– Понимаю.
– Мне надо подумать.
– И это понимаю. Сколько?
Русский бы ответил – несколько дней. Но хорваты все-таки ближе к немцам.
– Семь дней.
– По рукам…
Москва, Россия Ходынское поле 28 ноября 2014 года
Заместитель директора Института стратегического анализа и прогнозирования – одной из спешно созданных «крыш» на случай принятия решения о ликвидации ГРУ – раздраженно ткнул в экран, расположенный в подголовнике лимузина «Мерседес», убавил громкость до нуля. Затем вызвал сайт ФИНАМ – он пользовался именно им, чтобы быстро отслеживать информацию, быстро просмотрел данные. Нефть ожидаемо рухнула, доллар идет на штурм отметки пятьдесят и пробьет ее не сегодня завтра. Иного ждать глупо.
Только бы ни у кого не сдали нервы…
Но все равно песня, которую он слушал раньше, сейчас его раздражала. Она была из совершенно другого времени, хотя как нельзя больше подходила к времени настоящему. Время решать, с кем ты. Время решать, кто ты есть. Время решать, на что ты готов ради защиты своих интересов и просто себя самого.
Майдан он наблюдал не через экран телевизора, а из Киева. Майдан, второй Майдан, называемый также Евромайданом, стал в каком-то смысле этапом, и не только для Украины, но и для России. Главный урок Евромайдана – победить можно даже в самом безнадежном деле. Надо просто быть готовым идти на все для победы. Совершенно на все.
В общем-то, из-за этого и началась первая русско-украинская. Первая – потому что будет еще. Украинцы – точнее, не украинцы даже, а галичане – привычно перли нахрапом, надеясь получить все и разом. Вряд ли они могли подумать, что и русские в этот момент готовы на все. Русские – по обе стороны границы.
Так что будет долго еще. Это все – на годы, если не на десятилетия. И главная проблема в том, что большинство из них такие же, как мы. Это – центр Украины. Если бы не русские в рядах украинской армии, мы бы давно были во Львове…
Машина подкатила к первому КП. Впереди его ждала работа.
– Данные по Средиземному морю, – потребовал замдиректора, едва только оказался в своем кабинете.
Один из аналитиков передвинул по столу планшет, не имеющий доступа к Интернету. Сейчас в ГРУ внедрялась закрытая подпрограмма «электронного правительства», те из руководства, кто привык к бумаге, ворчали, но терпели. Интерактивные презентации и доклады позволяли монтировать в один доклад текстовую часть, видеоролики, звук, карты, данные из соцсетей, результаты моделирования. Это делало доклад намного более презентабельным, чем несколько листов бумаги.
– Кратко.
– На корабле было установлено взрывное устройство. Судя по всему, еще в Клайпеде или даже на нашей железной дороге. Возможностей – масса, если знаешь номера контейнеров. Они не охранялись толком. Пиратов уничтожили американцы с вертолета, что само по себе говорит об их причастности. «Адмирал Ушаков» слушал эфир, удалось выделить некий неизвестный радиовсплеск, но мы не знаем, является ли он командой на подрыв устройства. По времени совпадает. Экипаж погиб.
– Весь?
– Так точно.
Русских в экипаже было двое. В основном украинцы, нанятые крюинговой компанией в Одессе, но от этого не легче.
Интересно, а вот если сейчас всем свидомым и пересичным ткнуть этим делом в нос – как американцы хладнокровно уничтожили гражданское судно с украинским в основном экипажем. Что будут делать? По-прежнему мечтать вступить в НАТО?
А ведь будут. Он, один из немногих, реально бывавших в Киеве, не сомневался в том, что будут. Тут совершенно инфантильное «хочу» совмещается с чудовищными упрямством и жестокостью. Они реально хотят на Запад – и неважно даже зачем, важно то, что им этого не дали. Думать они будут потом, как получат то, что хотят.
– Предложения?
– Активные действия против американцев. И готовить второй транспорт.
– Какие гарантии, что его не подорвут, как и первый?
Молчание.
– План ответных действий готов?
– Так точно. Основан на активных действиях в Скандинавии, там у нас есть Жокей и группа привлеченных силовиков.
– Жокей – тот внештатник?
– Так точно.
– Кто его курирует?
Молча поднял руку один из присутствующих на совещании.
– Останьтесь. Остальные свободны.
Когда они остались вдвоем – замдиректора подозревал, что кто-то сливает информацию американцам, – он кивнул куратору параллельной сети, давая понять, что можно начинать доклад.
– Жокей выполнил свою часть операции, товарищ генерал. Пираты ушли с корабля, это подтверждает видео с «Адмирала Ушакова». Собственно говоря, потому американцы и вынуждены были задействовать резервный план.
