– Куща, не тренируйся попусту, – отодвинулся я от неё. – Все и так знают, что ты мечтаешь стать журналистом. Боюсь только – желтой прессы.
– Не потянет, – неожиданно процедил Лёшка, переворачивая страницу.
Надечка вздрогнула и обернулась к соратнику.
– Ты чего, очкарик? – взъерошенной кошкой, которой только что отдавили хвост, зашипела она. – Его защищаешь, после того как Радиоактивная нас всех…
– Так то она… – Лёша не поднял голову от учебника.
Остальные ребята с любопытством наблюдали со стороны, не вмешиваясь.
– Куща, я со Щукой в одни ясли и сад ходил. И ругаться с ним из-за какой-то новенькой не стану.
Во даёт! Удивил так удивил!
– Она тебе тоже ничего не делала, пока ты ей дежурить не «помогла», – докончил наш отличник.
– Вот как! Сговорились! – взвизгнула Надя. – Мужская солидарность, да? Предатель ты, очкарик! И вообще!
Раскрасневшаяся Надя подхватила сумку, побежала, едва не сбив с ног подошедшую Язву.
– Кто её укусил? – искренне удивилась Светка.
– Пупырчатый хвостошлёп летом в лесу за ухо заполз, – пошутил я, вспоминая лекции про энцефалитного клеща, которые нам в обязательном порядке читали каждой весной хмурые врачи. Никто не улыбнулся. Но я не расстроился.
И всё-таки что творится вокруг?
Элька пришла ровно по звонку, проскользнула за дверь прямиком под носом у Аркадия Игнатьевича, плюхнулась на стул, шепнув:
– Дай сверить ответы.
И пока физик долго и мучительно выспрашивал определения у Петьки и Лёньки, Тихонова, отгородилась учебником, в наглую переписала решения всех шести задач, умудряясь при этом грызть яблоко.
Личность нашего физика вообще требует отдельного рассказа. До него у нас была странная особа по прозвищу Анфиса. Мультик про обезьянку помните? Вот такое создание вело у нас: ушастое, с мальчишеской короткой стрижкой, некрасиво выпирающими передними зубами. И при этом с замашками штандартенфюрера гестапо.
Мы выживали её с первого урока – ругались, бойкотировали уроки, жаловались родителям и классной, ябедничали всем, кому могли. Противостояние «А-класс против Анфисы» к середине восьмого года обучения стало столь жестоким, что она клялась в полном составе оставить нас на второй год. А мы подкладывали в её сумку дохлых лягушек, донимали ночными звонками, выдавливали чернила из гелевых стержней на учительский стул… Много всякого происходило. Нам не было стыдно тогда. А потом она не выдержала первой, ушла в другую школу. Ребята говорят – ей и там нет жизни.
На её место с задержкой в месяц пришел Аркадий Игнатьевич, Гусар. Гусаром он стал из-за чёрных подкрученных усов, строгой манеры одеваться и восторженных взглядов всего женского большинства учительского коллектива. Естественно, он сразу стал завучем и вообще невероятно уважаемым человеком. Пропускать уроки у Гусара оказалось недопустимым. Задавал и спрашивал он с настойчивостью средневекового инквизитора. Поэтому физику нам пришлось учить. Даже то, что мы проходили мимо под руководством вредной Анфисы.
* * *Мобильники запищали у нас с Элькой одновременно. Аркадий Игнатьевич погрозил пальцем, но не тронул – куда ему, нарвался на Язву. Теперь Светка, поймав звёздный час, с дотошностью вставшего на след Шерлока Холмса излагала физические законы и засевала поле доски формулами и датами, половину из которых сам физик не помнил или не знал.
Со второго ряда прилетела записка. Я удивился, но развернул. Почерком Маринки Шагаловой злорадно сообщалось: «Язва влюбилась! Она сегодня даже накрасилась и колготки прозрачные надела. Полный улёт!» Ниже круглым мелким почерком (такой только у Дохлого Фунтика) значилось: «Передай дальше».
Я улыбнулся и, пихнув линейкой Лёшку, сунул в протянутую ладонь ценное сообщение. Пусть Светкой занимаются, лишь бы нас не трогали.
Обиженный невниманием мой телефон стрекотал в сумке. Пришлось аккуратно вытащить и посмотреть. Целая вереница эсэмэсок. Физик не смотрит, можно почитать.
Вообще-то пользоваться мобильниками на уроках у нас запрещено под угрозой вызова родителей. Эсэмэску не послать, фото правильного решения тоже. Но разбирало любопытство – кому понадобилось отправлять мне столько сообщений.
Я открыл папочку «Входящие» и едва не присвистнул:
«Союз городских доводит до Вашего сведения, что с момента включения Вас в число арбитров Вы приравниваетесь к городским и несёте ответственность за находящихся рядом сородичей, как и они отвечают за Вас».
