– Как в танке?
– Как в танке. Умеешь?
– Нет.
– И зря. Может когда-нибудь сгодиться. Вдруг необходимость возникнет танк угнать…
– Надеюсь, не придется… Мне вообще хотелось бы на этом вот, так сказать, транспортном средстве до места доехать. Не скажу, что комфорта излишек, но по крайней мере плевал я на их автоматы. Пусть стреляют. Я даже к пулемету, раз ты очень просишь, не притронусь…
Бронетранспортер не быстро, но уверенно набрал скорость и несся по длинной, дугой изогнутой вокруг подножия горы улице села.
– Держись крепче. Скоро село кончится, будет таран…
– Ты знаешь это село?
– Проезжал несколько раз. Вон за тем красным магазином последний поворот и выезд…
– Ты всю Чечню так знаешь?
Артем Василич не ответил, только крепче в руль вцепился, потому что поворот он уже проскочил, и в конце улицы показался пост «краповых» и стоящий у обочины «КамАЗ». Бойцы поста вышли на дорогу, заметив приближение знакомого БТРа. И только в последний момент сообразили, что скорость слишком велика для обычного передвижения. Значит, что-то произошло. Из троих только один заподозрил самое неприятное и поднял автомат, но в плечо упер не приклад, а ручку. Так стреляют только из подствольного гранатомета. Впрочем, подствольные гранатометы снабжаются обычно осколочными гранатами «ВОГ-25», которые не в состоянии причинить вред бронетранспортеру даже при прямом попадании. Но Тамаров, нагоняя страха на «краповых», правил прямо на них. Чтобы выстрелить, требовалось время, а времени у бойца не было. Даже если бы он успел нажать на спусковой крючок гранатомета, отскочить уже не успел бы. И боец принял решение отступить вместе с двумя товарищами. Отступлением в этом случае назывался стремительный скачок в сторону с дороги. Автомат при этом почему-то полетел в другую сторону.
Но Артем Василич не собирался давить людей. Он просто правил так, чтобы по касательной линии задеть боком тентированный грузовик. Касание, произведенное на полной скорости, было звучным и эффектным. «КамАЗ» сам весит немало, но центр тяжести имеет гораздо более высокий, чем у бронетранспортера, и свалить его в обочину труда не составило. Но для «КамАЗа» такое падение было чревато тем, что, получив толчок, грузовик продолжил движение по инерции и завалился набок. Дело было сделано. «КамАЗ» не изуродован, или почти не изуродован, но долгое еще время вести погоню не сможет. Теперь следовало гнать как можно быстрее дальше.
БТР после столкновения тоже часть скорости потерял. Но правая нога Артема Василича вдавила большую педаль акселератора в пол, и скорость нарастала быстро. «Краповые» на посту хватились все же и начали обстрел. Сначала по броне застучали пули, но это была стрельба исключительно для очистки совести и, грубо говоря, «выпускания пара». Броня бронетранспортера только слегка позванивала от многочисленных попаданий, но и это позванивание скорее походило на насмешку машины над стрелками. Потом любитель стрельбы из «подствольника» все же свой автомат, видимо, подобрал и выстрел произвел. Самого выстрела в БТРе слышно не было, но время для стрельбы прямой наводкой было упущено, а после навесного выстрела граната разорвалась даже в стороне от дороги. Подствольный гранатомет, как хорошо знал подполковник Тамаров, способен и на более точные выстрелы, но для такого выстрела требуется особое умение, может быть, даже талант. Он сам хорошо знал несколько человек, которые гранату кладут так, словно рукой ей место определяют. Но прежде, чем боец научится стрелять точно, приходится пару подствольников списывать в связи с износом ствола и механизмов. Следующий выстрел гранатомета, произведенный, видимо, другим бойцом, потому что разрыв по времени был слишком малым, чтобы можно было «подствольник» перезарядить, был более успешным, и взрыв произошел на самой дороге, только чуть в стороне от бронетранспортера. Осколки броне никакого вреда не причинили.
– Они нам колеса не пробьют? – поинтересовался Бессарион.
– Резина пулестойкая. Но даже если два колеса пробьют, ты этого не заметишь… На остальных доедем… Система такая…
– Отлично… Жалко, правая нога не работает. Хотел бы я сам на такой прокатиться…
– Твои годы молодые… – утешил компаньона Тамаров. – Успеешь. И лучше, чтобы не в такой обстановке.
– Сейчас куда?
– Через мост. Напрямую. Нацепи это… Тебе пойдет… – протянул Артем Василич трофейный краповый берет. – Перед мостом высунься в люк и поприветствуй местных ментов.
Бессарион примерил берет.
