Я же с некоторым недоумением поймал себя на мысли, что это известие меня совсем не шокирует. Удивляет, озадачивает, да, но в глубине души я был уверен, что босая целительница в рваном платье — фигура гораздо более значительная, чем может показаться на первый и даже на второй взгляд. Не настолько, но… Мелькнула ироничная мысль, что способных оспорить право старшинства этой светлой нет не только по эту сторону окна, но и по другую, и вообще во всем Зеленотравье едва ли найдется кто-то старше и высокородней первой дочери первого эльфийского Владыки.
Покойный Владыка и его наследник происходили из рода Золотого Бука, вот только первым правящим родом на заре мира, в момент рождения эльфов, был назван Индалор Белый Ясень. Увы, боги не дали ему сыновей, только трех дочерей, а потом он вовсе умер, и род на том прервался. Почему умер — версий было много, за столько веков это событие обросло балладами и преданиями и выяснить правду не представлялось возможным. Кто-то обвинял нового Владыку в свержении прежнего, кто-то настаивал на романтической версии, что за Грань он ушел вслед за женой, которая вроде бы погибла по нелепой случайности. Кто-то утверждал, что Белого Ясеня не существовало вовсе, а существовал один из богов, который, наладив быт своих любимых детей, продолжил свое божественное существование, оставив власть в руках наиболее достойного. С тех легендарных времен минуло что-то около семидесяти тысяч лет, а эльфы, хоть потенциально и бессмертны, но даже для нас это огромный срок, и в среднем поколения сменяются раз в сотню-другую лет.
Право старшинства, равно как и весь вопрос о «контроле за беспристрастностью» — пустая формальность. Просто потому, что дело происходит на чужой территории и нужен номинальный представитель старого светлого рода, считающийся тем самым беспристрастным наблюдателем. Ирония судьбы, конечно, что этот представитель — лицо более чем заинтересованное, но оспорить право старшинства здесь действительно оказалось некому. Оно формально означало наибольшую мудрость и рассудительность, обычно так и бывало. Кто мог знать, что старшей вдруг окажется безалаберная девчонка? Юридический казус, неожиданная лазейка. Забавно, для моих сородичей еще и немного обидно, но не более того. Все это лишь слова, и большинство присутствующих понимали, что в конечном итоге светлые примут того виновного, которого назначит Валлендор.
В остальном же никаких особенных привилегий древний род Тилль не давал: женщины не наследуют, поэтому угрозы титулу Владыки она нести не могла. Но, с другой стороны, я хорошо понимал, почему она в последнее время не проявлялась официально. Женщины, конечно, не наследуют, но прибрать к рукам такое сокровище, как последняя из корней Белого Ясеня, почтет за честь и удовольствие любой род. И несмотря на всю лояльность к брачным узам, в этой ситуации вряд ли кто-то поинтересовался бы ее мнением. Вероятнее всего, Владыка взял бы ее себе, и стремление светлой избежать подобной участи становилось более чем понятным.
Гораздо интереснее было, где и почему она пропадала тысячелетия до этого?
Задумавшись, я бросил взгляд на Тилль — и неожиданно рассмеялся, причем даже не очень нервно, а вполне искренне.
— Что смешного я сказала? Нужно поклясться на Великом Древе? — недовольно сверкнула на меня глазами целительница, а я в ответ качнул головой и проговорил:
— Да я просто подумал, что для своего возраста ты удивительно неплохо сохранилась.
Реакция на эти слова последовала… странная. Что все посторонние отмерли и зашушукались, было ожидаемо — я, что называется, разрядил обстановку. А вот все соратники Тилль уставились на меня с недоверчивым удивлением. Сама же эльфийка глядела растерянно, даже почти испуганно, а потом щеки ее окрасились легким смущенным румянцем.
— Всего лишь неплохо? — ворчливо уточнила она, раздраженно хмурясь, явно недовольная собственной реакцией.
— Ну я же не знаю, что было раньше, сравнивать не с чем. — Я спокойно пожал плечами. Тилль бросила на меня какой-то совсем уж несчастный затравленный взгляд и резко села на свое место. Причем на обиду эта реакция походила меньше всего.
Интересно, что я такого неожиданного сказал?
Тилль
Было забавно осознавать, сколько мне номинально лет, но эта цифра лишь веселила и добавляла официального веса, ничего, кроме этого, в ней не было. Если бы я попыталась прожить столько лет, до сегодняшнего дня точно не дотянула бы, но почти все это время я благополучно пропустила.
