– И далеко ли то место? – мрачно поинтересовался Японец.
– Вход в подземную лабораторию через магазин «Мясо Рыба Овощи».
– Символично, – хмыкнул я. – Судя по твоим рассказам, все они там и собрались.
При этом я прикидывал, далеко ли нам идти. Получалось, действительно – не очень. Миновать три девятиэтажки – две справа, одну слева. Дальше – проще. Относительно. Там вдоль дороги до самой Центральной городской площади, что раскинулась прямо перед ДК «Энергетик», тянутся длинные пятиэтажные дома. Из их окон расстрелять троих сумасшедших – пара пустяков.
Помнится, рассказывали мне, что однажды большая группа бойцов, запакованных в тяжелые экзоскелеты, прогулялась таким образом по проспекту Ленина, стреляя направо и налево. И вроде кто-то из них даже остался жив. Но одно дело ходячие крепости, броню которых не так-то просто пробить. И совсем другое – три стрелка фактически вообще без защиты. Мой уже изрядно покоцанный легкий бронекостюм «боргов» не в счет. С расстояния в сто метров СВД его прошьет влегкую, а на крышах и в пустых квартирах пятиэтажек наверняка засели снайпера и пулеметчики, мозги которых свернули те псионики, ни дна бы им, ни покрышки. Хорошему мутанту-телепату достаточно дать мысленную команду, скажем, «держи объект» – и удалиться восвояси. После чего живая послушная «кукла» будет тупо стрелять во всё, что движется, пока её саму кто-то не пристрелит или покуда не сдохнет от голода. Такие дела.
Я был почти уверен, что муты, захватившие лабораторию Кречетова, так и поступили. Обезопасили подходы к своей новой собственности и теперь спокойно себе копаются в секретных документах ученого, строя, небось, коварные планы по захвату Зоны, Украины, а то и всего мира. На фига еще могли мутантам сдаться изобретения профессора сугубо военной направленности? Правильно, только ради великих целей, которые любой здравомыслящий человек в гробу видел…
– Все это круто, – сказал я. – Но хрена с два мы дойдем до твоего «рыба-мясо». Если муты в домах рассадили запрограммированных «кукол», то те нас по-любому пристрелят. У них мозги работают на движение, анализ отключен. Скорее всего, им в черепа вбили простую команду: «увидел человека – стреляй». Так что не один, так другой своего добьется.
– Как-то об этом я не подумал, – почесал затылок Кречетов. – И что ты предлагаешь?
– Садись в машину и езжай вперед, – сказал я. – Медленно. Как скажу гнать – дави газ в пол, пока до своей «рыба-мясо» не доедешь. А там работаем по ситуации.
– Тебе виднее, – пожал плечами ученый. – Хотя мне казалось, что пешком надежнее. Идешь себе, снимаешь потихоньку вражью силу…
– Когда кажется – стрелять надо, чтоб больше не казалось – хмыкнул я. – Ты нас на это подписал, так что давай уж лучше по-моему сделаем. Тем более что я уже гулял по Припяти однажды. И остался жив.
Последний аргумент возымел действие – слишком мало сталкеров могли сказать о себе то же самое. Кречетов положил свой «Вал» обратно на сиденье, завел мотор, и «газик» на первой скорости двинулся вперед.
Надо отметить, что Припять за десятилетия, прошедшие после аварии, изрядно заросла мутировавшими деревьями и шипастыми кустами. Любят растения почву, зараженную радиацией. А еще вольготно им без людей. Никто автомобильными выхлопами не травит, мусор в землю возле корней не затаптывает, ножами на коре «Здесь был Вася» не вырезает… Бесспорно, сталкерам в страшных снах часто снятся мутанты. А что снится мутантам в кошмарах? Полагаю, что люди…
Мы ехали вперед, постепенно приближаясь к облезлым коробкам зданий, возле которых густо разрослись деревья-мутанты. Слева – длинная пятиэтажка, справа – панельная девятиэтажная башня. Говорят, до аварии от этих зданий в сторону ДК «Энергетик» выдвигались парадные колонны жителей Припяти с плакатами и алыми транспарантами. А ведь, если разобраться, сравнительно недавно была эпоха, когда люди верили, что пролетарии всех стран непременно соединятся и со дня на день наступит на земле вечная дружба народов и всеобщий мир. Наивное время… Всё, что от него осталось, это равнодушные строчки в учебниках истории, да медленно разваливающиеся, мертвые памятники, типа вот этих зданий с давным-давно выбитыми стеклами и слепыми черными прямоугольниками подъездов, лишенных дверей…
Однако подобные памятники прошлого могут быть весьма опасными.
