– Света! Виолова перед тобой! – разозлилась Аня.
Света моргнула, на ее лице появилась профессиональная улыбка.
– Здрасте! Очень рада вас видеть! Сейчас вас проведут на место! Извините, мы слегка задерживаемся! Виолова опаздывает! Как только подойдет, мы стартуем!
Все это было произнесено на едином дыхании, без пауз.
Аня тряхнула редактора:
– Светка! Очнись! Ау! Арина здесь!
Редактор опешила, потом переспросила:
– Виолова? Вау! Здрасте! Очень рада вас видеть! Сейчас вас проведут на место! Машка, Ленка, Нелька! Кто-нибудь! Займитесь героиней: наложите грим.
– Аплодисменты хреновые, – занервничала рация, – переснять немедленно и уберите из зала дебила в соломенной шляпе. Кто его посадил? На улице март, не август. Если забыли, гляньте в календарь. Расстреляйте кретина у туалета, нечего дуракам размножаться. Нацепил канотье[16] и корчит рожи в камеру. Что? Кто? А! Стоять!!! Смирно!!!
Я невольно вздрогнула и вытянулась.
– Юношу в оригинальном головном уборе прислали из офиса самого Евгения Осиповича, – быстро изменил свое мнение режиссер, – любезно переместите парня в первый ряд, принесите ему воды. Что? Кому поля его замечательной шляпы закрывают обзор? Какой камере? Второй? Серега, он от Кулакова! Че? Уже хорошо видно? Молодца! Твою мать по опушкам.
– Пойдемте, – неожиданно тихо сказал мужчина в мятых джинсах, подходя ко мне, – велено вас доставить в студию.
– Вы Маша, Лена или Неля? – решила я пошутить на бегу.
– Маша, – спокойно представился дядечка, – давайте звук повесим. Извините, вы в платье, придется коробочку на колготки прикрепить, давайте я отвернусь.
Если вам в телецентре в укромном месте либо на самом виду встретится женщина, задирающая подол выше талии, и мужчина, который шарит по телу дамы, не подумайте ничего плохого. Просто помощник звукорежиссера прилаживает на участницу программы небольшой черный передатчик с антенной и крохотным микрофоном.
Я одернула юбку.
– Супер, – похвалил дядечка, – ничего не видно.
Отчего все «звуковики» боятся, что зритель заметит проводки, которые тянутся по одежде? Неужели работники телецентра надеются, что простой народ не знает про запись и наивно полагает, что любое шоу идет в прямом эфире?
– Стойте тут, – шепотом приказал мужчина и исчез.
Ко мне, послушно замершей возле грязной занавеси, мигом подскочила девушка, сунула в руки бумажку и шепотом произнесла:
– Это ваш рецепт. Вам надо озвучить его на программе. Ванда спросит про средство от кашля, и вы сразу начинайте.
Я кивнула и, подавив желание спросить: «Если программа называется «Советы Арины Родионовны», то почему ведущую зовут Ванда?» – начала читать текст.
«Народный» чай от царапанья в горле. Возьмите один лимон, выжмите, добавьте 20 ложек воды, 20 граммов меда, тринадцать капель яблочного уксуса, крупинку черного перца, волокно хренятины…
Я оторвалась от рецепта:
– Что такое хренятина?
– Корень серого цвета, – просветила меня помощник редактора, – его с холодцом едят, с мясом, с колбасой. Очень едкий.
– Хрен! – догадалась я.
– Ну да, хренятина, – подтвердила девица.
Я продолжила изучение «моего» рецепта. «Один огурец, 10 мл масла растительного (не говорить про оливковое, оно дорогое, не по карману зрителям), четыре капли анисового отвара, взболтать и пить пять-шесть раз в день…»
– Запомнили? – занервничала девушка.
– Нет, – честно ответила я и попыталась оправдать собственную тупость, – сложный состав, много ингредиентов.
