— Новыми?
— Старыми, конечно, — улыбнулась Аникеева. — Пятьсот-шестьсот рублей.
— Так, выходит, сумочку открывали? — уточнила я. — Кошелек ведь там лежал.
— Наверное, — подтвердила Аникеева и задумалась. — Если искали и распотрошили сумочку, то что оттуда могли взять?
— Что-то более ценное, чем деньги и золото, — предположила я.
— В общем, я ничего не понимаю, — замотала головой Аникеева. — После этого убийства я сама не своя. Знаете, даже бессонница появилась. Не говоря уже о том, что пришлось взять новую домработницу — Стеллу, вы ее, наверное, уже видели.
— Одни хлопоты, — с ироническим сочувствием поддакнула я Аникеевой.
— И не говорите, — вздохнула она. — Наталья у нас работала давным-давно, знала все от и до. А нового человека приходится заново учить. Причем Стелла, конечно, не подарок, девка с норовом. Ну ничего, я ее потихоньку обломаю. Так что, беретесь?
— Вы хотите, чтобы я нашла убийцу и он понес бы заслуженное наказание? — спросила я. — Или вас интересует ответ на вопрос «почему»?
— Последнее, — спокойно ответила Аникеева. — Если Наталью убил какой-нибудь маньяк или ее любовник, мне не интересна его дальнейшая судьба. Но если ее смерть как-то связана с нашим домом, то я хотела бы выяснить все до конца и нейтрализовать возможную опасность для себя и своей семьи. Вы меня понимаете?
— Вполне, — согласилась я. — Я возьмусь за это дело. Мы должны обговорить с вами гонорар, и после этого я хотела бы выяснить кое-какие факты.
— А именно?
— То, что стало известно милиции. И задать вам некоторые вопросы.
— Хорошо, — согласилась Аникеева. — Давайте поговорим о деньгах.
Суммы гонорара и схему расчета мы определили довольно быстро. Аникеева не торговалась, только призадумалась на минуту, словно подсчитывая что-то в уме. Потом сосредоточенно кивнула, и мы ударили по рукам. В переносном смысле, разумеется.
Мы остановились на сумме в три тысячи долларов. Из них пятьсот я взяла авансом, две я должна была получить после завершения расследования, а оставшиеся пятьсот — по мере надобности.
Что касается милицейской информации, то она оказалась донельзя скудной. Наталья в тот вечер отпросилась в гости (она жила на третьем этаже особняка Аникеевых) и наутро не вернулась.
Тело обнаружили днем, когда Аникеева, отзвонив приятелям Натальи, выяснила, что та не собиралась к ним с визитом, и подняла панику.
Милиция осмотрела вещи, не нашла ничего сколько-нибудь достойного внимания и переключилась на прочесывание района, в котором было совершено убийство. Участковые опрашивали жильцов новостроек, оперуполномоченные шныряли по «малинам» и чердакам, хватая подозрительных граждан. Разумеется, этим можно было заниматься сколь угодно долго, а мы с Аникеевой установили срок в десять дней.
Я, разумеется, рисковала, наваливая на себя еще и такую ношу, — ведь эта работа не отменяла охрану Марго. А кто знал, не заблагорассудится ли той покидать родимый дом каждый день с утра до вечера.
Но что-то подсказывало мне — я успею. Эта семейка мне определенно нравилась — как может нравиться охотнику редкая дичь или тореадору — роющий землю копытом разгоряченный бык.
Не буду скрывать — я снова почувствовала прилив сил, когда согласилась на предложение Аникеевой. Моя тезка была права: атмосфера тайны и страха — это мое. Адреналин, черт бы его драл! Но против натуры не попрешь, и будем держать себя в руках, совмещая приятное (щекотку нервов) с полезным (хорошо оплачиваемой работой).
Был еще один резон принять предложение Аникеевой — мне уже самой хотелось разобраться, что же это за семейка, с которой я связалась. Может быть, мне удастся поставить на место Марго? Или понять, чего же добиваются папа, мама, приемная дочка и примкнувший к ним волей обстоятельств Кирилл, мужик, на которого я сама запала.
Но эта семейка продолжала преподносить мне сюрпризы. В крови у них это, что ли?
Я уже думала, что мы проговорили с Аникеевой все детали, согласовали план действий. Мы обсудили довольно подробно мои первые шаги: так как я должна была являться к Аникеевым по звонку Стеллы, я попросила Евгению рассчитать, когда завтра последует звонок — я хотела переговорить со Стеллой и быстро осмотреть комнату покойной домработницы и перебрать ее вещи.