В окне панельной башни на восьмом этаже блеснул двойной блик. Так бледное солнце Зоны отражается от стекол бинокля. И сразу же рядом сверкнул блик одиночный. Понятно. Снайперская пара – наблюдатель-корректировщик и стрелок, контролирующая район наиболее вероятного появления противника. Чего-то подобного я и ждал. Сидят, голубчики, как у себя дома, на солнышко внимания не обращают, о маскировке особо не заботятся. Или совсем нюх потеряли, или реально псионики в домах «кукол» понасажали, забив им в башку единственную программу «стрелять во всё, что движется».
Впрочем, нам оно без разницы. Настала пора действовать.
– Гони! – рыкнул я, вскидывая СВД.
Кречетов среагировал моментально. Дернул рукоятку переключения передач и даванул на газ.
«Козлик» аж слегка подпрыгнул от такого маневра. Но послушно взревел мотором и рванул вперед.
Вовремя.
Со стороны башни раздался отрывистый хлопок, и сквозь рев мотора я услышал, как возле моего правого уха вжикнула пуля. Впрочем, перед тем, как машина рванула вперед, я тоже успел выстрелить. Похоже, более удачно, чем вражеский снайпер, так как блики резко пропали. Такое бывает, когда стрелка отбросило назад пулей, а корректировщик, бросив бинокль, бросается к нему на помощь. Впрочем, если это «куклы», вполне может быть, что тип с биноклем сейчас просто стоит на месте, опустив оптику, тупо глядя на труп и совершенно не соображая, то ему делать дальше.
А наш «ГАЗ-69» уже летел по улице, навстречу еще одной башне слева с огромной, но тусклой надписью на ней, полусмытой радиоактивными дождями. Впрочем, на серой стене еще можно было различить блеклые, грязно-красные буквы: «Партия Ленина – сила народная нас к торжеству коммунизма ведет!»
– На девять часов, третий этаж! – бросил Виктор, вскидывая «Вал», который немедленно запшикал-задергался, плюясь во врагов пулями со стальными сердечниками. Надеюсь, что псионики не рассадили по зданиям Припяти стрелков в экзоскелетах, которым всё равно, что эти пули, что камешки из рогатки. Но на таком расстоянии для бойца в легком бронике «Вал» шансов не оставит.
Я видел, как Виктор полоснул очередью по типу, недальновидно высунувшемуся из окна, и как тот, выронив «калаш» из рук, повис безвольной тряпкой, переброшенной через подоконник. Неплохо для начала.
– Снайпер на крыше, одиннадцать часов, – хрипло бросил Кречетов.
Ага, это как раз та девятиэтажка с выцветшим лозунгом. Чертовски неудобно стрелять из машины, несущейся на полном ходу по шоссе, изуродованному выбоинами. Но попадать надо, иначе попадут в тебя…
Я выстрелил – и попал. Правда, в колено. Черт, не мой стиль! Метил-то в голову. Странно… Хотя эффект был достигнут. Ногу снайпера практически разорвало надвое в районе колена, и он, неловко взмахнув руками, полетел вниз, в полете пытаясь рефлекторно ухватиться за гладкую стену. Понятное дело, не получилось. Лишь кровища, хлещущая из полуоторванной ноги, сверху вниз прочертила выцветший лозунг, словно зачеркнув его длинной темно-красной линией.
Пока всё шло неплохо. Я даже слегка воодушевился – вот, мол, как круто мой план претворяется в жизнь, мочим супостатов на лету, что твои терминаторы! Но вдруг Кречетов резко рванул руль влево, да так, что автомобиль чуть не перевернулся.
И я увидел, почему он это сделал.
Справа от нас стояло полуразрушенное одноэтажное здание. Как же, помню его по карте. Булочная «Колосок» с остатками аляповатого красного барельефа на боковой стене. Эта стена немного возвышалась над крышей, отчего здание спереди напоминало сильно вытянутую в длину букву «Н». И вот сейчас из-за этого возвышения медленно так, неторопливо, поднималась человеческая фигура, одновременно пристраивая себе на плечо РПГ-7 с характерным копьевидным выстрелом на конце.
Я успел нажать на спусковой крючок, Виктор – тоже. Но прежде, чем наши пули отбросили гранатометчика назад, он сделал то же самое, что и мы…
Нажал на спуск.
Я не видел, как кумулятивная граната врезалась в асфальт возле правого колеса нашего «газика», как взрывная волна подняла автомобиль в воздух, перевернула и как он рухнул на обочину грудой искореженного металла. Я спрыгнул за секунду до этого, обняв винтовку, мощно оттолкнувшись ногами и сгруппировавшись в воздухе.
Как я и ожидал, взрывная волна нехило подтолкнула меня в спину, чуть не размазав о стену девятиэтажки. Но не размазала, энергии не хватило. Так что я довольно удачно приземлился, перекатился и вышел в положение для стрельбы с колена. Мгновенный взгляд на прицел… Отлично, оптика не сбита. Значит, постреляем еще.
