Трофейный танк Т-38 на немецкой службе — на машине видны обозначения 30-го санитарного батальона вермахта. 1942 год.
Поэтому перед началом операции с личным составом ОЛТБ были проведены специальные занятия: плавание экипажа на одиночном танке — 2 раза, в составе взвода -2 раза и в составе роты 1 раз. Кроме того, все экипажи прошли подготовку по стрельбе из пулемета ДТ и вождению танков. Одновременно с этим командирами проводилась рекогносцировка местности для выбора оптимальных маршрутов переправы.
Батальон легких танков был придан 70-й стрелковой дивизии. Река Нева в предполагаемом месте переправы достигала ширины 400 метров с крутыми берегами и скоростью течения 1 м/с. Все места на левом берегу, пригодные для выхода танков из воды, немцами были тщательно пристреляны. Поэтому переправу планировалось производить только в темное время суток.
Операция по форсированию Невы началась ночью 26 сентября 1942 года. В первом эшелоне шла рота ОЛТБ — 10 машин. В 4.30 танки спустились к воде, при этом один из них сломался, а у двух при маневрировании слетели гусеницы (позднее их эвакуировали в тыл). Оставшиеся семь машин вошли в Неву и устремились к левому берегу. Немцы, заметив переправу, осветили реку ракетами и открыли сильный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь по танкам. Один Т-38, пройдя всего 70 метров, наскочил на какой-то подводный предмет и затонул. Еще три машины, подбитые огнем противника, также пошли ко дну. В результате на левый берег вышло всего три танка. Но из-за того, что пехота 70-й стрелковой дивизии задержалась с переправой, все три машины были быстро подбиты. Их экипажи попытались вплавь переправиться на правый берег, но в воде были расстреляны противником и утонули.
В течение последующих четырех ночей советской пехоте удалось переправиться на левый берег Невы и занять там небольшой плацдарм. Вместе с пехотой удалось переправить и 29 танков, из них 16 Т-37А и Т-38 (9 Т-26 и 1 БТ-2 были перевезены через реку на пароме). На плацдарме танки сразу же ставились на позиции для их использования в качестве неподвижных огневых точек и окапывались. Но из-за открытой местности, сильного артиллерийского огня и бомбежек с воздуха к 5 октября 1942 года 25 танков было подбито. Экипажи уничтоженных танков действовали как обычные пехотинцы, проявив при этом мужество и героизм. Так, вечером 5 октября группе немцев удалось просочиться в тыл частям, оборонявшимся на плацдарме. Группа танкистов, взяв два ящика гранат, забросала ими немцев, после чего бой перешел в рукопашную схватку. При этом механик-водитель ОЛТБ Байда «заколол ножом немецкого офицера, а тов. Рожков (тоже механик-водитель ОЛТБ. — Прим. автора) несколько немцев убил из Нагана».
Танки Т-37А, захваченные венгерскими частями. Июль 1941 года. Судя по нанесенным на башнях эмблемам, машины использовались в венгерской армии, хотя пулеметные установки на некоторых из них отсутствуют (АСКМ).
Ввиду неудачных действий частей НОГ, 6 октября 1942 года был получен приказ — переправить на левый берег уцелевшие танки и танкистов. Но из пяти уцелевших к этому моменту танков удалось вывести только один Т-26. После этих боев батальон легких танков был расформирован. Его потери составили 23 машины из 29, а оставшиеся шесть вышли из строя по техническим причинам.
Дольше всего танки-амфибии Т-37А и Т-38 действовали на Карельском фронте. Здесь в сентябре 1941 года, за счет личного состава и матчасти расформированных отдельных разведывательных батальонов стрелковых дивизий, решением Военного Совета фронта были созданы внештатные бронеотряды. Эти отряды поступили в распоряжение командования оперативных групп фронта — Мурманской, Кандалакшской, Кемьской и Медвежьегорской. Всего в составе этих групп имелось 38 танков Т-37А и Т-38. Это не такая уж и малая сила, если учесть, что к этому моменту на Карельском фронте имелось всего 34 танка (3 Т-28, 17 БТ, 6 Т-26 и 8 XT-133), 20 танкеток Т-27 и 44 броневика.
