Изнурительно вежливые, если с ними на кухне случайно столкнешься.
Не коммуналка, а мечта: прямо как в фильме «Покровские ворота».
Однако в суровые для Родины дни – типо очередных выборов – или в Думу, или президентских – замолкают и стаффорд, и Мишка.
А из их комнат несется:
– Сука! Блять! Убью!
Или:
– С каких это ты колен встала, старая дура?
Причем матерится и дерется не только муж. И у них есть табельное оружие. Слышны даже чуть ли не выстрелы. Из них кто-то за власть, кто-то – против.
После выборов они разводятся, ходят с синяками. Но потом мирятся.
И опять сидят тихо, как мыши: до следующих выборов.
Зато когда офицеры затихают, вовсю куражится Мишкин стаффорд – вместе с Мишкой.
Мишка сочиняет на гитаре музыку, а стаффорд подвывает и бесится.
Адский шум.
Офицеры, недаром морские, молчат, словно держат присягу.
Но в дни выборов Мишка, имея уважение к ихней насыщенной гражданской жизни, не репетирует на гитаре, и стаффорд ходит тоже понуро-дисциплинированный.
Но однажды случилось вот что: совпало.
И выборы, и Мишка начал репетировать, а стаффорд беситься и подвывать.
Сумбур вместо музыки, в общем.
Тут уж не выдержали соседи снизу и таки вызвали ментов.
Пришел участковый.
Спросил, что тут, собственно, происходит.
Мишка ему говорит:
– В этой комнате (откуда доносились дикие крики и звуки ударов) – предвыборная кампания, уже вот-вот закончится, в гостях депутат от Едра, выпимши и при оружии. В этой – репетиция известной рок-группы, сына депутата группа, а в этой – дрессировка и подготовка к охоте на медведя бойцовой собаки.
Участковый побледнел и говорит:
– Хорошо, я вам верю. Необязательно комнаты открывать… Но вы все-таки потише, – сказал он робко и вежливо. – Соседи жалуются.
– Но я же не жалуюсь, когда они варят самогон и сдают комнаты… ну, этим, девушкам, почасово. Плюс какие-то мешки: может, гексоген, почем я знаю?
Участковый схватился за сердце и ретировался.
II. Специалист из Мордовии
Кроме того, эти морские офицеры почему-то закрывают входную дверь на странные замки, которые ни за что не откроешь.
Ну вот, как-то раз Мишка не смог открыть замок, и офицеры ему говорят:
– Ну все, Михаил Андреич, вы испортили нам замок. Теперь придется дверь ломать, новую ставить, и платить будете вы, Михаил Андреич.
Мишка пошел в ближайший магазин, а там у него друг, узбек Алишер, на кассе работает.
Алишер говорит:
– Нэт проблема! Я – раз! – залезу на балкон и изнутри открою дверь.
Мишка ему:
– Ага, а офицеры вызовут ментов, и тебя, Алишер, посадят как медвежатника.
– Ладно, Миш, ты иди и жди звонка, щас все уладим.
Буквально через пять минут во дворе появляется жуткий тип, сразу видно – рецидивист, страшный, бритый и весь в наколках.
Как говорит Мишка – он атеист, и потому у него наколоты просто жилые дома (!!!). Без куполов типо.
Рецидивист жмет Мишке руку, плюет на ладони, открывает чемоданчик с «инструментами» и своими скрюченными, похожими на крабов ручищами за три минуты открывает сложнейший старый замок.
– Оп-па! Сделано! – радуется рецидивист.
Офицеры приходят в полный восторг и спрашивают Мишку:
– Кто это? Известный в Питере слесарь золотые руки?
Алишер им отвечает серьезно и с почтением:
– Это специалист.
Офицеры спрашивают, нельзя ли его телефончик: мало ли че?
Алишер говорит:
– Нет, он скоро уезжает в длительную командировку. В Мордовию.
– А когда вернется?
– Лет через пять, – отвечает Алишер. – Там тоже специалисты нужны, в Мордовии.
III. Иван ушел
Вот еще кое-что от Мишки Дементьева.
Как-то Мишка пошел в какой-то бар.
А там сидел утонченный такой товарищ, искусствовед по профессии.
Искусствовед после рассказа об очередной потрясающей выставке вдруг горестно вздохнул, взмахнул скульптурными кистями рук и произнес таинственное:
– Иван ушел…
Собеседники закачали головами и стали искусствоведу сочувствовать.
Мишке стало интересно, что за Иван и почему он «ушел», и откуда он таки ушел.