– Пальцы зажимайте, – посоветовала девочка, – лимон, вода, мед, уксус, хренятина, перец, мясо, колбаса, холодец…
– Последние три позиции в рецепт не входят, – оживилась я, – вы ими иллюстрировали, как надо есть хрен.
– Действительно, – опомнилась младший редактор, – давай сначала: лимон, вода, мед, уксус, хренятина, перец, огурец, масло, капли аниса. Девять позиций – столько же согнутых пальцев. Назовете один – отгибайте палец.
– Арина Виолова! – заорали из-за занавески, тут же раздались бурные аплодисменты.
– Идите, – приказала девушка, – двигайтесь прямо на Ванду, никуда не сворачивайте. Ать, два!
Я протаранила головой драпировку и очутилась в ярко освещенном зале. В полу горели лампочки, в глаза били софиты. Почти ослепнув, я инстинктивно двинулась вперед и через несколько шагов налетела на длинный стол, заставленный мисками, бутылками, кастрюлями, горшками и прочей утварью. Рядом громоздился тучный мужчина в килте.
– Арина-а-а-а Виолова-а-а-а, – тоном шпрехшталмейстера[17] объявил он, – встречайтееее!
Зал зааплодировал, я растерялась. Вероятно, случилась путаница, меня инструктировали для программы, которую ведет некая Ванда, а здесь мужик с наголо бритым черепом. И куда теперь деваться?
– Ариночка, – забасил мужик, – становитесь рядышком. Тема нашей программы: как дожить до ста лет, сохранив молодость. Уж вы-то точно знаете ответ!
Я возмутилась:
– Неужели я похожа на ожившую мумию? Сколько мне, по-вашему, исполнилось?
Мужик постучал себя лопатообразной ладонью по груди:
– Никому не раскрою секрет! Поверьте, Ванда не выдает чужих тайн.
Я опешила и тут заметила кроваво-красный лак на ногтях у «дядьки», бордовую помаду на губах, густо накрашенные ресницы и сообразила: это – Ванда, килт – просто юбка. Зачем дама обрила череп? Сей вопрос я задать постеснялась.
Пока я приходила в себя, ведущая тараторила без умолку и, в конце концов, поинтересовалась.
– Вероятно, вы имеете рецепт от кашля? Ваше секретное семейное лекарство, перешедшее к вам от прабабушки из глубины веков?
Не понимая, какое отношение я имею к программе, посвященной мафусаилам,[18] и при чем здесь снадобье от кашля, я быстро поджала девять пальцев и заулыбалась.
– Да! Точно!
На лице Ванды возникло выражение счастья, очевидно, ведущая вначале напряглась, решив, что гостья не подготовлена к эфиру. Но сейчас-то все должно покатить по наезженной колее.
Глава 15
– Я вам помогу, – забасила Ванда, – называйте ингредиенты, буду их смешивать, а затем попробуем что получилось. Кха-кха, у меня как раз утром возник легкий кашель. Ну-с! А то у нас ни туесу, ни губ.
– Простите? – не поняла я.
В ту же секунду я услышала голос, это ожило «ухо».
– Арина, Ванда употребляет исконно народные выражения, не переспрашивайте, буду вам их переводить. «Ни туесу, ни губ» означает: «Ни то ни се». Озвучивайте рецепт.
– Лясы не точим, прыкаем! – изрекла Ванда.
– Не бездельничаем, работаем, – перевело «ухо».
Я еще раз скрючила пальцы.
– Лимон!
– Супер! Сколько? – поинтересовалась ведущая.
Я порылась в памяти. Увы, все, что связано с цифрами, не мой конек. Хоть у меня и была по алгебре честно заработанная пятерка, но я неспособна запомнить ни один телефонный номер.
– Поедем через Мызу на Варлайкино? – спросила Ванда.
«Ухо» спало.
– Да, – на всякий случай ответила я.
– Потратим кучу времени зря? – неожиданно ожил голос в «ухе».
– Нет, – испугалась я, – девять лимонов.
