Этот приговор изменил жизнь и Коле. Потрясенный его несправедливостью, он стал активным дружинником, затем возглавил на производстве комсомольский оперативный отряд, после чего его выдвинули в райком комсомола, а оттуда направили на работу в милицию. А для Виктора Ермаковича, тогда казалось, любой рост в обществе остановился навсегда.
Ему пришлось начинать не просто с нуля. Он вступал во взрослую жизнь уже изгоем, осужденным на незавидное прозябание. Слабый человек обычно ломается под такими ударами судьбы, но сильный ломает судьбу под себя. Виктор принял решение поступить в институт, чтобы получить высшее образование, и снова устроился на прежнее место работы. На заводе их семью знали, здесь все считали Виктора героем, сумевшим защитить друга и его беременную жену. Поэтому на родном предприятии и в Енакиево, уже разросшемся до размеров небольшого городка, его приняли как равного, не попрекая прошлым. Поступая электриком на автобазу, Ермакович поехал в Донецк сдавать документы.
В политехническом институте, куда он принес заявление, его документы принимал пожилой ветеран. Он был в штатском костюме, но ровные ряды орденских планочек выдавали в нем бывшего фронтовика. Тогда еще в большой стране никто не стыдился признаваться, что воевал за свою Родину и дрался под красным флагом, ставшим символом победы. Ветеран войны внимательно прочитал его анкету и все другие документы, просмотрел аттестат, выданный в техникуме, изучил характеристику с места работы. Затем, отодвинув все бумаги в сторону, молча уставился на молодого парня.
– Меня зовут Иваном Николаевичем, – представился он. – А ты, значит, Виктор? Учиться хочешь?
– Хочу, – с вызовом ответил Ермакович. – А вы не хотите принимать мои документы? Не понравились?
– Ишь ты какой смелый. А кому они могут понравиться? Две судимости и в таком возрасте. Может, ты рецидивист, людей гробишь, а Советская власть тебе должна на блюдечке высшее образование дать?
– Я учиться пришел, – твердо заявил Виктор. – А людей я не гробил. В первый раз автослесарем был и меня за винтики посадили…
– А второй раз за шпунтики? – пошутил ветеран.
– Вы посмотрите сами, я там все написал. И не только статью, но и как она называется. Второй раз за драку. За нанесение побоев средней тяжести. Это я одному мерзавцу так врезал, когда он моего друга чуть не порезал, а у того жена беременная была.
Фронтовик долго молчал. Потом спросил:
– Правду говоришь?
– Правду.
– Ну, парень, смотри. Я ведь проверю, у меня в Енакиево много знакомых. Если соврал, сам твои документы отошлю.
– Не соврал я.
– Значит, учиться хочешь? – повторил вопрос ветеран. – Молодец, парень. Может, сумеешь жизнь свою непутевую поломать и на верную дорогу выйти. Хотя подожди. Я ведь вашего предгорисполкома хорошо знаю. Федор Александрович Загорский. Верно?
– Кажется, да.
– Вот сейчас и проверю, кто ты такой. – Фронтовик поднял трубку и набрал номер телефона.
– Соедините меня, пожалуйста, с Федором Александровичем, – попросил он, – скажите, что звонит проректор политехнического института Иван Николаевич Зайченко. Я хотел бы с ним поговорить.
Виктор сидел, глядя себе под ноги. Что скажет про него Загорский? Они несколько раз встречались, кажется, Загорский знает его отца.
– Здравствуйте, Федор Александрович, – начал ветеран, – у меня тут сидит молодой человек из вашего города. Виктор Ермакович. Документы принес, поступать хочет. Только меня его анкета немного смущает. Две судимости. Но мне он нравится, на крепкого мужика похож, может, действительно хочет учиться. Как вы считаете?
– Я его знаю, – ответил Загорский. – И всю семью его знаю. Он без матери вырос, крепким парнем стал. И отца его, ветерана войны, вернувшегося раненым, все у нас знают…
– Ясно.
– Помогите ему, Иван Николаевич. Вся его жизнь у меня на ладони. Тут ошибки вышли и в первый раз, и во второй. В первый раз его вообще глупо подставили – мальчишку автослесаря обвинили в государственном хищении из-за нескольких деталей. Мы уже писали и в прокуратуру, и в областной суд, чтобы отменили это решение. А во второй раз он друга своего спасал. Против четверых бандитов один вышел, только немного не рассчитал, одного подлеца слишком сильно изувечил. Я ему за это благодарность дал бы, а ему – срок. Типичные прокурорская и судебная ошибки. Ермакович из хорошей, работящей семьи. Они все у нас в городе работают. Не повезло парню, такая несчастливая судьба у него, может, мы вместе ее поменяем…
– Я тоже так думаю, – ответил Зайченко.
