— Трудно сказать. Новое оружие — хорошее подкрепление завоевательных амбиций бакнианской Лиги. Вряд ли, уговаривая или взывая к человеколюбию, можно добиться от правительства Лайвы сохранения мира.
— Означает ли это, что нам надо создавать свое глубинное оружие, чтобы уравновесить наступательный потенциал Бакнии?
— Во всяком случае, над этим стоит подумать. Но если даже решиться, на разработки нужно время. Мы знаем принцип, но конкретизировать его не так просто, как может показаться. Прежде, чем идти на это, надо испробовать другие пути — переговоры, экономические санкции. Но это дело политиков»… С этим все, шеф. Есть ли необходимость в повторении каких-либо фрагментов?
— Дан, Маран? Нужно что-нибудь повторить? Нет?
— Этот тот самый Паг? — спросила вдруг Наи. — Автор «Слова»?
— Он самый. Что тебя смущает?
— Как легко он развернулся и поехал в обратную сторону!
— Молода ты Пага осуждать… Ну что у вас там еще?
— Радио Дернии. Фрагмент. Половина, как всегда, застряла в ионосфере.
— Давай.
«…добрых времен Изия традиция издевательского отношения к собственному народу. Ни вещание, ни утренние газеты не соизволили прокомментировать вчерашнее сообщение Марана, подтвердить его или опровергнуть. Впрочем, зная хозяев Крепости Бакна, мы не сомневаемся, что если б сообщение не соответствовало действительности, об этом немедленно раззвонили бы на весь мир. Молчание наших соседей доказывает, что им попросту нечего сказать, а очередные жертвы режима они, видимо, собираются списать на какие-нибудь факторы природы. Но взаимоотношения многострадального бакнианского народа и Лайвы с его подручными — внутреннее дело Бакнии. Общественность Дернии озабочена и возмущена другим. Анализ погодных условий вчерашнего дня показал, что в момент взрыва дул устойчивый северо-западный ветер, который должен был вынести смертоносное облако на территорию Дернии. „Злоумышляющий против соседа должен помнить, что око Создателя не дремлет“. Эту древнюю истину, по-видимому, забыли в Бакнии, и только внезапно переменившийся ветер напомнил о ней. Но дерниты не собираются полагаться на Создателя или судьбу. Мы должны позаботиться о себе сами. Правительство обязано…» Все, обрыв. Есть еще несколько материалов из других стран в том же духе. Включать?
— Не надо. — Железный Тигран оглядел присутствующих. — Этого следовало ожидать, не так ли?
Маран молча кивнул.
— Ну ладно. — Тигран взглянул на часы. — У нас есть еще полчаса.
— Если они уложатся, — заметил Дан.
— Уложатся. Через полчаса встречаемся в смотровой. Зонды уже готовы. А пока рекомендую позавтракать.
— От Поэта ничего нет? — спросил Дан, когда они с Мараном вышли в коридор.
Маран покачал головой.
— Беспокоишься?
— Теперь, когда с ним Мит, нет.
— А почему, собственно, надо беспокоиться? Что он такого сделал? Ну вошел в визор-центр. Не стрелял, не угрожал, он, по-моему, даже не вынул пистолет. Наверх не поднимался, в студию не врывался, стоял себе и разговаривал. Что ему могут инкриминировать? Ничего.
— Ты рассуждаешь так, Дан, словно в нашей стране есть законность и право.
— Ты мне говорил, по другому, правда, поводу, что Лайва побоится тронуть Поэта.
— Может, и побоится. Теперь. Опасно было попадаться под горячую руку, ты же слышал, какой им дали приказ. Но, в любом случае, ничто не обеспечивает безопасность лучше осторожности.
Дан фыркнул.
— Это ты, конечно, испытал на себе.
— Разумеется. Если хочешь знать, я самый осторожный человек в Бакнии.
— Да? А по-моему, ты самая рисковая личность не только в Бакнии, но и… ну уж среди всех известных мне людей точно.
— Одно не исключает другого. Знаешь мой девиз времен Изия? «Рискуй осторожно». Я сам его придерживался и от других того же требовал. И представь себе, за шесть лет, с того дня, когда я встретил в баре вдребезги пьяного и толкавшего весьма сомнительные речи Навера и увел его с собой, и до конца нашей подпольной деятельности я не потерял ни одного человека.
— Так ты нашел Навера в баре? — усмехнулся Дан.
— Да, но он отнюдь не алкоголик. Если хочешь знать, он математик. Он работал вычислителем в одной организации, занимавшейся распределением не помню, чего, и ему случайно попались секретные статистические данные. Такие, после знакомства с которыми остается только пойти и напиться.
