Миша в целом чувствовал себя неплохо. Он уже внутренне смирился с тем, что от «русских» в Цхинвале не получит ни шиша, и сейчас половиной мозга, больше похожего на плавленый сырок, но все еще способного худо-бедно мыслить, просчитывал альтернативные варианты. Их было немного. Договориться о боеприпасах с 58-й армией, может, и получится, но танками она точно не выручит — слишком далеко. Значит, вся надежда на Министерство обороны Южной Осетии. Осетины ведь отняли у грузинов несколько Т-72. Но в каком состоянии эти машины?..
— Так! — встрепенулся Миша. — А теперь главное. Нужен допуск на южный лагерь миротворцев. Он как раз сейчас относится к четвертой военной базе.
— Точно, относится, — согласился Замполит.
— Допуск нам дадите?
— Да не вопрос!
Замполит огляделся в поисках листка бумаги. Потом как-то слишком демонстративно заглянул в свою папочку. Миша с тяжелым вздохом подвинул ему «дежурную» стопку черновиков сценария.
Допуск выглядел мощно. На оборотной стороне черновика было от руки написано:
Распоряжение. В соответствии с указаниями командующего войсками СКВО об оказании помощи в работе съемочной группы т/к «Прайм-ТВ» разрешаю работу группы в период с 9.00 26.06.09 по 18.00 30.06.09 на территории «верхнего» городка н.п. Цхинвал.
ЗКВ СКВО по ВР П-к имярекНа всякий случай Миша перевернул листок. Мало ли чего там наши насочиняли, а он не глядя подсунул Замполиту. На другой стороне было напечатано:
Сцена 2.11.
Бетонное укрепление-«стакан».
Экст.
Актеры: Кононенко.
Реквизит: разорванный бронежилет, патроны, магазины.
Военная техника: танки, минометы, автомат.
Пиротехника: залпы из разл. орудий.
Сойдет, подумал Миша. А «залпы из разл. орудий» — это даже хорошо. Сразу видно: не фигню какую снимаем.
— Печать надо бы, — сказал он.
— Не надо, — Замполит небрежно отмахнулся.
Миша еще раз посмотрел на допуск. Что-то он ему мучительно напоминал. Из детства. Ну конечно! Отдыхали в Гурзуфе, и мама раздобыла по знакомству пропуск на пляж крутого санатория. Это оказался листок из блокнота с текстом от руки: «По этой записке пропускать двоих отдыхающих на пляж без права пользования лежаками. Володя». Работала записка безупречно. Мишино детское сознание было до того ошарашено этим, с позволения сказать, «документом», что он его на всю жизнь запомнил.
— Понял! Спасибо! Если что, будем звонить.
— Звоните, конечно! — Замполит широко улыбнулся, и полковничья звезда на погоне исчезла под щекой.
На улице Пиротехника наконец-то прорвало.
— Кучеряво живем, — сказал он. — Взрывчатки нет, ничего нет, ни хрена в конечном счете нет. Одна бумажка есть. В сортир на гвоздик.
— Нас по этой бумажке к казарме миротворцев пустят, — напомнил Миша. — Хотя, блин, не факт…
— Счастье-то какое! — воскликнул Пиротехник. — Товарищ директор группы, разрешите грязно выругаться?
— Давай вместе, — сказал Миша.
Они начали грязно ругаться, но Миши хватило секунд на десять, а Пиротехник не мог успокоиться аж до самого КПП.
Обалдевший дневальный встал смирно и отдал ему честь.
Глава 4 БРИЛЛИАНТЫ НАВСЕГДА
Сцена 2.12
БЕТОННОЕ УКРЕПЛЕНИЕ-«СТАКАН»
Экст.
Актеры: Кононенко.
Массовка: грузинские солдаты.
Реквизит: автом. магазины — 6, сумка для магазинов — 2, бумажные пачки с патронами (боевыми).
Военная техника: танк.
Пиротехника: автоматы, стрельба, взрыв, пушечный выстрел.
На улице они забрались в «Волгу». Пиротехник раненую ногу запихивал в машину руками и вообще подчеркнуто страдал. Миша держал ему дверь и смачно, с хрустом, грыз ноготь. Водитель Алан, двухметровый верзила, непонятно как помещавшийся за рулем, бросил на Мишу короткий взгляд, понял, что пассажир малость не в себе, и не стал ничего спрашивать. Просто ждал.
