— Мы должны идти, Мэтт. Ты должен быть рядом с Шайло. Ей нужен отец.
— У нее есть мои родители. Они будут добры к ней. — Красные и золотые отблески пламени переливались на его потном лице. Его глаза уже не были печальными. Они были безумными. — Вчера вечером я порвал с Энни. Мне нечего ей дать. И сегодня у люка я знал, что прыгаю в последний раз. Что бы ни случилось, в последний раз. Я думал, что должен погибнуть, как погиб Джим. Огонь — все, что мне осталось.
— У тебя есть ребенок.
— Джим мертв. Когда я смотрю на Шайло, я вижу мертвого Джима. Я вижу, как он горит. Огонь. Мне понравилось. Не убивать. Мне нравился огонь. Нравилось разводить его, смотреть на него, смотреть, что он делает. Мне это нравилось даже больше, чем тушить его. Может, мне понравится ад.
— Я не готова умереть.
Роуан перекатилась на пятки и, когда всего в ярде от нее с диким треском рухнуло дерево, отскочила и побежала. Она услышала щелчок пистолетного выстрела и уже представляла, как пуля впивается ей в позвоночник, но смерть просвистела мимо. Ро отпрыгнула, чуть не наступив на взорвавшуюся у ног головешку.
Если ее не убьет Мэтт, убьет огонь.
Она предпочла огонь и, как мотылек, полетела на пламя.
На мгновение языки пламени окутали ее, крепко обняли, не давая вздохнуть. Она завизжала, так ей показалось, но визг, дикий и ликующий, вырвался наружу, только когда она высвободилась из удушающих огненных объятий. По инерции она пролетела вперед и приземлилась на четвереньки, заскользила по земле, обдирая ладони и колени. Она попыталась встать, борясь со свинцовой тяжестью рюкзака, выдыхая вместо воздуха дым. Лес содрогался в ревущем огне, таком же безумном, как ее преследователь.
Снова за спиной щелкнул выстрел, и Роуан снова бросилась в огненное чрево.
Он приближался. Даже сквозь рев огня Роуан слышала его шаги. Гораздо ближе, чем ей хотелось бы. Она обвела взглядом клубы дыма, волны огня.
Бежать или драться.
Хватит бежать. Какого черта он гонит ее, как свинью на бойню!
Остановившись, Роуан словно вросла в землю, выдернула из-за пояса мотыгу, обхватила ее обеими руками и приготовилась к драке.
Возможно, он ее убьет. Скорее всего, он ее убьет. Но будь она проклята, если она просто так ему сдастся, не отомстив.
За себя, за Янгтри. И даже за бедную, глупую Долли.
— Я пущу тебе кровь, — вслух сказала она. — Пусть я сдохну, но сначала пущу тебе кровь.
В пелене дыма появилась желтая рубаха, затем быстро приближающийся зыбкий силуэт.
Роуан энергично задышала, накачивая адреналин. Еще есть секунда, может быть, две, чтобы решить, швырнуть оружие или броситься в атаку, размахивая им.
В атаку. Лучше держать мотыгу в руках, чем надеяться на меткость.
Ро вдохнула побольше вонючего воздуха, закинула на плечо свое оружие и заскрежетала зубами в нетерпеливом ожидании.
Какой он быстрый, подумала она снова, и вдруг руки ее задрожали.
Очень быстрый. Слишком быстрый. О боже.
— Галл, — выдохнула она, когда он вырвался из пелены дыма.
Она подбежала к нему, почувствовала, как он сжимает ее плечи. Никакие ласки, никакие объятия она не приняла бы с таким восторгом. Какое же облегчение.
— Мэтт…
— Я понял.
— У него пистолет.
— Да. Это я тоже понял. Ты ранена? — Он напряженно вглядывался в ее лицо. — Нет, я вижу. Можешь бежать?
— За кого ты меня принимаешь?
— Тогда бежим. Мэтт не единственная наша проблема.
Роуан собралась было бежать, но замерла.
— Постой. Слышишь?
— Это у тебя уши, как… Да. Теперь слышу.
— Он близко. Вон там, — добавила она, кивнув. — Похоже, он плачет.
— Мне его очень жаль. Думаю, нам на юг.
— Хорошо бы добраться до выжженного участка. Но если сможем добраться мы, сможет и он.
— Очень на это надеюсь. Там мы его и скрутим. Бежим. Поговорим после.
— Не тормози ради меня.
— Чушь собачья. — Галл схватил ее за руку и дернул. — Бежим.
И она побежала. Будь она проклята, если заставит его сбавить скорость. И неважно, что легкие горят огнем, что дико болят ноги, что едкий пот заливает глаза.
Она мчалась сквозь взорвавшийся расплавленный мир, ослепительный в своем красно-оранжевом безумии. Она бежала сквозь зловонный дым, перепрыгивала через горящие ветви и лужицы пламени, разбросанные по земле, как медвежьи капканы.
Если они доберутся до выжженного участка, они будут драться. И они выживут.
Ро покосилась на Галла. Пот ручьями лил по его закопченному лицу. Где-то по дороге он потерял шлем, и его волосы казались седыми от пепла.
Но глаза были ясными, сосредоточенными, решительными. Глаза, которые не умели лгать. Глаза, которым можно верить.
И она поверила.
«Мы выберемся. Мы выживем».
Что-то взорвалось позади них.
Роуан оглянулась, и у нее перехватило дыхание. В небо взвилась колонна оранжевого, стремительно разгорающегося дыма.
— Галл.
Он кивнул. Он тоже увидел.
У них не было времени на разговоры, на планирование. Даже думать было некогда. Хлестал ветер, дрожала земля. Огонь отплевывался головнями и углями, горящими сосновыми шишками.
Слева бушевали и шипели, как змеи, оранжевые с голубыми прожилками языки пламени. Взорвавшаяся коряга пролилась дождем тлеющих угольков. Дым загустел, превратившись в вату, пронизанную искрами.
Впереди рванул в небо фонтан желтого пламени, и они отшатнулись от невыносимого жара. Галл лишь крякнул, когда горящая ветвь треснула его по спине, но не сбился с ритма.
Теперь они неслись вверх по склону. Камни лавиной срывались из-под их ног. Злобный огонь не отставал. Вдруг навстречу из ревущего дыма вырвался огненный дьявол. Теперь бежать было некуда.
— «Встряхни и запекай». — Галл сорвал с шеи Роуан бандану и завязал ей нижнюю часть лица, то же самое сделал себе.
Кто-то завизжал, огонь или Мэтт. Но безумец с пистолетом сейчас был наименьшей из их проблем.
Сдернув чехол со своего шелтера, Роуан встряхнула его. Наступив на нижние углы, она схватила верхние и натянула на спину. Повторяя ее движения, Галл бросил на нее последний взгляд и ухмыльнулся так, что у нее дрогнуло сердце.
— До встречи, детка.
— До встречи.
Завернувшись в теплоотражающие коконы, они плюхнулись на землю.
Роуан быстренько выкопала ямку для лица, чтобы поступал более прохладный воздух, закрыла глаза и стала дышать через бандану часто и поверхностно. Один вдох перенасыщенного газами горячего воздуха, бушующего снаружи шелтера, и обеспечен ожог легких или отравление.
Огонь накрыл их обжигающей волной, прокатился по ним с грохотом товарного поезда. Ветер затеребил шелтер, пытаясь сорвать его и расправить, как парус. Фонтанами били искры, но Роуан крепко сжимала веки… и, словно наяву, видела отца, жарящего на костре рыбу, видела танцующие в его глазах смешинки и отблески прирученного пламени. Она видела, как летит с ним, раскинув руки, в их первом тандем-прыжке. Видела, как он распахивает ей свои объятия, вернувшись с пожара.
Она видела отца, видела его лицо, освещенное внутренним огнем, когда он говорил с ней об Элле.
«До встречи», — думала она в своем темном раскаляющемся коконе.
Перед ее мысленным взором возник Галл, его дерзкая, непринужденная улыбка. Она увидела, как он набирает в шлем воду и выливает ей на голову. Увидела, как он спокойно открывает бутылку пива, а через пару минут, яростный, как огненный дьявол, раскидывает подонков.
Она почти въявь почувствовала, как он обнимает ее в темноте, как воюет подле нее с огнем при свете дня. Как он бежит с ней. Бежит к ней.
Ради нее он прошел сквозь огонь.
Ее пронзил страх. Она и раньше иногда боялась, но по большей части потому, что не была готова умереть. Теперь она боялась за него.
Он так близко, думала она, и невозможно коснуться его. Они ничем не могут помочь друг другу. Остается лишь ждать. Ждать.
«До встречи».
Она ждала и терпела. Думала о Янгтри. Джиме. О Мэтте.
Картежнике… господи, Карт. Неужели Мэтт и его убил?
Она хотела увидеть Карта, увидеть всех друзей. Она хотела сказать отцу, что любит его. Хоть один еще раз. Сказать Элле, как она рада, что папа нашел человека, с которым он счастлив.
Она хотела пошутить с Триггером, поддразнить Картежника, посидеть на кухне с Марг. Побыть с ними со всеми, со своей семьей.
Но больше всего, поняла она, гораздо больше, она хотела снова заглянуть в глаза Галла, увидеть, как вспыхивает его улыбка.
Она хотела сказать ему… все.
Почему она не сказала раньше? Почему была так упряма, или глупа, или — посмотрим правде в глаза — труслива?
Что было бы, если бы он не пробился к ней, чтобы она все это поняла?
Кружится голова, поняла она, и тошнит. Слишком жарко. Нельзя терять сознание. Ни в коем случае. Пытаясь снова дышать правильно, она поняла еще кое-что.
Тишина. Вокруг никакого грохота.
Огонь слышен, но как далекий лай. Земля больше не дрожит.
И она сама жива. Пока жива.
Роуан высунула руку, коснулась шелтера и отдернула пальцы. Еще слишком горячо. Но она умеет ждать. Она умеет быть терпеливой.
А если она выжила, то пусть Галл только попробует не выжить.
— Роуан, — хрипло позвал он, и слезы подступили к ее воспаленным глазам.
— Еще здесь.
— Как ты?
— Отлично. А ты?
— Так же. Остывает потихоньку.
— Не спеши вылезать, салага.
— Я знаю порядок. Вызываю базу. Хочешь что-нибудь передать?
— Пусть ММ скажет папе, что я в полном порядке. Насчет Картежника не знаю. Я видела кровь. Надо его искать. И Мэтта.
Роуан снова закрыла глаза, постаралась отвлечься и весь следующий час представляла, будто плавает в освещенной луной лагуне, пьет воду прямо из пожарного шланга и лепит снежных ангелов — голых снежных ангелов — вместе с Галлом.
— Картежник снова в игре. — Голос Галла вернул ее в реальность. — Его эвакуировали на медицинском вертолете. Он потерял много крови.
— Он жив. Слава богу.
И поскольку никто ее не видел, она расплакалась.
Когда шелтер достаточно остыл, она крикнула:
— Вылезаем.
И высунула голову в дымный воздух, оглянулась на Галла, представила, как они оба выглядят. Парочка потных, пропаренных черепах, выползающих из своих панцирей.
— Привет, красотка.
Ро рассмеялась. Горло саднило, но она смеялась.
— Привет, красавчик.
Они подползли друг к другу по обугленной, присыпанной пеплом земле. Роуан коснулась губами его губ, дрожа от странного сочетания смеха и слез.
— Если бы ты умер, я бы здорово на тебя разозлилась.
— Рад, что этого не случилось. — Он провел кончиками пальцев по ее щеке. — Обалденная прогулочка.
— О, да. — Ро прижалась губами к его лбу. — Он тоже мог остаться живым…
— Я знаю. Давай-ка сориентируемся, а там побеспокоимся и о нем.
Роуан достала свой компас, допила воду, оставшуюся в бутылке.
— Если пойдем на восток, частично вернемся по своим следам, и это самый близкий путь к лагерю. Нам нужна вода.
— Я сообщу.
Хотя ноги немного подкашивались, Роуан поднялась, проверила шелтеры.
— Подкладка подплавилась. Значит, было больше шестнадцати сотен градусов[40].
— Моя шоколадка расплавилась… Очень жаль. — Галл взял ее за руку. — Ты не откажешься от лесной прогулки?
— С удовольствием, не откажусь.
Они шли по черному лесу сквозь еще кружащийся пепел. Выучка пересиливала усталость, и по дороге они тушили тлеющие очаги.
— Ты пришел ко мне.
— Естественно. Ты бы сделала то же самое.
— Да, конечно. Но я уже смирилась с тем, что умру. Я не сдалась бы легко, но все равно считала, что мне конец. А ты пришел за мной. И ты не представляешь себе, что это для меня значит…
— Мы ведем счет? Я побеждаю?
Он привычно попытался обратить все в шутку, но на этот раз она не рассмеялась. Слишком серьезно было то, что она поняла.
— Галл. Я должна сказать тебе… — Роуан осеклась, схватила его за плечо. — Я что-то слышу. — Она закрыла глаза, сосредоточилась. Потом махнула рукой, и их взгляды встретились. Они без слов поняли друг друга, Галл кивнул, и они так же молча пошли на звук.
На некотором расстоянии от того места, с которого они начали поиск, за грудой камней, свернувшись клубочком, лежал Мэтт…
Камни немного защитили его. Но этого не хватило.
Налитые кровью глаза таращились на них с обожженного, изуродованного лица. Роуан вспомнила свой сон о Джиме. Его брата тоже захватил в свое пекло огонь.
Мэтт снова застонал, попытался заговорить. Его колотила дрожь, дыхание было частым, прерывистым. Левая сторона тела, открытая огню, жарким языком слизнувшему защитную ткань, превратилась в огромный ожог. С волдырями, с облезшей кожей.
Он почти успел, поняла Ро. Еще каких-нибудь пятьдесят ярдов, и он обогнал бы огонь. Но не смог. Или не захотел? Он снова положился на судьбу. Решил, что успеет, и не стал вытряхивать шелтер?
Галл передал ей рацию.
— Сообщи. — Он присел на корточки, осторожно взял обожженные руки Мэтта в свои.
Удивительный человек, подумала Роуан. Сострадает умирающему, хотя умирающий этот — убийца.
— База, здесь Шведка. Мы нашли Мэтта.
Услышав свое имя, тот перевел на нее взгляд. Неужели он еще что-то понимает? — удивилась Роуан. Неужели он еще может о чем-то думать?
В его глазах мелькнуло сожаление, и с последним вздохом они остановились, стали стеклянными.
— Он не выжил, — ровно сказала она, передавая рацию Галлу.
Ро опустилась на землю рядом с парнем, который когда-то был ее другом, и разрыдалась.
Она хотела остаться и продолжить сражение до победного конца. Это было делом гордости и чести. Она ведь восстановила водный баланс организма, поела, заменила новым потерянное и поврежденное снаряжение. Но ей приказали выметаться на вертолете, и теперь она жаловалась без остановки.
— Мы не ранены.
— Ты квакаешь, как лягушка, — заметил Галл, занимая место в вертолете. — Очень сексуальная, но лягушка.
— Ну, наглотались мы дыму. И что?
— Ты осталась почти без бровей.
Роуан в ужасе прижала кончики пальцев к тем местам, где должны были быть брови.
