– Кто издевался? – не понял я.
– Ладно, эта, ваша новенькая! – Классная не расслышала моего вопроса, распахнула дверь кабинета и за шкирку втолкнула меня внутрь. – Про её воспитание я ничего не знаю. Но ты, Щукин? Куда ты катишься? Обидеть девочку, да ещё умницу! Вам обоим до Надечки – как до луны!
Наталья Михайловна возвышалась надо мной стокилограммовой внушительной фигурой, грозно сверкая глазами. Было ясно – до Тихоновой ещё дойдёт дело. Я иду первым в её меню.
– Наталья Михайловна, она сама…
– Молчать! – рявкнула классная. А если она в гневе, дрожат колени даже у завучей. – Девятый класс! Уже взрослые, а такое вытворяете! Тряпкой меловой кидались, водой грязной облить пытались, оскорбляли!
Ах вот оно что! Даже Язва по сравнению с Кущиной – простушка. Светка, если закладывает, хоть правду говорит. Ну погоди у меня, Куща!
Далее минут на десять затянулась речь на тему: какой я плохой, лето на мне отразилось не лучшим образом. И если буду продолжать себя вести так же, ей придётся вызвать отца. Уже хорошо, что придётся когда-нибудь, а не сию секунду. Знала б ты, уважаемая классная, как обожаемая Надечка на твою дочу нападает, стала бы её защищать? Сомневаюсь.
Гнев математички переключился на Эльку, а я смог прийти в себя. Когда классная ругается, кажется, что жертву её ярости с головой окунули в прорубь и держат там, не давая набрать в лёгкие воздуха.
Тихоновой пришлось узнать, что попала она в примерный класс каким-то невероятным чудом, что она обязана благодарить бога за оказанную ей честь учиться с такими талантливыми и перспективными детьми, каждый из которых непременно принесёт огромную славу и пользу России. А она, неразумная, устраивает здесь чёрт-те что!
В отличие от меня (а меня до сих пор колотило от «воспитательной работы», горели уши и щёки), Эля слушала «правду» о себе совершенно спокойно. Даже кивала и поддакивала: «Конечно, неблагодарная!», «Да, я недостойна», «Согласна, у меня уголовные наклонности!». И так далее в том же духе.
К несчастью, классная была столь поглощена обвинительной речью, что пропустила главное – Кущину с мобильным телефоном. Оказывается, эта… (не желаю ругаться, поэтому просто скажу – очень нехорошая личность) всё время стояла под дверью и снимала экзекуцию на мобильник. Мне бы одёрнуть Наталью Михайловну, да я прозевал. А когда опомнился, метнулся к двери, по лестнице уже топотали каблуки старосты. А раньше я ею восхищался, Лёшке завидовал, что тот с ней сидит. Но теперь…
Через двадцать минут буря улеглась. Я молился, чтобы ни одному из нас не позвонили в этот миг родители. Не напомнили о своём существовании математичке. Пронесло. И Наталья Михайловна взяла с нас клятвенное обещание, что «такое хамское, недостойное поведение было в первый и последний раз», и заставила при ней вымыть класс и протереть парты. Дважды.
– Эль, не переживай, – ещё ощущая, как горят уши, принялся успокаивать я Тихонову. У той разве что дым из носа не валил, такая она была злая. – Куща однажды доиграется.
– Не однажды, а завтра. Увидишь.
– Эля, ты обещала… – начал я.
– Такое не прощают. В старой школе при военной части за подобное… – она многозначительно продемонстрировала мне кулак.
Мы шли по улице не прямой дорогой, а окольной, чтобы успокоиться. Не покажешься же родителям в таком виде. Элька комкала длинную ручку сумки, старалась наподдать туфлей малейший камушек или фантик, оказавшийся на тротуаре.
– Почему твой Валентин сегодня не с нами? Где бродит? – нашла она, к кому предъявить претензии.
– Понятия не имею. Я его просил за мной не шпионить. Представляешь, он заявил, что ищет себе жильё!
– Завтра пусть придёт, – распорядилась Элька. – Пригодится в случае чего.
Мне оставалось только гадать, что она задумала. Предположения роились в голове – одно страшнее другого. Что может сотворить с обидчиком обиженная ведьма? Я не люблю фильмы ужасов, но пофантазировать в их стиле могу. И мне действительно становится жутко.
Придя домой, за неимением другого собеседника я выложил всё Валентину, а тот только посмеялся над моими страхами и посоветовал не торопиться с местью. Мне бы его спокойствие. Не будь Надька девчонкой – поколотил бы, точно!
Назавтра в школу идти не хотелось. Но бросать Эльку одну и становиться в её и собственных глазах законченным трусом не хотелось ещё больше. Собрав со стола учебники, я прикрыл дверь и направился на учёбу. Защитник сбежал, проскользнув за спинами родителей на улицу ни свет ни заря. Обещал подойти к началу уроков.