– О котором мы ничего не знали.
– Так точно.
Замдиректора с силой потер глаза.
– Товарищ генерал, трудно противостоять противнику с такими ресурсами. У них авианосцы – у нас эсминцы. У них глобальная система перехвата – а мы пока только можем уходить от нее. Тем не менее Жокей свою часть выполнил, и это показывает его эффективность и эффективность новой системы в целом. Мы получили положительный результат, какого не смогли бы достичь даже при штурме корабля. Одна пуля, и… сами понимаете…
– Да понимаю! – взорвался замдиректора. – Только это наверху не объяснить. Корабль пришел в порт назначения? Нет! Значит, должны быть виноватые. А дерьмо всегда стекает вниз и только вниз!
…
– Хорошо. В конце концов, Жокей был в Скандинавии, за тысячи километров от взрыва. И свою часть работы он выполнил, как ни крути. Где он сейчас?
– По нашим данным, скорее всего, в Роттердаме.
– Скорее всего?
– Товарищ генерал, Жокей очень опытный человек. К тому же он полностью автономен. Он не выходит на связь с посольствами, с местными резидентурами, не пользуется нашими укрытиями и возможностями. Он вовсе не заинтересован в том, чтобы кто-то достоверно знал о его местонахождении. Даже мы.
Генерал задумался. По меркам службы… бардак полный, в ГРУ с этим было строже, чем в ПГУ КГБ, там все гражданские… Институт иностранных языков, Институт стран Азии и Африки, Институт США и Канады… а здесь все военные. С другой стороны – после предательства Потеева[14], раскрывшего всю агентурную сеть в Штатах, надо быть дураком, чтобы понимать – так дальше нельзя, надо что-то менять, и в корне. Независимые, нанимаемые по мере необходимости исполнители, которых нет ни в одном действующем агентурном досье, которые работают с разными кураторами, которые самостоятельно принимают меры прикрытия, – это, возможно, и есть будущее Службы.
– Вы ознакомились с его планом?
– Так точно.
– Что думаете?
– Полагаю, реально, товарищ генерал. Есть два уязвимых места. Первое: сумеют ли они собрать необходимое количество оружия. Все-таки это не грузовик, не контейнер – такого рода поставка, несомненно, привлечет внимание спецслужб. Закупку десяти тысячи тонн боеприпасов и взрывчатки не скроешь. Тем более в наши времена. Второе: Хорватия – член НАТО. Порт Риека, через который планируется осуществить поставку, находится под полным контролем НАТО. Если им понадобится, они прекратят поставку мгновенно.
– Или подцепят сюрприз.
– Или так, товарищ генерал.
Генерал задумался. В конце концов, он тоже умел играть в самые разные игры.
– Вот что мы сделаем…
Джибути, база Кэмп-Лемоньер Передовой оперативный центр JSOC – объединенного командования специальных операций 28 ноября 2014 года
– Дайте еще раз картинку. С пятой минуты…
Оператор мгновенно дал новый тайминг. На огромном экране перед глазами собравшихся раздражающе медленно пополз черный, серый и белый мир…
Запись была сделана с борта самолета передового разведывательного патруля НАТО «EP-3E Aries II», переделанного для электронной и видовой разведки старого, заслуженного противолодочного «Ориона». Этот самолет ранее предназначался для разведывательных миссий в Афганистане, и потому ВВС США вложили пятьдесят миллионов долларов в его переоборудование, поставив сверхсовременные системы наблюдения и связи. Затем обострились отношения с Россией, и этот самолет, как и три ему подобных, перебросили в Германию с тем, чтобы он выполнял регулярные разведывательные полеты над Балтийским морем, демонстрируя флаг США, а также ведя разведку против Балтийского флота и калининградского анклава. В качестве вспомогательной миссии эти самолеты вели постоянное наблюдение за акваторией Балтики в целях отслеживания возможной незаконной деятельности. Это давало основания потребовать от правительств Швеции и Норвегии компенсации части расходов на эти полеты. Аппаратура наблюдения работала все время полета, и именно этот самолет и заснял группу неизвестных на острове близ Стокгольма. Конечно, у них не было снимка, позволяющего идентифицировать заснятых, – дело было ночью, использовался терморежим. Но и того, что было, достаточно было, чтобы полагать, что они нашли то, что искали. Один человек находился на острове против своей воли, судя по его позе. Еще один был в стороне от других – это явно снайпер, он контролировал подходы и делал это даже без видимой необходимости, что выдавало в нем профессионала. Остальные четверо были расположены вокруг первого.
– Можно увеличить?
Оператор сделал стоп-кадр, почистил изображение. Оно увеличилось по размерам примерно вдвое.
– Это все, сэр, – сказал оператор.
