– Она знает, что Надя ждет ребенка?
– Нет, не думаю. С чего бы это Наде делиться с ней подобными вещами?..
– Оставайтесь дома, утром я вам позвоню.
Она положила трубку и вздохнула. Интуиция ее, значит, не подвела. Надя беременна от своего возлюбленного, от своего несостоявшегося мужа, от своей жертвы. Несомненно, она решила уйти из жизни, но прежде решила покаяться…
Оставив Надю спящей в своей кровати, она вышла из спальни и решила позвонить Шубину. Удобнее всего это было сделать на кухне, чтобы ее никто не слышал.
– Это я, извини, что не даю спать… Мне необходимо тебе кое-что рассказать… Только сначала скажи, как там Вероника?
19
Шубин после разговора с Земцовой разбудил Китаева, сказал, что не может в одиночестве пить кофе.
– Игорь, что случилось? Что-нибудь с Вероникой?
Китаев с заспанным лицом, в трусах и наброшенной на плечи рубашке, смотрел, как Шубин разливает по чашкам кипяток, как накладывает кофе, сахар. Судя по его движениям, с Вероникой все было более-менее нормально, иначе они бы и кофе не пили, а мчались бы во весь дух в больницу…
– Надя Аджемова у Земцовой, созналась в том, что это она убила Саблера, – оглушил его ночной новостью Шубин.
– Что?! Да быть того не может. – Василий сразу проснулся и даже выпрямился на стуле. – Ты снишься мне, Игорек, или как?
– Или как.
– Она, случаем, не пьяная?
– Нет, но сильно переживает. Видишь, не в милицию пошла, а к нам, к Земцовой, думаю, хочет услышать ее совет… Понятное дело, что ее нельзя сдавать милиции, даже если она и убийца… У нее же маленькие дети…
– Вот я сразу и подумал: а что, если этот Саблер работал на американскую разведку и был на грани провала, а Надя, тоже американская разведчица, профессиональный киллер, получила задание убрать Саблера? И дети у нее как прикрытие…
– Василий, ну что такое ты несешь? – застонал Шубин. – Скажи еще, что она инопланетянка, прибыла с особой миссией на Землю…
– Нет, этого я тебе не скажу, потому что инопланетяне хоть и давно живут среди нас, мы их все равно не видим… Но это отдельная тема для разговора. Меня сейчас интересует тот факт, что ты выдал мне: убийца – Надя?! Подумай сам, ну зачем ей было убивать своего любовника?
– У него была другая женщина, и Надя их застала за несколько дней до убийства. И то письмо, что Надя получила от этой женщины, – послание соперницы. Кроме того, сообщение Саблера, где он пишет о том, что не уверен в том, что у них что-то получится, выходит, подлинное…
– А как же ее алиби?
– Она покупала таблетки до убийства… Честно говоря, я и сам в шоке, ну никак не ожидал такого поворота событий…
– Муж ее знает?
– Нет.
– Ну и дела… И все равно, дело не в ревности… Быть может, ее интересовали деньги Саблера? Он, случаем, не оставил завещания?
– Вот тут ты попал в самую точку: оставил. Он завещал Наде и деньги, и недвижимость… – И Шубин рассказал Китаеву о визите матери Саблера.
– Может, у Аджемова образовались долги, а мы ничего не знаем? Слушай, – оживился Василий, – а тебе не приходило в голову, что Надя могла действовать сообща со своим мужем! И вся эта история со страстью, любовью и новым замужеством – лишь тщательно разработанный план любящих супругов?!
– Вася, ты еще скажи, что Надя была сводной сестрой Саблера и действовала в интересах родителей Саблера, с которыми он в последнее время не ладил… Ну и фантазия у тебя, братец…
– Да у меня версий – миллион, я уже говорил. Помнишь, я еще говорил, что следует подозревать всех и каждого. Так оно и получается – на кого меньше всего думаешь, тот и оказывается убийцей…
– Насколько мне известно, ты самостоятельно разрабатывал какую-то свою секретную версию, не так ли?