И вот что выяснилось: несмотря на свой утонченный облик, этот самый искусствовед, специалист по Возрождению и работник чуть ли не Эрмитажа, однажды ночью подвергся нападению гопников. Гопники, подкравшись сзади, срезали у него сумку, дали ему по шее и убежали. Но искусствовед оказался нетипичным интеллигентом, догнал одного из них, избил, приволок домой и приковал наручниками к батарее.
– Так он у меня и жил, – рассказывал искусствовед. – Две недели. Через две недели я его отковал, и он уже просто так жил у меня. И вот сегодня ушел…
Сказал и заплакал.
Давай побалуемся
Вон Денис Соловьев в культурном Питере лежит в траве с продвинутой молодежью и базовой семиотике их учит (о чем и сообщает в Фейсбуке).
А мне стоило заснуть на пляже в Сочи, как утром меня разбудил, трогая веточкой, толстопузый мужик в семейных трусах с надписью «Киеву полторы тысячи лет» и сказал:
– Давай побалуемся?
Вам че, мат не нравится?
В культурном Питере (правда, на окраине) был у меня еще и диалог с подростками.
В автобусе, в полвторого ночи.
Подростки сильно матерились.
Ну, я им и сказала:
– Ну, вы ребята даете!
Они захохотали, а самый высокий сказал:
– А вам че, мат не нравится?
Сложный вопрос (подумала я, не желая походить на нашу Думу, которая мат запрещает).
– Нравится, – сказала я сдержанно. – Но в тексте, а не на слух.
Длинный подросток нахально подмигнул мне:
– Опаньки! Так я вам напишу свой мат на бумаге.
Я глазом не моргнула.
Взяла ему и свою визитку дала: там, правда, только имейл мой есть.
Длинный обомлел.
И говорит:
– Че, прям вот так на мыло вам мат прислать?
– Ага (говорю). И все производные: посмотрим, какой вы умелец.
– А че такое производные?
– Эх, вы! (сказала я укоризненно). Не знаете, что такое производные! От этих производных мат такой получается – залюбуешься! А вы только два слова говорите – и при этом они существительные!
Тут мне нужно было выходить, но я видела в окне автобуса, что они смотрят как-то растерянно.
Дедушка Фрейд
Визит к психоаналитику
Честно говоря, была и я однажды у психоаналитика.
Пришла и говорю:
– Вот у меня проблема, ужас просто…
Он взял блокнот и карандаш.
Я призналась как на духу:
– Мама меня постоянно троллит.
Он внимательно посмотрел и говорит:
– Продолжайте.
Ну, я и давай разговоры с мамой пересказывать.
Он начал хохотать.
А потом погнал меня таки.
И денег не взял.
До меня у него был убивец какой-то: все ныл – как я хочу вас убить, как я хочу вас убить…
– Все-таки про маму смешнее, – сказал психоаналитик. – Хотя, – прибавил он, – работу я свою люблю. А вы у меня время отнимаете.
Разговор с постовым
Что бы еще такое рассказать психоаналитику?
Ведь не придешь же к нему просто так, потрепаться о сломанном ногте.
Мама говорит:
– А ты ему расскажи, что дала консьержке почитать Достоевского, а она обиделась, думала, что это издевка такая. Еще расскажи, как ты с постовым говорила о свободе личности и с дворником Нурали о феминизме. Порадуешь врача: у него таких, наверно, вообще не было.
Как достать психоаналитика (руководство)
Как-то мы с подругой выпивали с известным психоаналитиком. У меня дома.
Начали его допрашивать, мол, какие у нас фобии – как ему кажется?
– Нет у вас фобий, – отрезал он. – А если есть, то так, по мелочи… Неинтересно.
Нам стало вдруг обидно: как так, нету фобий? Мы переглянулись…
– Я лестниц боюсь, – сказала я.
– Чепуха, – отрезал он.
– Водопадов и верблюдов, – добавила я.
– Ерунда, – ответил он.
– Мама меня строит, – сказала я.
– Всех мамы строят, – ответил он невозмутимо.
– Мне снилось, что я переспала с Лениным! (привела я последний, как мне казалось, самый весомый аргумент)
– Всем снилось, – мрачно констатировал этот непробиваемый психоаналитик.
– У нее еще неодолимая тяга… к хомякам! – сказала торжествующе Ирка.
– Главное, чтобы хомяки об этом не знали, – вновь мрачно констатировал психоаналитик.
Но все же посмотрел на меня внимательно и говорит:
– Вообще я психов отпетых не лечу… У меня все более-менее здоровые…
– Я их не лечу, они у меня здоровые (процитировала Ирка старый анекдот, извините, про мандавошек).
Тут вошла мама и говорит:
– Она все время про Сталина со мной беседует.
– Это как раз нормально, – сказал психоаналитик весомо.