После смерти родителей я удрала из дома по вполне прозаической причине: ужасно не хотелось выходить замуж, а из сестер я на тот момент единственная не обзавелась семьей. Некоторое время скиталась по тогда еще совсем юному миру, очень не похожему на сегодняшний и, честно говоря, значительно менее приятному. Пару раз основательно влипнув в неприятности и чудом не лишившись не только чести, но и жизни, я в какой-то момент нашла укрытие от непогоды в небольшой пещере-норе в корнях очень старого родового древа — белого ясеня. Не знаю уж, как он оказался в тех диких краях, куда не ступала нога не то что эльфа — вообще ни одного разумного существа.
Я тогда была избалованной домашней девочкой, не приспособленной к выживанию в диких условиях, самонадеянно решившей, что великолепное владение луком и магия способны решить любые проблемы. Приключения повыбили дурь и самоуверенность, и я была согласна на что угодно, лишь бы все эти мытарства кончились. Даже замужество представлялось уже почти желанной участью, но вот так вернуться ни с чем мешала гордость.
Сжавшись в комочек, я несолидно ревела взахлеб, лежа в этой норке, снаружи громыхала гроза, было мне холодно и страшно. И в этот момент до меня снизошли боги.
Белый Ясень (как, впрочем, и Золотой Бук) — род, находившийся под опекой Лина и Нилы, покровительствующих пространственной магии, а заодно времени, истории, памяти, родовым связям и семейным узам. Эльфы всегда относились к ним по-особенному: что ни говори, а собственные корни и намять рода — для нас едва ли не самое важное в жизни. Даже для диких, сейчас отдалившихся от леса, эта память и связь оставалась принципиально важной и очень крепкой.
Вот они и вышли посмотреть, отчего так убивается их названая дочь. Я, конечно, очень обрадовалась благодарным слушателям и очень искренне рассказала участливо глядящей на меня и гладящей по плечу Ниле, как дошла до такой жизни. Рыдала, что хочу замуж по большой любви, как у родителей, а не абы за кого, что видеть не могу этот ужасный дикий мир, и вообще устала, а еще очень хочется кушать, холодно, и жизнь — страшно несправедливая штука.
Так я и уснула в слезах, а проснулась на скалистом утесе девяносто шесть лет назад, меня легонько тряс за плечо эльф странной наружности и участливо интересовался, кто я вообще такая и все ли со мной нормально. Я сначала растерялась, потом испугалась, потом обнаружила, что эльф не один, рядом стоят трое его приятелей, разглядывающих меня с большим интересом, и испугалась еще сильнее. Но решительно заявила, что замуж я не пойду!
Все четверо дружно заржали и сообщили, что они вроде и не зовут. Мирный настрой и отсутствие матримониальных планов меня тогда очень успокоили, и знакомство все же состоялось. Если имена троих друзей были привычные и понятные — Валлендор, Кальвитор и Налатин — то первый со странной прической представился как Ир — «дикарь». На вопрос наивной девочки, почему он называет себя презрительным прозвищем преступников и изгнанников, неужели у него нет родителей и рода, он спокойно ответил, что лучше бы в самом деле не было, знать он их не желает и лучше жить изгнанником, чем сыном такого отца.
Когда я в свою очередь назвала себя, остальные уставились на меня с недоверчивым подозрением, а этот Ир расхохотался и сообщил, что я неплохо сохранилась для своего возраста. Слово за слово, и как-то очень быстро и легко получилось, что я стала среди этих мужчин своей. Это оказалось очень новое и непривычное чувство — что можно вот так запросто болтать с мужчинами, более того — дружить с ними. Под их влиянием я здорово изменилась, повзрослела, обрела уверенность в себе. Появилось понимание, что я действительно могу приносить пользу не только как мать для детей, хозяйка для дома и женщина для мужчины, но мои познания в магии и моя меткость могут сослужить добрую службу. Благодаря этой четверке я освоилась в новом, так сильно изменившемся мире, привыкла ко всем вещам вроде поездов и самоходных машин, поначалу казавшимся жуткими и пугающими.
Сейчас, когда этот светлый стихийник слово в слово повторил тогдашние слова Ира, я вдруг опять почувствовала себя потерявшейся во времени девчонкой. Как наяву вспомнился тот день: горячее солнце, запах близкого моря и приземистых сосен — я тогда очнулась на том самом месте, где сегодня меня нашел Кир.
