– Я и сам немного поседел, – сказал он, пальцем постучав по виску. – Очевидно, время пришло.
Действительно поседел, сообразила Лори, хотя не замечала в муже этой перемены, пока тот сам на нее указал. Стал солиднее, сказала бы она ему, если б могла. Как и многие мужчины его поколения, Кевин, невзирая на возраст, долго сохранял нечто мальчишеское в своем облике, и седина – хоть ее было немного, – придавала желанную степенность его внешности.
– Ты сильно похудела, – продолжал он, бросив тоскливый взгляд на участок своей фигуры в области пряжки ремня. – А я все занимаюсь спортом, но ниже ста девяноста[96] сбросить вес не могу.
Лори пришлось сделать над собой сознательное усилие, чтобы не думать о его теле. После столь длительной разлуки с мужем ей было немного не по себе от его близости. Видя Кевина во плоти, она испытывала затаенную гордость от того, что в супруги ей достался столь привлекательный мужчина. Для нее это был один из наиболее приятных негласных аспектов их брака: Мой муж – интересный мужчина. Не красавец, но симпатичный, привлекательный, плечистый, и внешность располагающая. На Кевине был серый свитер на молнии, который она иногда заимствовала у него в дождливые дни, очень просторный и мягкий.
– Собираюсь отказаться от поздних перекусов. От буррито, черничного пирога, всего такого. Именно это меня убивает.
Мег испустила тихий стон, и Лори демонстративно глянула в сторону кухни. Кевин не понял намека. Его взгляд был прикован к экрану телевизора, на котором возбужденный Джимми Стюарт[97] размахивал руками и что-то говорил, заикаясь. Кевин схватил с журнального столика пульт и выключил телевизор.
– Не выношу этот фильм, – пробормотал он. – В следующий раз напомни, чтоб я его никогда не смотрел.
После того, как телевизор смолк, в доме воцарилась какая-то зловещая, почти похоронная тишина. Часы на его панели показывали лишь двадцать минут пятого, но уже надвигалась вечерняя тьма, за окнами сгущались сумерки.
– Джилл дома нет, – сообщил Кевин, хотя об этом можно было бы и не говорить. – Ушла час назад, с подругой Эйми. Ты ведь знаешь Эйми, да? Она живет с нами с конца лета. Хорошая девочка, только немного сумасбродная. – Кевин пожевал губу, словно обдумывал трудный вопрос. – В общем-то, Джилл ничего. Но год у нее трудный. Ей тебя не хватает.
Лори упорно хранила невозмутимость, стараясь не показывать, что отсутствие дочери вызвало у нее облегчение. С Кевином она могла совладать. Он был взрослый человек, и она могла рассчитывать на то, что он будет вести себя по-взрослому, смирится с тем, что в их отношениях произошли неизбежные и необратимые перемены. Но Джилл еще оставалась ребенком, а Лори – ее матерью, и это было совсем другое дело. Кевин внезапно поднялся с кресла.
– Пойду позвоню ей. Она очень расстроится, если не застанет тебя.
Он направился в кухню за телефоном. Как только Кевин вышел из комнаты, Мег вытащила свой блокнот и нацарапала: «Ванная?». Лори показала в дальний конец коридора. Мег благодарно кивнула и, не теряя времени, поспешила в ту сторону.
– Не повезло, – объявил Кевин, возвратившись в гостиную с телефоном в руке. – Я оставил сообщение, но она не всегда проверяет. Я знаю, что она была бы рада увидеться с тобой.
Они смотрели друг на друга. Как ни странно, в отсутствии Мег оба чувствовали себя еще более неловко. Кевин протяжно вздохнул.
– От Тома никаких вестей. С лета уже. Я немного волнуюсь за него. – Помолчав с минуту, он добавил: – И за тебя тоже волнуюсь. Особенно после того, что случилось в прошлом месяце. Надеюсь, ты осторожна.
Лори пожала плечами, давая понять, что у нее все хорошо, но и сама почувствовала, что ее телодвижение можно расценить двояко. Кевин положил ладонь ей на руку, чуть выше локтя. Не сказать, что это было очень уж нежное прикосновение, но у Лори начала зудеть кожа. Давно он ее не трогал.
– Послушай, – произнес Кевин. – Не знаю, зачем ты пришла, но я, правда, очень рад тебя видеть.
Лори кивнула, пытаясь донести до него, что она тоже рада встрече с ним. Ладонь Кевина переместилась чуть выше, словно робко поглаживая ее руку, вроде как и не совсем умышленно, чтобы это можно было понять как ласку. Но Кевин не имел привычки трогать ее по делу и без дела. Он редко прикасался к ней, если не хотел заняться сексом.