Ого, вот почему Лёшка на мою защиту встал! А-а-а-балдеть! Я-то думал…
Второе сообщение было не менее занимательным:
«Вам предлагается пройти курс городской магии с сего дня до 20 сентября включительно. В случае интереса к нашему предложению – отправьте ответное SMS на этот же номер».
Телефон дрогнул в моей руке, и я успел нажать отбой до начала неприятного жужжания.
«На Вас возлагается ответственность отыскать и сохранить до подписания договора магические артефакты – предметы, не позволяющие договор нарушить или расторгнуть».
Мне вспомнился добытый во сне футляр. Уверен – он как раз таким артефактом является.
Последнее сообщение гласило:
«Воздержитесь от выездов за городскую черту до 22 сентября. Опасайтесь лесных».
А как же обещанная биологичкой экскурсия в лес и в разрушенный монастырь? Она уже автобус заказала.
Я поднял голову. Любопытная Элька умудрилась прочесть послания с моего мобильника. А если бы там были очень личные эсэмэски? Но Тихонова дожевала яблоко, засунула огрызок в парту и точно примерная ученица (как же, я почти поверил) принялась наблюдать, как несчастный физик пытается усадить Язву на место. Да, главная новость дня – точно не мы с Элькой.
Са-а-ар
Городские выбрали арбитров. Это плохо. Это отвратительно. Владыки будут недовольны разведчиками. Как они умудрились пропустить момент, не догадались? Были проверены все человеческие чародеи города и области. Но среди них не обнаружилось достойных, способных отыскать припрятанные с прошлого подписания артефакты. И тут появляется нежданная четвёрка – как на подбор носители нужных способностей!
Мальчишка… Этой ночью удивлённый Са-а-ар долго вглядывался в его окна, силясь понять – что же в парне необычного? И выяснил – только сейчас и сумел, какой непростительный промах! Оказывается, в мальчишке глубоко-глубоко запрятан талант Знатока Путей. Отныне его Дар разбужен, медленно просыпается, точно росток проклёвывается из невзрачного зёрнышка, вбирает соки окружающего мира, чтобы вырваться на поверхность и расцвести неведомым доселе цветом.
Старшая девочка, его сестра… Будь она лесной или городской – непременно стала бы Видящей, заглядывающей в прошлое и будущее, предугадывающей. Только не узнает всё равно, какая судьба ждёт арбитров после подписания. Ей этого не скажет никто.
Младшая девочка… Тут Са-а-ар терялся. В древности таких как она безжалостно сжигали на кострах. Сейчас… У неё тоже не будет «сейчас», если подписание состоится. «А ведь она та самая, сбежавшая от Ли-дви-ры две недели назад!» – вдруг подумалось разведчику. Подобные таланты среди людей редкость.
Вот четвёртый – нечеловек по силе равный Владыкам. Он способен наделать много шума и испортить дело. Как он попал в город – не понятно. Как оказался под действием заклинания – тем более загадка. Прадед говорил, этот Валентин оказался последним, кого выбрали призванные городскими чары. Ой как некстати! Но участь его незавидна. От призывного заклятия ещё никто не убегал.
Но сейчас главное – мальчик.
Старшая ждала в машине возле школы. Сам Са-а-ар устроился в более комфортном месте – там, где не мешают дышать человеческие приборы, – в школьном дворе. Он облюбовал скамеечку в лабиринте кустов за трубами теплоцентрали. В таком лабиринте мог потеряться разве что младенец, но место для засады получалось самое подходящее. В окна первого этажа смотреть некому – младшие классы отучились и разошлись по домам. От верхних этажей разведчика отгораживали высаженные в два ряда молоденькие клёны и старые тополя. После второго урока дети идут обедать. Подходящее время для задушевной беседы наедине.
Женя Щукин
Физик заканчивал урок. Что он успел объяснить за оставшиеся после общения с Язвой пять минут – непонятно. Но задач задал – мама не горюй. Целых девять штук! Ко вторнику! Это же все выходные делать!
– Эль, твоя очередь решать, – я попробовал примазаться к соседке. Тихонова взглянула на меня, точно на дурачка, и ласково поинтересовалась:
– Жень, ты видишь связь между мной и старинной японской авиацией?
– Нет, – ответил я, не задумываясь.
– Поэтому должен понимать – я не камикадзе. Где я и где физика, Женя?
– Всё с тобой ясно, Тихонова. Опять спишешь. От тебя одни приключения и никакой практической пользы.
– Жень, ты видишь связь между мной и старинной японской авиацией?
– Нет, – ответил я, не задумываясь.