— Сейчас, — сказал Миша. — Минуту.
А вот не буду я с места в карьер срываться и бежать, подумал он. А то наломаю дров. Сначала надо собрать информацию — пройтись по местным ведомствам и точно выяснить, что именно каждое из них может нам дать. И тогда уже решать, куда двигаться.
Если совсем честно, то после джентльменской беседы с командующим Миша побаивался звонить в 58-ю армию. Во всяком случае — сегодня. Выход на начальника штаба ему дал надежный человек, и самого НШ характеризовал как «правильного дядьку», просто Миша уже в себе не был уверен.
— Война войной, а обед по расписанию, — сказал он. — Поехали к Индире. Алан, отвези нас в «Ирбис».
— Ага! — согласился Пиротехник. — Надо «острое» попробовать. Я вообще люблю, когда с перчиком, а в жару это самое то.
Он вчера обедал у Индиры впервые, оценил шашлыки и пироги, но меню изучал пристрастно и вычитал много интересного. Особенно его впечатлило второе блюдо, называвшееся просто и без затей: «острое».
— Не хватило острых ощущений?.. Ладно, ладно, ну пошутил я. Позвоню, скажу, что мы едем, — Миша взялся за телефон.
В Цхинвале на тот момент действовало ровно две с половиной точки общепита, одна на другую совершенно непохожие. На площади у городского рынка — кафе «Ромашка», где, начиная с войны, кормились все журналисты, какие только ни приезжали в Цхинвал. Там можно чего-то накидать в пасть, быстро прожевать, быстро проглотить и мчаться дальше — желательно, не задумываясь, что ты такое съел… На южной окраине был ресторан, который работал только вечером, — мраморные полы, люстры, бархатные скатерти… А вот ближе к северной части города нашлось кафе «Ирбис». Мишу туда привезли в первый же вечер местные кагэбэшники и сказали: не пожалеешь. Миша попробовал одно, попробовал другое — и пошел к хозяйке знакомиться. «Народа немного, а вам надо делать кассу — давайте я буду своих к вам водить обедать. Только сделаем так: я звоню за сорок минут, и чтобы все было готово, чтобы мои не ждали». — «А вы что будете?» — «Дайте людям пару дней пристреляться, вы поймете, что они берут, а дальше исходя из этого и делайте». — «Хорошо».
Хозяйку звали Индира — кому молодому и не объяснишь толком, что бы это значило.
— Индира, мой друг хочет «острое», — сказал Миша в трубку. — И, пожалуй, я тоже.
Цхинвал невелик, пройти его пешком в длину, то есть с севера на юг, займет минут сорок, а если не спешить — час. В ширину, с запада на восток, — минут двадцать-тридцать. На машине, даже с учетом послевоенных колдобин, ехать дольше четверти часа в пределах города просто некуда. Поэтому Миша и звонил — успеют хотя бы накрыть на стол.
Успели, да еще как — Пиротехник даже забыл хромать и устремился к тарелке.
«Острое» с виду было как харчо, только мяса гораздо больше. Первая ложка проскочила хорошо, вторая тоже ничего, но уже — ух, а вот на третьей ложке у Миши из глаз потекли слезы. Внутри занимался небольшой пожар, Миша попробовал залить его минералкой — безрезультатно. Хотел сообщить Пиротехнику, что тот нехороший человек и гнусный провокатор, но не хватило воздуха.
Пиротехник наворачивал «острое», не поднимая глаз и обильно потея.
В приоткрытую дверь подглядывал повар, лицо его выражало живой профессиональный интерес, то ли этнографический, то ли медицинский, сразу и не поймешь.
— Однако! — только и сказал Миша, когда смог говорить.
— Действительно острое, — буркнул Пиротехник, по-прежнему глядя в тарелку.
Вышли они из кафе — хоть выжимай, и принялись бродить вокруг машины, потому что сесть в нее, раскаленную, было страшно и подумать: вообще утонешь. Алан решил, наверное, что москвичи после визита на военную базу начали трогаться рассудком — а теперь их догнало, и эти двое окончательно сбрендили.
Продолжался спектакль минуты три, а потом Миша почувствовал, что пот с него вдруг перестал течь, и чувствует он себя просто-таки огурцом. И Пиротехник орлом смотрит, даже на раненую ногу встал нормально.
— Я же говорил! — сказал Пиротехник. — По жаре самое то! Но в следующий раз надо им объяснить…
— …что сами мы не местные, — закончил за него Миша.
