Внезапно ее отбросило от постели с такой силой, что она вылетела из-за занавески и пребольно ударилась спиной об пол.
Дом наполнился пронзительным визгом и скрежетом. Занавеску сорвало, швырнуло на Ксюху, накрыло и зеркало. Вой и грохот сотрясали дом до основания. Занавеска, словно живая, обвилась вокруг Ксюхиных рук, связала, спеленала их, потащила девчонку прочь.
– Пашка! – ошалев от ужаса, крикнула она. – Пашка! На помощь!
Пашка влетел в комнату в тот момент, когда Ксюха уже окончательно запуталась в бешеной тряпке. На кровати корчился колдун, вода из опрокинутой кружки растеклась по темным доскам пола, она была похожа на лужу крови.
– Зеркало держи! – заорал Пашка, стараясь перекричать нечеловеческие вопли, вой и грохот.
Он схватил со стола нож, подскочил к Ксюхе и принялся кромсать занавеску. Освободив руки, Ксюха, поддерживаемая Пашкой, снова приблизилась к умирающему.
– Пошел вон! Я сказала! – она упрямо притопнула ногой. В ответ колдун выгнулся дугой, поднялся над кроватью и дико захохотал. Нож в руках у Пашки заходил ходуном, блеснул лезвием, вырвался и бросился атаковать Пашку и Ксюху.
– Не отступай! – заорал Пашка, сражаясь с ножом при помощи ошметков занавески.
– Убирайся! – завопила Ксюха.
Пашка изловчился и сбил нож на пол. Тот звякнул и остался лежать неподвижно. Пол под ногами больше не ходил ходуном. Комната приняла прежние очертания. Ксюха выдохнула:
– Кажется, все. – Она повернулась к Пашке.
На кровати лежал умирающий колдун. Теперь он выглядел куда спокойнее.
– Надо же, – немного насмешливо произнес он, – у тебя получилось! А ты, Пашка, что, больше не прячешься от меня?
– Нет, – сконфузившись, ответил племянник.
Колдун снова засмеялся:
– Выручили, я и не ожидал…
Ксюха с трудом приходила в себя. Она на негнущихся ногах прошла по комнате, подобрала свою футболку и завернула в нее зеркало. Ей было противно прикасаться к нему голыми руками. Она испытывала какое-то небывалое опустошение, словно прежде она была наполнена чем-то, а теперь – пустая, словно ее выпотрошили.
Колдун поманил ее пальцем:
– Подойди.
Паша пододвинул к кровати стул, и Ксюха села.
– Прежде чем я уйду, – начал колдун, – я хочу, чтоб вы кое-что узнали.
Паша молча встал за Ксюхиным стулом.
– Зеркало это теперь твое, – просипел колдун. – И тебе решать, что с ним делать. Пока ты еще можешь решать…
– Я так и не поняла, зачем вы мне его отдали? – спросила Ксюха. – Хотели чужими руками Хаврониху одолеть?
Колдун хрипло расхохотался:
– Нет. Сам бы я не смог. Баба Люба…
– Но как же так! Я же думала, она мне помогает! – возмутилась Ксюха.
– Она и помогала, как могла, всем нам…
– И что же мне теперь делать?
– А то, что должна, – ответил колдун. – Если не хочешь, конечно, чтоб на твоей совести остался труп невинной девушки.
– Славкина невеста! – воскликнула Ксюха. – Но как мне ее найти?
– А чего ее искать, ты знаешь, где она, – колдун снова усмехнулся, – безымянная могилка, скамеечка, простой крест…
Ксюха вскочила:
– Я поняла!
– А раз поняла, то и иди, – устало распорядился колдун и пробормотал: – Дождя бы! Скорее уж! – и добавил грозно: – Что застыли?! Уходите!
Паша тронул Ксюху за плечо:
– Пойдем…
Колдун вдруг приподнялся и попросил:
– Клуню заберите, пропадет он… – отвернулся к стене и затих.
Ксюха посмотрела на Пашу умоляюще.
