— Будем надеяться, что во вторую половину перейдет только последний пункт.
— Хорошо бы. Галливер, дело в том, что, хотя мне очень нравится заниматься с тобой сексом, я вполне сознаю, что даже если мы прекратим заниматься сексом…
— Прикуси язык.
— Даже если прекратим, — со смехом повторила Роуан, — я все равно с удовольствием сидела бы с тобой у костра и болтала о чем угодно.
— Я тоже. Только я хочу секс.
— Очень удобно нам обоим. А еще лучше регулярного секса то, что ты втайне не мечтаешь, чтобы я была другой: меньше одержимой работой, больше одержимой красивым бельем…
Галл достал сигару, зажег ее, не спеша выдохнул дым.
— Я люблю красивое белье. Это тебе на заметку.
— Тебя не унижает то, что я помогала тренировать тебя и, возможно, на пожаре буду отдавать тебе приказы. — Он протянул сигару. Ро взяла, с удовольствием вдохнула. — Потому что ты знаешь себе цену, и это важно. Я не могу помыкать тобой, и это важно. И еще одно — я не думала, что мне это важно, потому что никогда не обращала на это внимания. Но теперь, в сочетании с остальным, стало важно. Ты принес мне цветы в бутылке.
— Я думаю о тебе, — просто сказал он.
Роуан снова втянула вкусный сигарный дым, выигрывая время, чтобы успокоить волнение, и вернула ему сигару.
— Я знаю, и это для меня внове. И еще. Мне тоже хочется о тебе заботиться.
Он потянулся к ее руке.
— Я знаю, но я рад это слышать.
— Всезнайка. — Держа его за руку, она откинула назад голову, посмотрела на усыпанное звездами небо. — Было бы чудесно остаться здесь на пару дней. Ни тревог, ни вопросов.
— Вернемся, когда закончится сезон.
Она не умела заглядывать так далеко. Следующий месяц? Следующий год? Это так же далеко, как звезды. И непроглядно, как дым. Она всегда считала, что лучше жить настоящим.
Перед рассветом Галлу приснилось, что он плывет под водопадом. Он нырнул поглубже в голубую прозрачную воду озера, разглядывая позолочённое солнечными лучами дно. Над головой ровно и приглушенно барабанили водяные струи, а навстречу плыла Роуан, такая же золотистая и мерцающая, как песок на дне, и смотрела на него глазами, ясными, как озеро.
Их губы встретились, руки переплелись, его пульс забарабанил в такт с дробью водопада. Лениво поглаживая ее бедро, Галл поднимался к поверхности… Он вынырнул из воды и из сна в один и тот же миг, но барабанная дробь не прекратилась, эхом гуляя внутри темной палатки. Улыбнувшись, он слегка встряхнул Роуан.
— Эй, слышишь?
— Что? — Ее голос, сонный и раздраженный, напомнил ему о соблазнительном сне. — Что? — повторила она уже не так сонно. — Медведь? Он вернулся?
— Нет. Послушай.
— Не хочу я… Дождь. — Ро оттолкнула Галла и села. — Пошел дождь?
Она подползла к выходу из палатки, откинула клапан.
— О, да. Дождик, дождик, не кончайся. Галл, ты слышишь?
Она оглянулась. Он заметил, как блестят ее глаза, ухмыльнулся и еще ухмылялся, когда Роуан с диким криком выскочила под дождь.
А чем я хуже, подумал он, и выбрался вслед за ней.
Роуан вскинула руки, подняла голову, подставив лицо водяным струям.
— Это не ураган, не короткий летний дождик. Проливной дождь, как сказал бы мой дедушка. — Она затанцевала, размахивая сжатыми кулаками, покачивая бедрами. — Галливер, не стой столбом. Танцуй! Танцуй! Танцуй в честь бога дождя.
Ну, куда деваться? Он потанцевал с ней, как был, голышом, в предрассветном дождливом сумраке, а потом затащил ее в палатку, по-своему воздать честь богу дождя.
А потом они обходили территорию под степенным монотонным ливнем. Вода ручейками скатывалась с козырьков бейсболок и непромокаемых накидок, впитывалась в истомленную жаждой землю.
— Теперь точно больше не вспыхнет. Это доброе предзнаменование? Переломный момент, и все плохое осталось в прошлом?
Галл подумал, что вряд ли стоит ожидать столь многого от одного хорошего ливня в сухое лето, но кто он такой, чтобы спорить с надеждой?
Глава 24
А Роуан надеялась. Ни лесных поджогов, ни связанных с базой убийств не было уже почти месяц, и, хотя Лео Брейкмена так и не поймали, она изо всех сил старалась не унывать, придерживаясь тактики наполовину полного стакана, предложенной Галлом.
Может статься, копы никогда не найдут Лео, никогда не узнают, кто же совершил те преступления, но это не должно изменить и не изменит ее жизни.
Пока они обследовали покинутую пожарами территорию, двенадцать человек с базы уже боролись с огнем в Шошони, и сразу по возвращении ее с Галлом снова поставили на боевое дежурство.
Если честно, жаловаться ей не на что. Сезон катится к августу, а она ни разу не поранилась, сохранила нормальный боевой вес, потеряв всего фунтов десять. И главное, она не подвела Майкла, хорошо справившись с должностью бригадира. Нет, это еще не самое главное: при ее участии спасены бесчисленные акры девственных лесов. Она не только преуспела в работе, но и построила нечто совершенно новое для себя — настоящие, не мимолетные отношения с мужчиной. Так к черту тоску и терзания.
Роуан решила отпраздновать достижения каким-нибудь сладким шедевром Марг и просочилась на кухню.
Марг возилась в своем огороде, собирала полезные травки.
— Это мы привезли дождь, — похвасталась Роуан. — Он не прекращался всю обратную дорогу.
— Впервые за много недель мне не пришлось поливать огород. Земля хорошо напиталась водой, но хотелось бы побольше. Жаль только, мошкара налетела. — Марг прихлопнула несколько мошек, побрызгала лицо и руки репеллентом, собственноручно приготовленным из настоя эвкалипта и мяты, подхватила корзину. — Мне кажется, ты не прочь перекусить.
— Что-нибудь очень-очень сладкое.
— Найдется. — Марг внимательно взглянула на Роуан. — Ты выглядишь поразительно хорошо для женщины, протопавшей несколько часов под дождем.
— Наверное, потому, что я поразительно хорошо себя чувствую.
— Это имеет отношение к некоему зеленоглазому симпатяге?
— Ну, он топал со мной. Это не повредило.
Марг вошла в кухню, поставила корзину на рабочий стол.
— Я с такой радостью наблюдаю за романами — твоим и твоего отца.
— Я не… Моего отца?
— Столкнулась с Лукасом и его подругой во время фейерверка, а пару дней назад в питомнике. Она помогала Лукасу выбирать цветы.
— Цветы? Ты уверена, что говоришь о моем папочке? Лукасе Душителе Живой Зелени Триппе?
— А о ком же еще? — Марг отрезала огромный кусок торта «Черный лес». — Элла помогает ему разбить клумбу. Для начала маленькую. Он приглядывался к перголам.
— Перголам? Ты имеешь в виду такие… — Роуан пальцем нарисовала в воздухе арку. — Брось. Садовые достижения папочки начинаются и заканчиваются стрижкой газона.
— Жизнь не стоит на месте, все меняется. — Марг придвинула Роуан тарелку с тортом и большой стакан молока. — Давно пора. Приятно смотреть, как горят его глаза от чего-то, не связанного с парашютами или моторами. Порадуйся за него, Роуан, особенно сейчас, когда здесь творится бог знает что.
— Я просто не знаю, как к этому относиться. И чем плохо стоять на месте, если место хорошее?
— Даже хорошее место может надоесть, особенно если стоишь один. Милая, не зря слова «один» и «одиночество» от одного корня. Ешь торт.
