время усвоил неплохо. Пророщенное зерно – великолепное средство для восстановления организма, а брага – кладезь энергии. Он не стал отказываться от дармового угощения.
Брага, шипучая и сладкая, была градусов четырнадцати и пахла смородиновым вареньем. В голове Локиса зашумело. По телу разлилась теплота и радость жизни.
К самогонному аппарату – словно к источнику жизненной энергии – со всех сторон тянулись узкие тропки. Поляна походила на солнце, в центре которого были баки с бражкой. Локис не сразу заметил, что по одной из тропок двигались три солдата. На плечах у них были автоматы – ясно, что это бойцы из оцепления, задача которых – обнаружить и обезвредить его, Локиса. На сей раз не эмвэдэшники, а погранцы.
– Я говорю, отойдем на полкилометра. И так все разбрелись, – говорил один солдат.
Локис заметил, что все солдаты были с сержантскими лычками. Сержанты, расстегнутые чуть ли не до пупа, вальяжно тянули в руках свои автоматы.
– Здесь у местных водочный заводик. Посидим, попробуем местного напитка, а потом догоним своих.
– Правильно. Скажем, что увидели что-то подозрительное, – сказал второй.
– И решили проверить, – добавил третий.
– Вот и проверим, – пошутил первый. – А чё без толку по лесу-то бродить.
– Все равно дезертира засекли возле аэродрома. Нас сюда бросили только для перестраховки.
Локис внимательно смотрел на сержантов, тихонько отступал в лес и старался не делать резких движений.
– Ух ты! Сколько тут, ребята! – шедший первым сержант отбросил автомат, подошел к баку с бражкой, поднял сетку, зачерпнул ладонями теплую жидкость, хлебанул. – Здорово.
Второй тоже отбросил автомат, подошел к баку, зачерпнул.
Третий был осторожнее, огляделся по сторонам и застыл, потому что увидел стоящего напротив Локиса.
– Ссс-тоять! – крикнул он.
– Это вам стоять, – грозно проговорил Локис. – Чё делаем? Брагу жрем? Во время боевого задания?
– Э, а ты сам-то кто? – переспросил сержант, поднимая на Локиса «калашников». – Документы.
– Ну что ж, ты первый мне начал угрожать оружием, – ответил десантник и достал из-за пояса «парабеллум». – Брось автомат.
Сержант побелел, увидев ствол пистолета, направленный прямо ему в сердце.
– Бросай, – сурово приказал Локис.
У сержанта разжались пальцы. «Калашников» плашмя упал в рыжую иглицу.
– Хорошо, – похвалил Локис.
Первый сержант, хлебавший до этого брагу, сполз под бак, инстинктивно прячась от возможных выстрелов. А вот второй – психанул. В тот момент, когда «калашников» оказался на земле, бросился к Локису, замахнулся кулаком. Десантник хладнокровно ушел от удара и сунул нападавшему локтем в живот. Тот согнулся.
– Теперь чтобы вы не говорили, что я вам угрожал оружием, – Локис откинул подальше свой «парабеллум» и в ту же секунду точным ударом в лоб, чтобы получилось «промеж глаз», оглушил сержанта напротив. Тот начал падать не назад, а вперед. Так бывает, когда удар получается очень коротким и быстрым. Локис на это и рассчитывал. Он подхватил падающего солдата, уложил, ладонью шлепнул по затылку. Оставил его на земле и без раздумий таким же ударом обездвижил сержанта, скрюченного от удара локтем.
Первый любитель бражки вскочил на ноги. Он понял, что сейчас достанется и ему. Он еще не решил – убегать или защищаться. Но так как расстояние до Локиса было небольшим, и при попытке к бегству он подставил бы спину, то выставил кулаки, прижал подбородок к шее.
– Что, боксер, да? – улыбнулся Локис.
– Кикбоксер, – поправил тот.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не отпущу тебя, пока ты временно не потеряешь сознание, – предупредил Локис.
– Понимаю.
– Начали! – крикнул десантник и длинным выпадом попытался достать сержанта апперкотом в подбородок. Сержант неплохо контролировал дистанцию, отступил. Локис вышел на боковой крюк. Но и от него сержант ушел.
– Молодец, – похвалил Локис. – А теперь реакция на ноги.
Локис пружинил на открытой, без иглицы, земле. Подошва сапог была тракторной, не скользила, поэтому десантник уверенно смог провести двойной правой ногой – в челюсть и ухо. Сержант успел поставить кулак левой руки к виску. Удары Локиса пришлись ему в локоть и в запястье.
– Ты сам откуда? – поинтересовался Локис, удивленный хорошей подготовкой сержанта-пехотинца.
– Из Красноярска.
Локис попытался достать того левой в печень – тоже не прошло.
– Долго занимался? – Локис немного опустил руки, будто бы начинает выдыхаться и уже открывается.
– Какая разница, – сержант «клюнул» и сам пошел в атаку. Он попробовал провести удар левой, а затем сразу же правой в голову через руки. Но тут же напоролся на встречную троечку Локиса.