Молодые люди распахнули дверцы кузова.
Внутренности «СААБа» напоминали передвижную камеру: две кушетки без белья, лишь с одеялами; биотуалет в углу, и все это загорожено толстой решеткой. На кушетках лежали два человека, облаченных в темные рубахи и мешковатые штаны. Глаза лежавших были закрыты, очень густые волосы разметались по подушкам.
– Так, сейчас мы их «включим», – проговорил широкоплечий, нажимая один из сенсоров на «пульте».
Люди в грузовике пошевелились одновременно. Один резко сел, открыл рот, показывая совсем не человеческие клыки. Другой потянулся мягким, совершенно кошачьим движением, на пальцах блеснули и спрятались длинные, бритвенно острые когти.
Бледный юноша остался спокоен, двое других сделали шаг назад.
– Вы боитесь? – удивился широкоплечий. – Ганс, Стефан? Они же под полным моим контролем…
– Э… опасаемся, Курт, – заметил молодой человек, на шее которого болталось серебряное украшение – свастика.
– Вот это верно. Опаска никому не вредила, – кивнул широкоплечий, – выводите.
Клацнул замок, решетка открылась, два «человека» из кузова спрыгнули на мостовую и замерли, вглядываясь в полумрак. Ноздри их трепетали, словно у диких зверей, под одеждой перекатывались твердые мускулы. На лицах заметно было возбуждение.
– Они чуют дичь, – сказал бледный юноша. – Почти так же хорошо, как вижу ее я. О сила древних гер…
– Тише, Рутгер, – прервал его Курт. – Ты ведешь нас. Стефан, ты со мной. Ганс и Людвиг отгонят машины обратно к отелю.
В небольшой гостинице «Моравия», расположенной в Беховице, на окраине Праги, они прожили два дня. И только сегодня, когда руны упали в благоприятной комбинации, отправились в центр города.
– Ладно, – недовольно вздохнул молодой человек с украшением на шее.
Его товарищ, которому повезло больше, поспешно закрыл решетку, захлопнул дверцы кузова и залез в кабину. Зарычали моторы, «Фиат» и «САББ» развернулись и, моргнув поворотниками, укатили в сторону Виноградов.
– Ну что, пошли? – осведомился Рутгер, двигаясь с места.
Курт нажал еще один сенсор. Двое «людей» перевели взгляд на него, а когда широкоплечий пошел за бледным, зашагали следом. Стефан, молодой человек с серебряной цепочкой и свастикой на шее, оказался замыкающим.
Честно говоря, его это полностью устраивало. Не хотелось видеть совершенно бездумные лица химер.
Подсаживать гены одних живых организмов другим люди научились еще в конце двадцатого века. В две тысячи десятом почти все развитые страны подписали Боннскую конвенцию о запрете подобного рода опытов. Инициатором ее стал Евросоюз.
Законопослушным биологам пришлось ограничиться манипуляциями внутри генома отдельных существ. Те же, кого условности не слишком волновали, уехали в страны, что не подписали Боннской конвенции, но имели ресурсы для исследований. Тогда же возник термин «химера», обозначавший живое существо с внедренными генами другого.
Лет десять назад поползли слухи, что ученые в тайных лабораториях научились подсаживать чужие гены в ДНК человека. Многие посчитали это сказками, и как стало ясно позже, зря.
Плоды первых, не самых удачных опытов появились в зоопарках – люди-гориллы, дельфины с человеческими генами, необычайно разумные собаки и свиньи, обладающие людскими инстинктами. Ну а удачные эксперименты привели к тому, что химеры стали использоваться как оружие.
Диверсантов, способных дышать под водой, обладающих силой льва и скоростью гепарда, посчитали альтернативой бойцам с имплантантами. Правда быстро открылись побочные эффекты, вроде непредсказуемости зверолюдей или их склонности впадать в безумие.
Большинство армий и спецслужб быстренько прикрыли соответствующие проекты.
Но кое-кто и не подумал от них отказаться.
Курт не говорил, где именно он добыл химер. Стефан знал только, что крохотный приборчик позволял полностью контролировать их поведение. Усыплять, когда нужно, поднимать в атаку, причинять боль или заставлять просто следовать за хозяином.
Пройдя Югославской улицей, они миновали площадь Павлова, перешли Житну и углубились в лабиринт улочек Нового Места, тянущихся до самой Вацлавской площади. Рутгер шел уверенно, словно родился в Праге и провел тут всю жизнь. Химеры бесшумно шагали за Куртом.
Немногочисленные прохожие бросали мимолетные взгляды на группу мужчин и торопились дальше.
– Куда мы хоть идем? – поинтересовался Стефан.