– Поэтому должен понимать – я не камикадзе. Где я и где физика, Женя?
– Всё с тобой ясно, Тихонова. Опять спишешь. От тебя одни приключения и никакой практической пользы.
– Цени, – подмигнула Элька и, бросив меня, поспешила к Даньке с Лёнькой – ролевикам. – Вы завтра собираетесь в парке? – затараторила она.
Я посмотрел на шепчущихся Вику с Надей и только вздохнул. И отчего они не эльфы? Получили бы мирное предписание от своих вождей, жизнь бы сразу наладилась.
– Спасибо, – бросил я, проходя мимо Лёши. Тот обернулся, удивлённо моргнул в ответ, соображая – за что его благодарят?
– Всегда пожалуйста, – словно не было внезапно вспыхнувшей вражды, бросил он. Всё-таки он хороший парень, хоть и эльф.
История… Её я учил через раз. Хватало знаний, почерпнутых из Анюткиных институтских учебников (одно время я сильно ими увлекался), фильмов и компьютерных игр (с точки зрения родителей и учителей – чудовищная гримаса прогресса). Зато урок истории был не зря потерянным временем хотя бы из-за личности Алины Альбертовны. Классная считала – у неё не все дома, и собственного мнения не скрывала. Но до их личной вражды нам дела нет. Главное, уроки истории, как и уроки Гусара, проходили со стопроцентной посещаемостью.
Представьте себе высоченную худощавую женщину с девчоночьим голосом, распущенными длинными светло-русыми волосами, привычкой «зависать» на полминуты на самом интересном. Представьте огромные глаза, ярко накрашенные так, что они казались совино-круглыми, испуганно-удивлёнными. Почему-то я всегда представлял себе такой Жанну д’Арк. Только вместо доспехов Алина Альбертовна носила длинные неяркие платья и туфли без каблуков, почти лапти.
Её фразы разбирались на цитаты. Её мягкий характер и умение обратить урок в игру увлекали. Рассказывала она – словно сама участвовала во всех знаменитых сражениях древности. Плоские чёрно-белые рисунки из учебника обретали цвет и глубину, правители и полководцы гордо расправляли плечи, залихватски выхватывали сабли (шпаги, пистолеты, ружья – нужное подчеркнуть) и неслись в бой на врага на бравом коне или верном танке. Впрочем, это не имело решающего значения. Важно, что сама историчка верила в свои рассказы и заставляла поверить нас.
Но сейчас не о ней речь. На её уроке телефон обрадовал очередной эсэмэской. Текст послания мне очень не понравился:
«Вы изменитесь. Это неизбежно. Не пугайтесь того, что начнёте замечать вокруг, ибо видите это только Вы и эльфы. Зайдите ко мне или к Вячеславу – мы объясним».
И подпись: Август Денисович Иванов, фотограф.
Я повернулся к Эльке. Та сидела хмурая, крутила в пальцах карандаш.
– Тихонова, что делать будем? – шепотом спросил я.
– Пойдём к нему, как Валентин вернётся.
Историчка вещала что-то про международные причины Второй мировой. Я же разглядывал класс. Что-то меня в окружающей обстановке пугало.
– Ты тоже чувствуешь? – занервничала Эля.
За окнами потемнело, словно выключили лампочку солнца. Оно не зашло за тучи, не померкло. Такой эффект получается, если при редактировании фотографий на компьютере резко увеличить контрастность. Светлое становится светлее и ярче. Тёмное перетекает в чёрное, сливается в единую кляксу.
В этом освещении к нам подплыл силуэт Алины Альбертовны, склонился к Эльке и, распрямившись, понёсся обратно к доске. Ожили краски, слипшиеся было в единое чёрно-белое «нечто». Пространство класса расширилось.
– Когда Уинстон Черчилль распорядился… – с вольными отступлениями от учебника как ни в чём не бывало продолжала свой рассказ историчка.
А я во все глаза смотрел на болтающийся на Элькином карандаше старинный серебряный перстень со сложной гравировкой и ярко-жёлтым крупным камнем. В центре камня переплетались вырезанные значки, отдалённо напоминающие латинские буквы. Вензель! – вспомнил я название подобной надписи, когда в одном символе соединялось несколько букв.
– Это печать, – зашептала Элька, снимая перстень с карандаша и разглядывая, – для скрепления договора.
Солнечные лучи разбились о грани, вспыхнули яркой радугой.
– Красиво, – перстень перекочевал на указательный палец Тихоновой.
– Что делать будем? – спросил я.
– Не знаю, – ответила Элька. – Вернее, знаю – к дядьке тому пойдём. Как там его?
– Август Денисович, – подсказал я.
– Щукин, Тихонова, за дверь! – не меняя тона, заявила Алина Альбертовна.