– Мне мама в детстве всегда говорила, что я слишком умный. Голова большая. Не лезет…
– Там шнурок есть. Развяжи…
Грузинский подполковник с задачей справился. Берет оказался ему к лицу. Хотя носить такие головные уборы он явно не умел. Лихости в посадке не было. Тамаров свой надел, и, отпустив руль, поправил берет на голове Бессариона.
– Э-э-э… Лихач… Мы так с дороги вылетим…
– Не вылетим. Восемь колес – это слишком много. По прямой на БТРе можно вообще без рук ездить… Чем там тебя женщина угостила?
– Хлеб, сыр, мясо…
– Кусок хлеба мне и кусок сыра…
Впереди была развилка дорог. Тамаров выбрал правую дорогу…
* * *Перед мостом скорость пришлось сбросить. Одну полосу движения перекрывал бетонный блок, а через десять метров другой блок перекрывал вторую полосу. Специально, чтобы никто не надумал здесь разгоняться. Все, как на посту при въезде в Чечню.
Бессарион приготовился открыть люк, чтобы высунуться, как и просил Тамаров.
– Ногу побереги, чтобы не морщиться. А то местные менты обидчивые, подумают, что дразнишься… И вообще, присмотрись сначала, как они встречают. Если есть связь, «краповые» могли позвонить. Нарвемся на «РПГ-7», мало не покажется…
Грузинский подполковник приник к командирскому прибору наблюдения.
– Уже темновато…
– Рядом ночной прибор. Справа тумблер включения.
– Понял. Ага… Два человека… Нет, трое… Третий сидит около будки… В бинокль на нас смотрит… Что-то говорит своим… Гони, там спокойно…
– Высовывайся…
Артем Василич уже в свой прибор смотрел и по поведению ментов сделал вывод, что их предупредить просто не успели. Значит, «краповые» не имеют выхода в связь охраны объектов, и в будущем это можно учитывать.
– Улыбайся что есть силы… Крикни что-нибудь, чтобы не поняли… По-грузински крикни… И приветливо… Радуйся жизни, раз в нас не стреляют… Они все равно не поймут…
Так и проехали – на малой скорости, помахав постовым рукой. Менты к краповым беретам с уважением относятся. Говорливый двигатель бронетранспортера, естественно, полностью заглушал то, что громко говорил Бессарион. Ему в ответ что-то прокричали, не более понятое беглецами, чем слова самого грузинского подполковника были поняты чеченскими ментами. На самом мосту Артем Василич снова развил скорость, но перед выездом другой пост с точно такими же бетонными блоками, и там пришлось опять притормаживать. Но на втором посту, при выезде, на них вообще внимания не обратили. Только мент даже без автомата стоял в дверях будки и провожал бронетранспортер равнодушным взглядом. Вокруг уже сгустились сумерки, а в будке горел свет, и силуэт мента показывал позу полной беспечности и безмятежности.
– А ты говорил… – сказал Бессарион значительно.
– Что я говорил?
Грузинский подполковник не ответил. Его переполнял восторг от такого легкого преодоления серьезной природной преграды. Если бы им не сопутствовала удача, не сумей напарник захватить бронетранспортер, пришлось бы сооружать плот и где-то искать место для переправы. И со сломанной ногой такое плавание доставило бы мало удовольствия. Но про свою ногу Бессарион уже почти забыл. Или боль сама слегка утихла, или подействовал все-таки промедол. Восторг был вызван еще и ощущением возможности быстрее добраться до места, не утруждая ногу ходьбой. Но Артем Василич быстро охладил пыл Бессариона.
– Ну, еще километров десять проехать сумеем. Дальше уже труднее будет…
– Десять километров? – переспросил Мерабидзе.
– Около того. Тебе что-то не нравится?
– Откровенно не нравится…
– Что конкретно?
– Не нравится пешком ходить. Нога…
– Придется идти. БТР мы бросим…
– Какой смысл? – не понял грузинский подполковник, включил подсветку кабины и поднес ближе к лампе карту. – В темное время нас никто не обнаружит. Сможем проскочить на колесах до самой границы с Ингушетией.
– На дороге постов много. Не проскочим…
– Ты знаешь, где посты?
– Знаю.
– Значит, объедем.
– Там горы вокруг такие, что не объедешь. Только пешком можно идти.
– Даже БТР не проедет?
– Его конструкция не предполагает скалолазания. В гору он лезет максимум под углом в тридцать градусов. Максимальный боковой уклон – двадцать пять градусов. Как ты сегодня на «уазике» ехал – для БТРа это немыслимо. Центр тяжести высокий.
– Ну, хотя бы до поста. Сколько километров до поста?