Сейчас, когда этот светлый стихийник слово в слово повторил тогдашние слова Ира, я вдруг опять почувствовала себя потерявшейся во времени девчонкой. Как наяву вспомнился тот день: горячее солнце, запах близкого моря и приземистых сосен — я тогда очнулась на том самом месте, где сегодня меня нашел Кир.
Попыталась взять себя в руки, но Фель, будто издеваясь, словно подслушивал тогда, опять слово в слово повторил еще одну фразу Ира, и я окончательно смешалась и села на место, коря себя за слишком бурную реакцию на простое совпадение. Между жизнерадостной ехидной Иром и этим самоуверенным стихийником лежала огромная пропасть, на первый взгляд у них не имелось никаких точек соприкосновения, и тем неожиданней было выяснить, что кое в чем мысли двух мужчин совпадают настолько точно.
Мои же собственные мысли, стоило взглянуть на Бельфенора, попытались сползти к воспоминаниям о прошедшей ночи. Но тут я уже откровенно разозлилась на себя и постаралась вытряхнуть из головы все лишнее. Хорошо менталистам, они умеют осознанно управлять собственными мыслями, а прочим несчастным приходится выкручиваться. Помог проверенный рецепт — дурацкий привязчивый напев.
Расчет Валлендора оказался верен: после такого удара, как представление меня, разговор завершился скомканно и быстро. Обвинять меня во лжи было глупо, незримо присутствовавшее за спинами светлых Великое Древо служило лучшим гарантом правдивости, а такие вещи, как принадлежность к роду, оно ощущало на любом расстоянии, и наверняка каждый из эльфов по ту сторону окна успел задать ему вопрос и получить ответ.
— Тилль, на два слова! — окликнул меня Мельхиор, когда линза погасла. — Или тебя теперь нужно величать исключительно Мииталь? — иронично уточнил он.
— Только попробуй, — проворчала я. — Ты по поводу убийства, да? Мне Кир сказал, что ты захочешь поговорить.
— Конечно захочу. Пойдем, не здесь же. — Он неопределенно дернул головой. Мы покинули общее собрание и быстро отделились от основного потока потянувшихся к выходу приглашенных свидетелей.
Их Валек позвал не только для массовости, но и на случай какого-нибудь неожиданного поворота событий. Например, если потребуется срочно огласить причину смерти, результат осмотра места преступления или еще что-нибудь в том же духе. Для этого присутствовали Николай (как представитель госпиталя и специалист, занимавшийся собственно вскрытием в компании сидящего рядом целителя) и несколько ребят из числа подчиненных Мельхиора. Пришла пара рыбаков; наверное, тело нашли именно они, потому что другой причины их присутствия я не видела.
Все остальные входили в так пока толком официально и не оформившийся правительственный совет. Валлендор, конечно, являлся единоличным правителем, но в одиночестве управлять даже такой небольшой, как Красногорье, страной попросту невозможно.
— Как продвигается расследование? — полюбопытствовала я, не выдержав молчания. — А то мне наказали за тобой приглядывать, но я даже не знаю, что происходит.
— Продвигается, — насмешливо фыркнул Мельхиор, бросив на меня веселый взгляд. — Медленней, чем хотелось бы, но быстрее, чем могло бы. Давай мы все-таки уединимся для начала, а то неприлично такие интимные вещи обсуждать на ходу. Лучше расскажи, как оно там жилось на заре веков и отчего Белый Ясень закончился так быстро?
— А я такие интимные вещи вообще со всяким треплом обсуждать не собираюсь, — парировала тут же. — Тебе Бельфенор уже в морду дал? Дал. А я слабая женщина, я так не могу, я винтовку возьму.
— И уже винтовкой по морде? — рассмеялся он.
Ну ты меня еще не настолько достал, чтобы ломать о тебя пенное боевое оружие, — с сомнением проговорила я.
— Жестокая! Да еще и древняя, как снобизм светлых. И за что я тебя только люблю? — с притворным трагизмом проговорил он.
— Нет, определенно, ты допросишься, я тебя правда пристрелю, — вздохнула я.
— За любовь?
— За древность и снобизм! — возразила задиристо.
Мельхиор — весьма своеобразный тип. Очень умный, хитрый и ловкий интриган, который очень не любит это демонстрировать, чем только лишний раз подтверждает перечисленные качества. На первый взгляд он кажется треплом, обалдуем и недалеким бабником, а на деле эта маска — плод долгой, тщательной, каждодневной кропотливой работы. Великолепный логик и знаток психологии всех разумных видов, он точно знает, что, когда и кому можно сказать, а что — стоит придержать при себе. Причем руководствуется только логикой, а никак не морально-этическими нормами, поэтому и кажется, что язык его мелет все подряд. Например, в упомянутой ситуации со светлым стихийником я почти уверена, что провоцировал темный сознательно или по меньшей мере подозревал именно такую реакцию, какая последовала. А вот зачем это было нужно… Чужие мозги, особенно — мозги Мельхиора — это дебри Древнего Леса: полбеды, если просто ничего не поймешь, а ведь можно и здорово поплатиться за любопытство.
Миль в свое время стал серьезным испытанием для моей психики. Он был хорошим другом Валлендора, и я умудрилась познакомиться с ним вскоре после собственного пробуждения в далеком будущем. Если остальные мальчики, зная мою историю, щадили чувства и вообще относились ко мне бережно, да и при всех разногласиях с Владыкой были все-таки воспитанными светлыми эльфами, то темный, которому меня представили уже как Тилль, вел себя как… темный. Да еще по непонятной причине (до сих пор, кстати, непонятной) воспылал ко мне особыми чувствами.
Нет, любви там не имелось и в помине. Началось все с азарта и любопытства: уж очень нервно я реагировала тогда на его поползновения, и для темного подобная реакция стала своеобразным приглашением поиграть в догонялки. А потом я научилась огрызаться, освоилась в обществе этого необычного существа. И во многом, кажется, благодаря ему сделала еще одно важное открытие: оказывается, для близости между мужчиной и женщиной совсем не обязательны брачные узы. Во времена моего детства мораль была значительно строже.
Настолько близкие отношения нас с Мельхиором не связывали — темные все-таки слишком наплевательски относятся к данному вопросу — но его внимание и подначки помогли стать раскованней и уверенней в себе. В последние полвека мы с ним, кажется, определились с линией поведения: Миль разыгрывает несчастного влюбленного, а я по настроению либо отвечаю тем же, либо изображаю гордую неприступность.
— В общем, раз ты теперь несешь за меня ответственность, слушай, — начал Мельхиор, когда мы добрались до места. — Начну с конца. Нашла этого покойника пара рыбаков по чистой и нелепой случайности: у одного из них порывом ветра сорвало шляпу, и та остановилась на куче обломков, закрывавших вход в проулок. Да ты видела, там груда вроде бы небольшая, но за ней увидеть лежащее тело невозможно. Проверили, на шляпе магии нет, и порыв ветра был, вероятнее всего, естественного происхождения. То есть тело однозначно хотели спрятать, но подошли к этому достаточно халатно, просто оттащили в сторону и бросили в переулке, чтобы на него не наткнулись сразу. Причем тащили без применения магии, хотя это ни о чем не говорит, вполне мог действовать какой-нибудь осторожный маг. Уничтожить тело тоже не пытались, ни магией, ни другими средствами. Куда проще было скинуть его в воду, благо, пригодных грузов там поблизости навалом, берег каменистый, да и зданий разрушенных полно.
Напрашивается мысль: труп прятали с таким расчетом, чтобы, начав искать, его нашли быстро, но все-таки не сразу. Либо до тех пор убийца надеялся спрятаться, либо планировал избавиться от каких-то улик, либо… что-то еще. Возможно, конечно, он был сильно ограничен во времени, не успел найти веревку или его спугнули. Или он надеялся вернуться и доделать начатое чуть позже, а до тех пор припрятал труп в стороне.
Но версия с выигрышем во времени представляется самой логичной. В конце концов, там полно разрушенных зданий, куда уж точно никто в ближайшем будущем не заглянул бы, а тело даже не попытались замаскировать. Еще одним насторожившим фактором являются пресловутые следы волочения и крови. Не могу вот так внятно объяснить, что меня в них насторожило, но… если угодно, это чутье.
— Судя по интонации, загадку следов и спрятанного тела ты разгадал? — иронично уточнила я, когда Мельхиор взял драматическую паузу, якобы чтобы промочить горло.
— Разумеется, но тебе как контролирующему существу я должен объяснить всю логику событий, — с видимым удовольствием ответил он, а я не удержалась от хихиканья.
— А то мы с тобой не знаем, что, если ты захочешь меня в чем-нибудь убедить, у тебя это получится! Где я, а где логика?
— Ладно, не бурчи, дай мне покрасоваться перед роскошной женщиной, — отмахнулся темный. — Слушай дальше. Еще одним крайне подозрительным сигналом оказался повышенный тонус мышц: то есть они не расслабились после смерти, а это более чем подозрительно.