– С Лениным спит, со Сталиным разговаривает, – задумчиво произнесла Ирка. – Мысленно. Или во сне. Плюс хомяки… Надо что-то делать.
Он опять внимательно на меня посмотрел и говорит:
– Приходите на мои лекции. Познайте самих себя.
Ирка говорит:
– С хомяками можно?
Тут мама вступила:
– На лекции хомяков могут и не пустить. Хотя один мой знакомый студент ходил на экзамены с белой крысой. Она выскакивала у него из рукава в неожиданный момент, и профессорши падали в обморок.
Ну и так далее.
Психоаналитик еле от нас ноги унес.
Кое-что о венустрафобии
Вычитала где-то:
«Венустрафобия – боязнь красивых женщин. Благодаря этой фобии даже у не очень симпатичных женщин есть шанс выйти замуж».
Мама говорит:
– А эти, с фобией которые, в психдиспансере регистрируются?
– А что?
– Так там врачи могут тебе списочек подкинуть, если что… Ну, за умеренную плату, конечно.
Владимирский централ
Пошел мой приятель под Новый год в кафе – с другом пивка попить.
А там – корпоратив.
Они было уйти хотели, но официантка говорит, что корпоратив не весь зал арендовал – заходите, говорит.
Приятель спрашивает:
– А кто гуляет-то? (больно рожи были какие-то у корпоратива странные).
Официантка сказала, что знать не знает: «Мне-то что? Платят – и ладно».
Ну, сели они с другом и пиво пьют.
А за соседними столами корпоратив, значит.
Мрачные какие-то, смотрят в тарелки, чета бормочут и медленно напиваются.
Потом, конечно, музыка заиграла: жуткая попса, как водится.
И эти мрачные корпоративщики пустились в странный пляс: с непроницаемыми лицами – как бы отдельно от ног, которые кренделя выделывали сами по себе.
А к столу приятеля подошла миловидная девушка (одна на весь корпоратив такая была) и пригласила танцевать.
Ну, приятелю интересно стало:
– А вы кто? (говорит).
Девушка с готовностью отвечает:
– Психоневрологический диспансер.
Ну, подумал приятель, тогда все ясно.
Там два амбала танцевали какой-то жуткий медвежий танец – как медведи в цирке из-под палки: с такими лицами, что им сейчас дрессировщик по башке дрыном, если перестанут.
Приятель говорит:
– А вот эти кто?
Девушка с готовностью отвечает:
– Наши санитары!
И шепчет приятелю:
– Я их побаиваюсь.
Еще бы: рожи такие, не приведи господь – щас прям и повяжут, и аменазин вколют.
Девушка вздохнула:
– Последний раз, наверно, гуляем: разгоняют нас…
– А психов куда? На улицу?
Тут во всю мощь заиграл «Владимирский централ», и приятель ответа не услышал.
Это санитары заказали, судя по всему.
Уж больно они радостно под это отплясывали.
Вот такая новогодняя история.
Экстрасенс
Вот что со мной однажды приключилось.
Пошла я как-то на кладбище, на могилу к подруге. Ну, и когда уже шла к выходу, повстречала двух пожилых милых дам.
Дамы меня спрашивают:
– Извините, а где здесь туалет?
Я вспомнила, где – прямо вот, говорю, за церковью, ее обойдите.
Дамы обрадовались и двинулись было по направлению к этой церкви, но одна из них, остановившись, вдруг говорит:
– Может, вы нам и могилу нашу найдете? Мы вот уже час ходим и никак не можем найти.
Ну, она пошутила, конечно, а я говорю:
– Как зовут?
Дама оторопела и говорит:
– Коротков Виктор Иванович, 1905 года рождения.
А я, неплохо зная это кладбище (я люблю рассматривать могильные надписи и размышлять о тщете всего сущего – кто-то и 90 лет прожил, а кто-то – 20), как раз помнила, что в одном закутке видела такую плиту: память у меня на имена очень хорошая. Причем за могилой давно никто не ухаживал.
Я закрыла глаза, пошептала про себя что-то и говорю:
– Сейчас найдем вашу могилу. А он вам кто?
Они замялись.
– Да никто (говорят хором). Это скорее по делу.
Ну, я их и провела к месту.
Они оторопели.
Та, что постарше, говорит:
– Вы – экстрасенс?
– Типа тово.
– А почему в «Битве экстрасенсов» не участвуете?
– Участвовала. Но всегда побеждала. Не было у меня конкурентов. Вот меня из зависти-то оттуда и попросили.
Вторая дама неожиданно и совершенно серьезно спросила:
– А вы не скажете, что с Россией будет?
Ну и вопрос, думаю.
И говорю:
– Не скажу. Секрет.