– Осталась бы сегодня здесь, – предложил он. – Как-никак Рождество. Семейный праздник. Хотя бы на одну ночь. Не пожалеешь.
Лори с беспокойством глянула в сторону ванной, недоумевая, почему Мег там застряла.
– И подруга твоя пусть остается, – продолжал Кевин. – Я ей в гостевой постелю, если она захочет. А утром вернется.
А утром вернется. Интересно, что он имеет в виду? – подумала Лори. Значит ли это, что сама она останется? Он просит ее вернуться домой? Она покачала головой, с грустью, но твердо, давая ясно понять, что она здесь не с супружеским визитом.
– Извини. – Кевин наконец-то понял намек и убрал с ее руки ладонь, приводившую Лори в смятение. – Просто мне как-то тоскливо сегодня. Компания не помешала бы.
Лори кивнула. Ей было жаль его, искренне жаль. Кевин всегда любил праздники, все эти обязательные семейные сборища.
– Слушай, ну что за дела? – расстроенно произнес он. – Поговорила бы со мной. Я ведь твой муж. Мне хочется услышать твой голос.
Лори чувствовала, что ее решимость тает. Она уже собралась было открыть рот, сказать ему что-нибудь типа: «Я знаю, это нелепо», и, поддавшись минутной слабости, уничтожить восемь месяцев упорной работы над собой, но тут послышался шум воды из туалета. Мгновением позже дверь ванной распахнулась. А потом, едва показалась Мег, с виноватой улыбкой на губах, в руке Кевина зажужжал телефон. Он поднес его к уху, даже не взглянув на дисплей, произнес в трубку:
– Алло?
* * *Нора была настолько поражена, когда услышала в трубке его голос, что на время утратила дар речи. Ей удалось убедить себя, с помощью двух бокалов вина, выпитых почти на пустой желудок, что Кевина не окажется дома, что она просто оставит ему короткое сообщение на автоответчике и все, с нее взятки гладки.
– Алло? – повторил он, скорее недоуменно, чем раздраженно. – Кто это?
Нора хотела нажать «отбой» или сказать, что ошиблась номером, но потом взяла себя в руки. Я взрослая женщина, подумала она, а не двенадцатилетняя пранкерша.
– Это Нора, – представилась она. – Нора Дерст. Мы танцевали с тобой на дискотеке.
– Я помню, – сказал он, чуть более сухим тоном, чем она ожидала, с некоторой настороженностью в голосе. – Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– Отлично, – ответил он, не совсем искренне. – Так, праздную.
– Я тоже, – сказала она, как и он, подразумевая обратное.
– Стало быть?..
На несколько секунд в трубке наступила тишина. Ожидая, пока он докончит фразу – то ли вопрос, то ли еще непонятно что, – Нора глотнула вина и мысленно повторила речь, которую она репетировал в ванной: Не желаешь сходить куда-нибудь, выпить кофе?
Во второй половине дня я почти всегда свободна. Она все продумала. Встреча в послеобеденные часы ни к чему не обязывала, как и кофе. Если встретиться за чашечкой кофе до вечера, можно притвориться, что это вовсе и не свидание.
– Я вот зачем звоню, – нарушила она молчание. – Не желаешь поехать во Флориду?
– Во Флориду? – Кевин был удивлен, как и она сама.
– Да. – Слово «Флорида» само сорвалось с языка, но в результате она озвучила именно то, что хотела сказать. Она хотела отправиться с ним во Флориду, а не в бар кофе попить. – Не знаю, как ты, а я бы не прочь погреться на солнышке. Здесь как-то мрачновато.
– И ты хочешь, чтобы я?..
– Если хочешь, – сказала Нора. – Если не занят.
– Интересно. – Судя по его голосу, ее предложение его обрадовало. – И когда?
– Не знаю. Может, завтра?
– Лучше послезавтра. – Помолчав, он добавил: – Послушай, мне сейчас не совсем удобно говорить. Давай я перезвоню позже?
* * *Убирая в карман телефон, Кевин всем своим видом старался демонстрировать беспечность, но сохранять непринужденность было не так-то легко: Лори и ее подруга смотрели на него с откровенным любопытством, словно он обязан был перед ними отчитываться.
– Один знакомый, – пробормотал он. – Ты его не знаешь.
Кевин видел, что Лори ему не поверила, но что он должен был сказать? Женщина, с которой я едва знаком, пригласила меня поехать с ней во Флориду, и, по-моему, я только что согласился? Кевин и сам с трудом в это верил. Он положил трубку всего несколько секунд назад, а ему уже казалось, что произошла какая-то ошибка – то ли его специально запутали, то ли разыграли. Он понимал, что нужно перезвонить Норе и все прояснить, но, пока он не один, об этом не могло быть и речи, а он понятия не имел, сколько еще пробудут его гости. Создавалось впечатление, что Лори и ее спутница готовы весь вечер стоять и смотреть на него.
