— Он тут при чем? — раздосадованно поморщилась я. — Это я просто вчера выспалась.
— Как сказать, — передернул плечами Кальвитор. — Вчера перед ритуалом ты улыбалась через силу, хотя уже это было замечательно, а вот танцевала с ним вполне искренне. Вы оба по-настоящему горели, и это было красиво. Неожиданно, но — красиво. Да что там вчера, ты вот сейчас, сидя тут в тоске и печали, выглядишь гораздо более живой, чем вчера утром! Не надо, пожалуйста, себя больше так истязать, ладно? Очень больно видеть друга в таком состоянии. И… прости, но ты не хуже меня знаешь, что Ир не одобрил бы такого поведения. Уйти за любимым, когда позовет Грань, — это нормально. Но день за днем сознательно пытаться себя убить?
— Что-то вы раньше не очень усердствовали с душеспасительными беседами, — вздохнула я, склонив голову ему на плечо. Кир со смешком потрепал меня по макушке.
— Потому что раньше ты бы все равно не услышала. Да и… не так-то просто пустым стеклянным глазам объяснять, что жизнь прекрасна. Я вот на такой моральный подвиг оказался не способен, и Вал тоже, и остальные. Не куксись, ну, подумаешь, переспала ты с этим светлым, велика трагедия! Ну правда, неужели все было так плохо? На вид он вроде ничего так, перспективный. Или он только плясать и горазд? Впрочем, говорят, танцоры — они такие…
— Дурак, — проворчала я, но губы против воли раздвинулись в улыбке. — Точно с Мельхиором переобщался! Если бы все было плохо, я бы, может, меньше расстраивалась.
— Странная женщина, — рассмеялся Кир. — Провела с мужчиной ночь и переживает, что ей все понравилось.
— А я должна радоваться, что по пьяни с врагом покувыркалась? — огрызнулась в ответ. — Да еще с большим удовольствием?
— Номинально они больше не враги, — осторожно поправил Кальвитор. — Глупо переживать о том, чего уже не исправить. Нет, я, в общем, понимаю, что тебя расстроило, и даже искренне сочувствую. Ладно там рядовой светлый, а Бельфенор — он… отборный, сортовой. Наверное, ты ощущаешь себя предательницей? Не знаю, поможет тебе это или нет, но попробуй взглянуть на ситуацию под другим углом. Во все времена захватчики и победители получали от побежденных то, что хотели: деньги, земли, рабов. Почему ты должна страдать, если победили — мы? Почему не попробовать воспринимать этого стихийника и весь твой повод для печали как военный трофей? Кого ты предала, сама подумай? Ты выдала ему какие-то секретные сведения, продала своих? Нет, ты просто получила то, чего хотела сама и что, уж извини, было тебе необходимо. Он не просто враг, он побежденный враг, а это две большие разницы. Если смотреть со стороны, то, скорее, он достоин сочувствия; не в том смысле, что ночь неудачно провел, а в более общем. Он оказался на враждебной и ненавистной земле и вынужден к ней приспосабливаться. А ты-то как раз дома и можешь позволить себе расслабиться так, как считаешь нужным.
— Интересная мысль, — ошарашенно пробормотала я. — Об этом я действительно… не подумала.
— Со стороны такие вещи думаются легче, — иронично хмыкнул он. — Кстати, о светлых! Мы уже все головы сломали, что делать с этой парочкой, с ним и Таналиором. С одной стороны, обидно, если такая силища будет пропадать напрасно. А с другой… и что им можно поручить? Пошлют подальше и в чем-то будут правы. А в тюрьму сажать… так охрана мага подобной силы — само по себе редкое развлечение, и нам сейчас не до него. В общем, подсуропил нам Владыка напоследок. Никто как-то не ожидал, что светлые решат таким странным образом избавиться от части собственной элиты. Причем хаосита еще как-то можно приспособить к делу, он вон любознательный, отдать ему какой-нибудь остров подальше от города для экспериментов — и будет всем счастье. А с этим огневиком вообще ерунда полная. Порядочная скотина и сноб, как они все, но при этом, как назло — скотина порядочная…
— Вот последний каламбур я не поняла. — Я приподняла голову, чтобы взглянуть на друга.
— Ну, в смысле, с какой стороны посмотреть. С одной — скотина, а с другой — порядочный эльф. Мельхиор вон от него в рожу получил, когда ты от них с площади убежала.
— За что? — растерялась я.
— За вопросы, порочащие честь женщины, — с удовольствием пояснил Кир, поднимаясь на ноги и красноречиво протягивая мне ладонь. Действительно, сколько можно сидеть на месте, если дел полно? — То есть практически за те же самые, которые я тебе сейчас задавал. Темный поинтересовался, как у вас все прошло, а светлый ему без разговоров двинул в морду и еще пригрозил смертельным поединком. В общем, проблемный у нас завелся житель, очень проблемный. У тебя нет идей, куда его пристроить? А то, может, возьмешь его себе? Сильный, выносливый, будет у тебя личный раб в хозяйстве, на руках в госпиталь станет носить… Ай, ну что ты дерешься, я же шучу!
— Шуточки у него, — с показным недовольством проворчала я, потирая ушибленный о Кира локоть. После чего поинтересовалась уже вполне серьезно: — А у него самого спросить? Вдруг выскажет какую-нибудь дельную мысль.
— Он и сам свою мысль высказал все тому же Мельхиору. Говорит, хочет куда-нибудь в глушь забиться и чтобы его там не трогали. В принципе, если ничего лучше не придумаем, пусть едет в свою глушь. Насильно заставить такого мага сотрудничать, конечно, можно, но уж больно хлопотное это дело. И тогда он, если вдруг вырвется из-под контроля, даст прикурить всем. Сейчас он к нам хотя бы настроен более-менее лояльно и вроде не собирается вредить, а в случае чего начнет мстить вполне осознанно и с фантазией. Оно нам надо? Было бы, конечно, здорово, если бы именно он прихлопнул Владыку, но раз ты говоришь, что не мог…
— В полночь мы еще точно не спали, — нехотя откликнулась я. — И даже через час после полуночи. Вот под утро, конечно, мог куда-нибудь выбраться, но… да ну, из него плохой лицедей, огневик же. Не ходил он никуда ночью, иначе не смог бы утром так достоверно разыграть удивление.
— А нарушить ваше уединение кто-нибудь мог? — задумчиво уточнил Кальвитор. — Мне, если не хочешь, не отвечай, просто постарайся вспомнить, Миль точно спросит.
— А что случилось-то? Что, кроме Бельфенора, других подозреваемых нет? По-моему, тут сложно найти живое существо, которое не желало бы Владыке смерти.
— Проблема в том, что именно его струной была отрезана голова Владыки, — пожал плечами Кальвитор. — Только это между нами, ему самому пока не говорили — он как-то уж слишком спокойно для виновного себя ведет. Нет, бывают эльфы с таким великолепным самоконтролем, но у этого темперамент не тот, как ты заметила. Если бы он умел так идеально играть, вряд ли оказался бы на птичьих правах на враждебной территории. Можно, конечно, углубиться в теорию заговора и предположить, что это был очень тонкий расчет и он все это провернул, только чтобы убить Владыку. Но, согласись, слишком много допущений. В общем, сейчас придем, поговоришь с Мельхиором, он больше всех жаждал тебя видеть. Но это потом, сначала надо помочь с успокоением светлых, а у тебя это должно хорошо получиться.
— Валек решил идти сразу с козырей? — не удержалась я от улыбки. — Тогда пойдем сначала ко мне, я хоть оденусь построже, а то как-то несолидно в таком виде с официальными заявлениями выступать. Или, может, мне им тоже сплясать?
— Ты, главное, сначала скажи, что проследишь за беспристрастностью расследования и что вообще все под контролем, а потом можно и сплясать, — отмахнулся Кир. — Если хочешь знать мое мнение, ты прекрасна в любой одежде. Во всяком случае, когда улыбаешься.
— Подлиза, — насмешливо фыркнула я.
— Еще скажи, что тебе не нравится, — беспечно рассмеялся он.
— И как я, интересно, проконтролирую это расследование, если ни моховой семечки не понимаю в деле сыска? — Я задумчиво качнула головой. — Вот зачем тогда с вами связалась, а? Сплошные нервы.
— Что, тоже хочешь подальше в глушь, как светлый? — хохотнул Кальвитор. — Составь ему компанию!
— Нет, вы мне еще не настолько надоели, так что не дождетесь.
— Подожди, а куда мы идем? Ты же вроде в той стороне обитаешь!
— Да ну, буду я еще из-за них круги наворачивать, — отмахнулась я. — Я передумала, и так сойдет. Присутствие светлых дурно на меня влияет, начинаю задумываться обо всякой ерунде.
— Ох уж мне эти женщины! — вздохнул Кир, демонстративно закатив глаза. — Десять им лет, десять веков — один и тот же ветер в голове и настроение меняется по пять раз в минуту.
— То есть ты думаешь, мне все-таки стоит переодеться? — ехидно уточнила я.
— Тилль, да хоть раздеться. Ты действительно думаешь, что кто-то обратит на это внимание? — Друг насмешливо вскинул брови.
— Ох уж мне эти мужчины, — передразнила я. — То — прекрасна, а то — никто внимания не обратит…
Вот так, перешучиваясь, мы добрались до здания правления.
За что люблю Кальвитора, так это за непосредственность и изумительную легкость общения. Он… как про таких говорят люди, свой в доску. Жизнерадостный, понимающий, теплый и искренний. Особенно приятно, что он такой целиком — и внутри, и снаружи. Часто весельчаки по жизни в глубине души очень несчастные существа с горькой судьбой, но Кир — приятное исключение из этого правила: везунчик и баловень судьбы. Дружная семья, счастливое детство, увлекательные и легкие годы учебы, красавица-жена, две умницы-дочки. Над своими девочками наш министр экономики буквально трясся в лучших светлых традициях, и из-за этого они до сих пор жили у темных. Правда, насколько я знала, терпение Альви (собственно, жены) недавно окончательно лопнуло, и сейчас Кальвитор был озабочен доставкой своего семейства в родной город.
Легко и незаметно у Кира получилось выправить мое настроение, отвлечь от мрачных мыслей и… наверное, действительно успокоить. В самом деле, глупо страдать над тем, что уже случилось и что невозможно изменить. А после рассуждений на тему военных трофеев эти переживания и вовсе казались пустыми и глупыми. Пусть вон Фель терзается, а я не буду.
Одна только тревожная мысль по-прежнему казалась разумной: место нам стоило бы выбрать другое. Интересно, боги уже отомстили, а я пока этого не заметила, или финальный удар пока только готовится?
Бельфенор Намиаль Маальт-эль
из корней Серебряного Дуба
— Хм. Для страдающего похмельем и ненавидящего жизнь эльфа у тебя слишком цветущий вид, — поприветствовал меня Тай, окинув оценивающим взглядом.
— Хорошее пойло. От него нет похмелья, — вяло похвастался я, усаживаясь на соседний стул.
После разговора с темным следователем и долгого нудного ожидания (его коллеги потрошили мою струну) какой-то молчаливый юноша проводил меня в уже знакомое здание правления и оставил в уже знакомом зале. Здесь со вчерашнего дня произошли благоприятные перемены: угол освободили от груды мусора.
Присутствующих было заметно больше, чем вчера, хотя основные действующие лица — Валлендор с его ближним кругом и наследником, без пяти минут новым Владыкой — еще не появились. Зато присутствовали мои товарищи по несчастью — участники ритуала, часть охраны и пара местных пространственников средней силы, что-то колдовавших над стоящим в стороне столом. Еще наблюдалось десятка полтора незнакомых мне существ, среди которых — трое орков, гном и массивный бритый человек, комплекцией напоминавший, скорее, зеленокожих степняков.
— Смотри-ка, и даже не посыпает голову пеплом. Неужели никаких глупостей не натворил? Где тебя носило всю ночь? — полюбопытствовал друг. — И что это, к слову, вчера за танцы были? Не замечал за тобой прежде подобных талантов, — с ироничной улыбкой заметил он.
— Танцы и танцы; все это гораздо проще струны. А ночью… спал я, — отмахнулся, передернув плечами. Вдаваться в подробности не хотелось, даже несмотря на то, что слухи, принимая во внимание примечательность составившей мне компанию эльфийки, до друга непременно рано или поздно дойдут. Но то — слухи, а моя совесть будет чиста. — Ты, кстати, в курсе, что нашего светлейшего кто-то прикончил?
— А то, весь город уже гудит, — удовлетворенно улыбнулся он. — Это не ты его, часом?
— Нехорошо присваивать чужие подвиги, так что — нет, не я. Учитывая, что ты струну в руки взять не можешь, чтобы не порезаться, и не ты?
— Я маг, — он с достоинством пожал плечами, — мне подобная ерунда без надобности. Что можно сделать ею такого, чего нельзя добиться магией?
— Ну как же? А прирезать Владыку? — насмешливо уточнил я.
— Резонно. Прирезать магией сложно, — с улыбкой согласился он. — О! Смотри-ка, новоиспеченный Владыка. Вот уж у кого мотив на лицо!
В этот момент в распахнутую входную дверь как раз втягивалась процессия из недостающих лиц. Во главе — Валлендор с наследником, следом — все прочие. Будущий Владыка, к слову, особенно довольным переменами не выглядел, хмурился и что-то очень тихо обсуждал с местным правителем. Никак не могут найти подходящего козла отпущения на роль убийцы? Даже странно, что от идеи свалить все на меня отказались, всем было бы удобнее.
Я против воли уцепился взглядом за гибкую яркую фигурку Тилль, которая оживленно перешептывалась с одним из высокопоставленных спутников, скользнул по тонкой талии к высокой груди, вдоль изящной шеи и блестящих черных прядей волос к лицу — и, досадуя на себя, понял, что руки мои почти въяве ощущают нежность ее кожи, губы — вкус ее губ, а тело…
Усилием воли я заставил себя отвести взгляд, сосредоточив внимание на оживившихся при появлении процессии портальщиках, и постарался выгнать из головы посторонние мысли, с которыми до сих пор вполне успешно боролся. И очень порадовался, что я сейчас сижу, а местный почти отсутствующий протокол не требует подняться при появлении правителя. Потому что мысли мыслями, а тело отреагировало на Тилль совершенно однозначно.
Было неприятно это осознавать, но утраченный вчера по вине этой красавицы самоконтроль до сих пор где-то шлялся. Я мог сколь угодно долго убеждать себя в виновности алкоголя и каких-то еще потусторонних сил, но… Тилль была настолько хороша, насколько вообще может быть хороша женщина, и даже лучше. Горячая, искренняя, способная становиться податливой, словно воск, и безудержно страстной и требовательной. Это, пожалуй, была самая сумасшедшая и самая приятная ночь в моей жизни, и теперь чудовищно сложно вышвырнуть ее из головы.
Уж не в этом ли состояло божественное наказание? Точно знать, что ночь первая и последняя, но вспыхивать от одного только взгляда на эту женщину и со сладкой дрожью вспоминать каждое мгновение?
Тем временем портальщики, кажется, закончили свою работу. Вопросительный взгляд на Валлендора, одобрительный кивок, и над столом вспухла огромная воздушная линза. Поверхность пошла рябью, а через несколько мгновений мутные пятна на ней сложились в яркую четкую картинку, отразившую Гранатовую залу Сводов Древа — дворца Владыки. В высоких плетеных креслах сидело десятка три самых высокопоставленных светлых. Великой скорби на лицах не наблюдалось, да оно и понятно — искренним привязанностям в высокой политике нет места. Были тревога, нервное напряженное ожидание, у кого-то усталая усмешка и раздражение, а у кого-то — и едва прикрытое злорадство.
При виде знакомых лиц в душе поднялось странное ощущение. Никто из этих эльфов не являлся моим другом, некоторые вызывали искреннее уважение, кое-кто был откровенно противен. Но все равно остро и отчаянно захотелось оказаться по ту сторону окна. Всем существом ощутить медленный и ровный пульс жизни Великого Древа, спокойной силой которого пропитаны все Своды. К Владыке можно относиться по-разному, но Древо — основа всего нашего мира, и его корни скрепляют земную кору. Только — увы! — прикоснуться к ним вдали от ствола я не способен, а там сам воздух поет от близости его силы.
Но от острого приступа ностальгии имелась и польза: воспоминания о родном доме перебили воспоминания прошедшей ночи. Я сомневался, что этих эмоций хватит надолго, но сейчас пронзительная тоска оказалась предпочтительней неуместных желаний.
Начало беседы я слушал вполуха. Расшаркивания, громкие слова, официальные извинения и обещания «покарать виновного, невзирая на былые заслуги». Нелепости ситуации добавляло и понимание: по обе стороны окна не было никого, кто желал бы покарать виновного из жажды мести, а не по политической необходимости.
— Кто несет ответственность за проведение всестороннего расследования этой трагедии? — спокойно и почти со скукой в голосе проговорил Амалиор — министр внешней политики, который сейчас вел диалог от имени Светлого Леса.
— Я, с вашего позволения. — Мельхиор поднялся со своего места, коротко, с достоинством кивнул и назвал себя. Собеседник окинул его задумчивым взглядом, медленно кивнул в ответ.
— Но кто обеспечит беспристрастность расследования?
— Я, с вашего позволения, — прозвучавший звонкий голос Тилль оказался для большинства свидетелей происходящего, и меня в том числе, неожиданностью. В интонациях чудилась едва уловимая насмешка; я готов был поклясться, что она передразнивает Миля. — По праву старшинства и крови, разумеется. — Она тоже поднялась.
— Старшинства? — Бровь Амалиора красноречиво взлетела, отражая удивление, но больше ни один мускул на лице не дрогнул, а выражение глаз оставалось спокойно-пронзительным.
— Мии галь Ивиталь Индал-эль из корней Белого Ясеня, — с вежливой ироничной улыбкой представилась эльфийка.
Замерли все.
Инородцы растерянно хмурились, не понимая, что так удивило Перворожденных. Валлендор и его товарищи выглядели удовлетворенными и явно довольными произведенным эффектом, то есть — для них это новостью не стало. А вот все остальные таращились на Тилль, кажется, едва борясь с желанием протереть глаза, прочистить уши и ошарашенно потрясти головой.
Я же с некоторым недоумением поймал себя на мысли, что это известие меня совсем не шокирует. Удивляет, озадачивает, да, но в глубине души я был уверен, что босая целительница в рваном платье — фигура гораздо более значительная, чем может показаться на первый и даже на второй взгляд. Не настолько, но… Мелькнула ироничная мысль, что способных оспорить право старшинства этой светлой нет не только по эту сторону окна, но и по другую, и вообще во всем Зеленотравье едва ли найдется кто-то старше и высокородней первой дочери первого эльфийского Владыки.