– Америка нас не завоюет?
– Нет, – говорю. – К сожалению.
– Почему к сожалению? (спросила дама, впрочем, не агрессивно).
– Потому что на углу ужасные хот-доги продают.
Обе засмеялись.
Вот теперь думаю, зачем им эта могила была нужна.
Мама говорит:
– Ты же экстрасенс и не знаешь.
Мазохист
Один наш приятель-режиссер рассказал, как он во времена оны поехал в глубинку искать место для съемок.
Вокруг – ни души.
Наконец какая-то пожилая тетка появилась, он ее спросил, где тут что, и она ответила как-то неохотно, сквозь зубы. И тут же исчезла.
А на горизонте появилась еще одна тетка, которая поведала нашему приятелю, что, мол, та первая – убивец (так и сказала – не убийца, а убивец).
– Кого ж она убила? – спросил приятель.
– А! Двух мужей!
Ну, приятель вздрогнул и покатил дальше.
Вдруг через несколько минут опять та первая тетка, которая убивец, появилась и попросила до сельпо довезти. Приятель наш был человек добрый и посадил эту тетку.
Разговорились.
Он ее прямо спросил (а там, в тех местах, так принято, он рассказывал, все прямо спрашивать):
– А вы правда своего мужа убили?
– Ага, – сказала тетка с довольным видом.
– А за что?
– Пил, бил и все такое.
– Понятно… Ну а второго за что? За это же?
– Нет, – сказала тетка. – Второй меня не бил. Убила, потому что сильно надоел: нотациями своими. На суде я так и сказала: что типо надоел своими бе бе бе бе… Но если за первого меня простили, то за второго посадили…
Помолчали.
Приятелю уже жутко как-то стало.
Тетка первая прервала молчание и говорит:
– Ну а на зоне я с третьим своим мужем познакомилась.
Тут приятель похолодел:
– А этот третий хоть жив?
– Пока жив (сказала тетка как-то даже самодовольно).
Приятель решился:
– А третьего вам убить не хочется?
Тетка ответила с готовностью:
– Еще как хочется! Но на зону неохота – скучно там… Правда, он знает, что ко мне лучше спиной не поворачиваться: так и хочется мне его огреть сковородкой, а сковородка-то старая, чугунная…
– Зачем же он с вами живет? – спросил приятель. – Опасно же?
– А ему как раз это и нравится! – сказала тетка. – Он этот, как его… Городские его так называли… Манокит какой-то…
– Мазохист?
– Ага! Точно! Мазохист.
Город-герой Химки
* Тот, кто читал и раньше мои книжки, знает, что живу я в Подмосковье, в городе Химки – колоритном, как и всякая российская окраина, городке. В этой главе как раз собраны рассказы о Химках и их обитателях.
Лесных кабанов
Пошла я как-то в наш химкинский банк.
Ну, сижу, заполняю бумаги.
А за соседним столиком у другого менеджера сидит парень.
Менеджер ему говорит:
– Это что? Каких еще лесных кабанов? Что вы тут написали? Где вы взяли лесных кабанов?
Парень говорит:
– Не кабано́в, а каба́нов. Главбух – Лесных, а я ее зам – Кабанов.
Я начала хихикать.
А парень обиделся и говорит:
– И че смешного? Я Кабанов, моя жена – Лесных.
Я говорю:
– Ой, простите… Эт я так…
Парень говорит задиристо:
– А вот у вас какая фамилия?
Я говорю:
– Хасбулатова-Удалая.
Парень совершенно не удивился, ничего не понял и говорит:
– Ну, вот видите, по мужу вы – Удалая, наверно?
– Ага, говорю, муж у меня – Удалой… Даже порой – Уда́лый…
Он говорит:
– А у меня жена – Лесных. И мою фамилию брать не хочет… И из-за этого меня всё время переспрашивают: говорят – каких-каких кабанов? Лесных? Прям надоело…
Дворец Амина
Решила я тут купить обогреватель: когда еще топить начнут, а я уже побаливаю.
Сижу, побаливаю себе, жду курьера из химкинского магазина – с обогревателем.
Дальше начинается какой-то Тарантино.
По телефону отвечает мужчина с очень красивым голосом и интонациями крестного отца: холодно, отрывисто, сдержанно, как будто ему надо не обогреватель продать, а человека грохнуть.
– Да. Понял. Электролюкс. Да. Не люблю, когда переспрашивают. Да. Курьер. С двенадцати. Жалоб нет. Работаем нормально. Сами убедитесь.
Назавтра звонит мобильный: прямо в 9 утра.
А там такой голос: полная противоположность вчерашнему, инфернальному. Какое-то булькание, все 33 буквы человек не выговаривает: