— Это мне и не нужно. Но если уж вы так хотите полюбоваться моей художественной смертью, то отложите удовольствие на некоторое время. А там посмотрим, захотите вы или нет воспользоваться вашей силой. Вы ведь знаете, что без вашего ведома я все равно с планеты не улизну. Да и куда? Там за мной тоже охотятся.
— Для этой ситуации вы выглядите крайне самоуверенно. Но, может быть, это и заставляет меня в какой-то мере согласиться с вами… Хорошо, я не отдам команды на ваше немедленное уничтожение. Признаюсь, именно такое намерение у меня было. Но это все, что я могу для вас сделать. Предоставить вам свободу действий я не могу. Своей бездеятельностью вы нанесли ущерб планете и чести нашей профессии. Нет, я не могу выпустить вас на волю, — Олим снова озабоченно посмотрел на часы. — К сожалению, у меня совсем не осталось времени, и я не успею даже препроводить вас в надежное место. Мне пора, нельзя заставлять Круглый Стол ждать. Придется до моего возвращения оставить вас здесь. Под ваше честное слово. Вы даете мне честное слово, что до моего возвращения не попытаетесь бежать? — Олим все так же непроницаемо смотрел на Мин Алику. — Отвечайте быстро!
— Даю.
— Прекрасно. Я вам верю, и даже не стану запирать дверь. Ах, эти разгильдяи, — он глядел сейчас в окно, — они даже не потрудились отогнать в парк ваш вездеход. Мне он не нужен, я пользуюсь своим… Итак, я ухожу, оставляя вас под охраной вашего собственного честного слова…
Он был уже у двери, когда Мин Алика, успевшая уже представить, что будет делать в ближайшее время, удержала его вопросом:
— Здесь раньше была масса всякой литературы… оттуда. Я сама пересылала вам все модные журналы.
— Там, — кивнул Олим на противоположную дверь. — В библиотеке, как всегда. Хотите развлечься?
— Должна же я чем-то занять время до вашего возвращения.
— Разумеется… — Он еще помедлил, словно какая-то новая мысль пришла в голову. — Если предположить на мгновение, что вы попали бы к этим девочкам… о чем вы стали бы говорить с ними?
— О любви, разумеется, — ответила Мин Алика совершенно серьезно.
— О любви… — повторил Олим задумчиво. — Да, это, конечно, сила… — Он усмехнулся. — Пожалуй, даже сильнее любого честного слова, как вы думаете?
На этот раз он не стал дожидаться ответа, повернулся и вышел. Мин Алика, улыбаясь, смотрела ему вслед. Потом подошла к двери в библиотеку: надо было запастись всёми последними номерами журналов мод.
Олим спустился на первый этаж. В нешироком холле негромко, как всегда, сказал вскочившему на ноги дежурному: «Ни в чем не препятствовать. Глаз не спускать. Вести, куда бы ни пошли. Люди готовы?» — «Трое. Две машины. Кроме того, мы запросили поддержку…» — дежурный кивнул головой, словно указывая в известном им обоим направлении. «Может быть, — таким образом выйдем на их новую резидентуру». Сам Олим, впрочем, так не думал. Просто он не любил выпускать нитей из рук. Каждая нить в конце концов куда-нибудь да приведет. И эта, надо полагать, не повиснет в пустоте.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Супер-корнет победоносно глядел на застигнутых на месте преступления. Однако вызывать жандармов не спешил; судя по всему, что-то другое было у него на уме. Вволю насладившись произведенным впечатлением, он заговорил снова:
— Прекрасно. Так это вам не пройдет. Но сейчас мне не до вас. Надеюсь, вы оцените мою снисходительность. А сейчас вы двое, — он пальцем указал на Фораму и Хомуру, — оставьте служебное помещение. В данное время вам тут делать нечего. Я жду. Ну?
— Невозможно, супер-корнет, — ответил Хомура, уже успевший прийти в себя и оценить ситуацию. — Мы во взаимодействии с Полководцем. Вам известно положение? Мы подключены к решению большой задачи.
— Для каждого самой большой является его задача, — ответил супер-корнет глубокомысленно. — А сейчас — шагом марш!
— Я не хочу, чтобы они уходили, — то был голос малыша. — Мне нужно разговаривать с ними, Амиша.
— И мне тоже нужно поговорить с тобой, малыш, — сказал супер-корнет. — Я не затрудню тебя надолго. — Он повернулся к Леконе, который все время пытался что-то сообщить ему взглядом. — Давай, Лекона, ты знаешь, о чем речь. Да не трясись ты, эти двое теперь у меня в кармане, они не донесут. Дай мне на пару минут ту сторону — и играйте дальше. Мне срочно требуется выяснить, как у них там с моим товаром. Боюсь, что настают последние времена, и лавочку придется прикрыть не на день и не на два… Ну, что ж ты, Лекона, время идет!
— Знаешь, — сказал Лекона с досадой, — ты действительно нашел время. Большая война на носу…
— Ну, а я о чем? Как только начнется пальба, ни один торгаш больше носу не высунет за пределы атмосферы. А у меня тухнет партия прекрасных прицелов ночного видения. Она обошлась мне в круглую денежку, и если я не успею перекинуть их заказчику до того, как заиграет музыка, можешь считать меня банкротом. Или ты думаешь, что я пойду продавать их нашему Верховному?
Форама смотрел и слушал, с трудом начиная соображать, о чем речь. А когда уразумел, наконец, то никак не мог решить, что ему теперь — смеяться или возмущаться. Похоже, что супер-корнет — да и он ли один? — использовал Полководца для своих мелких (или не мелких) спекуляций. Но каким образом электронный стратег мог помочь в этом? Вычислить конъюнктуру на Второй планете, что ли? Он хотел сказать что-то, но Хомура опередил его:
— Знаешь, Амиша, это уже, похоже, перебор. Ей-богу, сейчас не до твоей коммерции. Малыш в трудном положении…
— Молчи, штаб-корнет, — нимало не смутившись, ответил Амиша. — Тебя здесь вообще нет, и я не уверен, числишься ли ты среди живых после подобного нарушения всех на свете правил и законов. — Он кивнул в сторону Форамы. — Подумаешь — малыш в трудном положении! А я в каком? Ну, давай, Лекона, давай, не то я…
— Ладно! — буркнул флаг-корнет неохотно; видимо, в какой-то мере и он был причастен к этой торговле — наверное, получал небольшой навар за то, что помогал использовать малыша: сам супер-корнет допуска к пульту не имел, он лишь надзирал за другими. — Черт с тобой, все равно это в последний раз… Что тебе нужно?
— Надо срочно узнать, какие их корабли еще находятся на нашей планете и какие могут подойти в ближайшие сутки. И по возможности — загружаются ли они отсюда полностью. Во что бы то ни стало я должен пристроить мой груз. Иначе полное крушение иллюзий, надежд и благосостояния!
— Малыш! — позвал Лекона после краткой паузы, жестом пригласив всех к молчанию. — Поможешь нам еще раз?
— Что ему нужно, Лекона?
— Чтобы ты еще раз вышел на прямую связь.
— На прямую с Суперстратой?
— Да.
— Я не очень хочу.
— Почему, малыш?
— Я с ней разговаривал недавно.
— Что ты, малыш! Прошло уже недели три… — Лекона покосился на супер-корнета, тот весьма энергично закивал. — Да, три недели мы не просили тебя об этом.
— Я знаю, — подтвердил малыш. — Вы не просили. Я сам.
— Что — ты сам?
— Что тут непонятного, Лекона? Разве я не могу пользоваться прямой связью по своему усмотрению?
— Малыш, но ты никогда не говорил нам…
— А зачем? Мы с Суперстратой иногда разговариваем. Это очень интересно. Мне тогда хорошо.
Амиша издал громкое шипение, яростно стуча ногтем по стеклышку часов.