Во дворе возле комбината питания меня ждали. Смотри-ка, весь «актив» в сборе: Лёшка с Надькой, Гоша с Викой, близнецы Ярик и Лиза. Даже Петька затесался в их ряды. До полной картины не хватало только Язвы. Компания расселась на ободранных трубах выходящей из-под земли теплотрассы, жевала орешки и обсуждала отсутствующих. Интересно, меня ждут или Эльку? Сейчас и выясню.
– Щука плывёт! Глядите, один, без невесты! – сладенько проворковала староста, болтая ногами в чёрных лаковых туфельках. – А мы блокбастер с вами в главной роли смотрели. «Оскара» получать будешь?
– Если ты дашь, Куща, – не удержался я.
– Ребята, он грубит, – наигранно капризно захлопала она накрашенными ресницами. – Мало того, что с хулиганкой водится, так ещё и старосту собственную не уважает. И одноклассников тоже.
– Щука, решай, ты с нами или с ней? – продолжил её речь Лёшка. И чего они спелись? Кущина уже Язву оставила далеко позади. И отрыв увеличивается.
– Я таких выборов не делаю, – я внутренне напрягся, поравнявшись с ними. – И вам не советую.
Как бы мы друг к другу ни относились, до драк никогда не доходило. Но всё меняется. Вот старосту с новой стороны узнал. И не только её.
– А иначе? – продолжал настаивать Лёшка, тем не менее не вставая с трубы.
– Сюрприз будет, – не оборачиваясь, ответил я. Теперь нельзя ускорять шаг. Иначе наши отношения окончательно испортятся. С ребятами из «Б» класса такое проходило. Смелых они не трогали, уважали.
Теплоцентраль осталась позади. Начинался лабиринт из подстриженных кустов. Точно зубцы на древней крепости – один выше, другой ниже, стояли они – высотой мне до середины груди. За ними можно удобно спрятаться. И не выдать себя. Я подобрался как можно ближе к караулящей Эльку компании (мы с ней всегда по этой тропинке ходим) и приготовился ждать. Поэтому вздрогнул, когда рядом из воздуха зазвенел голос Валентина.
– У нас снова цирк? – удивился он.
– Нет, гладиаторские бои, – съязвил я. – Что делать, подскажи? Может, припугнёшь их?
– Зачем? Им и так достанется, мама не горюй! – Флейтист из Гаммельна пристроился рядом со мной, оставаясь полностью невидимым, и приготовился наслаждаться зрелищем.
Минут через пять на дорожку вышла Эля. Комитет по торжественной встрече резко оживился:
– Радиоактивная, ты что тут забыла? В другую школу проваливай! Для таких, как ты, специальные – коррекционные существуют, – естественно, начала Надя.
– Смотри, Кущина, тряпкой побью и помоями оболью. Для установления справедливости, – копируя её интонации, не осталась в долгу Элька.
– Смотрела самое популярное видео недели? – встряла в их беседу Лиза.
– Ага, и ваши фото заодно с сайта скачала, чтобы проклинать было удобней. Знаете, что такое «ведьмин срок»? Представьте, идёт человек и вдруг понимает, что не помнит ни как он здесь очутился, ни что делал в последние пару часов. И так – по нескольку раз в день регулярно. А потерянные часы отходят к наславшей проклятие ведьме или к заказчику, жизнь их увеличивают. Будите меня или Щукина донимать – это станет первым, что с вами случится.
– Ой, не могу! – захохотал Лёшка. – Ой, напугала! Она точно дурочка!
– А для начала вы опоздаете на урок. На полчасика или больше с этого места вы не сойдёте! – И шепотом, но всё равно очень громко произнесла Тихонова. – И мобильники у вас на это время не работают. Полностью.
И она побежала по тропинке, так как в школе уже звенел звонок. Пока только с урока, но эта перемена всего пять минут. А урок – на третьем этаже.
– А я-то думал! – разочаровался защитник.
– Ребята, она нас приклеила! – первым взвизгнул Ярик. Ему никак не удавалось оторваться от трубы.
– А! Юбку мне испортила! – заголосила Надя.
– Погоди только, Радиоактивная! – неслось Тихоновой вслед.
Понаблюдав, как Элькины обидчики ёрзают на трубе, не в силах встать с неё, ругаются, кричат, я помчался следом за соседкой. Думать, что она сделала, было некогда.
– Они вообще ходить смогут? – нагнал я Тихонову у самого класса.
– А что им сделается? Через полчаса, а то и раньше, забегают, – она потёрла пальцами виски и обернулась ко мне. – Я ещё ни разу не заколдовывала такую уйму народа, – тут же пожаловалась она. – Голова болит.