– Не бойся, с тобой пойду, – ответил он.
Глава двадцать третья Возвращение к жизни
Они нашли Наташу в сенях, она сидела в том же самом углу.
– Что там?! – ее глаза были наполнены ужасом.
– Уходим, – коротко приказал Павел и поднял голову. – Клуня, – позвал он летучую мышь. Она пошевелилась, мигнула глазками, медленно расправила крылья и мягко опустилась на его плечо.
– Страсть какая! – сказала Наташа, с опаской поглядывая на Клуню.
– Клуня хороший, – Паша осторожно погладил зверька, – идем!
– Куда? – заволновалась Наташа.
– На кладбище!
Они вышли из дома колдуна под низкое черно-лиловое небо. По-прежнему не было дождя. Сухая пыль и травинки хрустели под ногами. Над лесом, с треском взрывая нагромождение темных туч, свирепствовали молнии.
– Сухая гроза, – произнес Паша, – плохо.
– А по-моему, сейчас ливанет, – предположила Ксюха, – бежим!
И они побежали.
Казалось, гроза бушует повсюду, гром грохотал пушечной канонадой, над их головами то и дело вспыхивали синие стрелы молний, шипели огненные змеи, били в землю с остервенелой злобой.
Ксюха хотела прикрыть голову свертком с зеркалом, но Паша крикнул:
– Не смей!
Испуганного Клуню он сунул за пазуху. Наташка неслась, сверкая голыми ногами. Бегали они с Пашкой отлично! Можно было позавидовать. Ксюха едва поспевала за ними.
Она боялась только одного – что не сможет найти безымянную могилу…
Пашка добежал первым, под порывами ветра хлопнула калитка, пропуская живых к мертвым.
– Не помню, – шептала Ксюха, озираясь. – Было темно, меня домовой вел.
– Разделимся, – предложил Пашка, – ты – прямо, я – направо, Наташа – налево.
Они разбрелись в разные стороны, блуждали среди могил, всматривались в кресты. Ксюха помнила только одно: что могила была свежая. Просто холмик земли и скамейка рядом. Нет, кажется, там еще было дерево, невысокое такое, но раскидистое, может, ива?
Конца и края не будет этим могилам! Но в одной из них лежит живая девушка! А Ксюха помнила, что пообещала ей спасение.
– Есть! – крикнул Пашка.
Девчонки мгновенно побежали на его голос.
– Точно, она! – обрадовалась Ксюха. На кресте из светлого дерева сидела летучая мышь.
– Клуня нашел! – похвалил зверька Паша.
– Ну да, точно, ведь он летал повсюду за хозяином и все знает, – догадалась Ксюха.
– Так, что дальше? – спросил Паша.
Наташа присела на низкую скамейку.
– Точно не знаю, – ответила Ксюха, – но попробую.
Она развернула зеркало и положила его на могильный холм тыльной стороной вверх.
Ничего не произошло. Ребята озабоченно уставились на зеркало.
– Может, сказать что-то надо? – предположила Наташа.
– А что? – Ксюха задумалась. – Ладно… А ну, пошла вон! – заорала она, глядя на могилу.
Над их головами шарахнуло так, что Ксюха с Пашкой невольно присели. Электрическая змея, шипя, вонзилась в зеркало, оно мгновенно раскалилось докрасна и плюнуло вверх зеленым огнем.
Могила стала проседать, зеркало плавилось, истекая горючими слезами. Холм распался, обнажая разверстую яму.
– Сюда, скорее! – крикнула Ксюха, и они втроем склонились над могилой. В яме стояла вода, гнилая, черная, стылая, она покрывала крышку гроба.
– У нас даже веревки нет, – присвистнул Паша.
– Надо туда спуститься, – решила Ксюха. – Если нам удастся поднять крышку, мы вытащим девушку.
Паша, не раздумывая, стянул футболку, скрутил из нее жгут.
– Держите меня вдвоем, я полезу, – приказал он.
Ловко спрыгнул, гулко стукнула крышка гроба. Воды – по колено.