— Хорошо, малыш. Конечно, разговаривай, когда тебе захочется, но сейчас помоги нам. Больше мы тебя не будем беспокоить такими делами, — уверенно закончил Лекона. Амиша пожал плечами и развел руками, словно снимая с себя ответственность за это заявление.
— Хорошо, — согласился и Полководец. — Ждите. Буду вызывать. Мне говорить самому?
Супер-корнет яростно замотал головой.
— Нет, малыш. Ты только дай нам связь. Мы поговорим с дежурным оператором.
— Выхожу на вызов…
Минуты две прошли в молчании. Потом малыш ожил снова:
— Говорите. Канал будет устойчив несколько минут.
Амиша рванулся к микрофону.
— Алло! Страта! Кто на том конце?
— Дежурный оператор.
— Понимаю, что не верховный рыцарь. Имя твое, красавица!
— А, это Амиша? Тут Сида!
— Приветствую тебя, моя эфирная! Миллион поцелуев, и каждый из них — наличными! Мне нужна ее зрелость.
— Наша старшая? Ее здесь нет.
— Далеко она блуждает? Нужно срочно! Пожар!
— Сейчас дам вызов… Что у вас, Амиша? Говорят, будем воевать?
— Говорят, моя прелесть. Похоже, у начальства поднялось давление. Ну, пусть стравят. Надеюсь, что мы-то в наших мышиных норах уцелеем.
— Хотелось бы, Амиша. Но что-то страшновато. Говорят, будут всякие ужасы, на какие никто и не рассчитывал. Будто бы сама природа сорвалась с поводка…
— Мало ли что болтают, красавица…
— Это идет как раз от вас. От Старой. Тут приехала одна девушка оттуда, она как раз у меня сейчас, и она говорит, что надо что-то делать самим, иначе…
— Мало ли что болтают, красавица…
— Это идет как раз от вас. От Старой. Тут приехала одна девушка оттуда, она как раз у меня сейчас, и она говорит, что надо что-то делать самим, иначе…
Только одна девушка со Старой планеты могла сказать такое, и Форама не выдержал. Одним прыжком он приблизился к пульту.
— Имя! — крикнул он. — Кто там со Старой? Мин Алика? Имя! Имя ее!
Послышался громкий щелчок.
— Центральный пост? — ворвался в разговор уверенный голос. — Дежурный оператор! С вами будет разговаривать Верховный Стратег!
Все четверо, включая глубоко штатского Фораму, невольно вытянулись по стойке «смирно». Одновременно глазок дальней связи погас. Наступила глубокая, только в подземелье возможная тишина.
Мин Алика невольно усмехнулась, увидев в библиотеке все кассеты с журналами мод в целости и сохранности, в то время как большей половины других названий уже и в помине не было. Конечно, — подумала она, — мужчины. Все, что касается техники, растащено совершенно, науки — наполовину, быт и моды не тронуты. Что же, очень кстати.
В сумочку можно было впихнуть кассеты четыре. Значит, четыре годовых комплекта. Больше, пожалуй, и не понадобится. И тут материала для переживаний и дискуссий хватит надолго… Она бережно уложила кассеты, сумочка застегнулась на пределе. Хорошо. Мин Алика осмотрела себя, насколько это возможно было сделать без помощи трюмо. Конечно, так одетая, она на улицах невольно будет обращать на себя внимание: все, до последней нитки — продукция Старой планеты. Но переодеться было не во что. «Ладно, — подумала она, — все равно без хвоста мне отсюда не уйти, но это не страшно, я ведь не хитрила. Олим наверняка понял, что я раскрыла все карты — почти все… Хочет убедиться? Ну, пусть убеждается…»
Размахивая сумочкой, она независимо вышла из библиотеки в кабинет, из кабинета — в приемную, в коридор, на лестницу. Дача была словно нежилой: ей не попалось ни одного человека. Да их и не было, наверное: основная работа велась не тут, а в центре, совсем в другом месте, сюда ее привезли просто, чтобы устранить (она подумала именно этим удобным термином). Спасибо Олиму — оставил в ее распоряжении вездеход. И еще сомневался, воспользуется ли она всеми данными ей возможностями: иначе не объяснить было его мысль о честном слове, которое уступает любви.
Мин Алика спустилась вниз. Дежурный у столика внимательно посмотрел на нее, но ни движения не сделал, чтобы задержать, помешать выйти. «Уезжаете?» — спросил он вдогонку, когда она уже миновала его и приближалась к выходу. Мин Алика обернулась. «Уезжаю». Дежурный кивнул: «Счастливо. Я скомандую на ворота».
Мин Алика вышла. Вездеход стоял на том же месте, где она оставила машину, подъехав к даче. Невольную усмешку выдало воспоминание о друге юности, — так она теперь называла его мысленно, — только здесь выведенном ею из состояния паралича, кое-как выбравшемся из машины и захромавшем к даче примерно так, как передвигается человек, впервые в жизни основательно прокатившийся на лошади. «Нет, милый, — подумала она тогда, — зря я принялась было тебя идеализировать, так тебе и не удалось постичь, что такое любовь, у тебя это понятие никогда не поднималось выше пояса, так что поделом тебе, привыкай сначала разбираться, с кем имеешь дело…» Она уселась в вездеход, помедлила, снова вспоминая, как и что здесь делается, вспомнила и тронула машину с места.
Ворота ей отворили без промедления. Сейчас направо, до магистрали, по ней налево — до самого города. Никаких сложностей. Ну, а в городе — в городе видно будет.
Она уже знала, собственно, куда поедет. Единственное место, куда был смысл сейчас податься: адрес, данный Сидой. Спасибо судьбе за везение: свела с девушкой Страты в самый момент посадки. Можно считать, сэкономила несколько часов. Если бы не эта случайность, пришлось бы, может быть, просить помощи Олима, чтобы проникнуть в самый мозг обороны, и захотел бы Олим помочь — тоже вопрос еще, в некоторых отношениях он страшный формалист. Она проникла бы и без него, конечно. Но ушло бы время. А сейчас его можно будет использовать для отдыха. «Сколько же это я не спала? — подумала она, медленно, осторожно ведя машину. — Больше суток? Да, больше. Хорошо, что сейчас время к вечеру, — буду спать ночью, как и полагается. А что там, на Старой, сейчас? — Она прикинула. — Утро? Форама проснулся. Хотя и ему вряд ли пришлось спать. Если только там не упоили его совершенно. Бедный мой… — подумала она о Фораме. — Ничего. Просто сейчас не наше время. Время больших дел. А потом и своего времени у нас будет достаточно. Где бы это ни было. Как бы мы с тобой ни назывались…»
В этом месте мысль ее вильнула в сторону. «Кстати, — подумала Мин Алика, — он-то там не один, наверняка Мастер достаточно подстраховал его, Мастер жалеет новичков. А меня он тоже подстрахует? Или, может быть, ждет, что я попрошу помощи у него? Ах, Мастер, — подумала Мин Алика, мимолетно улыбнувшись, — как бы там ни было, а и ты ведь человек только, со всеми нашими прекрасными несовершенствами. Смешно: если он молчит, то думает, что я ничего не понимаю? Милый Мастер, на человеческом уровне тут для меня секретов нет, и ты для меня ясен, и Фермер — которому, впрочем, совершенно безразлично, есть я на свете, или меня нет. А тебе — не все равно… Ну, что делать? Не знаю еще, что получилось бы, если бы ты сам не послал меня в тот раз на эту вселенскую окраину, где Земля и прочие. Но ты послал. А остальное уже от меня не зависело. И от тебя не зависело, хотя ты и Мастер, и любой из нас перед тобой, как новорожденный младенец. И ничего тут не поделать… — Да, интересно все же: подстраховал ты меня, или придется до самого конца биться одной?..»
Она глянула на экран заднего обзора. Дорога пуста. И все равно, не настолько она наивна, чтобы поверить, что ее выпустили без присмотра. Помедлив, Мин Алика улыбнулась: да, сверху, конечно. Вон, высоко — катер. Ну, прекрасно. Гораздо серьезнее сейчас вопрос: как я вывернусь на магистраль левым поворотом, с моей-то практикой езды за последние одиннадцать лет?