– Жмакаем их в миску? – поинтересовалась Ванда.
– Выдавливайте, – скомандовала я, – теперь тринадцать капель меда, двести граммов яблочного уксуса, двадцать граммов черного перца…
Ванда, послушно кидавшая и наливавшая в миску ингредиенты, замерла.
– Колбаса! – вспомнила я.
Ведущая осмотрела стол.
– Где наша докторская, а? – закричала она.
– И ветчина, – дополнила я, – с хреновухой!
«Ухо» зашипело, зачихало, захрипело, Ванда тем временем переставляла тарелки на столе. В программе явно произошла заминка.
– Может, на секунду прервемся и поговорим о… – завела ведущая, но тут на съемочную площадку выплыла симпатичная девушка с блюдом.
– Нарезка! – возвестила Ванда. – Сразу нельзя подавать, заветрится под фонарями. Крошим и фигачим в рецепт?
– Фигачь, – милостиво согласилась я и испугалась.
Одноко сленг Ванды прилипчив и, что пугает еще больше, я начала его понимать и без переводчика.
– Ну всешенки? – осведомилась Ванда, добавляя мелко нарубленную колбасу к смеси.
Я тайком покосилась на свои пальцы.
– Нет! Где хреновуха?
– И где хреновуха? – эхом повторила Ванда.
Все та же девочка принесла графинчик с мутной жижей, в которой плавали волокна натертого хрена.
– Нужен один стакан, – с видом умудренного жизнью гомеопата сообщила я.
– Хотел медведь теленка сожрать, а коровушка его и завалила, – пропела Ванда, отмеряя названное количество.
– Непереводимое выражение, – прошептало «ухо».
– Десять огурцов, – бойко продолжила я, – сто миллилитров растительного масла, про оливковое не говорить, оно дорогое, нашим зрителям не по карману.
Зал взорвался аплодисментами.
– Неплохо получилось, – одобрило «ухо», – хотя редакторские пометки озвучивать не стоит, они для внутреннего пользования, но вышло в жилу, как на телеге через десны.
Зал взорвался аплодисментами.
– Неплохо получилось, – одобрило «ухо», – хотя редакторские пометки озвучивать не стоит, они для внутреннего пользования, но вышло в жилу, как на телеге через десны.
Похоже, Вандина манера выражаться оказала сильное влияние не только на меня, но и на создателей шоу. Я приободрилась: если госпожу Тараканову похвалить, она горы свернет.
– Бросаем в горшок сто штук аниса, – зачастила я, – и получаем…
– Жимурышку! – подпрыгнула Ванда. – Моя прапрапрабабушка в тысяча восемьсот сорок третьем году ее для папы делала. Отлично помню, как она мне велела жмуську в бадайке барыжить, а не хрюмкать!
– Взбудоражь посудину, – приказала я.
Ванда начала мешать содержимое миски.
– Теперь повздрыгивай, – велела я, – и руки по швам.
– Пахнет кондово! – одобрила Ванда.
– Забирает дух, – подтвердила я.
– У кого из зрителей колотун с перханьем? – заорала ведущая.
Взметнулся лес рук, все хотели выйти в центр студии и получить пять секунд славы. Ведущая медленно открыла рот…
– Парень в соломенной шляпе, вон тот, что сидит в первом ряду с видом идиота, пришел от самого Евгения Олеговича Кулакова, – еле слышно подсказала я.
Ванда с благодарностью покосилась на меня.
– Эй, человек в канотье, иди-ка сюда, родименький.
Юноша радостно помчался к нам.
– Скока пить? – спросил он у меня.
Поскольку дозу мне не сообщили, я на секунду призадумалась.
– Граненник примешь? – прищурилась Ванда.
– Запросто, – согласился парень, – цеди.
– Арина, тебе бульдрык в руки, – распорядилась Ванда.
Я незамедлительно схватила половник, наполнила до краев стакан и подала его участнику программы со словами:
– Забулькивай!