— Папа не одинокий! Он всегда занят. У него полно друзей.
— И никого, когда он выключает свет… до недавнего времени. Если ты не заметила, насколько он стал счастливее с появлением Эллы, значит, просто не обращаешь на него внимания.
Роуан пыталась найти ответ на этот упрек, как вдруг заметила выражение лица Марг, отвернувшейся к раковине, чтобы вымыть травы. Кажется, она и здесь что-то упустила, иначе сразу бы заметила ее печаль.
— Марг, что случилось?
— Да просто нелегкая полоса. Для некоторых и вовсе тяжкая. Я понимаю, тебе, наверное, было бы спокойнее, если бы Лео Брейкмен пропал навсегда, и я нисколечко тебя не виню, но Айрин-то на пределе…
— Если он вернется, или его поймают, он, скорее всего, засядет в тюрьму. Вряд ли ей станет легче.
— Всегда лучше знать. А пока ей придется искать еще одну работу. Школьного жалованья не хватит на оплату всех счетов, а она еще заложила дом, чтобы заплатить залог за Лео. И работая с утра до ночи, она не сможет ухаживать за ребенком.
— Неужели родня не может помочь ей?
— Видимо, недостаточно. Дело же не только в деньгах, но и во времени, в силах. В последний раз, когда я ее видела, она еле держалась на ногах.
— Мне ее жалко, Марг. Правда. Мы могли бы собрать ей денег. Конечно, это капля в море, но ведь ребенок от Джима. Все дадут сколько смогут.
— Если честно, Ро, я не думаю, что Айрин примет эти деньги. Ей очень стыдно. Ее гнетет то, что ее муж и дочь натворили здесь. Вряд ли она возьмет деньги от нас. Я знаю Айрин с детства, а она даже не смотрит на меня. Мое сердце разрывается.
— Если честно, Ро, я не думаю, что Айрин примет эти деньги. Ей очень стыдно. Ее гнетет то, что ее муж и дочь натворили здесь. Вряд ли она возьмет деньги от нас. Я знаю Айрин с детства, а она даже не смотрит на меня. Мое сердце разрывается.
Роуан встала, отрезала кусок торта поменьше, налила молока в чистый стакан.
— Посиди, Марг. Поешь. Мы что-нибудь придумаем. Если постараться, всегда можно что-то придумать.
— Хорошо бы, но я не знаю, сколько еще Айрин продержится.
Айрин, поникшая, так и осталась сидеть на диване, не отрывая взгляда от пола, когда Элла спустилась в гостиную. За два последних месяца она постарела лет на десять и исхудала так, что стала похожей на скелет, обтянутый кожей.
Элла постаралась ей улыбнуться как можно непринужденнее.
— Шайло заснула. Айрин, твоя внучка — самое прелестное дитя на свете! Такая жизнерадостная, такая смышленая! — Элла не упомянула, что сложила и убрала постиранные детские вещички, так и оставшиеся в корзине у колыбели, что отметила беспорядок в обычно безупречном доме. — Мне так захотелось еще внучат, — нарочито бодрым голосом продолжила она. — Приготовлю-ка я нам чаю.
— Кухня не убрана. Я даже не знаю, остался ли у меня чай. Я так и не выбралась в магазин.
— Я посмотрю.
На маленькой кухне, прежде радовавшей глаз чистотой и уютом, в раковине громоздилась грязная посуда. Кухонные шкафчики были почти пусты, как, впрочем, и холодильник.
Элла решила пополнить запасы позже, а пока нашла коробочку с чайными пакетиками, набрала в чайник воды. Когда она складывала посуду в посудомоечную машину, в кухню, волоча ноги, вошла Айрин.
— Я так устала, что даже не стыжусь грязи и того, что ты моешь мою посуду…
— Тут нечего стыдиться, а если бы тебе было стыдно, я бы обиделась. Мы же подруги.