— А остальные? — спросил Дан с любопытством.
— Остальные? Кто как. Мит работал в Охране, он повторил мой путь, в этом мы схожи, только он моложе на четыре года и на войну не попал. Лета я знаю давно, с войны, правда, после нее мы долго не виделись. Он остался в армии, служил года три, надоело, уволился и пошел учиться, на историка, тоже выдумал, какая тогда могла быть история. Ну и… Стал задавать вопросы, выгнали, он не знал, куда податься, и тут мы с ним случайно столкнулись в одном баре. Санту я выловил во время облавы. Ему было чуть меньше четырнадцати, и он почти год — после того, как вернувшись в один прекрасный день из школы, обнаружил, что его родителей забрали, а квартиру опечатали, о его существовании просто-напросто забыв, болтался по подвалам со всякими бродягами и воришками. Это был испуганный ребенок, тощий, грязный, с огромными, тоскливыми глазами. В принципе, я должен был сдать его в приют, но, как тебе известно, когда-то я сам был в приюте и… Словом, я оставил его у себя. Впихнул в свой личный штат, тогда у меня уже была возможность держать несколько человек без определенных должностей, это называлось личным штатом, да ты знаешь, ты ведь и сам там числился. Оформил и потихоньку отправил обратно в школу. Ну и так далее. У каждого своя история. Будет свободное время, расскажу и о других, а сейчас…
— Пойдем позавтракаем?
— Иди, если хочешь.
— А ты?
— Я не голоден.
— Ты же со вчерашнего дня не ел. Ну хоть кофе выпей за компанию.
Маран покачал головой.
— Иди. Увидимся в смотровой.
Зонд пробил облака точно в зоне полигона. Дан на секунду перевел взгляд с центрального на соседний экоэкран. На большой карте юга Бакнии засветилась красная точка. Точка находилась в середине длинного, тонкого, загибавшегося к востоку язычка, которым оканчивалась южная часть провинции Вагра. Язычок заползал под тучное тело пограничной с восточным соседом Бакнии Латанией провинции Солана, продвигаясь на северо-восток, облако должно было захватить и краешек Соланы. Или пронесло?.. Пустыни, так таковой, не существовало, до горизонта, заполнив весь центральный экран, простерлась степь со скудной растительностью, большей частью кустарником. Повинуясь команде оператора, зонд увеличил скорость и пошел к северу. Мелькнула вставшая дыбом оплавленная земля, дальше бесконечное выжженное пространство, видимо, зона взрыва, вне зоны, но в опасной близости к ней низкие, на три четверти вогнанные в грунт постройки. Дан снова перевел взгляд на экоэкран. Тот же район, только представленный в другом масштабе, не столь укрупненно. По экрану медленно расползалось ярко-красное пятно. Дан посмотрел на цветную диаграмму в верхнем правом углу, где были даны уровни радиации в оттенках, и присвистнул… Зонд пошел еще быстрее, выжженная зона кончилась, навстречу понеслась степь, потом замелькали кусты, деревья… Ярко-красное пятно на экоэкране превратилось в полосу по направлению полета зонда, полоса стала бледнеть, розоветь, потом пожелтела… На желтом то и дело снова возникали красно-розовые кляксы — места выпадения радиоактивных осадков, возникали, пропадали, но нигде желтый так и не перешел в изумрудно-зеленый цвет — естественный фон. Полоса пересекла границу Вагры… да, мазнуло и по краешку Соланы, но всего лишь мазнуло, розового видно не было, только бледно-желтый… Дан не стал сверяться с диаграммой, и без цифр цвета эти он знал с детства со всеми их оттенками, то была биологическая шкала, одинаковая для любого токсического экофактора, и он привычно переводил оттенки в соответствующие понятия. Бледно-бледно-желтый. Чтобы заболеть, надо находиться в этой зоне не менее пятисот часов, заболевают, конечно, не все, в медицине стопроцентная вероятность — абстракция, девяносто шесть, вполне достаточно для достоверности. Потемнее — сто часов, совсем темно-желтый — десять, и далее… Зонд летел уже вновь над территорией провинции Вагра, мелькнуло бледно-розовое пятно, еще…
— Удобная система, — заметил Маран вполголоса.
Дан согласно кивнул — да, удобная, отличная штука, ее предложили лет сто назад, идея предельно проста, система для быстрого реагирования, цифры воспринимаются не сразу и не каждым, тогда как цвета… особенно, красный, желтый, зеленый, на которые у большинства людей давно выработался условный рефлекс, надо только оценить интенсивность цвета, от красного отскочить, на зеленый идти смело, перед желтым приостановиться и подумать…
— Стоп! — сказал в пространство Железный Тигран. — Ник, поворачивай свою птичку обратно. К солдатам.