Чуть впереди меня из-за кустов осторожно выглянул Японец. Ну да, не удивительно, что Савельев спасся. На то он и ниндзя, ему по штату положено уметь скакать, словно охотящийся гепард. А вот что с Кречетовым?
Виктор, пригнувшись, подбежал ко мне.
– Профессор еще раньше меня спрыгнул, сразу как руль рванул, – сказал он, словно отвечая на мой безмолвный вопрос. – Только вот куда он делся после – без понятия…
– Сюда, – раздалось сзади.
Я обернулся.
Кречетов махал нам рукой из-за торца девятиэтажки. Молодец однако. Пока мы с Виктором отстреливали гранатометчика, хитрый профессор успел спрятаться за облезлым зданием. Чисто на всякий случай. Ладно. В данном случае, с учетом, что улица простреливается с двух сторон, не самый плохой план.
Скрываясь за разросшимися кустами, мы с Виктором приблизились к профессору. М-да, видок у него был не очень. Бледный как полотно, выше колена нога перетянута жгутом, ниже колена штанина набрякла от крови.
– Осколком зацепило, – пояснил Кречетов. – В общем, царапина, идти могу.
– Перевязаться бы надо, – заметил я.
– Потом, – отмахнулся профессор. – Сейчас сюда наверняка уже патрули бегут, разбираться, что рвануло. Поэтому лучше поспешить.
– Куда? – спросил Виктор, не особо разбиравшийся в географии Припяти.
– Сейчас вдоль седьмого дома двинем, к девятому, – сказал Кречетов. – Это двойная башня с общей стеной. Переждем там, пока все успокоится. Из нее, кстати, как раз тот магазин видать, под которым моя лаборатория.
– Лады, – кивнул я. Другого-то плана все равно не было.
Короткими перебежками, скрываясь за деревьями и кустами, мы добрались до длинного дома номер семь. И, прикрытые зданием от опасного проспекта, двинули вперед, прижимаясь к облезлой стене, на которой какой-то умелец оставил черные граффити, изображающие силуэты скорбящих людей. Самовыразился, блин. Жути, что ли, решил дополнительной нагнать? Так ею тут и так весь город пропитан, куда уж больше…
Мы уже почти дошли до конца дома, как из-за угла прямо на нас вывернулись двое – по ходу, тот самый патруль, о котором говорил Кречетов. Оба – в экзоскелетах. Причем на одном черно-красная броня «боргов», на втором – оливково-серая фанатиков Монумента. Вот уж не думал, что повстречаю этих заклятых врагов в одной команде. Тут явно очень сильный псионик поработал, сумевший подавить взаимную лютую ненависть и превратить бойцов различных группировок в послушных «кукол».
Признаться, я ожидал чего-то подобного, поэтому бежал с винтовкой наперевес. И среагировал немедленно, выстрелив «боргу» в грудь три раза подряд…
Увы, три отверстия в груди «куклу» не впечатлили. Она равнодушно подняла свой короткий автомат «Вихрь», намереваясь нашпиговать меня свинцом. Вот ведь, падла какая!
Я выстрелил четвертый раз, в равнодушное лицо за бронестеклом шлема, резко уйдя в присед, положил винтовку на землю и катнулся вперед, одновременно выдергивая «Бритву» из ножен. Прямо над моей головой глухо прошелестел бесшумный автомат «куклы». Поздновато. Как я успел заметить, у «кукол» немного замедленная реакция, что позволяет тренированному человеку уйти с линии выстрела и хорошим ножом резануть по ноге врага в области подколенного сухожилия.
«Бритва» справилась на отлично, легко прорезав броневую сталь и глубоко войдя в живое мясо.
Будь ты хоть сам супермен, нечувствительный к боли, но если сухожилия перерезаны, нога просто перестает работать. «Борг» тяжело рухнул на колено, при этом пытаясь нащупать меня длинной очередью из своего автомата. Но пока он падал, я успел сместиться в сторону, скользнуть за спину врага и со всей дури воткнуть ему нож в самую макушку бронешлема.
Клинок вошел по самую гарду легко, словно в масло. «Борг» издал какой-то утробный звук, выронил автомат и начал заваливаться вперед. Оно и понятно – когда мозг пробит насквозь широким боевым ножом, все установки псиоников умирают вместе с тем мозгом.
Я выдернул нож и метнулся было ко второй «кукле»…
Но тут же остановился.
Моего участия не требовалось. Патрульный в оливково-сером экзо медленно и печально разваливался на части. Жутковатое зрелище, если честно. Мощная биологическая машина для убийства, запакованная в совершенный бронекостюм, расползается на составляющие. Голова клонится на плечо и отделяется от тела, из-под нее брызжет алая кровь. Плечо, кстати, тоже разваливается, вместе с туловищем, рассеченным по диагонали, которое неторопливо сползает вниз по отношению к ногам, все еще уверенно стоящим на земле. И рука, сжимающая «Вал», тоже падает, отделенная от тела.