В начале семидесятых слово «фронтовик» было символом фронтового братства. Проректор снова посмотрел на молодого человека.
– Убедились? – поднялся со стула Виктор, неправильно истолковав его взгляд. – У меня действительно две судимости. Я ничего не скрываю. А не хотите принимать, я в другой институт документы отнесу. Мне учиться нужно. Или вы боитесь меня принять?
Иван Николаевич улыбнулся. И вдруг резко двумя руками оттолкнулся от стола, отъехал в сторону. Виктор с изумлением увидел, что его собеседник сидел за столом в инвалидной коляске. У проректора Зайченко не было двух ног, которые он потерял на Курской дуге в августе сорок третьего.
– Я уже давно ничего не боюсь, – твердо проговорил ветеран, – меня испугать трудно…
– Извините, – пробормотал Виктор.
– Ничего, все правильно. Мне насчет вашей семьи Загорский все рассказал. И насчет отца твоего фронтовика. И насчет твоих «преступлений». Что товарища спасал, хвалю. Правильно сделал. А в отношении своей анкеты ты не напрягайся. Загорский говорит, что они письмо отправили и в прокуратуру, и в областной суд, требуют отмены обоих приговоров.
Ермакович молча смотрел на сидящего перед ним инвалида.
– Будешь сдавать экзамены, – пообещал Иван Николаевич. – Только учти: поблажек никаких не будет. Сдашь – поступишь и будешь учиться, а не сдашь – сам виноват…
– Сдам, – твердо заявил молодой человек и протянул проректору большую крепкую руку. – Спасибо вам.
Зайченко потом часто вспоминал это рукопожатие. Молодой человек не только поступил в институт, но и учился лучше всех. Вовремя сдавал все курсовые работы, зачеты, экзамены, поражая педагогов своим добросовестным отношением к делу.
А через два года Виктор Ермакович встретил Лиду Сластенко. В небольшом городке обычно все знают друг друга. Высокий красивый парень, с устоявшейся репутацией настоящего мужика, он привлекал внимание многих молодых невест города. Но понравилась ему только она. Да и он ей понравился. Не мог не понравиться. Только в таком городке ничего утаить невозможно. Все всё про всех знают. И про судимости его тоже все знали. Одни, подробно посвященные в перипетии событий, утверждали, что это были несчастные случаи в жизни молодого человека, другие, напротив, уверяли, что «дыма без огня не бывает».
Но когда молодые любят друг друга, им, по большому счету, плевать на любые разговоры. Если молодые сердца тянутся друг к другу, то будь они даже из двух враждующих кланов, живущих в небольшом средневековом итальянском городке, то и тогда остановить их невозможно. И уж тем более это невозможно было сделать в небольшом украинском городке в середине семидесятых годов прошлого века.
У Лиды не было отца, и когда в доме узнали, что она встречается с Виктором, мать и бабушка испуганно запричитали, начали ломать головы, что им предпринять. Но дед Лиды сразу и безоговорочно принял сторону молодых. Он знал, почему Виктор Ермакович был дважды осужден. Соседями их семьи были родственники Николая Кравченко. А те с понятным восторгом рассказывали о мужественном поведении молодого человека, спасавшего своего друга.
В один из дней Лида решилась наконец пригласить Виктора в свой дом. Вопреки ее ожиданиям мать и бабушка остались довольны знакомством с будущим зятем. Он произвел на них хорошее впечатление своей основательностью, зримой мужской силой. Ермакович понравился женщинам и с тех пор с их согласия стал чаще бывать в доме невесты. А вскоре молодые расписались. Свадьба была шумной и веселой, как много лет назад, когда в их поселке, и не мечтавшем тогда стать городком, отмечали свадьбу родителей Виктора Ермаковича.
Через год у них родился сын, а еще через три года – второй мальчик. Когда Виктор оканчивал политехнический институт, ему предложили стать директором автобазы. Ермаковичу только-только исполнилось двадцать шесть лет. По строгим правилам, установленным на всей территории огромной страны, любого руководителя должен был утверждать районный или городской партийный комитет. Ни один человек не мог быть назначен на руководящую должность без согласования с соответствующим территориальным партийным органом. В исключительных случаях допускались назначения беспартийных, но это были действительно редчайшие исключения из общего правила. Таким стал и Виктор Ермакович. Его оценили по деловым качествам, единогласно проголосовав за него на бюро райкома.
Все эти годы он добивался отмены несправедливых приговоров, но только в семьдесят восьмом году решением областного суда наконец-то обе его судимости были аннулированы. Президиум областного суда вынес решение о допущенных ошибках в обоих рассмотренных делах Ермаковича Виктора Викторовича.