Гость выдохнул и залпом опорожнил емкость. В студии повисла мертвая тишина. Стало слышно, как скрипит «кран», передвигающий по воздуху большую камеру.
– Вштырило? – забеспокоилась Ванда.
– Вломило? – поинтересовалась я.
Лицо парня стало калейдоскопически быстро менять цвет с розового на красный, бордовый, синий, фиолетовый. Шляпа упала на пол, волосы «подопытного» встали дыбом, словно иголки злого ежа, нос непостижимым образом укоротился, ноздри раздулись, уши затрепетали, изо рта вырвалось:
– А-а-а!
– Прошло перханье, – обрадовалась Ванда.
– Слизало как корова языком, – подпела я.
Гость сделал шаг-другой, третий и упал на диван, стоявший чуть поодаль от стола. Судя по внешнему виду, парень пришел в состояние грогги,[19] у него пропала речь.
– Этим замечательным рецептом мы и завершаем программу «Советы Арины Родионовны», – провозгласила ведущая, – пишите Ванде по всем адресам и будьте на вечную память здоровы.
Зал разразился аплодисментами.
– Снято! – заорали с потолка. – Спасибо, Ванда. Отдельное спасибо Виоловой. Арина, вы молодец, сразу ухватили стиль шоу, перешли на народную мову, респект вам и уважуха от съемочной бригады. Эй, зрители! Сесть! Запишем ваш живой смех. Кто не умеет качественно ржать, больше в телецентр не попадет. О’кей?
Меня схватили за плечи и втянули в темноту кулис.
– Вилочка, – забила в ладоши Аня, – супер! Восторг! Здорово!
– Что с парнем? – испугалась я, наблюдая, как над «соломенной шляпой» склонился врач.
– Не волнуйтесь, – зачастила возникшая ниоткуда Светлана, – рецепт его слегка покалечил, но не насмерть. Оправится. Чуть-чуть количество ингредиентов перепутали, не девять лимонов, а один, ну и остальное тоже неверно.
– Ужас! – испугалась я. – Юноша от самого Кулакова.
Света прижала палец к губам.
– Ш-ш-ш, Евгений Олегович будет доволен! Я узнала правду. Этот кент его… хм… ну… э… не друг, не родственник, а журналист, телекритик, если он ваще онемеет, считай, нам повезло!
– Воды! – заорал молодой человек, отпихивая доктора. – Холодной!
– Не вышел номер, – констатировала Света, – очухался! А ты выше всех похвал. Откуда столько слов народных знаешь?
Я в замешательстве поправила прическу. Сказать правду? Может, ожила генетическая память предков? К счастью, в моей сумочке затрясся включенный сотовый.
Я вытащила телефон и услышала голос Зои.
– Анастасия Варенкина умерла в возрасте трех лет.
– Несчастная девочка, – вздохнула я.
– Это произошло еще в советское время, – продолжила Зоя. – Сейчас из семьи Варенкиных в живых никого не осталось. Отец умер буквально за день до малышки. У Игната Федоровича случился инфаркт. А мать недавно преставилась.
– Какое отношение имеет давно похороненная крошка к Виктору Ласкину? – поразилась я.
– Понятия не имею, – ответила Зоя, – никого из Варенкиных в живых нет. У Игната и Раисы была одна дочь Настя, более никого, ни детей, ни родственников. Варенкина похоронена на Ваганьковском кладбище, на всякий случай я раздобыла номер участка. Уж не знаю, чем тебе это поможет.
– Спасибо, – опомнилась я.
– Информация про клуб «Рар» тоже не радует, – продолжала одноклассница Шумакова, – заведение работало всего пару лет, его закрыли, кто-то донес, что при нем была специальная комната, ресторан для своих.
– Ничего ужасного, – заметила я, – посетители приходят повеселиться, многие зависают на всю ночь, ясное дело, аппетит расходится.
