— Я не замужем, — рассеянно качнула Ирина головой, когда он спросил. — И никогда не бывала там. Не видела необходимости. Так вот, что касается Киры, Дмитрий Викторович, она в беде. История ужасная, выхода нет. Впервые я не вижу выхода, а это скверно. Поможете?
Ее смуглое лицо, еще не просохшее от слез и дождевых капель, было очень близко. Такая гладкая кожа. У него даже кончики пальцев заныли, так захотелось убедиться в этом и погладить ее по щеке. Красивый рот. Глаза…
Показавшиеся поначалу темно-карими, вблизи они вдруг оказались нежного шоколадного оттенка. И взгляд такой мягкий, обволакивающий.
Он точно не хотел ни во что ввязываться. И Кире этой помогать не хотел. Ему двух встреч с ней хватило за глаза.
Но он совершенно точно хотел ее еще раз увидеть. Ее, Ирину. И потому вместо категоричного отказа неопределенно пожал плечами и сказал:
— Посмотрим. Так что с ней стряслось на этот раз?
— Ее арестовали! — изящные пальцы, унизанные серебряными кольцами, закрыли от него красивые трясущиеся губы.
— Арестовали? По причине?
— Ее обвиняют в убийстве! — Ирина всхлипнула, глянула на него несчастными глазами. — Ее обвиняют в убийстве, которого она не совершала!
— Ага.
Он помолчал немного. Сидя в отпуске, он не мог видеть сводки происшествий, не мог ничего сопоставить, но почему-то был уверен, что знает, в чьем именно убийстве обвиняют Киру Степанову.
— Ее обвиняют в убийстве соперницы? — уточнил он после паузы.
— Да, — голова Ирины упала на грудь. — Вы уже знаете?
— Нет, не знаю. Но ваша подруга публично угрожала ей. Публично! — подчеркнул Макаров, подняв вверх палец. Подергал плечами. — Поэтому не сложно догадаться. Итак, как все это случилось? Вы в курсе?
— Да-да, я говорила с ее адвокатом. — Ирина тяжело вздохнула и плаксиво добавила: — Он тоже считает, что ситуация безнадежна. Все улики против Киры.
— Адвокат так сказал? — тут же усомнился в его профессионализме Макаров.
— Вы не подумайте, адвокат приличный, больших денег стоит.
— Ваших денег?
— Нет, — удивила его Ирина. — Адвоката нанял Илья.
— Илья у нас кто?
— Сбежавший мерзавец, из-за которого все и случилось. — Ирина сжала кулачки, стукнула себя по коленкам. Повторила еще раз: — Мерзавец!
— То есть, если я правильно понимаю ситуацию, — Макаров оживленно задвигался на своем сиденье, стараясь ближе пододвинуться к Ирине, — Кира убивает его любимую, а он ей нанимает адвоката? Так?
— Да, так.
— И этот адвокат утверждает, что положение вашей Киры безнадежно?
— То есть вы хотите сказать…
Ирина распахнула глаза, уставившись куда-то мимо него. Ее губы беззвучно шевелились, разобрать было ничего невозможно, но Макарову снова почудился «мерзавец».
— Я ничего не хочу сказать, но на вашем месте нанял бы другого адвоката, а этому дал отвод. Подумайте сами. Пострадавший нанимает адвоката для обвиняемого! Этот адвокат может быть лицом заинтересованным, понимаете? И станет намеренно топить вашу подругу.
Он стал жутко горд собой после того, как ее взгляд наполнился благодарностью.
— Поняла! Поняла, Дмитрий Викторович!
Ее глаза сияли, а руки вслепую начали шарить по дверце его автомобиля. Она намеревалась уйти и срочно исполнить его предписание. И утащить с собой дивный запах своих духов, очарование мягкого взгляда. Как же он станет наблюдать за движением ее губ, когда она разговаривает, если она уйдет?
— Погодите, Ирина, не спешите, — попросил он, изо всех сил желая продлить общение. — Давайте мы сейчас с вами съездим в то отделение, куда была доставлена ваша подруга. Я постараюсь что-нибудь выяснить. Идет? Вы ведь знаете, где это?
— Да, конечно. — Она быстро назвала адрес участка.
Макаров тут же прикинул. Далековато от его места работы. Но пару капитанов и одного подполковника он там знал. Можно будет попытаться через них что-то разведать.
— Едем? — Он глянул на нее.
— Да-да, только я на своей машине за вами следом. Хорошо?
Он нехотя кивнул.
Ирина выбралась под дождь на улицу и почти бегом бросилась к своей машине, которая стояла в соседнем с макаровским ряду. Большая машина, красивая, дорогая. И с водителем. Личным водителем. Или это не водитель вовсе, а кто-то еще?