– Так. Теперь-то я могу тебе рассказать, чем я занимался. Мне все время казалось, что к этому убийству имеет отношение Алиса. И все эти дни я проверял ее алиби. Познакомился, как бы случайно, с матерью Аджемова, с ее соседкой, проверил, действительно ли Алиса во время убийства была с детьми на их глазах – все чисто. Две дамы, Алиса и дети практически все время были вместе. Соседка Аджемовой, нестарая еще женщина, вообще решила, что я в нее влюбился. Да, представь себе, мне пришлось даже поухаживать за ней, я водил ее в ресторан, говорил ей комплименты и то, что мне всегда нравились зрелые женщины. Словом, работал, как мог. Но, как видишь, напрасно. Кто бы мог подумать, что все выйдет так… Набекрень… И что же, эта Надя теперь у Юли? А она не побоялась оставить у себя на ночь убийцу?
– Нет, как видишь, не побоялась. Ну не в милицию же было ей звонить ночью, чтобы сдать Надю?
– Значит, сомнений никаких?
– Абсолютно. Юля говорит, что рассказ Нади о том, как она убивала Саблера, довольно убедителен.
– А мне ее жаль… Может, попытаться уговорить ее не признаваться официально?
– Юля тоже так говорит. Кому будет лучше, если двое детей останутся без матери? Аджемов женится…
– …на Алисе?
– Вот и нет. Юля говорит, что Алиса уходит от них, что нашла себе мужчину и, кажется, выходит за него замуж.
– Не знаю даже, что и сказать… Ладно. Утро вечера мудренее. Как там Вероника?
– Спит. К сожалению, ей не удалось разглядеть стрелявшего… Она говорит, что на нем была черная шапка с прорезями для глаз. Я рассказал ей про Жолкевича, что его больше нет в живых. Я же виделся с ее подругой, Ларисой… – Шубин поведал брату о своей встрече с ней, передал ему их разговор. – Так что, как видишь, их встреча в кофейне была связала с просьбой Вероники узнать как можно больше о Саблере… Одно убийство раскрылось само, а вот кто мог стрелять в Веронику, мы, вероятно, узнаем еще не скоро.
– А ты не думал, что ее спутали с Земцовой? Ведь у нас в агентстве до сегодняшнего дня работала только одна женщина – Земцова. Быть может, тот, кто стрелял в Веронику, думал, что он стреляет в Юлю?
– Но тогда вообще ничего не понятно… Мы занимались делом Саблера. Все. Больше у нас никаких дел не было. Еще освободили, так сказать, Веронику. Кому понадобилось убивать Земцову и за что? Тем более что сейчас выяснилось, что Саблера убила сама Надя…
– Может, Аджемов, когда понял, что его жена убийца? И чтобы остановить расследование, не дать нам найти истинного убийцу, решил убрать Земцову?
– Маловероятно.
– Значит, дело все-таки в Веронике. Может, те люди, на которых она работала, боялись, что она знает слишком много?
– Да, такое может быть. Знаешь, у меня голова идет кругом… Но если хотели убить Веронику… Ее могут найти и в больнице! Как же я сразу не подумал об этом?! Какой я идиот! Надо срочно звонить Гольцеву!
– Бедный Гольцев! А каким образом ему удастся установить охрану возле ее палаты? Где он возьмет людей? Прокуратура – это не частная лавочка… И еще, Игорь, ты знаешь, как я отношусь к Веронике, но мы же ее совсем не знаем…
– Это ты ее не знаешь, а я знаю. Но насчет Гольцева ты, наверное, прав… Хотя покушение было, а значит, заведено уголовное дело, так почему бы Гольцеву не расстараться и не попробовать связаться со следователем, который ведет это дело, чтобы он оставил в больнице своего человека?