О действиях этих групп говорится в отчете «О действиях танковых частей Карельского фронта за 1941 год» следующее:
«Бронеотряды… боевых действий не вели, за исключением бронеотряда Кемской Опергруппы, который участвовал в боях на Кестеньгском направлении в составе 88-й стрелковой дивизии с 1 по 25 ноября 1941 года. Танки Т-37-38 использовались совершенно неправильно, как неподвижные огневые точки на переднем крае обороны и для контратак отдельных групп противника, вышедшего в тыл нашим подразделениям. В итоге боев бронеотряд потерял 7 Т-37-38; танки остались на территории противника, т. к. дорога в тыл была перерезана противником…
На 19 декабря 1941 года бронеотряды имеют:
Бронеотряд Мурманской Опергруппы — Т-37-38 — 6, из них 2 в ремонте, БА-10 — 12.
Бронеотряд Кандалакшской Опергруппы — Т-37-38 — 6, из них 1 в ремонте, БА-10 — 9.
Бронеотряд Кемской Опергруппы — Т-37-38 — 5, все требуют ремонта, БА-10 — 9, БА-20 — 4.
Танковая рота в составе батальона охраны штаба Карельского фронта — Т-37-38 — 14».
В дальнейшем, в связи со стабилизацией линии фронта, танки в активных боевых действиях не участвовали вплоть до 1944 года.
К лету 1944 года все оставшиеся в строю Т-37А и Т-38, а также машины, переданные с Ленинградского фронта, были сведены в 92-й отдельный танковый полк. В ходе подготовки к наступлению в Карелии командование фронта приняло решение использовать этот полк «для форсирования реки Свирь и захвата плацдарма с целью обеспечения переправы остальных войск». Эта операция стала вторым (и самым удачным) эпизодом, в котором плавающие танки использовались для переправы через водную преграду. Совместно с 92-м танковым полком, имевшим к 18 июля 1944 года 40 Т-37А и Т-38, должен был действовать 275-й отдельный моторизованный батальон особого назначения (ОМ-БОН), насчитывавший 100 автомобилей-амфибий Ford-GPA, полученных из США по программе ленд-лиза.
19 июля 1944 года 92-й танковый полк и 275-й ОМ БОН вышли в район выжидательных позиций и к исходу 20 июля сосредоточились южнее Лодейного Поля. Река Свирь в этом месте имела ширину от 250 до 400 метров, глубину до 5–6,5 метров и скорость течения более 0,4 м/с. На подготовку операции танкисты имели всего одни сутки. За это время частями была проведена разведка местности, подготовлены исходные позиции для техники, выбраны пути подхода к реке и спуски в воду. Одновременно была проведена рекогносцировка берега и реки командирами и механиками-водителями танков и автомобилей-амфибий.
Операция началась утром 21 июля 1944 года. Началу переправы через реку Свирь предшествовала мощная артиллерийская подготовка, длившаяся 3 часа 20 минут. За 40–50 минут до окончания артогня 92-й танковый полк занял исходные позиции.
Отработка взаимодействия танков с пехотой — на переднем плане танк Т-40. Западный фронт, зима 1942 года (АСКМ).
Одновременно на берег реки вышли 338-й, 339-й и 378-й гвардейские тяжелые самоходно-артиллерийские полки (63 ИСУ-152). Танки и автомобили-амфибии с десантом автоматчиков и саперов, начали переправу еще до окончания артиллерийской подготовки. Ведя огонь из пулеметов с хода, машины быстро достигли противоположного берега. При поддержке огня тяжелых самоходных полков, ведущих огонь прямой наводкой по ДЗОТам и огневым точкам противника, плавающие танки преодолели проволочные заграждения, три линии траншей и при поддержке десанта с автомобилей-амфибий завязали бой в глубине захваченного плацдарма.
Мощная артиллерийская подготовка и внезапность атаки плавающих танков и автомобилей-амфибий не позволили противнику использовать все огневые средства и обеспечили быстрый захват правого берега реки Свирь на фронте до 4 километров. При этом потери 92-го танкового полка составили всего 5 машин. В дальнейшем, по мере переправы стрелковых частей и расширения плацдарма, к вечеру 23 июля на правый берег Свири переправили танковую бригаду, танковый полк и четыре самоходно-артиллерийских полка, которые расширили и углубили прорыв.