– Враг где-то рядом… – Рутгер повернулся, стало видно бледное до прозрачности лицо, бешеные глаза. – Он… он… там! – поднялась тощая рука, указала на северо-запад. – За рекой!
– Тогда без моста не обойтись, – покачал головой Курт.
Мимо Францисканского сада и церкви Святой Марии Снежной вышли к Народному проспекту. Но вопреки ожиданиям Стефана не повернули налево, к Национальному театру и мосту Легии, а зашагали дальше, вглубь старого города.
– Жалко, что Гейдрих не довел дело до конца, – пробурчал Курт, когда открылась Влтава, серебристо-черная из-за лунных бликов. – Этот уродливый мост, старые башни должны были уступить место новому. Тогда не хватило решительности порвать со всем старым. Поэтому войну и проиграли…
– Но ничего, – добавил он, когда под ногами оказались камни Карлова моста. – В этот раз мы придем к власти и не остановимся ни перед чем. Старый мир падет, а на его обломках мы возведем новый.
И прозвучала в его словах такая уверенность, что Стефан невольно вздрогнул.
15
24 мая 2035 года
Прага
Улицы Бубенеча в столь поздний час были пустынны. Изредка проезжали машины, теплым светом горели окна в домах. Бешеным, неживым огнем пылали вывески, баннеры на крышах зданий и рекламные плакаты на специальных стойках. Изящные девицы звали за собой желающих похудеть, пушистые котята намекали, что настало время приобрести в кредит квартиру.
Семен шагал без особенной спешки. В душе его впервые с приезда в Прагу царил мир. Он знал, куда именно идет, что он будет делать и чем эта безумная затея, вероятнее всего, закончится.
Определенность успокаивает человеческое сознание, даже если ведет к гибели.
Выбрался на Милади Горакове, похожую на застывшую реку из асфальта. Почти дошел до Летны, когда из-за спины донесся шум мотора. Стал громче, а затем обогнавшая пешехода полицейская машина сдала к обочине и остановилась. С лязгом поднялась одна из передних дверей.
– А ну стой! – голос полицейского прозвучал сердито.
– Стою, – ответил Семен. – А в чем дело?
Он не ощутил ни малейшего беспокойства, только легкую досаду от того, что такую хорошую прогулку прервали.
– Руки подними, – скомандовал полицейский. – Повыше, повыше! И не двигайся, а не то мы будем стрелять!
Его напарник выбрался из «Шкоды» с другой стороны. Стало видно, что в руках у него пистолет, большой и блестящий, с подствольной видеокамерой, обязательной для любого полицейского оружия.
– В чем дело? – повторил Радлов, изображая праведное возмущение.
– Стой спокойно, – посоветовал страж порядка с пистолетом, наводя его на Семена. – Ты ведь Семен Радлов?
– Нет. Оскар Столпник.
– Да ну? – зло хмыкнул тот полицейский, что заговорил первым, и снял с пояса сканер. – А ну-ка проверим тебя… Хм, действительно, паспорт в порядке, оружия нет. А ну-ка двигай сюда и руки опусти.
– Да что, черт меня возьми, происходит? – Семен изобразил раздражение.
– Просто мы ловим одного типа, – проговорил страж порядка с пистолетом, не опуская оружия. – Он сегодня убил нескольких полицейских. Неужели ты об этом не слышал?
– Представьте себе, нет. А я тут при чем?
– Похож ты на него, – буркнул первый полицейский. – А ну залезай в машину, проверим, что за птица…
Радлов пожал плечами и зашагал к «Шкоде». Открылась задняя дверца, лишенная изнутри ручек, и он нырнул в пахнущий табаком полумрак салона. Первый страж порядка сел рядом, водитель передал ему черный плоский компак с приставкой, напоминавшей планшет для рисования.
– Это что? – полюбопытствовал Семен.
– Портативная лаборатория. Сейчас узнаем, кто ты есть, – полицейский с пистолетом заглянул в окошко. – Тут у нас пальчики и глазоньки мерзких типов, что имеют привычку хулиганить в Европе…
Компак заработал, замигали его сенсоры, по «планшету» пробежала волна красного свечения.
– Правую руку, – приказал державший его страж порядка.
Радлов вздохнул и послушался. Подумал, что если пережитое в парке Стромовка окажется иллюзией, то придется пустить в ход руки. А размахивая ими, сдерживаться, чтобы ненароком не убить этих парней.
Ладонь легла на планшет. Портативная лаборатория задумалась. Продлились ее размышления минут пять.
Ладонь легла на планшет. Портативная лаборатория задумалась. Продлились ее размышления минут пять.