– Ага, – хмыкнула Зоя, – насчет аппетита ты права, но маленькое уточнение. Еду подавали совсем юные голые девочки, а ужинали там в основном взрослые дяденьки с ба-альшущими бабками. «Рар» никогда не был общедоступным, фейсконтроль там, как мне нашептали, зверствовал, пускали только своих.
– Ну и ну, – вздохнула я, – рай для педофилов. И что, никто не наказан?
– Не-а, – мрачно подтвердила Зоя, – когда туда с обыском нагрянули, никого не нашли. Хозяева смылись, а директором числился старик, почти безумный, подставное лицо. «Рар» растворился, как сахар в горячем чае. Но я еще порою – может, что-то найду.
– Мерси, – сказала я.
Я еще раз поблагодарила Зою и хотела вернуть сотовый в сумочку, но он вновь затрезвонил. На сей раз на том конце провода оказалась незнакомая женщина.
– Можно Арину? – попросила она.
– Внимательно слушаю, – ответила я.
– Вас беспокоит по просьбе Елизаветы Ласкиной Вероника Альбинова, хозяйка агентства по найму прислуги, – представилась тетка. – Вас интересовали координаты Евгении Матихиной, горничной?
– Огромное спасибо, – обрадовалась я, – вы очень любезны.
– К сожалению, – вежливо продолжила Вероника, – Матихина более с нашим агентством не связана. Я могу лишь назвать номер телефона, который у нее был, когда она заполняла анкету. Но, сами понимаете, нет никакой гарантии, что он сохранился, прошло несколько лет. Евгения могла давно завести новый мобильный.
– Диктуйте, – распорядилась я и, став обладательницей номера, тут же набрала его.
– Чего? – прошептали из трубки.
– Женю можно?
– Лен, ты? У нас управляющий по залу шастает, вмажет мне за болтовню. Приезжай. Оставила тебе сумку.
– Куда? – тоже понизив голос, осведомилась я.
– Клея нанюхалась? Сюда, в бутик, в торговый центр «Бокс», если пьяная, не появляйся, – прошипела девушка.
– Слушай, я не ошиблась, ты Женя Матихина?
– Ленка, сиди дома. Я Женя Матихина, а тебе пора завязывать, – отрезала собеседница.
Торговый центр «Бокс» не имел никакого отношения к спорту, обычное трехэтажное здание, переделанное под магазин. Вспомнив фразу про оставленную сумку, я подошла к девушке, восседавшей за столом с табличкой «Справочная», и прикинулась заблудившейся покупательницей.
– Помогите, пожалуйста.
– Рада служить, – произнесла заученный текст красавица.
– Я отложила в магазине сумку, походила по бутикам, поняла, что первый ридикюль самый лучший, и позабыла, где расположена торговая точка, – заныла я, – глупо, да?
– Ничего подобного, – улыбнулась администратор, – в «Боксе» любой запутается. Этаж помните?
– Нет, – всхлипнула я.
– Не беда! – ободрила меня девушка. – Здесь есть три бутика с кожгалантереей. «Сон Вивальди», «Рембо» и «Сюзанна». Ну? Вспомнили?
– Нет, – заунывно повторила я, – придется заглянуть во все.
Бывшая горничная нашлась в «Рембо». Она была первой продавщицей, к которой я обратилась с вопросом.
– Подскажите, здесь работает Евгения Матихина?
– Это я, – слегка настороженно отреагировала Женя, – хотите вернуть товар? Идите к старшей по секции.
– Вы знали Катю Ласкину? – спросила я.
Матихина облокотилась о прилавок. Я уточнила:
– Она же Яркина, супруга Виктора. Вы служили у них в доме горничной.
– Печальный опыт, – поморщилась Женя, – конечно, я отлично помню Катерину.
Я решила сразу взять быка за рога.
– Где она сейчас?
– Понятия не имею, – чуть быстрее, чем следовало, отреагировала Женя.
– Вы были последней, кто беседовал с женщиной до ее ухода из дома. Можете вспомнить тот день?