– Итак. – Он тихо хлопнул в ладоши, уводя разговор в сторону. – Кто хочет есть?
* * *Лори медленно брела в направлении Мейн-стрит, на шаг-два позади Мег, наслаждаясь непривычным ощущением тяжести в животе. Угощение было без изысков – никаких тебе остатков от праздничного обеда, как обычно бывает в вечер Рождества, – но все равно очень вкусное. Они умяли все, что Кевин поставил перед ними: морковь, баночный кэмпбелловский вермишелевый куриный суп с гренками, бутерброды из белого хлеба с салями и американским сыром; на десерт – шоколадные конфеты с горячим свежесваренным кофе.
Они заворачивали за угол, когда Лори услышала за спиной шаги и голос Кевина, окликающий ее. Обернувшись, она увидела, что он бежит по дороге, без пальто и шляпы, и машет одной рукой, словно пытается поймать такси.
– Ты забыла вот это, – сказал он, нагоняя их. В руке он держал маленькую коробочку – одинокий подарок, что она заметила под елкой. – Точнее, я забыл отдать. Это тебе. От Джилл.
Лори поняла это с первого взгляда. Подарок от Кевина был бы упакован более небрежно, неряшливо, неуклюже, без прикрас. А эта коробочка была обернута аккуратно – бумага натянута, углы острые, ленточка вьется завитками, какие делают с помощью ножниц и большого пальца.
– Она бы меня убила, – добавил Кевин, тяжело отдуваясь, хотя пробежал он совсем немного.
Лори взяла подарок, но разворачивать его не спешила. Кевин стоял и ждал, видимо, хотел, чтобы она посмотрела подарок при нем, но Лори решила, что это не самая удачная идея. Они оба уже отдали дань семейному Рождеству, провели вместе гораздо больше времени, чем нужно.
– Ладно, – произнес Кевин, поняв намек. – Хорошо, что я тебя догнал. Еще раз спасибо, что навестила.
Он зашагал домой, а они пошли по Мейн-стрит, остановились под уличным фонарем близ Хиккори-роуд, чтобы открыть подарок. Мег стояла рядом, с нетерпением наблюдая, как Лори методично уничтожает труды дочери – сдергивает ленточку, рвет скотч, сдирает бумагу. Она думала, что в коробочке ювелирное украшение, но, когда сняла крышку, увидела ватной подложке дешевую пластиковую зажигалку. Ничего особенного – обычная одноразовая красная зажигалка «Бик», на которой канцелярским корректором были выведены три слова.
Не забывай меня.
Мег достала сигареты, они обе закурили, передавая друг другу новую зажигалку. Это был действительно очень милый подарок, и Лори, не сдержав слез, немного поплакала, представляя, как ее дочь, сидя за кухонным столом, маленькой кисточкой выводит проникновенное послание. Эта памятная вещица, подаренная с душой, имела непреходящую ценность, ее бы хранить как зеницу ока, но именно поэтому Лори опустилась на корточки у первого попавшегося ливневого стока и бросила зажигалку в канализацию через решетку, как монетку в отверстие автомата. Та, казалось, падала вниз целую вечность и приземлилась почти беззвучно.
Часть 4 Будь моим Валентином
Подружка выше среднего
На январское городское собрание пришло много народу, зал заседаний был набит до отказа. Кевин, две недели назад вернувшийся из Флориды, был немного удивлен тем, что чуть ли не каждый считал своим долгом как-то прокомментировать его загар.
– Хорошо выглядите, господин мэр!
– На солнышке грелись, да?
– Вы отдыхали недалеко от Боки[98]? Мой дядя там живет.
– Я бы тоже не прочь съездить в отпуск!
«Неужели я был таким бледным?» – изумлялся Кевин, занимая свое место в центре длинного стола перед аудиторией, между членами городского совета Дифацио и Эррерой. Или люди реагируют на нечто более глубокое, чем красноватый отлив его кожи, на произошедшую в нем внутреннюю перемену, которой они не могут найти объяснения?
В любом случае, Кевин был доволен явкой, в разы превосходившей ту жалкую кучку, что присутствовала на декабрьском собрании. Тогда всего-то набралось человек двенадцать – традиционные завсегдатаи, в основном прижимистые старики, возражавшие против любых бюджетных расходов – федеральных, на уровне штата, местных, – за исключением трат на программы соцобеспечения и здравоохранения, от которых они находились в прямой зависимости. Из присутствовавших только одному человеку было меньше сорока – репортеру «Вестника». Им оказалась симпатичная девушка, только-только окончившая университет. На протяжении всего заседания она постоянно кивала головой, что-то печатая на своем лэптопе.