Он с напряжением наблюдал за тем, как с пассажирского сиденья (конечно, какой водитель) выбирается высокий крепкий парень. Бережно обнимает женщину за плечи, подводит к водительской дверце, открывает ее, помогает сесть.
Замужем никогда не была, сказала Ирина. Стало быть, любовник. Не брат же! Макаров зло фыркнул. Размечтался, идиот. С советами поспешил. В помощи не отказал. Ну-ну.
К отделу он ехал специально самым длинным путем. Строго соблюдал все правила, тормозил на светофоре, когда зеленый только-только моргнул пару раз. Досадовал на себя, раздражался и размышлял попутно.
Неужели Кира все-таки убила соперницу? Угрожала, угрожала, да и бац-бац — убила? Как, интересно, это случилось? Сбила на машине, задушила, выстрелила в голову, зарезала?
— Да на ней живого места не осталось, на этой бедной девчонке! — возмущенно воскликнул капитан Гена Смотров, который вел дело и которого Макаров, к счастью, знал неплохо. — Мы насчитали двадцать четыре ножевых ранения. Эта стерва просто обезумела от ревности!
— Состояние аффекта исключается? — на всякий случай поинтересовался Макаров, хотя и так все уже понял.
— Аффект — это, Дима, когда она их в первый раз дома у себя застала, — зло выпалил Смотров, ткнув пальцем в папку с делом. — А они уже и развестись с мужем успели, и вместе пообедать. Как, мать их, европейская приличная семья! Честно, я вот лично такой дружбы между бывшими никогда не понимал и понять не смогу. Не может быть полного безразличия, когда кто-то кого-то бросил невзначай. Вот и доигрались! А теперь он ей, слышь, адвоката нанял. Сначала бросил ее, а потом адвоката нанял. Благодетель, мать его. Она его любимую девушку на куски порезала, а он ей…
— Не слишком мудрит Илья этот, как считаешь?
Если честно, Илья ему еще в кафе не понравился. Слишком ухожен, слишком приятен собой, слишком аккуратен. Как Кира с ним смогла прожить столько времени? Это как с артистом жить. Это же все равно что жить на съемочной площадке. Того и гляди кто-то хлопнет в ладоши и заорет, что все, стоп, снято, все свободны.
— Не знаю, мудрит он или нет, но раздавлен. Просто распластан, — не без сочувствия проговорил Смотров.
— Он на роль подозреваемого — нет? Никак?
— Ой, ну Дима, я тебя умоляю! — вскричал Смотров, отрывая зад от стула и размахивая перед ним папкой с делом, как шпагой. — Тут вот все. И то, как Степанову эту обнаружили, перепачканную кровью, рядом с телом убитой. И насчет отпечатков ее на рукоятке ножа. И следов, следов, понимаешь, там больше ничьих нет. Ее и жертвы. Ей хана, Дима!
— Общая картина происшествия уже сложилась?
— Конечно, — фыркнул Смотров и развернул папку. — Подозреваемая и жертва созвонились и условились о встрече. Подозреваемая вошла в подъезд в 17.55, это подтверждает консьерж, который регистрировал ее визит. Минут пять-семь у нее ушло на переговоры с консьержем. Он записал ее данные, она оставила дорожную сумку, сказала, что идет к знакомой буквально на пару минут. Ушла и пропала. Консьержу сдавать смену скоро, а она не возвращается. А сумка стоит. Нарушая правила, он покидает свой пост и едет на лифте на этаж к жертве. А там дверь входная открыта и в квартире темнота. Он покричал, покричал, тишина в ответ. Тогда он позвонил в полицию.
— Зачем?
— На всякий случай, говорит. Больно все подозрительным ему показалось. И то, что дама не спустилась за сумкой, и то, что дверь квартиры открыта, и то, что свет там не горел.
— Ясно. Дальше.
— Приехал наряд. Вошли в квартиру, включили свет, а там… Короче, все разгромлено. Видимо, жертва сопротивлялась, когда подозреваемая ее резала. Дрались они, по всей видимости. А потом как-то так получилось, что на подозреваемую упал посудный шкаф и она отключилась.
— Стоп. Не понял. — Макаров вытаращил глаза. — То есть, когда вошли, она валялась под шкафом? Кира Степанова находилась под шкафом?!
— Да, а что такого-то?
— В сознании?
— Нет. В отключке она была. Шкаф хоть и не особо тяжелый, убить бы не смог ее, но тяжесть все равно ощутимая. Если жертва его толкнула на нее что есть мочи, то…
— Погоди-погоди, я опять не понял.
Макаров покрутил головой, с сожалением глянул на коллегу. Театр абсурда, вздохнул он про себя.
— Чего ты не понял, Дима? — разозлился сразу Смотров.
У него уже все сложилось. Он хоть вчера мог отправлять дело в суд. У него вообще никаких сомнений насчет виновности Степановой не было. На ноже ее отпечатки. На пальто кровь жертвы. В чем сомнения?