– Жаль, я нож не взял, – крикнул Пашка девчонкам. – Хотя погодите-ка, крышка не прибита. Думаю, мне нужен какой-нибудь рычаг, палка…
Наташка метнулась куда-то в сторону и скоро вернулась с лопатой.
– Вот, – сказала она, опуская в яму инструмент, – мы всегда держим ее на кладбище, чтобы не таскать с собой, там и грабли есть, если понадобится.
– Обойдемся!
Пашка прислонился к одной стенке ямы, ногами – враспор – уперся в противоположную.
– Так, сейчас попробую подцепить, – сказал он.
– Тебе неудобно, давай я спущусь! – предложила Ксюха.
Но Паша не слушал. Извернувшись, он старательно пытался подцепить край крышки гроба. И вдруг к стуку его лопаты добавился стук из-под крышки.
– Она жива! – крикнул Пашка и подцепил-таки доску. Потащил ее вверх, вода хлынула в щели. Из гроба раздался крик ужаса.
– Ой, она захлебнется! – испугалась Наташа. Пашке с большим трудом удалось приподнять крышку, он хотел поставить ее стоймя, чтоб не мешала. В гробу извивалось тело девушки в свадебном платье. Пашка схватил ее за руку, дернул на себя, поскользнулся и рухнул в гроб.
– О господи! – завопила Ксюха.
Теперь на дне ямы возились двое. Вода ушла куда-то вниз, осталась вязкая грязь. Крышка накренилась, готовая упасть и накрыть узников могилы. Ксюха легла на живот, свесилась вниз и схватилась за крышку обеими руками.
– Паша, Пашка! – закричали они вместе с Наташей. – Тащи ее наверх!
– Света! – догадалась позвать девушку Ксюха. – Не бойся! Мы тебя спасем!
Грязные тела внизу отпрянули друг от друга.
– Она дерется, – пожаловался Пашка.
Девушка встала и прижалась спиной к стенке ямы. Взгляд у нее был почти безумный, но вполне человеческий, живой.
– Света! – позвала Ксюха.
Девушка подняла голову. Да, это была она, та самая Славкина невеста, длинное платье облепило ее тело, с волос стекала вода. Она провела ладонью по лицу и сказала:
– Я тебя помню…
– Вот и прекрасно! – обрадовалась Ксюха. – Пора вылезать! Наташ, давай-ка сюда футболку. Паша, толкай Свету снизу.
Втроем им удалось, хоть и с трудом, вытащить девушку наверх.
Потом они выволокли Пашку, грязного по самые уши.
– Ну и дела! – выговорил он, отплевываясь и поглядывая на сжавшуюся в комок девушку. – Это же точно Светка!
Девушка подняла голову, проговорила с трудом, зубы стучали:
– К-как я з-здесь ок-казалась?
– Долгая история, – ответила Ксюха, – мы тебе потом все расскажем, а сейчас пойдем-ка лучше домой, а?
– Д-домой, – согласилась девушка. Она была сильно истощена, совсем как в Ксюхиных снах, но живая! Живая и нормальная.
Пашка помог девушке подняться с земли, позвал Клуню. Наташа подхватила Свету с другой стороны.
– Я сейчас, – сказала Ксюха, оглядываясь в поисках зеркала. Оно свалилось за край могильной ямы, расплавленное, покореженное, все в каплях застывшего металла и окалины. Больше оно ничего не отражало. Не могло. Но Ксюха все-таки подобрала его. Такие вещи нельзя оставлять ни в мире живых людей, ни в мире мертвых.
Глава двадцать четвертая Ведьма и колдун
А дождь все не начинался. Ребята брели по дороге, поддерживая спасенную девушку. Ксюха несла останки проклятого зеркала и думала – куда бы его деть? Только сейчас она поняла, как сильно устала.
Когда они добрались до своей улицы, то заметили какое-то необычайное оживление. Люди бегали от дома к дому и что-то кричали.
Прямо перед ними возник Славка. Глаза пьяные, красные… Он уставился на Свету, замотал головой.