Аникеева заверила меня, что это проще простого — у Стеллы завтра занятия и она обычно выходит из дома в половине десятого. Значит, Стелла будет звонить в девять. Скажем, я буду в автомобиле возле дома Аникеевых и смогу позвонить в дверь уже в пять минут десятого. Двадцати пяти минут мне вполне хватит и для беседы, и для осмотра вещей и комнаты. Кстати, Евгения заверила меня, что ее мужа в этот момент не будет дома.
— Я очень прошу вас держать наш уговор в тайне, — потребовала Евгения. — Вася ничего не должен знать, иначе у меня могут возникнуть серьезные неприятности. Да и у вас, если честно.
Я заподозрила недоброе. Кажется, моя новая клиентка что-то не договаривает.
— А почему, собственно?
— Тут есть одна тонкость, — медленно произнесла Евгения, закуривая новую сигарету. — Но мне не хотелось бы вдаваться в подробности.
Я поджала губы. Начинается! Такая же петрушка, как и с Марго.
Но мне-то что? Не хочешь говорить — не надо. Хотя не могу не пожаловаться — прямо какое-то патологическое стремление держать крапленые карты в рукаве что у Марго, что у ее приемной матушки!
— До завтра. — Аникеева подала мне на прощание руку в тонкой перчатке. — Так помните, я на вас надеюсь! И ни слова мужу!
На том мы и расстались. Я положила себе на завтра, кроме намеченного в доме Аникеевых, проверить связи Натальи и попробовать навести справки — а в идеале и увидеться! — о мальчишке, который по моей милости продавливает койку в гарнизонном госпитале.
Сейчас я уже не сомневалась, что два эти события — смерть Натальи и авантюра Марго, едва не закончившаяся для нее плачевно, — накрепко связаны. Ведь с момента перестрелки в «Октопусе» прошло три дня, а Наталья была убита пять дней назад.
Следовательно, ей перерезали горло накануне того дня, когда Марго явилась ко мне со своей легендой. У меня были припасены еще две гипотезы, но я решила не спешить и подождать завтрашнего дня.
Говорят, утро вечера мудренее. Но некоторые люди поступают мудро и по вечерам.
Кирилл позвонил мне часов в девять. Его голос был какой-то неуверенный, что чисто по-человечески понятно — он не знал, как следует трактовать наш сегодняшний визит в «Октопус».
— Еще не спишь?
— Еще нет.
— Как-то все по-дурацки получилось, — бормотал Кирилл. — Я прямо не знаю, какая муха ее укусила… И ты вдруг пришла, хотя сказала, что не можешь. Я, наверное, чего-то не понимаю…
— Так и есть, — успокоила я его. — Просто теперь «мы с Тамарой ходим парой». Помнишь такой детский стишок? Меня наняли охранять Марго.
— Ах вот как! — облегченно вздохнул Кирилл. — Ну тогда еще ничего!
— Тебе ничего, а мне было не очень приятно смотреть, как ты с ней воркуешь!
— Да я просто не знал, как от нее отделаться! — завопил Кирилл так, что я была вынуждена немного отстранить трубку от уха.
Честно говоря, меня радовало то, что Кирилл позвонил. А то, что он так ненавязчиво перешел на «ты», просто вознесло меня до седьмого неба.
— Так ты хочешь сказать, что между вами раньше ничего не было?
— Да ни сном ни духом! — заверил меня Кирилл. — Она меня вообще не замечала. А тут вдруг ведет себя так, как будто я — шлюшка и она меня покупает! Черт знает, что у нее на уме!
— Ну что ж, будем надеяться, что эта дурь у нее пройдет, — без особого энтузиазма предположила я. — Знаешь, у богатых это бывает.
— Если она еще раз приедет ко мне на работу, уволюсь к чертовой матери!
— Давай лучше я к тебе завтра приеду. Ты ведь сегодня ел цыпленка без меня.
— Завтра не получится, — смутился Кирилл. — Я отгул взял за выходные, буду дома.
— Снова с дочкой?
— Да ремонт у меня, все вверх дном. Впрочем, если хочешь, приезжай.
— Когда?
— Да хоть сейчас! — после многозначительной паузы выдохнул Кирилл.
— Сейчас я устала. Давай я тебе позвоню завтра днем.
— Давай, — радостно согласился Кирилл. — Я буду ждать. Очень ждать…
— Твое ожидание оправдается, — заверила я его. — Ну все, целую. Пока по телефону.
Кирилл тоже смачно чмокнул трубку, и мы разъединились. «Ну вот, хоть тут все нормально, — улыбнулась я. — Кажется, счастье готово мне улыбнуться. Часто ли твои дни заканчивались так хорошо?»
В этот вечер легла спать со спокойным сердцем. Конечно, я была настроена более реалистично и предполагала, что завтрашний день не будет таким уж безоблачным. Но действительность оказалась, как в песне Владимира Высоцкого, «куда кошмарней».