Ровно в семь Кевин стукнул молоточком, объявляя собрание открытым. Он не стал оттягивать начало на традиционные пять минут, ожидая, когда рассядутся опоздавшие. Решил, что хотя бы раз будет точно придерживаться регламента, оперативно рассмотрит все вопросы повестки дня и свернет собрание ближе к девяти. Он обещал Норе, что будет у нее примерно в это время, и не хотел, чтобы она ждала.
– Добро пожаловать, – начал он. – Рад видеть вас всех здесь, тем более в такой холодный зимний вечер. Как многим из вас известно, я – мэр Гарви, а симпатичные ребята, что сидят по обе стороны от меня, – члены вашего городского совета.
Зал вяло похлопал из вежливости. Потом поднялся член совета Дифацио и начал зачитывать клятву верности, которую зал торопливо и смущенно бормотал вслед за ним. Кевин попросил всех стоя почтить молчанием память Теда Фигероа, недавно скончавшегося деверя члена совета Карни и выдающегося деятеля в области развития молодежного спорта в Мейплтоне.
– Многие из нас знали Теда как прославленного тренера и организатора программы «Баскетбол субботним утром», которую он возглавлял на протяжении двух десятилетий, еще долго после того, как выросли его собственные дети. Он был преданный своему делу, благородный человек, и, говоря, что нам всем его будет не хватать, я знаю, что заявляю это от лица всех здесь присутствующих.
Кевин опустил голову и стал медленно считать до десяти, исполняя ритуал минуты молчания по всем правилам, которые ему однажды объяснили. Сам Кевин не особо жаловал Теда Фигероа – он был тот еще говнюк, стремился прослыть лучшим тренером и потому забирал в свои команды самых лучших игроков и почти всегда выигрывал чемпионаты, – но сейчас было не время и не место давать покойнику справедливую характеристику.
– Итак, – произнес он, когда все сели. – Первым пунктом на повестке дня – одобрение протокола декабрьского собрания. Какие будут предложения?
Член совета Рейно предложил одобрить протокол. Член совета Чэнь его поддержала.
– Все «за»? – спросил Кевин. Зал проголосовал единодушно. – Предложение принято большинством голосов.
* * *В молодости, в короткий промежуток вольной жизни между ее первым поцелуем и помолвкой с Дугом, Нора уверовала в то, что она классная девчонка, подарок для любого парня. На ее нынешнем этапе, когда половина жизни уже была прожита, а юность осталась в другом мире, ей было трудно вспомнить, на чем основывалась та ее вера. Возможно, она прочитала в «Гламуре» статью «Десять обязательных навыков идеальной спутницы жизни» и поняла, что она обладает восемью из них. Или, быть может, оценила себя по критериям «Теста для идеальной спутницы жизни», помещенного в «Elle», и набрала наибольшее количество баллов, угодив в категорию «Ты лучшая!». Как бы то ни было, высокая самооценка глубоко укоренилась в ее сознании, и ей просто в голову не приходило, что может быть иначе. В конце концов, Нора была симпатична, умна, джинсы сидели на ней превосходно, прекрасные прямые волосы сияли. Естественно, она была лучше многих девушек. Лучше во всем.
Она настолько была убеждена в собственном превосходстве, что однажды даже заявила об этом вслух – во время унизительной ссоры со своим парнем, положившей конец их отношениям. Брайан, харизматичный юноша, учился на философском факультете. От постоянного сидения в библиотеке он имел нездоровый цвет лица, не отличался спортивным телосложением – по примеру европейцев, он презирал физические нагрузки, – однако недостатки своей внешности компенсировал интеллектом. Его и Нору связывали серьезные отношения почти весь второй курс – они называли себя «лучшими друзьями и родственными душами», – а потом Брайан решил, по возвращении с весенних каникул, что им пора «встречаться с другими людьми».
– Мне не нужно встречаться с кем-то еще, – сказала она ему.
– Прекрасно, – отвечал он. – А мне нужно.
– Тогда между нами все кончено. Я не намерена ни с кем тебя делить.
– Жаль это слышать. Потому что я уже встречаюсь.
– Что-о? – искренне изумилась Нора. – С чего вдруг?
– Что значит «с чего»? С чего вдруг кто-то начинает встречаться с кем-то?
– Ну да. А тебе зачем это нужно?
– Странный вопрос.
– Я по-настоящему отличная подруга, – заявила она ему. – Ты же не станешь с этим спорить?
Несколько секунд он внимательно смотрел на нее, будто видел впервые. Смотрел с этакой обескураживающей бесстрастностью, как ученый.