– А ты вправду их проклянёшь, как и обещала? – продолжал выпытывать я, пока задерживалась историчка.
– А ты вправду их проклянёшь, как и обещала? – продолжал выпытывать я, пока задерживалась историчка.
– Если бы, – покачала головой девочка. – В газете какой-то бульварной историю вычитала в разделе невероятных историй. Припугнуть их решила. Вдруг поумнеют.
– Вряд ли, – добавил из пустоты Валентин. Хитрец, ходит за нами.
– Кстати, Интернет дождь обещал. Вот бы ливануло, этих промочило, – продолжала злорадствовать моя соседка. С ней лучше не ссориться. – Кстати, про вечер помнишь?
– С тобой забудешь! – ответил я.
«Приклеенные» появились только на втором уроке – помятые и злые. И мокрые, ибо дождь действительно начался. Не отвечая на вопросы товарищей, демонстративно не глядя на Эльку, они расселись за парты, точно воробьи на провода, до конца дня полностью игнорируя нас. Тем лучше. Элька вела себя как ни в чём не бывало: болтала с ролевиками, рвалась к доске на географии.
А я переживал. Сегодня для бывших товарищей я стал невидимым, будто Валентин для моих родителей. Я ведь с этими ребятами с первого класса проучился, с третью из них – вообще в один детский сад ходил. Обидно. Очень. Это Элька – кочевница. Она уже похвасталась, сколько школ сменила. Ей не привыкать. И всё равно я её не брошу. Сам навязался. Куда же теперь прятаться?
* * *После неожиданно быстро закончившихся уроков Эля повела меня к ближайшей троллейбусной остановке, где нас уже дожидались защитник (со скейтом под мышкой) и Анюта. Одеты по погоде: она в курточке и сапожках, он – в длинном плаще, чёрном, как обманутые ожидания. Ветер растрепал чёрные волосы, торчащие из-под высокой чёрной шляпы. Трость обернулась чёрным зонтом, сейчас сложенным. Прямо оживший кошмар. Даже наш гот – Дохлый Фунтик – так взвоет от зависти – голос свой певческий надорвёт.
– Мы поедем? – нетерпеливо спросила Элька, оглядываясь – не идут ли за нами школьные. Значит, мести ожидает.
– Скорее поплывем, – защитник кивнул на разлившуюся от края до края проезжей части глубокую лужу.
Валентин спустил на воду скейт, принявший форму небольшой лодочки на колёсах. Как и в прошлый раз, мы встали на доску. Защитник, используя зонт вместо паруса, направил нас к старой поликлинике. И, соответственно, к фотоателье.
В половине шестого мы были на месте. Наскоро перекусив купленными в магазине пирожками и йогуртом, отыскали ателье. В торце дома блестела подсвеченная неоном аккуратная вывеска:
Фототовары
Срочное и художественное фото
Что-то не то было с дверью. У высокого крыльца с крутыми ступеньками и неудобным узким пандусом вновь зарядивший дождь затухал, истаивал за завесой повисших в воздухе капель – переливчатых и удивительно крупных. Стоило их коснуться – капли взрывались мириадами брызг и серебристыми звёздочками оседали на одежде.
Дверь оказалась не пластиковой, а обычной, деревянной, выкрашенной светло-коричневой краской, с ярким шариком металлической ручки. Элька, как самая главная, первой взялась за неё и толкнула, нарушая полумрак скрывающегося за ней помещения.
Я ожидал чего угодно: чертей, демонов, вампиров, эльфов – всех тех удивительных и пугающих созданий, которыми населены книжные миры. А встретил лишь морщинистую старуху в невзрачном сером платье с распущенными по плечам длинными волосами цвета «соль с перцем». Замершая возле кассы, она вполне вписывалась в окружающую обстановку. В тесном помещении по стенам тянулись ряды полочек с фотоальбомами, рамками, старинной фотоплёнкой (как будто сейчас кто-то снимает дедовскими способами!). Подсвеченная витрина с дешёвыми цифровыми «мыльницами» внушала ещё меньше доверия.
Зато за ней, незаметные с первого взгляда, одна над другой в металлических блестящих рамках висели три фотографии. Я сразу понял – тот, кто обрабатывал изображение, мастерски владел программой Photoshop. Позабыв, зачем мы здесь, я приблизился вплотную к невероятным фото и словно растворился в них.
На самом верхнем я разглядел невозможное в природе белое животное – нечто среднее между барсом и антилопой. Мне казалось, я даже слышу стук его копыт по лестнице ничем не примечательного жилого дома. Длинный пушистый хвост едва не касается грязных бетонных ступеней. В кошачьих глазах отражается свет неяркой лампочки и силуэт девочки в голубом летнем платьице. Девочка сидела на корточках на верхней ступеньке и протягивала существу половину белого батона.