— Я всегда гордилась своим домом, но это уже не мой дом. Он принадлежит банку. Это просто место, где я живу, пока меня отсюда не выгонят.
— Не говори так. Все наладится. Ты просто очень устала. Если позволишь, я с удовольствием возьму малышку на день-другой, а ты хоть немного отдохнешь. Ты же знаешь, я с удовольствием с ней понянчусь. А потом мы могли бы поколдовать над твоими счетами, посмотреть, можно ли… — Элла обернулась, увидела слезы, текущие по лицу Айрин. — О, прости, прости меня. — Она подбежала, обняла подругу.
— Элла, я не могу. Я больше не могу. У меня не осталось ни сил, ни желания бороться.
— Ты просто очень устала.
— Да, ужасно. У девочки режутся зубки, она почти не спит по ночам. А я лежу и мечтаю, чтобы она замолчала. Замолчала и дала мне хоть каплю покоя. Я отдаю ее любому, кто соглашается взять ее хоть на несколько часов, но даже со второй работой я не смогу платить за дом, не жертвуя чем-то другим.
— Позволь мне помочь тебе.
— Как помочь? Оплачивать мои счета, растить мою внучку, сохранять мой дом? — Резкие слова прозвучали совершенно безжизненно. — Как долго, Элла? Пока Лео не вернется, если он вообще вернется? Пока он не выйдет из тюрьмы, если его посадят в тюрьму?
— Пока ты не справишься с бедой, Айрин.
— Ты говоришь от сердца, я это чувствую, но мне невозможно помочь. Я хотела ему верить. Он мой муж, и я хотела верить, когда он сказал, что ничего этого не делал. — Элла не знала, что на это сказать, и молчала. Айрин обвела кухню невидящим взглядом. — А он оставил меня совсем одну и снял в банкомате деньги, которые мне так необходимы. И во что мне теперь верить?
— Присядь за стол. Выпей чаю.
Айрин села, уставилась в окно на двор, в котором так любила возиться. Двор, через который сбежал ее муж, сбежал от нее.
— Я знаю, о чем судачат люди, пусть при мне они и помалкивают. Лео убил преподобного Латтерли. А если Лео убил Латтерли, значит, он убил и Долли. Нашу плоть и кровь.
— Мало ли что говорят и думают люди, Айрин!
— Теперь я одна из них. Я еще не готова это сказать, но я это думаю. Я вспоминаю, как он и Долли ссорились, кричали друг на друга, говорили ужасные слова. И все же… он любил ее. Я знаю. — Айрин уставилась в чашку, которую Элла поставила перед ней. — Может быть, он любил ее слишком сильно. Может быть, больше, чем я. Поэтому ему было больнее от всего, что она вытворяла. Ему было больнее, чем мне. Любовь ведь может мгновенно превратиться во что-то темное, правда?
— Не знаю я, Айрин, где найти ответы, но я знаю, что их нельзя найти в отчаянии. Ты должна сосредоточиться на ребенке и себе самой, делать все, что в твоих силах, чтобы наладить вашу жизнь, пока не найдешь ответы.
— Я так и делаю. Сегодня утром перед работой я позвонила миссис Брейнер. Эта вторая бабушка Шайло. Они с мужем приедут и увезут нашу внучку к себе в Небраску.
— О, Айрин.
— Там ей будет лучше. — Айрин смахнула слезу. — Этот бесценный ребенок заслуживает большего, чем я могу дать ей сейчас. Она же ни в чем не виновата, единственная из нас, кто ни в чем не виноват. Она заслуживает лучшего, чем кочевать по рукам друзей и соседей, да и, когда я с ней, от меня мало толку. Я даже не уверена, сколько еще смогу сохранять крышу над головой. Где уж мне покупать ей одежду или платить педиатру.
Ее голос сорвался. Она поднесла к губам чашку, сделала несколько глотков.
— Я молилась, и я советовалась с преподобным Мисом. Он добрый человек, Элла, как ты и сказала.