– Надо же, чисто! – удивленно воскликнул первый полицейский. – А ведь мы данные на этого Радлова скачивали.
– Посмотри ему на пальцы – посоветовал водитель. – Может, он чужую кожу пересадил. Сейчас это легче сделать, чем подтереться.
Зажглась лампочка, похожая на умирающего от истощения светляка. В ее свете рука Семена была подвергнута тщательному изучению.
– Нет, никаких следов, – в голосе стража порядка прозвучало некоторое разочарование. – Давай посмотрим глаз. Уж его-то заменить куда труднее. А ну-ка наклонись, приятель.
Семену пришлось нагнуться. С трудом удержался от того, чтобы моргнуть, когда луч сканера скользнул по радужке. И вновь заскрипели заключенные в корпус компака электронные мозги.
– Ничего, – с откровенным недовольством воскликнул первый полицейский. – Михал, убери пушку. Это не наш клиент.
– Да уж больно похож, прямо одно лицо, – упрямо пробурчал страж порядка с оружием. – Вдруг и глаза научились подделывать, а? И этот тип опаснее ядовитой змеи? Так что я оставлю свой «глок» в руках, а ты, Вили, свяжись с начальством и запроси инструкций.
– Хорошо, – водитель потянулся к панели связи.
Семен нахмурился. Если его отвезут в участок, а там начнут копаться в документах, станет ясно, что с ними не все в порядке. Да и кто-нибудь более наблюдательный может обратить внимание, что задержанный не сильно похож на уроженца города Либерец, а по-чешски не говорит вовсе.
– Сейчас, ага… – и водитель что-то забормотал себе под нос. Затем принялся кивать. – Да, так точно.
– Ну что? – осведомился полицейский с пистолетом.
– Нам велели не заниматься ерундой, – кисло ответил водитель. – Антропометрия не может обманывать. Ну, похож человек на этого ненормального русского. С кем не бывает?
– Вот уж точно, – первый страж порядка передал вперед компак с приставкой, а сам вылез их «Шкоды». – Выходи, приятель. Извини, что тебя задержали, но сам понимаешь – долг превыше всего.
– Прекрасно понимаю, – и Радлов выбрался из автомобиля.
Стражи порядка расселись по местам. Машина уехала в сторону Града, а Семен зашагал дальше. Он был уверен, что сцена задержания не пройдет мимо глаз людей из АСИ, следящих за происходящим на улицах города. Верил, что убедившееся в ошибке Агентство не станет проявлять внимание к одинокому путнику.
Без препон миновал Летну. На некоторое время остановился, думая, не спуститься ли вниз к Хотковой улице. Но решил, что делать этого не стоит, и направился в сторону Градчан. С Милади Горакове повернул на У Бруснице. Пройдя через границу защитного поля, вышел на Лоретанскую площадь. Оказался между высящимися друг напротив друга монастырем и Чернинским дворцом, где долгие годы находился чешский МИД.
Отсюда думал пройти через Град и спуститься к Малой Стране, но прямо напротив «Черного вола» дорогу ему преградили.
– Какая удачная встреча, – сказал по-немецки вышедший из-за могилы рядового Белякова высокий мужчина в черном костюме.
Радлов остановился так резко, будто налетел на невидимую стену.
Этого человека он видел. Запомнил эти светлые с сединой волосы, правильное, как у статуи лицо.
– Кто ты такой? – спросил, вспоминая, что случилось это неподалеку от Шаунберга, в ту ночь, когда нижегородского историка похитили.
– Штандартенфюрер Курт Янкер, – с пакостной улыбкой отрапортовал чужак. – Сумей мы тогда победить, этой мерзости тут не было бы, – и он похлопал по ограде могилы. – А ты, я вижу, времени даром не терял, – в светлых глазах появился интерес, – сумел стать таким же, как и я. Но ничего, это тебе не поможет.
– Таким же, как и я? – Семен покачал головой. – Но это невозможно. Ты хочешь сказать, что…
– Я прошел через трансформацию одним из первых, – в голосе Янкера прозвучало злое торжество. – В апреле сорок пятого. А летом мы едва не выбили союзников из Австрии. Славные были деньки…
Мысли в голове Радлова задвигались, точно пузырьки в кипящей воле. Мысль о том, что кто-то из участников Второй мировой сумел дожить до сего дня, выглядела не просто бредом, а откровенной глупостью. Но ведь кто-то из выкормышей Шаунберга мог уцелеть, а сыворотка – замедлить его старение, добавить многие десятилетия к сроку жизни…
– Чем дольше я на тебя гляжу, тем больше ты мне кого-то напоминаешь, – сказал Янкер. – Помню, захватили мы русского разведчика с арийской кровью. Виллигут с ним еще возился, надеялся память крови пробудить. Да только не вышло ничего, и русский удрал.