Дан понял, что увлекшись экоэкраном, прозевал что-то на главном. Какие еще солдаты? Он уставился на центральный экран, чтобы не пропустить их снова. Вот они! Форма Наружной Охраны, два тяжелых темно-зеленых мобиля стоят поперек дороги, ведущей на запад, возле них собрались в кучку несколько армейцев, остальные цепью рассыпались по степи.
— Так и есть! — сухо сказал Железный Тигран.
— Примитивная радиометрия, — прогудел за спиной Дана густой голос Петерса, нового начальника станции, с которым Дан еще не успел толком познакомиться, тот прилетел вчера с шефом… Господи, неужели это было вчера?!.
— Примитивная радиометрия, радиология, радиобиология, — согласился Тигран, — хорошего, впрочем, в этом мало.
Дан посмотрел на экоэкран, многие из армейцев стояли на границе желтого и розового цветов, некоторые и вовсе в розовой зоне… Черт возьми!
— Ладно, Ник, давай дальше, — негромко сказал Тигран, и зонд сразу рванулся вперед, внизу замелькали деревья, поля, появились наконец первые дома… Дан бросил взгляд на экоэкран… темно-желтая зона. Полоса наблюдения зонда имела в ширину двадцать километров, и на экоэкране выглядела как пестрая лента, основным тоном которой был желтый. На желтый накладывались частые розовые пятна разной интенсивности, изредка проскакивали светло-зеленые крапинки. Вот рядом с первой полосой начала расти вторая, потом третья — пошли другие зонды. Но на центральный экран был по-прежнему выведен первый. Что там? В полях никого, улицы деревень пусты. Район оставлял впечатление покинутого — неужели все успели уйти? Или их вывезли? Такая оперативность? Невероятно.
— Не может этого быть, — сказал он вслух.
Железный Тигран, видимо, подумал о том же.
— Ник, спустись пониже, — скомандовал он. — Иди по улице.
Зонд круто нырнул вниз, навстречу стремительно понеслись крыши небольшого городка, мощеная булыжником узкая улочка, полет зонда замедлился, стал горизонтальным, поплыли окна… Окна были в большинстве своем закрыты, но за многими не полумрак и пустота — люди.
Тигран посмотрел на Марана с уважением.
— Не думал я, что твое слово столь весомо.
— Наши бакны и без того не больно гуляют, — сумрачно отозвался Маран.
— Но на полях они работают?
— На полях работают.
— Вот видишь…
Зонд пролетел над еще одним маленьким городком, потом над крохотной деревенькой, над другой… Оператор резко сбросил скорость без команды. На небольшом поле за последней деревней копошились люди, копали, пололи. Не добровольно, на обочине дороги, перерезавшей поле, стояло несколько вооруженных людей, все в штатском, один вопил что-то, размахивая пистолетом.
— Вот сволочи! — не выдержал Дан.
— Выслуживаются, — сказала Наи севшим голосом, — и не подозревают, что не жалея других, губят и себя. В розовой-то зоне!
— А я уже думал, Лайва и иже с ним провели ночью частичную эвакуацию, — заметил Железный Тигран. — Дальше, Ник. Сколько еще до Вагры?
— Сорок километров.
— Прибавь скорость.
Зонд понесся над шоссе со скоростью орбитолета, уже не замедляя хода над деревнями и полями. Поля пустовали, людей вообще не было видно, изредка лишь попадались одинокие фигуры в дворах. На левом экране розовых пятен стало меньше, преобладал желтый цвет. Наконец вдали показалось скопление крыш, облепивших крупное тело крепости, сверху похожее на ракушку с черно-серыми разводами. Вагра. Но еще за несколько километров до города в степи происходило нечто. Что именно, на расстоянии не разберешь, но происходило. Какое-то движение, шевеление, копошение. Зонд приблизился… Скопление людей. Многотысячная толпа, люди всех возрастов с узлами, мешками, с тележками и корзинами, с маленькими и большими детьми, усталые, издерганные, отчаявшиеся. И вся эта толпа, как море о скалистый берег, бьется в перегородившую степь двойную преграду из бронемобилей Наружной Охраны, проходы между которыми надежно перекрыты постами. Армейцы большей частью стоят, прислонившись к машинам, и лениво отмахиваются от наседающих крестьян, но вот телеглаз выхватил случайную… или неслучайную?.. сцену: напор толпы усилился, и какой-то охранник пустил в ход кулаки, другой замахнулся прикладом, ударил, начинание подхватили, приклады замелькали в воздухе… Звука не было, но от этого становилось еще страшнее — разрывавшиеся в немом крике рты, безумные глаза, инстинктивно прикрывавшие голову руки. И разыгрывалась вся сцена в темно-желтой зоне… Не дожидаясь распоряжений, оператор поднял зонд и бросил его к Вагре. Оставшиеся четыре-пять километров зонд пожрал за две минуты и оказался над городом, южной его оконечностью…
— Ах! — выдохнул женский голос.