– Слава, Славочка! – позвала она, протягивая руки. Славка, даром что пьяный, успел подхватить ее, оседающую на землю. Пашка не удержал бы ее в одиночку.
– Светик, ты! – ошалело твердил Славка.
– Я, – она заплакала, цепляясь за его руки.
– Да что ж это! – раненым буйволом взревел жених, поднимая ее. – Да что же это такое, а?! – И он пошел прочь, неся на руках свою невесту.
– Пожар! – раздалось над Ксюхиным ухом.
– Горим! – завопили рядом.
– Кто? Кто горит?!
– Игнат!
– Да ну!
– Баранки гну!
– Люди-и-и! Горим!
– Бежим! – спохватилась Ксюха. И снова они бежали по сухой земле, по косогору вниз, к огородам, и дальше, к опушке, над которой уже вырастало оранжевое зарево пожара.
Дом полыхал. Люди стояли группами и глазели на огонь, изредка перебрасываясь замечаниями.
– Молния шарахнула, оно, слышь, и полыхнуло!
– А кто видел-то?
– Я видел!
– Да что же вы стоите? – крикнула Ксюха. – Там же человек сгорит!
Кто-то пожал плечами:
– Так не подступиться…
Пашка рванул к гигантскому пожару, но Наташка крепко вцепилась в него:
– Ненормальный! Сгоришь!
Угли звонко стреляли, в лицо дышало жаром, веером летели искры.
– Дерево-то сухое, вот и…
– Пожарных вызвали, да только когда они поспеют…
Вдруг из толпы с диким воплем вырвалась женщина, ее длинные черные с проседью волосы развевались, в них вспыхивали и гасли искры пожара.
– Игна-а-ат! – крикнула она.
– Стой!
– Куда!
За ней бросились, попытались схватить… кричали… но все было бесполезно.
Хаврониха исчезла в огне.
– А-аааааааааааа! – раздался над пожарищем многоголосый вой и сгинул в реве бушующего огня.
Ксюха стояла как завороженная. Сверток с расплавленным зеркалом жег ей руки. Люди бегали с ведрами, выплескивали воду в огненную бездну, которая пожирала все, до чего только могла дотянуться. К колодцу у дома было не подступиться, там стоял нестерпимый жар. Люди были бессильны перед стихией.
Тяжело переваливаясь на ухабах проселочной дороги, подъехала наконец пожарная машина.
Из нее выскочили пожарные, размотали шланги, отогнали подальше наиболее рьяных помощников из жителей.
Люди сгрудились чуть поодаль, смотрели. Усилия пожарных, казалось, принесли результаты, огонь нехотя начал отступать. Но вдруг внутри дома что-то оглушительно грохнуло, разорвалось, повалили плотные клубы черного дыма, и оттуда, где раньше была крыша, рванулся в небо огненный столб. Люди ахнули, отступили.
А Ксюха поняла – пора!
На нее никто не обратил внимания. Все были потрясены этим ужасным зрелищем. И она, отступив от Пашки и Наташи, направилась туда, в самое пекло.
Закрыв лицо свертком с зеркалом, она побежала, надеясь успеть. Землю покрывал плотный слой пепла и гари, он еще не остыл, жег ей ноги, во все стороны разлетались раскаленные угли. Ксюха почувствовала, что у нее загорелись волосы.
Ей удалось добраться до крыльца, хотя самого крыльца уже и не было. Огонь бешено плясал, размахивая алыми рукавами. Ксюха почти ничего не видела, дом превратился в топку. И в эту топку, с силой размахнувшись, Ксюха запустила погибшее зеркало.
Крикнула ему вслед:
– Пошло вон!
Сверток исчез в прожорливой огненной пасти. И в этот момент небо разверзлось, и на землю обрушился ливень.
Стена воды накрыла стену огня, обнажив черный остов дома колдуна.
Вода мгновенно залила все вокруг, как будто кто-то там, наверху, выплеснул целое озеро из большущего ведра.