– Это, скорее всего, был мой дед, – и тут неожиданно для себя Семен ощутил к бывшему эсэсовцу что-то вроде родственного чувства, странную, противоестественную симпатию.
В мире обычных людей лишь они двое были другими, похожими друг на друга, почти братьями по крови…
– Зачем ты явился? – сказал Радлов, ощущая, что ненавидит сам себя за такие чувства, но поделать с ними ничего не может.
– Тайна должна быть сохранена меж теми, кто поддерживает истинный германский дух, – Янкер развел руками. – Поэтому мы обязаны тебя убить. Другого выхода у меня нет.
– Ты собираешься прикончить меня?
– Не я, они, – старый эсэсовец повел рукой и из тени под деревьями у ограды монастыря крадучись вышли два человека.
Они укрывались там столь ловко, что даже чуткие органы чувств сверхчеловека не дали знать об их присутствии.
– Я не хочу убивать, – предупредил Семен, отступая на шаг, – но если придется, смогу это сделать.
– А они хотят, – и Курт улыбнулся, точно хозяин при виде собаки, играющей с мячиком. В руке его что-то блеснуло, и двое медленно двинулись вперед. В лунном свете сверкнули их глаза с вертикальными зрачками.
В этот момент Радлов понял, с кем придется сойтись в бою – с химерами, такими же продуктами извращенной науки, как он сам. Один из нападавших зарычал, как дикий зверь, обнажил длинные клыки. Другой поднял руки или, точнее, лапы, из подушечек на пальцах вышли острые когти.
– Легкой смерти, – кивнул Янкер. – Взять его!
Но за миг до того, как химеры бросились вперед, Семен развернулся и побежал. До ушей донесся полный самодовольства голос старого эсэсовца:
– Ну что же, пускай побегает, если ему так хочется…
Пронесся мимо Чернинского дворца и монастыря Капуцинов. Добавив скорости, побежал в ту сторону, откуда недавно пришел. Вылетев на Милади Горакове, оглянулся – химеры легкими прыжками мчались следом. На длинной и почти прямой улице добавил хода.
Не то чтобы Радлов боялся. Нет, он не сомневался в том, что сумеет одолеть химер. Просто не хотел очередной бессмысленной драки, которая закончится кровью и парочкой трупов…
Он бежал легко, дома проносились мимо, мелькали уличные фонари. Холодный ветер овевал разгоряченное лицо, мускулы работали как поршни в смазанной и хорошо налаженной машине. В голове крутилась одна-единственная мысль – каким образом они меня нашли?
Невероятным казалось, что Курт Янкер искал побывавшего в Шаунберге историка наугад, просто гуляя по Праге. Да, и почему Семена не прикончили прямо там, во время похищения? Тогда он еще не знал, что такое сыворотка, и вряд ли смог бы отбиться даже от обычного человека.
Не снижая скорости, Радлов перепрыгнул через железнодорожные пути и запетлял по улочкам старого посольского квартала. Но оторваться от химер не сумел и здесь – они легко держали бешеный темп.
«Ладно, – подумал Семен, когда впереди показались деревья Стромовки. – Здесь, где не так много камер, я их и убью. В конце-концов, я сделал все, чтобы избежать этой схватки».
Он остановился уже в парке, когда петлявшая меж деревьев дорожка вывела на широкую лужайку.
– Ты нашшш… – прохрипела одна из химер, выбираясь на открытое место.
– Уррр… – согласилась вторая.
– Посмотрим, – сказал Радлов и торопливо скинул рюкзак.
Они бросились вдвоем, невероятно быстрые, сильные и агрессивные. Семен едва успел отпрянуть. Острые когти цапнули его за плечо, затрещал костюм, запульсировали болью царапины.
– Кровввь! – в шипении химер прозвучала бешеная радость.
Он сделал обманное движение, показывая, что хочет вновь побежать, а сам ударил ту из химер, что оказалась ближе. Но кулак угодил в пустоту, а острые зубы клацнули у самого уха. Почуяв за спиной движение, Семен упал. Вторая химера пролетела над ним, мягко перекатилась.
Едва успел вскочить. Отбил удар в живот, но когтистая лапа зацепила правую ногу, порвала штаны. Те повисли лохмотьями, по ляжке заструилась кровь. На некоторое время мышцы бедра оказались парализованы болью.
И химеры попытались этим воспользоваться. Из очередной сшибки Радлов вышел с еще несколькими царапинами. Одна, достаточно глубокая, возникла на голове, та загудела от могучего удара.