В это время раздался звонок. Это ожил телефон Вероники, Шубин с интересом и тревогой взглянул на дисплей.
– Послушай, – посоветовал ему Василий. – Мало ли что…
– Я должен, должен был оставаться там, в больнице… – Он включил телефон: – Слушаю…
– Мне Веронику, – услышал он мужской голос.
– Она сейчас не может подойти к телефону, она в больнице. Я – ее муж, что ей передать?
– Пусть она перезвонит мне, – довольно спокойно ответил мужчина.
– Хорошо, я передам ей ваши слова. Вы не представитесь?
– Это ни к чему. Когда она услышит меня, то и так узнает.
И все, послышались короткие гудки.
– Послушай, Василий, этот тип разговаривал со мной так, как если бы не имел никакого отношения к покушению…
– Интересно, и как же ты это определил?
– По интонации, по спокойствию. Номер билайновский, обычный, он не скрывается… Может, мне попробовать позвонить ему?
– Позвони, и что ты скажешь?
– Ничего особенного, скажу, что Вероника сможет перезвонить ему только через час или даже полтора, пока я доберусь до клиники…
И он позвонил. Услышал тот же голос.
– Это хорошо, что вы перезвонили. Вероятно, мне придется уехать, и мы не сможем с ней встретиться, поэтому скажите ей, что Виталя передает ей привет, что он хочет встретиться с ней на Павелецком сегодня в три часа.
– Но она не сможет!
– Захочет – сможет. Она поймет.
И разговор прервался. Шубин пытался перезвонить, но слышал только короткие гудки. Видимо, этот человек сказал все, что хотел.
– Я поехал… Гольцеву звонить не буду. Я и сам при оружии. Возьму машину Земцовой… Интересно, нам придется возвращать этой Наде деньги, те самые, которые она нашла в сейфе Саблера, или нет? Вот тоже неувязочка…
– Убийца найден, значит, и гонорар возвращать не придется, – решил Василий. – Тем более что нам просто необходимо купить машину, сколько можно эксплуатировать этот «Мерседес»?
– Убийца найден, значит, и гонорар возвращать не придется, – решил Василий. – Тем более что нам просто необходимо купить машину, сколько можно эксплуатировать этот «Мерседес»?
– Я лично его не эксплуатирую, – заметил скромно Шубин. – Это ты, братец, с его помощью все свои делишки проворачиваешь…
– Это дела, а не делишки, и я тебе уже объяснил, чем занимался…
– Да ладно, я пошутил…
– Насколько мне известно, Виталием звали, ты уж извини меня, жениха Вероники, – вдруг вспомнил Василий. – Но он погиб, по ее словам, разбился в автокатастрофе… Каким же образом он может передавать ей привет, да еще и встречаться с ней где бы то ни было?
– Я тоже об этом подумал… Значит, ей хотят устроить встречу с мертвецом… На том свете… Неужели я не успею? Я должен, должен успеть! Я поеду… Я не могу потерять Веронику…
Он уехал, Василий принялся звонить Земцовой. Теперь ему было что ей сказать…
20
После трудного и долгого разговора в больнице с заведующим отделением, краснолицым, мрачноглазым пузаном, заставившим подписать Шубина и гражданку Оленину все необходимые документы, связанные с возвращением пациентки домой, под ответственность мужа (к счастью, свидетельства о регистрации брака не потребовали, даже в паспорта не заглянули), Веронику отпустили.
– Причина – одна, – говорил довольный Шубин уже в машине, где на заднем сиденье, обложенная подушками, сидела его драгоценная Альба, – они не могут обеспечить своим пациентам безопасность, а к чему этому толстяку неприятности?
– Игорь, как же я рада, что ты увез меня оттуда… Вот только ума не приложу, кому понадобилось в меня стрелять… Я ничего такого не знаю, за что меня следовало бы убрать… Ничего не видела, не слышала, не знала. Это какое-то чудовищное недоразумение.
– Значит, так, Вероника, я договорился с вашей хирургической медсестрой, что она будет присматривать за тобой, делать уколы и перевязки, ради этого она берет отпуск…
– Отпуск?
– Да, но только вместо отдыха она будет за приличные деньги ухаживать за тобой. А ты должна будешь соблюдать постельный режим и следовать ее инструкциям…
– Есть, товарищ генерал, – улыбнулась Вероника, стараясь скрыть и свое волнение, и подступающую слабость. – Как там дело об убийстве Саблера?
– Об этом тебе пока и думать нечего… Ни о какой работе не может идти речи. Ты – пациентка, тебе нельзя волноваться…
– Значит, никого не нашли, – вздохнула Вероника. – Но ведь и времени прошло не так уж и много…
– Для меня теперь самое главное – поставить тебя на ноги… Скажи, Вероника, у тебя есть знакомый по имени Виталий?
Он задал этот вопрос, не отрывая взгляда от дороги, не дождавшись ответа, быстро перехватил в зеркале взгляд Вероники и вдруг понял, какую допустил бестактность. Да мало ли у нее было этих виталиев, викторов, вадимов, александров…
– Объясняю. Твой телефон, как тебе известно, все это время был у меня… Тебе звонил один человек…
– Надо было его послать, – мрачно отозвалась жестким голосом Вероника. Шубин видел, что она уже не смотрит в зеркало, а отвернулась к окну.
– Он просил передать тебе следующее: «Вероятно, мне придется уехать, и мы не сможем с ней встретиться, поэтому скажите ей, что Виталя передает ей привет, что он хочет встретиться с ней на Павелецком сегодня в три часа».
– Что? Что ты сказал? – Она рванулась вперед к Шубину и схватила его за рукав куртки. – Виталя передает мне привет? Когда, ты сказал, он хочет со мной встретиться и где?
– На Павелецком сегодня в три часа.
– Срочно на Павелецкий… Очень тебя прошу!
– Но ведь еще только двенадцать!
– Игорь, очень тебя прошу, поезжай на Павелецкий, это очень важно!
– Ты хочешь, чтобы тебя там подстрелили?
– Когда ты с ним разговаривал?
– Ночью, вернее, под утро… Он не церемонился, позвонил, когда все нормальные люди еще спят… Кто этот человек? Ты так и будешь молчать?
– Я тебе обязательно все расскажу, если пойму, что ты едешь на вокзал…
– Твой жених жив? Этот Виталий? Ты все это придумала про катастрофу?
– Нет, ничего я не придумала, я еще ни разу тебя не обманула и обманывать не собираюсь. Просто теперь мне, наконец-то, стало ясно, что стреляли именно в меня… Чтобы этот человек не успел мне ничего передать… Видимо, он освободился… Это друг Виталия, его фамилия Иванов, легко запомнить… Он и раньше передавал мне туманные записки о том, что как только выйдет, так жизнь моя изменится… Он должен был Виталию большие деньги, понимаешь? А поскольку Виталия уже нет в живых, то он должен передать их мне, он-то знает, что долги моего бывшего жениха так и висят на мне, ты и сам все знаешь, Милютин же говорил…
– Хочешь сказать, что этот Иванов освободился, взял из тайника деньги и хочет теперь отдать тебе долю Виталия?
– Именно. Но есть люди, которые считают, что это их деньги, а потому они следят за Ивановым… Его могут подстрелить в любую минуту, он знает это. Ему бы исчезнуть из Москвы, а он вот приехал, разыскал меня, видимо, кто-то дал ему мой телефон…
– И куда же мы сейчас едем? Он сказал, в три, а сейчас только двенадцать…
– Да ни с кем я не собираюсь встречаться в три часа, – тоном капризного больного произнесла Вероника и откинулась на подушки. – Игорь, Иванова, возможно, в городе уже нет, но деньги он оставил для меня на вокзале… Я знаю, где находится это окошко, третье по счету, где продают билеты… Значит, там сидит доверенный человек Иванова… Я должна просто показать свой паспорт, и все.