– Около восьми. Пост стоит на перевале.
– Для меня пройти восемь километров, убегая от преследования, – это немыслимо…
– А без преследования?
– А без преследования… – медленно повторил Бессарион и на пару секунд задумался, понимая, что российский подполковник не просто так на своем настаивает. – Выкладывай, что придумал…
– Впереди развилка трех дорог. До нее как раз десять километров. Долетим быстро, на полной скорости. Не успеют, думаю, перекрыть… Выезжаем на левую дорогу. Она ведет в сторону границы с Грузией. Преследователи обязаны предположить, что мы туда и направляемся. А мы обязаны показать им, что дело точно так и обстоит. И мы покажем это, чтобы они в ту сторону направились.
– Как покажем?
– Мы на этой дороге бросим БТР. Горючее все равно на исходе… Остатки сольем и бросим… Но это будет направлением поиска. Пусть ищут… А мы тем временем двинем в другую сторону. Сделаем тебе костыль и пойдем… За ночь мы к границе в любом случае выйдем. А как обойти перевал, я знаю. У нас там бой был. Нас обойти пытались, но мы на том месте засаду поставили. Я место помню. Сам подбирал…
– Ты, похоже, всю Чечню лучше местных знаешь… – с одобрением заметил Бессарион.
– Две войны здесь… В первую – больше в Грозном. Работа ночная. Ночью весь город на брюхе проползал. Ориентировался, как в своей квартире. Однажды днем по городу прошелся – ничего узнать не могу… Все иначе, когда днем, и еще в полный рост…
Тамаров рассказывал, сам над собой посмеиваясь. Но Бессариону, когда он думал о предстоящем пешем переходе, было совсем не до смеха. От одних мыслей о недалеком будущем нога снова болеть начала.
– Пересаживайся потихоньку к пулемету…
– Стрелять будем?
– На случай, если на развилке пост все же выставили. В людей можешь не стрелять, но заставить их залечь необходимо. Попугай основательно. А я на скорости проскочу…
* * *Десять километров миновали быстро. Приближалась развилка. Бессарион уже устроился в башне стрелка, проверил готовность пулемета и познакомился с ночным прицелом. Сидеть в башне грузинскому подполковнику понравилось даже больше, чем на командирском месте. Оттуда обзор был лучше.
– Готов к неприятностям? – спросил Артем Василич.
– Я готов. Приятностей в нашем положении, признаться, маловато…
– Держись за пулемет крепче. Там дорога высокая. Откос метров в пять, и крутой. Машину спрятать негде. Если есть пост, они машину на дороге оставят. Перекрывать скорее всего не будут. Это они «уазику» перекрыли бы. Смотри сверху. Сейчас поверну, тебе поворот видно будет раньше…
Бессарион молча прильнул к окулярам прибора ночного видения. И сам Тамаров ехал, прильнув к мягкой окантовке своего прибора. На большой скорости подобная езда была слегка рискованной, но в данном случае риск, считал российский подполковник, вполне оправдан. Впрочем, неудобство подобной езды чувствовалось только с непривычки. Любой водитель привык держать голову откинутой, чтобы дальше видеть. А здесь, в бронетранспортере, чтобы видеть, требовалось, наоборот, вперед подаваться. Конечно, при этом шла дополнительная нагрузка на спину, которой не на что было опереться, но мышцы спины у Артема Василича были крепкие, и выносливости ему было не занимать. А из-за напряжения момента он вообще забыл думать о неудобствах.
– Есть… – сказал, наконец, Бессарион. – Машина на перекрестке. Дорогу не перекрывает. Стоит у самой обочины… И с десяток бойцов…
– Метров с пятидесяти начинай стрелять. Прижимай их к земле, чтобы голову не подняли…
Оставшееся расстояние преодолели за секунды. Но стрелять «краповые» начали раньше. Причем стреляли тоже из пулемета. Впрочем, крупнокалиберного у них при себе не оказалось, а простой повредить БТР был не в состоянии, хотя в состоянии изукрасить броню выбоинами. Тут же ответил и грузинский подполковник. Его пулемет оказался голосистее и серьезнее и сразу прервал встречный обстрел. А потом там, на дороге, ярко вспыхнул факел. Бессарион пробил бензобак грузовику, пули вышибли, видимо, искры, и машина загорелась. Это только облегчило действия Тамарову, который планировал повторение предыдущей ситуации с машиной, и он пролетел перекресток, не останавливаясь. Башня развернулась, и Бессарион продолжал стрелять. Но все же «краповые» успели сделать пару выстрелов из гранатометов. Первый был наиболее опасным, потому что стреляли бронебойной гранатой из «РПГ-7». Но гранатометчик промахнулся, и граната разорвалась впереди, вырвав приличный кусок асфальта из дорожного полотна. Бронетранспортер на этой выбоине сильно встряхнуло, руль в руках Артема Василича вздрогнул и попытался вырваться, но скорость была высокой, а проходимость машины завидной, и движение сразу же выровнялось. Второй выстрел был из «подствольника». Граната разорвалась вообще в стороне от дороги. А тут уже и сама дорога поворачивала, и скала скрывала бронетранспортер от обстрела.