Однако на перекрестке никаких сложностей не возникло: стоял автоматический маячок, а машины этой службы были, видимо, снабжены каким-то датчиком, и едва лишь Мин Алика приблизилась к магистрали, как замигали огни, движение замерло и Мин Алика в гордом одиночестве совершила свой поворот. «Словно императорская машина», — подумала она невольно: с возвращением на родную планету и старые представления, казалось, давно забытые, ожили в ней и все чаще врывались в мысли.
Теперь можно было спокойно доехать до города. Катерок все висел высоко в небе, потом исчез куда-то — значит, подстроилась какая-то машина. Здесь, в шестирядном движении, трудно было определить, какая именно, да и незачем, да и не до того было: только и смотри, как бы не воткнуться в кого-нибудь. Мин Алика держалась медленного ряда, где плыли могучие тягачи с платформами, наглухо закрытыми то серым, то пестрым маскировочным тентом, что везли они — можно было только догадываться, но два из каждых трех несли на борту корону — значит, принадлежали Силам. По скоростным полосам пролетали мимо транспортеры с нарисованными белой краской стремительно падающими, со сложенными крыльями, орлами — эмблемой космического десанта, здесь корона венчала голову орла. «Простор для разведчика, — подумала Мин Алика, — в пору пожалеть, что я не двойник на самом деле. Хотя — все равно, эти данные никому больше не пригодились бы. Не успели бы пригодиться. Десант больше ничего не решает. А кто решает? Мы с Форамой? Мастер? Ну и мы, конечно. Но прежде всего — логика, здравый смысл, и чувство, и сама природа тоже: ей это ни к чему».
Город был виден уже издалека — лежал он в неглубокой котловине, еще на памяти Мин Алики было немало разговоров о переносе его куда-нибудь в более здоровое, вентилируемое место, но до дела не дошло: все равно, полагали, в конце концов все города сольются, как уже произошло это на Старой, ну, не через тридцать лет, так через пятьдесят, неизбежно сольются — к чему же лишние расходы?.. Так и остался город в углублении, и был виден издали, и подступал медленно — а наступил вдруг сразу, охватил со всех сторон. Дальше ехать, не зная направления, Мин Алика не решилась — кое-как приткнула вездеход на первой попавшейся стоянке (ей почтительно уступали дорогу), вылезла и пешком пошла выяснять, куда же ей теперь податься. Она спросила не сразу, а лишь дойдя до перекрестка и завернув за угол — чтобы ее, явно гражданскую, да еще не знающую дороги, не стали отождествлять с военной машиной: ни к чему вызывать даже мелкие подозрения в обществе, находящемся накануне войны и знающем это.
Впрочем, страхи ее относительно приметности на улицах оказались преувеличенными — в этом Мин Алика убедилась, едва только стала осматриваться, выбирая, кого бы спросить. Она ничем особенным не выделялась среди прочих женщин ее возраста; скорее даже была одета скромнее многих. Продукция Старой была здесь, самое малое, на каждой второй, и продукция куда более дорогая и броская, чем могла там позволить себе Мин Алика с ее девятой величиной. Одиннадцать лет назад ничего похожего не было. «Быстро происходят перемены в наше время», — подумала она. Да, явно не один только капитан Урих занимался контрабандой, и, конечно, перевозилось не только оружие. Незаметность придала Мин Алике бодрости, но и несколько озаботила ее: какую ценность будет иметь то, чем собиралась она привлечь внимание девушек Страты — моды Старой и предложение организовать впоследствии доставку того, что понравится? Но тут же Мин Алика успокоила себя: нет такой женщины, которая, как бы ни ломились ее шкафы, не нашла бы в журнале мод чего-то такого, чего у нее нет и без чего она с этой минуты жить не сможет. Ну и потом — Алика покажет последние моды, которых здесь еще и не видали, не говоря уже о том, чтобы носить…