– Ты так уверенно говоришь об этом, словно проделывала это уже не раз…
– Таким же образом Виталий получал деньги… Я знаю, что говорю. Игорь, не смотри на меня так… Ты должен понимать, что я пришла к тебе из другого мира: проститутки, сутенеры, бандиты… Ты можешь бросить меня и забыть, мы уже говорили с тобой… Но надо быть, мягко говоря, неумным человеком, чтобы отказываться от денег. Ты не представляешь себе, сколько мне пришлось вытерпеть, зная, что я должна этому Милютину, прежде чем мы встретились с тобой… Я думала, что по гроб жизни буду выплачивать долг… И вот теперь все изменилось, я встретила тебя, а тут еще и эти деньги…
– Что это за деньги?
– У Иванова с Виталием был ресторан, где по ночам играли в карты, курили… Когда Иванова взяли за наркотики, ресторан оказался в руках его брата, но уже тогда ясно было, что он не потянет это дело, так как никого не знает, без связей… Словом, Иванов оформил доверенность на брата, тот продал ресторан и уехал за границу. Думаю, теперь, когда Иванов вышел, брат решил отдать ему деньги… Но половина принадлежала Виталию, то есть мне… Не мешай мне забрать эти деньги. Нам с тобой они пригодятся. У нас же ничего нет… Правда, я и понятия не имею, сколько там денег… Вот, Игорь, я тебе все и рассказала.
– Но кто в тебя стрелял?
– Тот, кто знал, что Иванов вышел и собирается встретиться со мной…
– Но зачем тебя убивать, когда можно было бы просто отнять деньги?
– Все знают, что меня отпустили не без помощи «Соляной кислоты»… Значит, я работаю на ментов.
– Ты хочешь сказать, что тебя в любую минуту могут убить?
– Не знаю… Мое освобождение было волшебным, сказочным, а сказок в жизни не бывает…
– Что нужно сделать, чтобы тебя оставили в покое?
– Поделиться с Милютиным.
– Значит, поделись. Ты не боишься, что тебя могут подстрелить прямо на вокзале?
– Иванов никогда не сдаст меня, никогда… И никто не знает, где я…
Шубин припарковался на одной из улиц рядом с Павелецким вокзалом, помог Веронике выйти из машины.
– Иди рядом со мной, обопрись на меня… Ты как себя чувствуешь?
– Голова что-то разболелась… Знаешь, все так неожиданно… Хоть бы Иванова не схватили, он хороший парень, и с наркотиками его подставили… Вокруг такая грязь, ложь, мерзость…
Они вошли в зал, Вероника взглядом показала, к какому окошку им следует подойти. За стеклом сидела немолодая уже блондинка, одетая в белую блузку с пластиковой карточкой на груди, Вероника сунула в окошко паспорт и тихо произнесла: «Я от Иванова Леши».
– Слава тебе господи, а то я как раз собиралась уходить… – И женщина, внимательно рассмотрев фотографию на паспорте и сравнив ее с оригиналом – болезненным личиком Вероники, достала какой-то пакет и протянула ей. – Здесь сумка, разверни ее…
Игорь помог девушке вынуть из пластикового пакета спортивную сумку, после чего женщина стала передавать Веронике свертки, упакованные в коричневую почтовую бумагу. Их было так много, что Вероника принимала последние свертки уже с выражением тревоги на лице. Да и Шубин испытывал страх за стоящую рядом с ним Веронику. Он постоянно оглядывался, ожидая внезапного нападения или выстрелов. Нервы его были на пределе.
– Вот, дочка, и все. Он-то теперь далеко, просил привет тебе передавать.
– Спасибо, теть Тань, – вдруг услышал Игорь.