Такую вот картинку схватил я взглядом прежде, чем куски разрубленного трупа попадали на землю. Самыми последними упали ноги, соединенные между собой половинкой таза. И над всей этой кучей мяса стоял Виктор Савельев, сосредоточенно рассматривая клинки своих мечей. Понятно. Скользнул в сторону, уходя с линии выстрела, отрубил руку с автоматом, а потом нанес еще два удара. Хорошие у него мечи, по эффективности не хуже моей «Бритвы».
Убедившись, что режущая кромка у обоих клинков в порядке, Японец удовлетворенно кивнул и точным синхронным движением обеих рук отправил оба меча обратно в ножны.
– Круто, – выдохнул Кречетов. – Секунды за две вы их уделали. Я даже выстрелить не успел.
– И хорошо, что не успел, – сказал я, поднимая с земли СВД. – «Валу» такой экзо не пробить. Так что, как видишь, приходится по старинке, холодняком действовать.
«Вихрь» я тоже прихватил на всякий случай, тем более, что у мертвого «борга» нашлась к нему пара запасных магазинов. Не густо, конечно, но и на том спасибо, ибо СВД в качестве огнестрела ближнего боя не совсем то, что нужно. А нам еще надо в башню проникнуть, полагаю, ни фига не свободную от желающих пристрелить тройку шибко целеустремленных сталкеров.
– Ну что, двинули к сдвоенной? – хриплым от волнения голосом проговорил Кречетов. А может, и не от волнения – все-таки ранен человек, и видно, что лучше ему не становится. Скорее, наоборот, бледнеет на глазах.
Дома номер семь и девять стояли практически рядом, причем промежуток между ними густо зарос высокими кустами. Так что проскочили мы его без проблем. Подошли с заднего двора, также густо заросшего деревьями, влезли через разбитое окно первого этажа, подсадив Кречетова, который уже заметно приволакивал ногу. Осмотрелись, ощетинившись стволами…
Пусто. Просто квартира, заваленная сгнившим мусором, оставшимся от эвакуированных хозяев. Скособочившийся шкаф с оторванной дверцей, детская кровать, советская пластмассовая кукла рядом с ней в выцветшем от времени платьице…
– На, перевяжись, – бросил Японец, протягивая Кречетову аптечку. – А то дальше идти не сможешь.
И я, и профессор с удивлением взглянули на Виктора. Однако Кречетов спорить не стал. Кивнул, сказав тихо:
– Благодарю.
И занялся ногой. Задрал штанину… Блин, не особо хорошая рана. Рваная. По-хорошему, не перевязывать, а шить надо, предварительно срезав лишнюю кожу, болтающуюся по краям. Но это процесс минимум на полчаса, которых у нас нету. Ибо сверху, на втором этаже слышны приглушенные шаги, а из коридора со стороны проспекта Ленина доносится какой-то шум. И лысому ежу ясно: задержимся, псионики спохватятся на тему, куда делся их патруль, начнут прочесывать местность. И трындец нашей миссии, причем вместе с нами.
Кречетов это тоже прекрасно понимал. Поэтому просто взял из аптечки перевязочный пакет и быстро наложил повязку. Потом вколол себе промедол из шприц-тюбика прямо через одежду, взял автомат и сказал:
– Я готов.
Блин, сволочь он, конечно, порядочная, но я, признаться, всегда втайне уважал этого мерзавца. Даже когда отчаянно хотел его грохнуть. Мозгам его любой позавидует, и воля у него – дай Зона каждому такую. Враг, достойный уважения, это почти везение. Такого даже если и убьешь, то обязательно похоронишь. А если тебе не повезет, то от его руки и умирать не обидно. Это не пулю-дуру башкой словить в перестрелке незнамо от кого. Это судьба, достойная настоящего сталкера.
В общем, вышли мы из той квартиры и двинули наверх по лестнице, держа наготове наши бесшумные автоматы. Прав был Кречетов, захватив именно глушеное оружие. В подъезде выстрел из «калаша» слышен словно в трубе. Эхом по всем этажам прокатится и до проспекта Ленина донесется. Демаскирует надежно и всерьез. «Валы» и «Вихрь» тоже, конечно, не совсем бесшумные, но для наших целей вполне годятся, эха от них точно не будет.
Второй этаж «держали» две «куклы», одна из которых сейчас размеренно ходила туда-сюда по лестничной площадке, а вторая, сгорбившись возле окна, выходящего на проспект, контролировала одновременно и его, и лестничный пролет. Понятно. Один сторожит, второй гуляет. Похоже, псионики заботились о здоровье своего имущества, вложив в их программу разминку нижних конечностей.