Глава 9
Я остановила машину в десяти метрах от дома Аникеевых. Стрелка часов на вмонтированном в переднюю панель циферблате медленно приближалась к девяти. Сотовый телефон, врученный мне Аникеевым, пока молчал.
Звонок раздался без трех минут девять. Меня, как я и ожидала, вызывала Стелла.
— Евгения Максимовна? — раздался ее деловитый голосок. — Вас ожидают через полчаса.
— Я буду раньше, — мгновенно отозвалась я. — Минут через пять.
— Замечательно, тогда я уже спускаюсь, — ответила Стелла.
Я не спеша подъехала к дому и оставила машину у подъезда. Стелла открыла дверь сразу же и пригласила меня пройти в дом.
— А дома ли сейчас хозяйка? — осведомилась я, пройдя в холл.
— Евгении Александровны нет, Василия Андреевича тоже, Маргарита Васильевна спустится к половине десятого, — ответила Стелла. Чуть замявшись, она продолжила: — Но я в курсе. Мы можем пройти наверх.
Я последовала ее приглашению, и по центральной лестнице мы поднялись на третий этаж.
Пока шли, Стелла стрекотала без умолку, наверное, решила, что раз хозяйка ей велела, нужно быть со мной предупредительной. Домработница выбрала беспроигрышный вариант общения как на равных — я ведь тоже была наемным работником, — но с оттенком некоторого подобострастия. Она даже предложила показать мне дом, но я отказалась, сославшись на недостаток времени.
— Просто расскажите мне, где кто обитает, пока мы поднимаемся, — предложила я.
— На первом этаже гостиная, вы видели, — щебетала Стелла. — Второй этаж занимают хозяева, Василий Андреевич и Евгения Александровна, на третьем живет Маргарита Васильевна, и в конце коридора находится моя комната. Раньше ее занимала Наталья.
— Ее вещи остались?
— Да, я перенесла их в чулан. Милиция не нашла ничего интересного. Да и я, честно говоря, тоже, — призналась мне Стелла.
— Может быть, какие-нибудь бумаги, документы? — продолжала я расспросы.
— Ни-че-го, — помотала головой Стелла. — Может быть, что-то взяли хозяева.
— Они просматривали вещи Натальи до или после милиции? — спросила я.
Стелла сделала вид, что не расслышала моего вопроса, и это было самым красноречивым ответом. «А девушка-то с хитрецой», — подумала я.
— Вот мы и пришли. — Стелла подвела меня к выкрашенной белой краской двери. — Тут у нас чулан, а моя комната вон в том конце, напротив. Маргарита Васильевна сейчас у себя. Когда она закончит переодеваться, обязательно окликнет меня. Так что я сразу дам вам знать, чтобы вы заканчивали. Идет?
— Спасибо, — поблагодарила я и толкнула дверь. — Вы очень сообразительны.
— А тут иначе нельзя, — улыбнулась Стелла. — При такой-то хозяйке.
— Грызет? — усмехнулась я. — А с виду-то ведь сущая куколка.
— Об меня она себе все зубы обломает, — весело пообещала Стелла.
— А «сам» как? — спросила я, имея в виду Аникеева. — Без придирок?
— У него на это времени не хватает. Зато хватает на то, чтобы всегда найти для меня доброе слово. Я вам вот что скажу, — спокойно произнесла Стелла. — Такого мужа, как Василий Андреевич, — еще поискать. Хозяйке крупно повезло, что она такого мужика отхватила. Не ценит она своего счастья. Поймет когда-нибудь, да, боюсь, поздно уже будет. Впрочем, я что-то заболталась…
— Ну у нас же будет еще минутка, чтобы перекинуться словечком?
— Обязательно, — многообещающе заверила Стелла и, пропустив меня в чулан, прикрыла дверь.
Чулан оказался довольно просторным, размером с гостиную в доме моей тетушки. Вместо склада ненужных вещей, каковыми обычно являются подобного рода помещения, чулан использовался скорее как склад вещей нужных. Здесь стояли разнообразные щетки для чистки мебели и одежды, опахала для картин, чтобы те не пылились, всевозможные средства для придания блеска полировке и хрусталю, посудо-хозяйственные принадлежности. Короче — вотчина Стеллы.
Не теряя понапрасну драгоценное время, я приступила к инспекции содержимого двух чемоданов.
Сталкиваясь с необходимостью рыться в чужих вещах (а такая необходимость возникала весьма часто), я всегда поражалась — сколько ненужных предметов хранят люди. И в то же время понимала — как можно много узнать о человеке по его гардеробу.
Так, перебирая вещи Натальи, я смогла сделать вывод не только о ее росте или весе (что потом подтвердилось фотографией — невысокая, склонная к полноте женщина), но и получить некоторое представление о ее душевных качествах. Разве станет веселая жизнерадостная женщина выбирать блузки такого мрачного оттенка?
Вот эти, скажем, старенькие — явно купленные давным-давно, может быть, еще в то время, когда Наталья не работала у Аникеевых.
Ну как бы она могла выглядеть в такой одежде? Она же ее еще больше полнила!
Значит, человек был ориентирован либо на «порчу» собственного имиджа (а такое тоже бывает, если человек ставит себе задачу замаскироваться), либо он просто махнул на себя рукой.
Одежда более дорогая, даже новая и ненадеванная была такого же пошиба — унылые расцветки, однотонный узор, если и попадался рисунок, то опять же довольно блеклый и невнятный, типа палой листвы.
То же самое можно сказать и об украшениях. Тусклое турецкое золото, нечищеное серебро, большей частью штамповка и ширпотреб.
И вдруг меня словно током ударило. Я выудила из груды безделушек сережку и внимательно ее осмотрела. Потом снова прошлась по кучке украшений и, не обнаружив пары для своей находки, удивленно хмыкнула.
Впрочем, чему же тут удивляться? Точно такой же предмет я уже видела не позднее чем четыре дня назад в первый раз и еще раз — вчера.
Талисман, висевший над лобовым стеклом в автомобиле Марго! Так вот где пара для сережки из дешевого сплава в виде сердечка с облетевшей позолотой и письменной заглавной буквы.
Но что оказалось самым интересным — буква была другой. Вместо запомнившейся мне М, украшавшей талисман, свисавший с зеркала заднего вида, на этой сережке была выгравирована буква Д.
Я подкинула сережку на ладони и вернула ее в деревянную шкатулочку. Потом захлопнула чемодан и стала внимательно вглядываться в фотографию Натальи, которая лежала в папке с ее контрактом.
Кажется, одна из моих гипотез начинает подтверждаться… Но от этого не легче. Наоборот.
Пока я раздумывала, как мне построить дальнейший стиль общения с Марго, в дверь раздался тихий стук, а потом в проеме появилось лицо Стеллы.
— Вы закончили? — шепотом осведомилась она. — Младшая хозяйка вот-вот выйдет. Спрашивала, приехали ли вы. Когда узнала, что да, то засмеялась почему-то. Да так нехорошо как-то…
— Я уже все, — поднялась я с корточек и отряхнула руки. — Давайте спустимся вниз, у меня к вам есть пара вопросов. Получится?
— Да запросто, — заверила меня Стелла. — И по чашечке кофе пропустим.
— А что, разве Маргарите не пора на лекции? — удивилась я, посмотрев на часы.
— Сказала, что вы выходите с ней через двадцать минут, — ответила Стелла. — Поздновато, конечно, но мое дело маленькое…
Обещанный Стеллой кофе был отвратительным. Время в этом доме, судя по всему, экономили (деловые же люди!) и предпочитали обходиться «брауном» вместо благородной турки. Чай же, как я смогла заметить, пили исключительно из пакетиков, манкируя заварочным чайником.
— Вам не приходилось сталкиваться с Натальей? — спросила я, прихлебывая сладкую коричневую бурду из фарфоровой чашки.
— С чего бы? — пожала плечами Стелла. — Я тут всего недавно, по рекомендации друзей Евгении Александровны. Так что…
— И как же они тут все уживались? — спросила я, глядя прямо в глаза Стелле.
Она явно ожидала подобного вопроса. Лицо ее словно бы окаменело в дружелюбной гримасе, а губы, растянутые в улыбке, двигались как у механизма:
— Я же говорю вам — я не в курсе. Спросите у хозяйки, если вам интересно.
— Обязательно спрошу, — пообещала я. — И у хозяйки, и у Марго.
— Только не у Маргариты Васильевны! — схватив меня за руку, испуганно проговорила Стелла. — Она же ничего не знает!
В глазах Стеллы промелькнуло какое-то неуловимое выражение — смесь страха и любопытства. Я чувствовала, что она сгорает от желания кое-что мне рассказать и сдерживает себя из последних сил.
— А у кого же мне еще спрашивать? Хотя я и так знаю, что ваша хозяйка мне расскажет, — упрямо продолжала я. — Вы хотя бы фотографию Натальи видели? Вам она никого не напоминает?
— Напоминает, — с облегчением выдохнула Стелла. — Ну, раз вы все уже и так знаете, то мне ведь нет смысла молчать, верно?
— Конечно, — ободряюще кивнула я. — Ваша хозяйка, разумеется, ответит на мои вопросы, и ответит правдиво. Но ведь знаете, ее правда и настоящая правда — это две большие разницы, как говорят в Одессе. А вот ваша точка зрения — взгляд непредубежденного и незаинтересованного человека — может оказаться самой важной. Ведь со стороны виднее, что ни говори.