— Почему ты мне не сказал? Чтобы поиздеваться?
— Мне и так нравится. — Вертолет поднялся в воздух. — Ведьму берут в кольцо, — добавил он, глядя вниз.
— Вот именно. Эта ведьма пыталась сожрать нас. Мы должны быть там.
— Не волнуйся, детка. — Галл похлопал ее по колену. — Будут и другие пожары. И они попытаются нас сожрать.
— Не утешай меня. ММ уступил копам. Какая разница, когда мы сделаем заявления? Мэтт мертв. — Роуан отвернулась. — Я думаю, что главная, лучшая его часть умерла в прошлом году вместе с Джимом. Ты держал его руку. Он умер не в одиночестве. — Хотя Галл и промолчал, она почувствовала его неловкость и обернулась. — Это тоже очень важно. Ты сегодня побил все рекорды.
— Когда жизнь наносит удар, у людей остается выбор. Мэтт сделал неправильный выбор. Много неправильных выборов.
— А ты нет. Мы нет, — поправила Роуан. — Мы молодцы.
— Не плачь больше. Это меня убивает.
— У меня слезятся глаза, вот и все. От дыма.
Галл решил, что им обоим не повредит, если он притворится, будто поверил, но он взял ее за руку.
— Я хочу пива. Я хочу гигантскую, ледяную бутылку пива и секс в душе.
Теперь она улыбнулась.
— А я хочу брови.
— Предупреждаю сразу: мои ты не получишь.
Он откинул голову, прижался затылком к обшивке и закрыл глаза.
Роуан смотрела на землю внизу, на горы. Домой. Она летит домой. Только значение этого слова для нее изменилось, оно стало глубже, шире. Надо собраться с духом и сказать.
— Я должна кое-что тебе сказать. Я не знаю, как ты отреагируешь, но что есть, то есть. В общем…
Ро обернулась к нему, прищурилась.
Какой смысл изливать душу мужчине, который мертвецки спит?
Ничего, скажу позже, решила она и снова повернулась к высоким горам на западе, за которые катилось солнце.
Она увидела отца, бегущего к вертолетной площадке, и ММ, и Эллу с развевающимися рыжими волосами.
Из кухни выскочила Марг. Линн остановилась и спрятала лицо в фартуке. Из ангаров и корпусов высыпали механики, пожарные, не попавшие в список.
Перед штабом стояли бок о бок лейтенант и федеральный агент в щегольских костюмах.
Роуан подпихнула Галла локтем.
— Торжественная встреча, приятель.
Она выскочила из вертолета, как только он коснулся земли, и, горбясь под тяжелым рюкзаком, побежала навстречу отцу, прыгнула в его объятия.
— Моя девочка. Моя девочка.
— Все в порядке. — Она крепко сжала отца и поверх его плеча увидела Эллу, увидела ее слезы и протянула ей руку. — Очень рада вас видеть.
Элла схватила ее руку, прижала к своей щеке и, как смогла, обняла обоих: Лукаса и Роуан.
— Стой здесь, — прошептал Лукас, поставив дочь на землю, и подошел к Галлу. — Ты позаботился о нашей девочке.
— Такая работа. Но в основном она позаботилась о себе сама.
Лукас и его сжал в медвежьих объятиях.
— Так держать.
Они услышали крик Роуан и оглянулись. Вырвавшись из объятий Марг, Ро бежала к мужчине, медленно ковылявшему к вертолетной площадке. Картежник!
ММ покачал головой.
— Я же сказал сукину сыну, что не отправлю его в больницу, только если он будет лежать в постели!
— Янгтри? — спросил Галл.
— Пятьдесят на пятьдесят. Врачи не ждали, что он и до этого дотянет, но я ставлю на него. Для тебя есть бутылка холодного пива.
— Не будем заставлять ее ждать.
— Сказать копам, чтобы они не лезли к вам, пока вы не очухаетесь?