Другой снимок сохранил память об озарённой полной луной лесной реке, сияющей, словно расплавленное железо. Над ней висел деревянный мост с верёвочными перилами. А между перил, точно в аквариуме, плескалась вода и плавали рыбы и русалки.
Третья фотография и вовсе была чудной. Я узнал площадь Победы в исторической части города. Но на месте недавно построенного «танцующего» фонтана за мемориалом виднелся шатёр высотой с попавшее в кадр восьмиэтажное здание городской гостиницы. Нет, я не прав, таинственное сооружение, окутанное коврами, скорее напоминало юрту. Причём многоярусную – вон прорези для окон. У поднятого на входе полога виднелись внушительные стражники с алебардами. На каждом ярусе горели факелы…
– Эти фото многих привлекают, – прошелестела старушка, возвращая меня в реальность ателье. – Но не все видят то, что и вы. Для них это просто крупный кот на лестнице, лесной и городские пейзажи.
– И пожилая дама у прилавка, – с наигранным дружелюбием улыбнулся Валентин. Он-то рассмотрел гораздо больше нас, чародей необщительный. Знал, куда идём, на что угодно спорю! – Ты местная Видящая? – продолжал он.
– Уже нет. И давно, – ответила таинственная бабулька. – Лесные отобрали Дар. То, что осталось, – не заслуживающие внимания крохи. Нынче я самая старая из городских. Теперь помогаю сыну. Он ждёт вас.
Она гостеприимно приоткрыла дверь за своей спиной. То, что именно приоткрыла, а не распахнула, насторожило защитника ещё более. Он бегло заглянул внутрь, но не вошёл, а задержал синий взгляд на хозяйке магазина.
– Ничего больше сказать не желаешь? – продолжал настаивать он.
– На днях тобой интересовались. И детьми этими тоже. Не здесь. Нам просто передали. Скорее всего, лесные. Ты их зацепил, остерегайся, чародей.
– Спасибо, Видящая, – вежливо поклонился Валентин.
– Мать, кто пришёл? – из затемнённого помещения донёсся низкий голос.
– К тебе, сынок, – старуха отступила в сторону, давая понять – с ней болтать не о чем.
Вслед за защитником мы гуськом миновали узкий дверной проём. Стандартная комната в стандартном фотоателье. В подобной я фотографировался на пропуск, когда в школе собирались ставить турникет, точно в метро. Считали – будет проходная, никто посторонний не проберётся. Но потом директриса разругалась со спонсорами, и деньги не перечислили. Так и ходим мимо не смотрящего по сторонам охранника (уверен, у него чёрный пояс по разгадыванию сканвордов) и бдительной вахтёрши – бабы Оли. Но это совсем другая история.
Итак, комната. Единственное окно закрывали жалюзи и неплотно прилегающая к ним тёмная штора. Я увидел большой белый экран, освещённый яркой лампой, несколько манекенов в старинных костюмах вдоль стен, рогатку вешалки у входа с болтающимся на ней вафельным полотенцем в мелкий цветочек. И того самого толстячка-джентльмена, подходившего к нам с Анюткой в кафе.
Яркий фонарь на полу у его ног не давал возможности разглядеть лицо фотографа как следует. Хорошо были видны контуры выхваченного из темноты двойного подбородка, кончик широкого носа и щёки. Ладони его лежали на коленях, фигура чуть наклонилась вперёд… Он разглядывал нас минуты две, не ответив на приветствия, не проронив ни слова, лишь шевелил губами, из-за чего пятна света медленно двигались по его лицу, не позволяя как следует присмотреться, понять – что за чувства оно выражает.
– Фото в магазине ваши? – устав от тишины, невпопад ляпнул я, за что заслужил ощутимый тычок в бок от Эльки.
Мы застыли в дверях, ибо другой мебели, кроме складного стульчика, на котором сидел хозяин, и низкой табуретки возле экрана в помещении не наблюдалось.
– Мои, – с гордостью подтвердил фотограф. – Они правдивы.
– И даже юрта? – приготовился я к новому тычку. И не зря.
– Юрта? – не понял старик. – А-а-а, это дан-на-тас – летающее посольство. На них лесные прибывают в город для переговоров. Такое же прилетит к подписанию договора – 21 сентября – ровно через две недели. Если одна из сторон не сорвёт подписание, – добавил он глухо. – Я как раз позвал вас об этом поговорить. Особенно с тобой, девочка, – он упёрся взглядом в Элю. – Ты для них хорошая мишень.
– Почему мишень? – не сумела остаться равнодушной Элька.
– Твоё пламя горит слишком ярко, маленькая необученная девочка. Тобой непременно заинтересуются лесные. Если уже не осведомлены. Они любят способных. Особенно таких, как ты.