— Он и его прихожане могли бы тебе помочь, — начала Элла, но Айрин лишь затрясла головой.
— Нет, нет. Я понимаю, что в таких обстоятельствах не смогу создать Шайло достойную жизнь. Я не должна оставлять ее у себя, зная, что есть семья, которая все для нее сделает. Тем более что я так и не ответила для себя на вопрос, не виноват ли ее дедушка в том, что у нее нет матери.
Элла накрыла ладонью безвольную руку Айрин.
— Я понимаю, как тяжело тебе далось это решение. Я знаю, как ты любишь эту девочку. Неужели я ничего не могу для тебя сделать? Ну, хоть что-нибудь?
— Ты не назвала мое решение неправильным, эгоистичным, слабовольным. Спасибо. — Айрин вздохнула, выпила еще чаю. — Кажется, они хорошие люди. И она сказала… Кейт, ее зовут Кейт. Кейт сказала, что они поживут пару дней в Мизуле, чтобы Шайло к ним привыкла. И как мы все постараемся остаться в жизни Шайло. Я… я предложила забрать кроватку и все остальное, но Кейт отказалась. Спросила, разве я не хочу сохранить все это, мол, Шайло будет меня навещать, а у меня уже все готово.
Слезы закапали прямо в чашку, и Элла крепче сжала руку Айрин.
— Они действительно хорошие люди.
— Да. Я им благодарна. Но мне кажется, будто еще одна частичка меня умирает. Я не знаю, сколько еще их осталось.
Разговор с Марг подстегнул Роуан. Она решила серьезно поговорить с отцом, а поскольку не дело разбираться с папочкой на базе, она отправилась к ММ.
Когда она подходила к его кабинету, оттуда вышел Мэтт.
— Привет. Майкл на месте?
— Да. Я отпросился на пару дней в конце недели. — Мэтт расплылся в солнечной улыбке, какую Ро редко видела на его лице после гибели Джима. — Родители приезжают.
— Отлично. Повидаются с тобой, познакомятся с дочкой Джима.
— Не только. Они забирают Шайло с собой.
— Получили опеку? Так быстро? Я не думала, что это делается так быстро.
— К адвокату пока не обращались. Может, позже. Миссис Брейкмен сегодня утром позвонила моей ма и сказала, что нуждается… что хочет, чтобы они взяли Шайло.
— Ох. — Бедная женщина, сколько горя на нее свалилось, подумала Ро с сочувствием. — Я рада за твоих родителей, Мэтт, хотя это тяжелый удар для миссис Брейкмен.
— Да, мне ее тоже жалко. Хорошая женщина, она в первую очередь подумала о Шайло. Родители проведут здесь пару дней, чтобы, ну, ты понимаешь, все попривыкли. Я хочу им помочь. Шайло меня знает, так что со мной им будет полегче. Я вроде как за Джима.
— Да. Нелегко всем придется. Такое для всех испытание…
— Побег Брейкмена? — Мэтт помрачнел. — Он трус. По мне, так он не заслуживает даже того, чтобы снова увидеть ребенка. Из-за него миссис Брейкмен может потерять дом.
— Несправедливо, когда все потери сваливаются на одного человека, — глухо отозвалась Роуан.
— Она могла бы переехать в Небраску поближе к Шайло. Надеюсь, она это сделает. Теперь ее как будто ничто здесь не держит. И если она переедет в Небраску, рядом с ребенком будут обе бабушки. Ну, пока. Я должен позвонить родителям, сообщить, что получил выходные.
Мэтт поспешил по своим делам. Роуан смотрела ему вслед. Трагедия одной семьи обернулась радостью для другой. Ну, тут уж ничего не поделаешь…
Она постучалась, приоткрыла дверь.
— Найдешь еще минутку для просителей выходных?
— Господи, наверное, на следующий пожар мы просто подуем и пописаем…
— Интересная новая стратегия, но мне нужно всего несколько часов.
— Когда?
— Лучше бы прямо сейчас. Я хочу перехватить отца.