Дан повернул голову… На южную часть города наложилась розовая ядовитая клякса.
Маран резко встал и пошел к двери. Он не сказал Дану ни слова, но поскольку сидел дальше от выхода, был вынужден обогнуть кресло, в котором тот устроился, и Дан имел возможность рассмотреть его лицо. Маран сохранил обычное бесстрастие, но его выдавала бледность… Дан приподнялся было, но снова сел, самолюбивую гордость Марана он знал даже слишком хорошо. Он еще сомневался, когда вдруг, несказанно удивив его, Наи поднялась и выскользнула из зала. Неужели пошла за Мараном? Он хмыкнул и снова уставился на экран.
Дальше к северу — и в самом городе, и за его пределами, было чисто.
— Как на параллельных направлениях, долго еще? — осведомился Железный Тигран.
— Сбор информации завершается, — отозвался через интерком оператор. — Сейчас будет общая карта.
Через несколько минут последний зонд прошел Вагру, дочертив свою полосу, на левом экране вспыхнула полная карта региона с распределением пораженных участков, и по экрану поползли цифры.
— Где Маран? — нетерпеливо сказал Железный Тигран. — Даниель!
— Сейчас не время для неврастенических реакций, — прогудел Петерс.
— Маран и неврастения несовместимы, — возразил Дан, но под тяжелым взглядом шефа замолк и встал. — Пойду поищу.
Марана и Наи Дан нашел в «Синем баре», небольшом круглом помещении, декорированном в соответствующих тонах, с веселенькими ярко-голубыми в белый горошек занавесками на несуществующих окнах. В баре не было никого, кроме них двоих, они сидели за пустым столиком, на темно-синем покрытии которого одиноко серебрилась радиогорошина, и тихо разговаривали. Увидев Дана, Наи, сидевшая лицом к двери, вопросительно взглянула на него, обернулся и Маран.
— Общая карта готова, — сказал Дан только. — Не хотите взглянуть?
— Хотим, — ответила Наи, не двигаясь с места. — Через… Через пять минут, да?
Маран кивнул.
— Присядь, Дан.
Дан, не понимая, сел.
Разговор прекратился. Выждав пару минут, Дан нарушил затянувшееся молчание.
— Я помешал?
— Нет, нет… — Маран помотал головой, словно стряхивая оцепенение, порылся в карманах куртки и извлек маленькую, толстенькую книжку. Дан с первого взгляда узнал последнее — при Маране, издание знаменитого романа Мастера. Маран протянул книгу Наи.
— На память, — сказал он. — Хотя вряд ли она тебе пригодится, насколько я понял, уже есть перевод на интер.
— Я прочту ее на бакнианском.
— Ты знаешь бакнианский? — удивился Дан.
— Пока нет.
— Пока?
— Я начала его учить. При следующей встрече будем говорить по-бакниански. Не знаю, правда, успею ли я прочесть книгу…
— Это смотря, когда состоится следующая встреча, — пробормотал Дан. — Лучше б ты свою книгу подарил, — не без лукавства добавил он, косясь на Марана.
Тот отмахнулся.
— Ты тоже пишешь? — спросила Наи.
— Пытался. Когда-то. Но изданных книг у меня нет, это Дан шутит. Так, рукописи…
— Какая разница! Законченные вещи, во всяком случае, повесть о Ринате… У него есть замечательный роман, Наи. «Ищи горы»… Кстати, я все хочу у тебя спросить насчет названия, откуда оно? Из какого-то стихотворения или чего-то подобного?
— Это из высказывания Абаты, философа ренийской школы, — рассеянно пояснил Маран.
— Ренийской? Что-то новое.
— Наоборот, старое. От древнебакнианского «рен» — совершенство. Полностью изречение Абаты звучит примерно так… — Маран на минуту задумался, потом произнес недлинную фразу на полузнакомом языке и тут же перевел ее на интер: — «Человек рождается для восхождений. Если ты живешь на равнине, ищи горы в самом себе».
— Интересно…
— Дашь прочесть? — спросила Наи.
Маран развел руками.
— Каким образом? Рукопись там, внизу. Если Дан возьмется…
Дан внутренне возликовал… не только, еще и крепко удивился. Он уже не раз пытался вытянуть у Марана его повесть — роман, если быть точным — и переснять, но Маран уперся и не давал…