– Тот, что сидит, – Ахмед, – уверенно сказал американец в форме, сидевший справа от экрана. Золотистый «будвейзер» указывал на его принадлежность к US Navy SEAL, спецназу ВМФ США, который в 2009 году недалеко отсюда тремя скоординированными снайперскими выстрелами, прозвучавшими менее чем за секунду, поставил точку в пиратском захвате «Maersk Alabama».
– Как вы это поняли, лейтенант?
– Самый здоровый сукин сын изо всех. По ориентировкам, он очень большого роста – шесть футов и восемь дюймов. А в Швеции он, похоже, еще и разжирел…
– И обзавелся десятью детьми… – сказал сотрудник ЦРУ.
– Да? Удивительного мало, сэр, сукины дети плодятся как кролики…
– Так, внимание… – коммандер Стив Балчер, руководитель объединенной оперативной группы, поднял руку. – Стокгольм, вы слышите нас?
– Слышимость отличная.
– Объект, изображенный по центру сидящим, опознан как Хабиб Фарах Ахмед, достоверность средняя. Как поняли?
– Вас поняли, Джибути, спасибо…
– Отбой связи.
Балчер сделал знак, чтобы отключили связь. Оглядел собравшихся.
– Лейтенант Калперс, встаньте.
Американец с «будвейзером» медленно поднялся.
– Итак, по вашему рапорту. Ваши вертолеты находились в составе противодиверсионного патруля, верно?
– Так точно, сэр.
– И они поднялись после того, как радарная система прикрывавшего группу французского эсминца опознала четыре малоразмерные цели, идущие в сторону ударной авианосной группы, верно?
– Так точно, сэр.
– И что произошло после визуального контакта с целями?
– Сэр, как только они увидели вертолеты, они тотчас открыли по нам огонь из «калашниковых» и «РПГ».
– «Калашниковых» и «РПГ»? Вы уверены?
– Да, сэр.
– Сколько было лодок?
– Четыре, сэр.
– Опишите их.
– Скоростные, примерно тридцать футов в длину каждая, сэр. Обычные пиратские лодки, сэр…
– И они открыли по вам огонь из «калашниковых» и «РПГ».
– Верно, сэр.
– Зачем им это делать, лейтенант?
– Не знаю, сэр.
– Эй, Стив! – свойски сказал церэушник, прикомандированный к антипиратской группе с тем, чтобы отслеживать каналы перемещения оружия и боевиков из Африки на Аравийский полуостров, а также связи пиратов с такими милыми людьми, как Аль-Шабааб и Аль-Каида на Аравийском полуострове. – К чему ты клонишь?
– Почему они стреляли в вас из «РПГ», лейтенант? – не обращая внимания на реплику сотрудника ЦРУ, продолжил Балчер. – Вам должно быть известно, что выстрел из «РПГ» с обычной пиратской лодки – это пятидесятипроцентный риск перевернуть лодку. Зачем им стрелять по вам из «РПГ»?
– Не знаю, сэр.
– Но они это сделали.
– Да, сэр.
– И вы открыли по ним огонь в ответ.
– Да, сэр. В соответствии с ПВБ[15]. Все должно было быть задокументировано, верно, сэр?
– Да, должно было быть. Если бы не разгильдяй техник, забывший вставить носитель информации в систему при срочном вылете вертолетов.
– О…
– Так что у нас есть только ваши слова, лейтенант. В которых у меня нет оснований сомневаться.
– Да, сэр…
– Как вы покинули место обстрела?
– Сэр, русский эсминец начал наводить на нас систему ПВО, и пилот сказал: «Убираемся отсюда к чертовой матери».
– И почему взорвалась «Сирена», вы не знаете?
– Нет, сэр.
– Джентльмены, – обратился Балчер ко всем собравшимся, – мы все одна команда, мы служим одной стране, и у меня нет никаких оснований сомневаться в любом из вас. Но я предупреждаю всех: если здесь, в этом секторе, что-то происходит, я должен это знать. Что бы это ни было. Все это поняли?
…
– Все свободны. За работу!
Стокгольм, Швеция 28 ноября 2014 года
– Да. Слушаю…
– Привет!
– Слушаю… – повторил «гость из Лэнгли». Сейчас он сидел в неприметном здании в центре шведской столицы, но, услышав вызов, отошел в сторону.
– Том. Это Кайл.
– Говори.
– Есть две новости. Одна из них хорошая. С какой начать?
– По твоему выбору.
– Запись с «Ориона» признана достоверной. Одна из тепловых меток опознана со средней вероятностью.
– Понял. Это плохая новость?
– Нет, хорошая. Плохая в том, что ты втравил меня в дерьмо.
– Не понял?
– Ты все понял, Том. Это несанкционированная операция, твою мать!