— Вот чего ты не понял? — повторил он с меньшим апломбом, уловив сожаление во взгляде Макарова.
— Сколько, говоришь, ножевых ранений было нанесено жертве?
— Двадцать четыре насчитал наш эксперт.
— От которых она и умерла? От потери крови то есть? Или были какие-то основные удары, повредившие внутренние органы? Причина смерти, Гена?
Смотров сразу засопел, залистал бумажки. Вмешательство этого умника ему вообще не в жилу было. Новый год на носу. А он подсчитал, что не дежурит как раз. И семье обещал быть с ними вместе. Дети уже капустник какой-то готовят с женой, обещают веселье. А он им пообещал премию, на которую надеялся, раскрыв по горячим следам преступление.
А Макаров явился и гадит, сволочь.
— Так что, Гена? Причина смерти жертвы?
— Точно не могу сказать, — соврал Смотров. — Видимо, от потери крови скончалась.
— Ладно, пускай так, — не поверил ему Макаров, делая в памяти зарубку. — И тем не менее. Ты хочешь сказать, что изрезанная вдоль и поперек жертва из последних сил борется, швыряет на убийцу посудный шкаф? А это не табуретка, Гена, это шкаф!
— И что? — повысил голос Смотров и захлопнул папку с делом.
Ни хрена он ему больше не скажет и не покажет, этому умнику.
— Разве не известны в нашей с тобой практике случаи, когда умирающий человек совершал невозможное?
— Известны, — кивнул Макаров. — И я даже допускаю, что, сопротивляясь из последних сил, хрупкая женщина придавила убийцу посудным шкафом, но…
— Что «но»?
— Но я не могу допустить, что после этого она из последних сил не позвала на помощь, не попыталась вызвать консьержа или полицию, не позвонила своему любимому, наконец, а встала, выключила во всей квартире свет и потом улеглась рядом с убийцей умирать. Не могу допустить этого, Гена, хоть убей!
Смотров молчал. Эта хреновня со светом ему тоже не очень нравилась. Он этому тоже не находил логичного объяснения. Сошлись со следственной группой во мнении, что нападение Степановой было совершено в темноте. Что она вошла, когда в квартире не было света. И сразу, пользуясь этим, напала на жертву, которая, допустим, стояла возле окна. Свет уличных фонарей освещал квартиру отлично. Они проводили эксперимент.
Степанова, в принципе, это и утверждает. Что свет в квартире не горел. Правда, утверждает, что шкаф на нее упал почти сразу, как она вошла. И она, мол, сразу отключилась. Но это же чушь. В квартире больше никого не было. Там больше ни единого следа, ни единого волоска не обнаружено.
— Так что, Гена?
Макаров, о въедливости которого ходили легенды, склонил голову набок, противно ухмыльнулся.
— А ничего, Дима. Подозреваемая утверждает, что когда она вошла в квартиру, там свет не горел.
— Почему?
— А кто же знает?
— Слушай, — Макаров шлепнул себя ладонью по лбу. — А может, это ловушка была, а? Может, погибшая пригласила Степанову к себе для того, чтобы убить? Но та оказалась сильнее, сопротивлялась и…
— Может. Может и так.
Эта версия так понравилась Смотрову, что тут же исчезло и раздражение. Вот вам и логичное объяснение, почему в квартире не горел свет. Степанову там поджидали! На нее напасть хотели, а не наоборот. Отсюда и множественные порезы на ее ладонях. Она пыталась вырвать нож у убийцы, а потом все же смогла перехватить инициативу.
— А ты молодец, Дима! Ты большой молодец! — Смотров суетливо убрал папку с делом в сейф и нагнулся к нижнему ящику стола, где у него всегда хранился коньячок. — По соточке?
— Не, я за рулем. Но за предложение спасибо.
Макаров во все зубы улыбался. Он же сразу понял, что попал в масть. Генку тоже отсутствие света в квартире донимало, ежу понятно. И суд наверняка это принял бы во внимание. А при хорошем адвокате это раздулось бы о-го-го как. Предложенную версию Смотров тут же принял, потому что она все расставляла на свои места. Она его устраивала.
И его, Макарова, она тоже устраивала. Пока. Устраивала в том плане, что Кира очень быстро из разряда подозреваемых в злостном преднамеренном убийстве перекочевала в круг подозреваемых по статье «Превышение предельно допустимой самообороны». А это уже совсем другая статья. И другой срок. При хорошем адвокате, при положительных характеристиках с места работы и от соседей можно и условного добиться.
Уже неплохо. Надо бы только с ней увидеться. А то станет языком молоть что ни попадя. Пусть лучше молчит пока. Пока ей подруга хорошего надежного адвоката не найдет.