Вскоре Ксюха стояла по щиколотку в жидкой черной грязи и смотрела, как выдохшийся огонь исходит клубами дыма, как разваливается и проседает то, что осталось от дома. А ливень все не утихал.
Рядом с Ксюхой в потоках небесной воды стояла баба Люба с Митрошей на плече. Она грустно улыбнулась девочке. Ксюхе показалось, что губы ее шевелятся, как будто баба Люба хочет что-то сказать ей. И она услышала:
– Ты все правильно сделала…
Они стояли рядом и смотрели, как в клубах дыма появились две темные фигуры. Вот они взмыли вверх – и растаяли.
Эпилог
Славка и Света наконец поженились. Венчал их отец Виталий, все было честь по чести. И платье у Светланы было красивое, и сама она на удивление быстро поправилась.
После всего произошедшего Ксюха стала за собой замечать, что она изменилась. Первым делом она и ее новые друзья сходили в церковь, отстояли службу, исповедались и причастились. Отец Виталий не мог нарадоваться на своих прихожан. В храме собрались почти все жители деревни.
Ксюха смотрела на них и думала: «Как они напуганы! Пройдет время, все забудется, и люди снова погрузятся в свои повседневные заботы…»
А пока… Да – а что пока?
Отец купил путевки, и Ксюха с родителями отправилась на Кипр. Она была рада этой поездке. Думала, что скоро все забудет, оторвавшись от места этих страшных событий. Но и там воспоминания не оставляли ее. Более того, она постоянно чувствовала, что за ней как будто наблюдают и чего-то от нее ждут. Правда, если в деревне она почти не спала, то Кипр подарил ей наконец возможность быстро проваливаться в сон. Но и во сне ей не было покоя. Во сне к ней кто-то приходил и спрашивал о чем-то, требовал от нее ответа, а она все время твердила: «Нет, нет, нет!» Кто приходил и о чем спрашивал – этого она не могла вспомнить, в голове оставалось только ее «Нет!».
Родители ей не докучали. Они были счастливы, резвились, как подростки, отец взял машину напрокат, и, презрев все экскурсии, они втроем самостоятельно изучали древние развалины, любовались природой, посещали монастыри, покупали сувениры, наблюдали за жизнью других людей. Родители – с восторгом, Ксюха – почти равнодушно.
В августе она снова приехала в деревню. Она больше не чувствовала себя там чужой. Да и бабушка обзавелась подругами. По вечерам они устраивали посиделки, обсуждали последние новости, сериалы и молодежь.
Наташка обрадовалась Ксюхиному возвращению. Позвонила Павлу, и тот немедленно приехал.
Ксюха, увидев его, смутилась. Они неловко пожали друг другу руки, словно были едва знакомы, чем рассмешили Наташку. Но неловкость скоро прошла, с ребятами Ксюхе было гораздо легче, она могла безбоязненно все с ними обсуждать.
В первый раз ее привел на пожарище Павел. От дома колдуна ничего не осталось. Ливень начисто смыл обгоревшие головни.
Черная гарь, как болезненная язва, покрывала землю. Ребята не решились наступать на нее, выбрали место неподалеку, сели на траву. Ксюха смотрела и думала: «Земля все вылечит. Следующим летом здесь взойдет трава, пробьются сквозь смерть ростки жизни».
Она молчала, а Павел негромко рассказывал ей историю Лизы и Игната.
– Дядька чувствовал свою вину. Елизавета любила его, а он… он хотел добыть это проклятое зеркало. Оно хранилось в роду ведьмы с незапамятных времен. Ведь Лиза, в отличие от Игната, – потомственная ведьма.
– Откуда ты знаешь? – спросила Ксюха.
Он усмехнулся:
– Ты забыла, что дядька меня в свои преемники готовил…
– Кстати, я давно хотела тебя спросить… Почему ты отказался?
– Ну, во-первых, баба Люба Игнату это дело категорически запретила. А во-вторых, я хочу быть человеком, просто человеком, понимаешь?
– Да… я тоже хочу быть просто человеком… Расскажи, что было дальше, – попросила Ксюха.