Операция по форсированию реки Свирь стала последним эпизодом участия советских плавающих танков в Великой Отечественной войне.
Следует отметить, что в некоторых учебных танковых частях танки Т-37А и Т-38 эксплуатировались вплоть до конца войны — например в Горьковском учебном танковом центре 4 Т-38 числились вплоть до лета 1945 года.
ПОД ЧУЖИМ ФЛАГОМ. Информация об использовании советских плавающих танков в армиях других стран довольно скупа. Единственной машиной, направленной на экспорт, был один танк Т-37А, проданный Турции в 1934 году вместе с партией Т-26. Советское правительство рассчитывало на заказ партии плавающих танков, но после испытаний Т-37А турки отказались от их закупки.
Остальные танки-амфибии попали в другие страны в качестве трофеев. Первой «обзавелась» ими армия Финляндии, захватившая в ходе советско-финляндской («Зимней») войны довольно большое количество Т-37А и Т-38. После ремонта на заводе в Варкаусе они были включены в состав финского танкового батальона, имевшего на 31 мая 1941 года 29 Т-37А и 13 Т-38. К 1 июля 1943 года все Т-37А были выведены из эксплуатации вследствие сильного износа, зато количество Т-38 было доведено до 19. Летом 1944 года для тренировки расчетов противотанковой артиллерии несколько Т-38 переоборудовали в ходовые макеты танков Т-34 и КВ. Для этого на шасси плавающих танков установили металлические кузова, очертаниями напоминавшие корпуса Т-34 и КВ. Новые машины получили обозначения Т-38-34 и Т-38-КВ соответственно. Всего было переделано 15 машин (11 в Т-38-34 и 4 в Т-38-КВ), последние из которых были списаны только в 1960 году!
Остальные танки-амфибии попали в другие страны в качестве трофеев. Первой «обзавелась» ими армия Финляндии, захватившая в ходе советско-финляндской («Зимней») войны довольно большое количество Т-37А и Т-38. После ремонта на заводе в Варкаусе они были включены в состав финского танкового батальона, имевшего на 31 мая 1941 года 29 Т-37А и 13 Т-38. К 1 июля 1943 года все Т-37А были выведены из эксплуатации вследствие сильного износа, зато количество Т-38 было доведено до 19. Летом 1944 года для тренировки расчетов противотанковой артиллерии несколько Т-38 переоборудовали в ходовые макеты танков Т-34 и КВ. Для этого на шасси плавающих танков установили металлические кузова, очертаниями напоминавшие корпуса Т-34 и КВ. Новые машины получили обозначения Т-38-34 и Т-38-КВ соответственно. Всего было переделано 15 машин (11 в Т-38-34 и 4 в Т-38-КВ), последние из которых были списаны только в 1960 году!
В 1940 году один трофейный Т-37А финны подарили шведским добровольцам, которые в ходе «Зимней» войны действовали против частей Красной Армии на Кемьском направлении. Непродолжительное время этот танк использовался в Военной пехотной школе недалеко от Стокгольма.
Помимо финнов и шведов, трофейные Т-37А и Т-38 эксплуатировали венгры и румыны, но подробной информацией по этому поводу автор не располагает. Известно только, что к 1 ноября 1942 года в румынской армии имелось 19 Т-37А, 3 Т-38 и 1 Т-40.
Трофейные плавающие танки использовались и в частях вермахта, но в весьма небольших количествах. Главным образом они несли службу охраны в тылу, но иногда включались как внештатные машины в состав разведывательных батальонов пехотных дивизий.
Оставленные из-за поломок или отсутствия горючего легкие танки Т-37А (впереди) и Т-38. Лето 1941 года (ЯМ).
Танки Т-40 выдвигаются для выполнения боевой задачи. Западный фронт, январь 1942 года (РГАКФД).
ТАНКИ-АМФИБИИ В НАШИ ДНИ. До настоящего времени сохранилось только шесть экземпляров советских танков-амфибий. Четыре из них находятся в России: Т-37А и сухопутный вариант танка Т-40 (но уже перевооруженный 20-мм пушкой ШВАК) в Военно-историческом музее бронетанкового вооружения и техники в подмосковной Кубинке, Т-38 в музее завода АЗЛК и Т-38 перевооруженный 20-мм пушкой ШВАК на площадке Центрального музея Вооруженных сил в Москве. За рубежом находятся два образца — Т-38-34 (переделанный в ходовой макет Т-34) в финском музее бронетанковой техники в Пароле, Т-37А в Швеции, в танковом музее в Аксвелле. Кроме того, в Военно-историческом музее бронетанкового вооружения и техники в подмосковной Кубинке сохранился единственный экземпляр амфибии Vickers-Carden-Loyd из числа закупленных Советским Союзом в 1932 году.
ПЕРЕЧЕНЬ ИСТОЧНИКОВ
1. Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 31811, оп. 3, д. 77, л. 45.
2. РГВА, ф. 31811, оп. 3,Д. 143, л. 222.
3. РГВА, ф. 31811,оп. 3, д. 77, л. 42.
4. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 43014, oп. 1, д. 44, л. 4.
5. РГАЭ, ф.43014, оп. 1,д.44,л. 28.
6. РГАЭ, ф. 7297, оп. 41, д. 73, л. 197–198.
7. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 246.
8. РГАЭ, ф. 7719, оп. 4, д. 79, л. 34.
9. РГАЭ, ф. 7719, оп. 4, д. 80, л. 15.
10. РГАЭ, ф.7719,оп. 3, д.82,л. 22.
11. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 556, лл. 2–5.
12. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 250, л. 11.
13 РГВА, ф. 31811, oп. 3, л.15.
14. РГВА, ф. 31811, оп. 3, лл. 57, 63, 64.
15. РГВА, ф. 31811, оп. 3, л. 66.
16. РГВА, ф. 31811, оп. 3, л. 67.
17. РГВА, ф. 31811, оп. 3, л. 74.
18. РГВА, ф. 31811, оп 3. д, 414, л. 36.
19. РГВА, ф. 31811, оп. 3. д. 414, л. 45.
20. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 840, л. 15 — 17.
21. РГВА, ф. 34014, оп. 2, д. 695, л. 61.
22. РГВА, ф. 34014, оп. 2, д. 695, лл. 80–82.
23. РГВА, ф.31811, оп. 3,д. 403, л.6.
24. РГВА, ф. 34014, оп.2. д. 459, л. 57.
25. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 538, л. 276.
26. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 1633, л. 209.
27. РГВА, ф. 31881, оп. 2, д. 928, л. 207.
28. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 498, л. 12.
29. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 498, л. 16.
30. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 498, л. 17.
31. РГВА, ф. 31811, оп.4,д. 25, л. 27.
32. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 1633, л. 209.
33. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 778, л. 345.
34. РГВА, ф. 31811, оп. 3,д. 975, л. 153.
35. РГВА, ф. 31881, оп. 3, д. 30, л. 2 — 5.
36. РГВА, ф. 31881, оп. 3, д. 30,л. 2–5.
37. РГВА, ф. 31811, оп. 3, д. 1633, л. 134.
38. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 928, л. 35.
39. РГВА, ф. 34014, оп. 2, д. 831, л. 101.
40. РГАЭ, ф. 7914, оп. 3, д. 191, л. 19.
41. РГАЭ, ф. 7914, оп. 3,д. 191, л. 19–20.
42. РГАЭ, ф. 8752, оп. 4, д. 17, л. 4.
43. Российский государственный архив социально-политической истории, ф. 644, оп. 2, д. 5, л. 161.
44. РГАЭ, ф. 8752, оп. 4, д. 17, л. 7.
45. РГАЭ, ф. 8734, оп. 6, д. 592, л. 5.
46. РГВА, ф. 25880, оп. 4, д. 90, л. 38.
47. РГВА, ф. 31811, оп. 2, д. 915, лл. 270–278.
48. РГВА, ф. 32113, oп. 1, д. 240, л. 24.
49. РГВА,ф. 31811, оп. 2, д. 1192, л. 28.
50. РГВА, ф. 31811, оп.2, Д. 1134, л.221.
51. Центральный архив Министерства Обороны (ЦАМО), ф. 229, оп. 3780, д. 1, лл.98 — 102.
52. «Боевой опыт в оборонительных боях Великой Отечественной войны 1941–1945.» М, Воениздат, 1949 г., с. 32–33.
53. ЦАМО, ф. 38, оп. 30428, д. 7, л. 396.
54. ЦАМО, ф. 228, оп. 3968, д. 1, лл. 4–7.
55. ЦАМО, ф.3073, oп. 1, д. 2, лл.6–7.
56. ЦАМО, ф. 33, оп. 682524, д. 429, л. 234.
57. ЦАМО, ф. 229, оп. 161, д. 920, л. 35.
58. ЦАМО, ф. 228, оп. 701, д. 1044, л. 143.
59. ЦАМО, ф. 228, оп. 701, д. 1044, л. 214.
В выпуске использованы фотографии из Российского Государственного архива кинофотодокументов (РГАКФД), Центрального музея Вооруженных Сил (ЦМВС), коллекций М. Свирина (МС), Е. Muikku, а также из архива издательства «Стратегия КМ» (АСКМ).
Чертежи выполнены Виктором Мальгиновым.
Примечания
1
В феврале 1932 года для лучшей организации работ по производству танка Т-26 танковое производство ленинградского завода «Большевик» было выделено в самостоятельное предприятие — машиностроительный завод № 174 имени К.Е. Ворошилова. Директором завода назначили К. Сиркена, главным конструктором С. Гинзбурга. Опытно-конструкторский механический отдел (ОКМО) был включен в состав завода № 174.
2
После создания треста Специального машиностроения осенью 1932 года стал именоваться завод № 37. Находился в Москве, в Сокольниках. В настоящий момент на территории бывшего завода № 37 находится НИИ ДАР (дальней радиосвязи). Это рядом со станцией метро «Преображенская площадь».
3
В отечественной и иностранной литературе радийные танки часто называют командирскими, хотя это и не совсем верно — танки с радиостанцией имелись не только в распоряжении командиров подразделений.
4
Работы по изготовлению сварных корпусов велись в это время на заводе «Серп и молот», однако положительных результатов они не дали. Поэтому впоследствии при изготовлении Т-43-2 использовалась клепка.
5
В отечественной литературе часто встречается упоминание о двух самоходно-артиллерийских установках, спроектированных на шасси плавающих танков — СУ-37 и СУ-45. Однако, как следует из архивных материалов, речь идет об одной машине. Просто первоначально предполагалось спроектировать САУ на шасси Т-37А и в документах она проходила как СУ Т-37, видимо, отсюда и индекс СУ-37. А опытный образец машины был построен на шасси танка Т-38 и получил обозначение СУ-45.
6
В августе 1938 года механизированные бригады и механизированные корпуса были переформированы в танковые бригады и танковые корпуса соответственно. Стрелковые бригады мехкорпусов переформировали в стрелково-пулеметные бригады.
7
Территориальная стрелковая дивизия — дивизия, имевшая минимальное количество кадровых военнослужащих и пополняемая в случае мобилизации приписным составом (резервистами), проживающими вблизи расположения части.
8
«Ударная» стрелковая дивизия — дивизия усиленного состава, имевшая танковый и танкетный (Т-27) батальоны в каждом стрелковом полку. Всего в РККА имелось 4 таких дивизии.
9
Стрелковая дивизия литера «Б» — дивизия, которая в случае начала войны разворачивалась в стрелковый корпус.
10
«Восточная» стрелковая дивизия — такие дивизии имелись в составе Дальневосточного фронта. Они имели больший состав, чем обычные стрелковые, и требовали меньшего времени на развертывание по мобилизации.
11
Трехтысячная стрелковая дивизия — дивизия сильно сокращенного состава с длительным сроком развертывания в случае объявления мобилизации (до одного месяца). Всего в 1939–1940 годах было сформировано 23 таких дивизии.