Это был один из самых знаменательных дней в его жизни. Прошлое казалось кошмаром, который наконец-то можно забыть. Будущее выглядело радужным. Через несколько месяцев молодого руководителя автобазы приняли в члены партии. Это был уже знак доверия. С этого момент Ермакович был реабилитирован полностью и навсегда. Имея жену и двух сыновей, он смело смотрел в будущее. Ему казалось, что теперь он сможет в полной мере проявить все свои способности. Откуда ему было знать, что впереди грандиозные потрясения в жизни всей его страны? Приближались восьмидесятые годы.
Глава 5
Он поднялся, глянув на часы. Седьмой час вечера. Сегодня уже вряд ли кто-то ему позвонит. Может, оно и к лучшему. Принять правительство в такой обстановке – все равно что решиться на самоубийственный для ответственного политика шаг. Все выступают против президента, объединившись в широкий оппозиционный блок. Но с другой стороны, отступать тоже не в его правилах. Так что если президент все-таки ему позвонит… Или, может, он уже сделал другой выбор?
Размышления Виктора Викторовича прервал телефонный звонок того самого аппарата прямой связи с президентом. Ермакович почувствовал некоторое волнение. Если глава государства звонит в такое время, значит, сейчас он услышит его предложение. Виктор Викторович подошел к аппарату, поднял трубку и твердо произнес:
– Я вас слушаю.
– Здравствуйте, Виктор Викторович, – услышал он голос президента республики.
– Добрый вечер. – Ермакович не позволил себе сесть, понимая, сколь ответственен наступивший момент.
– Хочу передать вам наше предложение, – сразу начал глава государства, – не скрою, я думал над ним несколько дней. После отставки последних двух премьеров у нас сложилась нелегкая обстановка. Вы сами знаете, как эмоционально реагируют некоторые наши депутаты на отсутствие единства в правительстве…
«Почему он так говорит? – подумал Ермакович. – Ведь абсолютно очевидно, что звонит вовсе не для того, чтобы рассказать о ситуации в парламенте…»
– В связи с этим мы приняли решение… – несколько напыщенно продолжил президент. – Мы думаем, что именно вы, Виктор Викторович, – лучшая кандидатура на пост премьер-министра страны. Как вы относитесь к моему предложению?
«Вот, все-таки сказал „мое предложение“, – с облегчением отметил Ермакович.
– Я готов вылететь в Киев немедленно, – решительно ответил он, опять посмотрев на часы.
– Вылетайте, – отозвался президент, – вас встретят в аэропорту. Я думаю, будет правильно, если мы объявим о вашем назначении на пресс-конференции, которую назначим на… – Он, видимо, с кем-то советовался. «Неужели с Олегом Константиновичем?» – неожиданно зло подумал Ермакович, помня об утреннем разговоре с ним. – На девять вечера, – согласился президент с кем-то из своих советников. – Вам нужно будет сначала выступить на пресс-конференции, а потом приехать ко мне. Со мной тут рядом Серафимчук и Погребняк. Они тоже считают, что вам нужно сначала встретиться с журналистами, чтобы завтра уже все знали о новом кандидате в премьер-министры.
Ермакович нахмурился. Ведь только сегодня утром один из этих советников настоятельно рекомендовал ему не приезжать в Киев. Но говорить об этом президенту в такой момент не следовало. Сейчас самое главное – вылететь как можно быстрее в столицу. Похоже, что президент обсуждал вопрос о главе правительства с руководителями своей администрации. А откуда ему знать, кто из них и почему работает на разные стороны? Вся политика в Киеве строится на невольных компромиссах и соглашениях. Вчерашние друзья становятся врагами, а вчерашние враги заключают тактические союзы. Там все перемешалось. Ермакович вспомнил, что в Киеве ему придется научиться улыбаться тем, кому улыбаться вовсе не хочется. Нет! Он не станет этого делать ни при каких обстоятельствах.
Виктор Викторович окинул взглядом свой стол. Все документы подписаны. Нужно подумать, кто останется в области вместо него, и немедленно вылететь в Киев. С собой он возьмет только Мишу Кольчугина и Олю Пархоменко. В последние годы именно она его главный советник по экономическим вопросам. Ей тридцать девять лет, она стажировалась в Гарварде и Оксфорде, окончила Киевский институт международных отношений. Пархоменко работала в Министерстве финансов, когда Ермакович предложил ей переехать в Донецк и стать его советником по экономическим вопросам. К этому времени он уже был доктором наук и неплохо разбирался в вопросах экономического развития области. Но ему нужен был специалист со знанием макроэкономических проблем. Многие из его помощников и советников возражали против нового сотрудника. Но Пархоменко быстро поставила всех на место, показав себя настоящим профессионалом. О реформах в области заговорили по всей стране. Ольга Павловна показала себя не просто толковым специалистом, она создала группу ученых из системы Академии наук, которые помогали Ермаковичу и его команде просчитывать результаты конкретных экономических программ, внедряемых в области.
Как и многие другие умные женщины, она была не очень красива. Природа, наградив ее столь совершенными мозгами, явно поскупилась на все остальное. Среднего роста, с невыразительным лицом, серыми глазами, плоской фигурой, Ольга Павловна не производила должного впечатления до тех пор, пока не начинала говорить, поражая собеседников своей феноменальной памятью, знанием нескольких иностранных языков, способностью к аналитическому мышлению. Несомненным плюсом в глазах Ермаковича было и отсутствие у нее семьи, что позволило ей сначала спокойно переехать в Донецк, а затем сопровождать губернатора области во время его зарубежных командировок.
Ольга Павловна знала, что кандидатура Ермаковича на пост премьера рассматривается в Киеве в качестве основной. Через своих знакомых финансистов и экономистов она достаточно часто узнавала последние новости, которые доходили в Донецк с некоторым опозданием. И всегда ее анализ был безупречно верным, точным. Ермакович нажал кнопку, вызывая Пархоменко. Телефон не отвечал. Виктор Викторович нахмурился. Он привык, что никто из сотрудников областной администрации не уходит с работы, пока губернатор на месте. Куда она могла подеваться в такой сложный момент?
Виктор Викторович позвонил секретарю:
– Где Ольга Павловна? – грозно осведомился он, понимая, что теряет время.
– У нее еще не кончилось совещание, – удивилась секретарь. – Она сегодня проводит совещание с нашими финансистами. Вы же сами утверждали этот график…
Ермакович отключился. Действительно, он утверждал этот график. Опять посмотрел на часы. Очередной самолет на Киев через тридцать минут. Но если сейчас сорвать Ольгу с этого совещания, то весь город будет мгновенно знать, куда они полетели – еще до того, как они окажутся в столице. Такие новости быстро распространяются. Не нужно преждевременно вносить излишнюю нервозность. Губернатор позвонил Кольчугину и коротко сообщил:
– Миша, мы летим в Киев.
– Прямо сейчас? – понял Кольчугин.
– На ближайшем рейсе. Закажи два билета.
– Два? – явно удивился Кольчугин. – А разве Ольга Павловна не с нами?
– Нет. Она прилетит позже. И чтобы никто, кроме тебя, ничего не знал. Даже твоя жена. Скажи, что задерживаешься на работе. Ты все понял?
– Конечно. И никто из ребят с нами больше не полетит? Может, охрана? Наши ребята…
– Только этого не хватало! Выброси такие мысли из головы, даже не думай…
– Хорошо…
– И вообще, не думай об охране на будущее. Мы вдвоем отобьемся от целой банды. Разве не так? – вдруг пошутил Ермакович.
– С вами конечно, – без энтузиазма согласился Кольчугин. Он знал, что когда шеф в гневе, его тяжелой руки боятся все подчиненные. Ермакович не позволял себе срываться, будучи губернатором, но весь город знал, что много лет назад он один дрался против четверых вооруженных бандитов. И сумел не проиграть.
– И уточни насчет утреннего рейса в Киев. Пусть оставят один билет для Ольги Павловны, – добавил Виктор Викторович.
– Вы хотите провести вашу первую пресс-конференцию без нее? – все-таки спросил Кольчугин.
– Да. У тебя есть возражения?
– Нет, – быстро ответил Кольчугин. – Я все сделаю.
Ермакович взял блокнот и написал записку Пархоменко: «Оля, когда закончишь совещание, позвони Кольчугину на его мобильный». Она должна понять, что происходит. Вызвав секретаря, он приказал передать записку Ольге Павловне, как только она вернется в свой кабинет.
Через десять минут после этого он уже сидел в салоне автомобиля, направлявшегося в аэропорт. Когда самолет взлетел, Ермакович посмотрел вниз. Сколько раз за последние годы он вот так же поднимался в воздух, направляясь в Киев? Теперь и не сосчитать. Но, возможно, этот его полет последний в должности губернатора области. На мгновение его охватила грусть – жаль все-таки расставаться с родными местами, где в него так верили и так ему доверяли. Под крылом самолета появился поселок, где он рос, где должен был утонуть в болотной жиже отстойника, сломаться после первого судебного приговора и после второго и где его жизнь, в конце концов, сложилась совсем по-другому.