– Ты, Бесо, гору трупов навалил… – заметил Тамаров.
– Едва ли… – не согласился Бессарион. – Я больше по машине бил. Ты слишком быстро ехал, чтобы успеть гору навалить… Мне показалось, вообще ни в кого не попал… А ты видел?
– Несколько человек снял… Все под твоей очередью вперед падали, а трое или четверо на спину отвалились. Пуля тяжелая, она тело далеко отбрасывает…
– И ладно, и ладно… Не будут под выстрелы лезть…
В действительности Тамаров не видел, чтобы кого-то отбросило пулей. Он просто проверял реакцию грузинского подполковника на сказанное…
* * *– Выбирайся из башни…
– Что, уже приехали? – Бессариону профессия пулеметчика, видимо, понравилась, и башню он покидать не хотел.
– Подъезжаем… Придется тебе чуть-чуть потрудиться… Выходишь… Склон справа крутой. Но по нему необходимо забраться. Метров на семь… Там будет площадка под слюдянистой скалой. Смело иди вправо до самого края. Карниз шириной сантиметров в сорок. Три шага, и там будет грот. Небольшой, но одному человеку отлежаться можно.
– Ты и здесь какие-то гроты помнишь!
– Я помню все места, где бывал… Отдыхай…
– А ты?
– Я отгоню БТР километров на пять, солью топливо и бегом вернусь назад… Да, не забудь сухими пайками запастись…
– Значит, ты долго…
– Я же сказал, что вернусь бегом… Пять километров – не расстояние…
Бронетранспортер остановился. Бессарион неохотно стал спускаться в стрелковый отсек. Под сиденьем нашел пустой солдатский вещмешок, забросил в него несколько упаковок с сухим пайком. Тамаров передал консервы и сало, что позаимствовал в карманах «крапового», себе оставил только печенье.
– Я пошел? – неохотно спросил грузинский подполковник.
– Гони…
– Нога болит…
– Свою напрокат дать не могу. Мне назад бегом возвращаться…
– Возражать не будешь, если я такси вызову?
– В смысле?
– Позвоню, попрошу машину нам навстречу прислать. Пусть что-нибудь придумают с маскировкой… Они это умеют…
– Из Грузии, что ли?
– Нет. Из Ингушетии.
– Вызывай… – пожал Тамаров плечами. – Что касается маскировки, то недавно в Чечню въезжала тайно оперативная группа. В фуре… В фуре везли два десятка породистых свиней. Транзит куда-то… Позади свиней ящики, в которых наши парни сидели… Менты на посту местные – мусульмане. Даже досматривать машину побрезговали…
– Я не думаю, что в Ингушетии свиней разводят…
– Я просто пример привел. Для информации… Выходи. Я поехал…
Вздох был таким звучным, словно Бессариона высаживали на необитаемый остров без обещания вернуться за ним…
2Капитан Максимов уже сам спешил навстречу подполковнику Бурлакову. И на ходу отдавал какой-то приказ одному из командиров взводов. Тот сразу, как заметил Александр Григорьевич, куда-то вперед заспешил, выкликивая отдельных солдат своего взвода и забирая с собой. Все в темпе, все бегом, но без суеты. Подобные действия любому командиру понятны – что-то впереди случилось, и Максимов высылает охранение и разведку.
Александр Григорьевич остановился, поджидая командира роты, и на часы посмотрел, чтобы проверить прохождение по графику. Опережение на двадцать восемь минут, несмотря на задержку в камнях. Капитан Максимов умеет водить маршевые колонны, этого у него не отнять. Хорошо знает, когда можно скорость прибавить, и обязательно прибавляет, понимая, что в любой момент может подступить ситуация, когда время придется терять.
– Разрешите доложить, товарищ подполковник…
К начальнику штаба подтянулись штабные офицеры, желая тоже послушать, что произошло, но почти откровенно радуясь задержке на месте, дающей им возможность присесть и отдохнуть. А ведь все они бывшие линейные офицеры, и когда-то взводами и ротами командовали, и в марши свои подразделения водили. Вот что такое штабная лень. Полностью дисквалифицирует былые навыки…