– Мы так работаем каждый день.
– Да, но не каждый день гибнет судно со всем экипажем, мать твою!
– Думай, что говоришь.
– Я думаю. Босс рвет и мечет. Он не в курсе, так?
– Мы не можем трубить о нашей работе на всех углах.
– Да, только мне приходится оставаться здесь. И босс жаждет крови.
– Дальше это не пойдет.
– Да? Хотелось бы. Потому что, если начнется внутреннее расследование, я врать не буду! Мне это на хрен не надо. Я ничего не знал!
– Успокойся.
– Успокоиться?
– Я вытащу тебя оттуда. Получишь новое назначение. Куда-то, где потише и океана нет на тысячу миль в любую сторону.
– Да? Тогда давай поскорей.
– В течение месяца. Извини, мне пора…
Человек из Лэнгли нажал отбой. Надо будет отправить этого ссыкливого сукина сына в Казахстан, и надолго.
Человека из Лэнгли звали Томаш Корбан, но все звали его на английский манер Томом. В оперативном директорате он занимал высокий инспекторский пост. Его предки по прямой линии происходили из очень интересного места Европы – Тешинской Силезии, принадлежность которой оспаривали между собой Польша и Чехия. В предках Томаша Корбана, несмотря на чешское имя, текла преимущественно польская кровь, и потому он с детства, с молоком матери, с семейных разговоров и походов в костел (а он был верующим католиком, как и все его предки), впитал ненависть к России и ко всему русскому. Сам он был американцем в четвертом поколении и сотрудником американской разведки во втором. Его отец, профессор экономики Ян Корбан, входил в состав так называемой Красной команды – группы независимых экспертов в области экономики, которым поручили провести независимую оценку степени советской угрозы. Это было в конце семидесятых, автором идеи был Джордж Буш, тогда еще директор ЦРУ. Доклад «Красной команды» произвел шокирующее впечатление на администрацию Рейгана и послужил одной из основных причин свертывания так называемого детанта – политики разрядки. В конгресс он попал в начале девяностых, когда ранее секретные данные по состоянию советской экономики и советских вооруженных сил стали доступными. На конгрессменов доклад произвел сильное впечатление – настолько, что в конгрессе несколько лет обсуждался вопрос о роспуске ЦРУ за сознательное дезинформирование законодательной и исполнительной власти страны.
Но они устояли тогда и тем более устоят теперь. Когда мир катится ко всем чертям, на безопасности не экономят, и потому он мог быть спокоен и за свое рабочее место, и за свой пенсионный фонд.
Человек, с которым он сегодня встречался, был высокопоставленным сотрудником СЕПО – шведской полиции безопасности. Звали его Энквист, и какое-то время он работал на обеспечение безопасности шведского посольства в Ираке. Заодно он по уши погряз в махинациях с золотом, драгоценностями, нефтью по программе «Нефть в обмен на продовольствие» и тому подобных аферах. Так что деваться ему было, в общем-то, некуда…
Сейчас Энквист Бьоркмаррен сидел за своим столом (кабинет был оформлен в минималистическом стиле) и напряженно думал. Перед ним был отчет, составленный для него аналитической службой. В нем, в порядке убывания, были расположены десять наиболее вероятных кандидатов на роль русского координатора, провернувшего операцию в Стокгольме с этим пиратом, как его там… Правда, потом пират этот пошел и устроил перестрелку – пострелял американцев.
Бьоркмаррен задумчиво прокручивал досье на экране своего планшетника. Наиболее вероятный кандидат. Русский, сорок четыре года, вид на жительство в Эстонии по программе «Гражданство в обмен на инвестиции», лицензия частного детектива, по сообщениям полиции – контактирует с известными представителями мафии, но на него ничего нет, ни одного свидетельства участия в транспортировке наркотиков и тому подобных дел. Бьоркмаррен знал критерии опасности, и этот кандидат под них в основном подходил. Почти нулевая активность в социальных сетях – всего лишь аккаунт в Фейсбуке, обновление даже не каждый месяц. Легальные мобильные телефоны аж в шести странах – Норвегия, Голландия, Швеция, Финляндия, Эстония и Литва. Судя по активности телефонов – огромные дыры, по два, по три месяца, когда не активен ни один из них, и даже неизвестно, где абонент. Нет собственности, нет личного автотранспорта, нет кредитной истории, практически нет активности по кредитным карточкам. Их, кстати, две – от Скандиибанк и эстонского СЕБ. Человек-фантом. В электронном мире – черная дыра, контролировать такого практически невозможно. Современные методы работы спецслужб предусматривают контроль прежде всего денежных транзакций и финансовой активности, а также контроль почты и мобильных телефонов. У этого нет ничего.