Кстати, о подруге. Она ждет его выхода в своем автомобиле. Не одна, конечно, ждет, с молодым накачанным любовником. Но от него Макаров сейчас запросто сможет отделаться. Ему сейчас есть что сказать Ирине. Только вот где?
Домой нельзя, там неубрано. Он еще даже купленные полторы недели назад вещи не развесил толком по шкафам. Жрать нечего. Даже кофе приличного нет, один растворимый.
А куда? Рестораны, которые ему по карману, Ирина вряд ли посещает. В кофейню? Пожалуй, да. Это альтернатива. А от ее любовника он избавится без проблем. Этот молодой с виду самоуверенный малый наверняка у нее под каблуком. Макаров поставит условие, что говорить при нем не станет, и все.
Он зря готовился. В машине Ирина сидела одна. Подавленная, расстроенная, руки на руле, голова на подголовнике, глаза закрыты.
Она вздрогнула, когда он постучал в стекло ее машины.
— Что? Все на самом деле очень страшно? — спросила она, тут же распахивая дверь и обдавая Макарова невероятным ароматом духов.
— На самом деле не так страшно, — мягко улыбнулся он.
Ее рот, соблазнительный, влекущий, удивленно приоткрылся. А Макарову тут же почудилось, что для поцелуя.
— Может, кофе выпьем где-нибудь? — предложил он и показательно поежился. — Сыро, холодно. Может, в кофейне где-нибудь?
— Кофе? В кофейне? — Ее лоб пошел мелкими морщинками, и она тут же несогласно покачала головой. — Не хочу на люди, не могу никого видеть. Слушайте, если вас это не смутит, поехали ко мне в офис, а, Дмитрий Викторович? Сегодня выходной, там никого нет. Мы могли бы поговорить спокойно, без свидетелей. Я бы рассказала вам о Кире.
Домой не пригласила, резануло вдруг остро, и пошли, пошли строем неприязненные мысли в адрес ее молодого любовника, который наверняка был отослан именно туда, к ней домой, — готовить ужин, к примеру. Или греть постель. Его домой, а Макарова в офис. Что же, все правильно.
— Хорошо, в офис — значит в офис. Я еду за вами?
— Совершенно верно.
И она впервые с момента их сегодняшней встречи улыбнулась. Невесело, грустно, но улыбнулась же. Ему улыбнулась! И он счел это еще одной своей маленькой победой за сегодня.
Охранник, широко зевавший в фойе, увидел входившую Ирину со спутником, дернулся, как от удара током, встал прямо, испуганно заморгал.
— Расслабься, Иванов, — хмыкнула снисходительно Ирина. — Все спокойно? Никого?
— Все спокойно, Ирина Ивановна, — кивнул тот усердно. — Только тут этот…
— Кто? — Ирина рассеянно глянула на охранника.
— Илов тут.
— Виталий? — удивилась она. — И что делает, сказал?
— Сказал, дела перенимает. Сказал, Кира Степановна не скоро вернется. Он вроде за нее теперь.
— Угу, — прозвучало невнятно. Красивый рот Ирины неприятно съежился. — Он у себя?
— Ключи от ее кабинета забрал. Сказал, что что-то почитать ему там надо.
— Угу, — отчетливее и сердитее отозвалась она и стремительно пошла вперед.
По ступенькам она летела так, что Макаров, чтобы не отстать, бежал и запыхался. Длинный узкий коридор, поворот направо, потом третья дверь налево отлетела от ее пинка с таким грохотом, что парень, читавший какие-то документы за большим столом цвета мореного дуба, подпрыгнул.
— Ирина? — воскликнул он удивленно и тут же, заметив за ее спиной постороннего, добавил поспешно: — Ирина Ивановна?
— Она самая!
Ирина шагнула вперед, встала, выпрямив спину. Кулаки уперла в тонкую талию. Поза угрожающая, решил Макаров. Парня он узнал. Это был тот самый, что бережно усаживал Ирину на парковке.
Чего же он не у нее дома? Чего ему приспичило в выходной тут торчать? Не терпится чужое кресло занять?
Об этом Макаров подумал вскользь, изучая физиономию малого. Об этом Ирина сказала вслух.
— Не слышу ответа, Виталик, — опасно зарокотал ее голос.
— Ирина Ивановна, так на понедельник назначено большое совещание. А вы еще в четверг меня назначили исполняющим обязанности зама по персоналу. Не хотелось бледно выглядеть в глазах персонала. Тема весьма щекотливая — оптимизация. Сами же говорили: деликатность и еще раз деликатность. — На высоких скулах парня заиграли желваки. — Я готовил доклад. Знакомился с наработками, которые Кира… Степановна уже сделала.
Его широкие плечи недоуменно дернулись, взгляд наполнился жгучей обидой. Ирину проняло.