По классу пронеслось злорадное «хи-хи». Вот и закончилось обсуждение Язвы и её безответной любви к Гусару. В топе рейтинга второй сезон ток-шоу «Щука плюс Радиоактивная». Не переключайте телевизор.
– Эй, милые мои, дневники не забываем положить учителю на стол. Давно я не была замечена за написанием замечаний, – скаламбурила историчка. – Отдам только после урока.
Я мрачно шлёпнул свой на стол. Элька извлекла вычурный дневник с кровожадно оскалившейся горгульей и аккуратно положила поверх моего.
– Фу, Радиоактивная, ты теперь с Дохлым Фунтиком в одной песочнице? – не удержалась от комментария Вика.
– Шелег, молись, чтобы звонок прозвенел как можно позже! – разозлился на неё гот. Он очень не любил, когда над ним посмеивались.
– Шелег и Кабанов, за дверь. Дневники на стол! – установила вселенскую справедливость Алина Альбертовна.
– Йес! – не удержался я от восклицания, закрывая за собой дверь.
– А что я? – противно, словно автосигнализация под окном в два часа ночи, заголосила Вика.
– Где погуляем? – спросил я, застёгивая замок на сумке. – До звонка двадцать минут.
– Как где? В столовке! Обедать! – нагнал нас тощий прожорливый Фунтик.
Вика, не обронив ни слова, побрела к лестнице.
– Жаловаться мамочке? – пристал к ней Кабанов.
– В библиотеку! Умные люди туда ходят! – решила повоображать учительская дочка.
– А мы жрать! – простодушно сообщил Дохлый Фунтик. Гот был доволен – учиться он не любил, но числился почти отличником. Секрета из своей успеваемости Стёпка не делал – за пятёрки в дневнике родители были готовы терпеть его чёрный прикид, разговоры о моде на гробы и отстёгивали деньги на преподавателя вокала.
Отделаться от доморощенного гота получилось только после обеда. Как же он достал нас болтовнёй о вампирских фильмах, лучших романах Стивена Кинга и кладбищенской тематикой! Элька не выдержала, выдала:
– Спасибо, я буддист. У меня другие обычаи.
После чего схватила меня за руку и потащила из столовой, хотя я ещё не допил компот.
– Ты что, и вправду… – начал я, готовый ко всему. Тихонова меня перебила:
– Вот ещё. Это моя стандартная отмазка при встрече с сектантами и прочими мутными личностями. Пока они по полной не начали мозги тебе промывать, их надо чем-нибудь удивить. И пока они «висят» в поисках ответа, делать ноги как можно скорее. Этому меня Кристина, бабушкина домработница учила, – смущённо ответила Элька. М-да, до такого мне лететь и лететь.
Звонок ещё не прозвенел. Поэтому мы с Тихоновой отправились гулять по школьному двору. И тут из-за кустов лабиринта навстречу нам вышел Славик.
– Салют, ребята. Скучаем?
– Вы да, мы нет. – Эльке Славка не нравился.
– Поговорить надо, ребята. Пока поговорить, – сказал он. – Круто попали вы, господа арбитры. Зачем напрашивались? – он завёл нас в лабиринт и усадил на скамейку.
– Нас не спрашивали, – отозвалась Элька.
– Лично вас – нет, – согласился информатик. – Но в середине июля и городские, и лесные провели ритуал вызова. На подписании обязаны присутствовать пятеро человек: четверо от города, один – от леса. Эти люди сходятся между собой, подчиняясь силам, пробудившимся после проведённых ритуалов. Каждый арбитр наделён особым талантом.
Он положил мне на плечо тяжелую руку:
– Ты, Женя, способен отыскать идеальное место для подписания договорённостей. Ты, – он обернулся к Тихоновой, – отводишь глаза лесным после подписания и прячешь артефакты. Аня, – вспомнил он о сестре, – поможет при переговорах. А её нынешний друг, – Славка с неприязнью произнёс последнее слово, – будет стеречь вход. На первый взгляд – проще простого. Только вам до конца не скажут – вы втроём навсегда останетесь там, хранить покой договора. А кровь чародея Валентина закроет вам дорогу обратно.
Моя нижняя челюсть отвисла до пупка. Элька, бегло оглядевшись вокруг, вцепилась в плечо Славика когтями и зло прошипела:
– Зачем ты нам это рассказываешь? Тебе какой интерес?
– Жалко, – спокойно ответил он. – Я предупреждал вас – не лезьте. Вы не послушались.
– Ой, не твой ли прадед заявился с приглашением? – ещё чуть-чуть, и она вцепится в него зубами. Мне было всё равно. Мне не верилось в его слова. Не хотелось верить! То, что начиналось, как игра оказалось анонсом к фильму ужасов.