— Э-э, остренького покушали! — догадался Алан.
— Поскакали, — сказал Миша.
И они поскакали.
* * *Вечером Миша сидел на кровати и размышлял, имеет ли смысл в таком взъерошенном состоянии звонить Лене. Поговорить с ней — хотелось. Но еще очень хотелось кому-нибудь пожаловаться на то, как у него все через задницу и как он сквозь эту задницу геройски лезет. Размазывать сопли перед любимой женщиной было не в его правилах, а соблазн, однако, велик.
Поэтому Миша просто сидел — в одной руке стопка черновиков, в другой ручка — и прикидывал, к кому бежать завтра. Все оборачивалось так, что пора выходить на контакт со штабом 58-й армии, больше сунуться некуда. Сегодня Миша носился между Министерством печати, Министерством обороны, кагэбэшниками и администрацией Президента, эмчеэсниками, которые помогали заметно больше и охотнее других… Он сделал то, что запланировал, — выпросил повсюду столько материальной помощи, сколько ему могли дать физически. Просил напористо, для чего пришлось временно потерять всякий стыд. Чего-чего, а стыдиться и стесняться нелепого своего положения человека, оказавшегося вдруг у разбитого корыта, Миша сейчас не имел права. Надо было спасать фильм — и он спасал как мог.
Умучился дико.
В первую очередь Миша устал разговаривать. Он бы с удовольствием дал обет молчания на недельку.
Но молчать профессия не позволяет, вот такая она болтливая. Да и слушали его внимательно — значит лови момент, пока не надоел, пока не достал своими просьбами.
При этом статус Миши в Южной Осетии с самого начала был весьма интересен. То ли хрен с бугра, то ли конь в пальто. И вот этот странный зверь, к тому же иностранный подданный, обязан на территории чужого государства быстро добыть из воздуха танки-хуянки, строго модели Т-72, в количестве чем больше, тем лучше. И взрывчатку с детонаторами. Иначе, как говорится, «кина не будет».
Задача шикарная, настоящий профессиональный вызов, самое то для коня в пальто, который любит скакать по сильно пересеченной местности.
На самом деле этой лошади страшной очень повезло, что она приперлась не сегодня, а несколько дней назад, и успела всем тут понравиться.
Местные комитетчики знали Мишу как представленного из Москвы со словами: «Там приедет наш парень, вы ему помогите». То есть приперся к ним непонятный не-военный, хотя и с ухватками знающего человека; явно не комитетчик, а по жизни телевизионщик, который должен тут снять кино про войну. Кино тоже как бы не для себя, а для вас, дорогие, поэтому — выручайте! Блин, ну свои же! Ну не с улицы я к вам пришел!
Не с улицы. Из Москвы звонили уважаемые люди, просили. Поэтому давай, заходи, присаживайся. С этого все началось — из КГБ Миша покатился дальше колобком по высоким кабинетам. И везде говорил фактически одно и то же: ребята, нам нужна ваша помощь.
Он не предлагал денег, да никто и не думал о них. Контакт строился на личном обаянии и искренней любви местных к России: ой, как здорово, ребята делают фильм про то, как мы с ними вместе грузинов расчихвостили! Тут действительно уважали русских — так, как сами русские не уважали себя никогда. Осетины, если садились выпивать, обязательно поднимали тост за Россию.
Миша в такой обстановке чувствовал себя немного самозванцем. Как будто ему за красивые глаза выдали беспроцентную ссуду. Он просто к этому не привык. Его работа предполагала умение договариваться с людьми, а в Южной Осетии достаточно было попросить. Может, он еще и поэтому на генерал-полковника окрысился — уж больно силен оказался контраст. Командующий уперся рогом на ровном месте, без видимой причины, и не захотел дать положенное, когда вокруг давали что попросишь…
И сегодня осетины тоже выручали его, но — скрывая легкое удивление. Миша ничего не объяснял, все и так догадались: на четвертой базе его кинули. Русские отказались помочь своим, которые из самой Москвы приехали. Ну и ну… И сегодня уже понадобились деньги. Потому что дружба дружбой, но Миша теперь искал не ерундовых приятельских услуг типа десятка автоматов на недельку, а серьезных вещей, которые без денег не бывают.
Хотя и от десятка автоматов не отказывался. Он готов был захапать все, что подвернется. Миша, щедрая душа, вынужденно стал жадным. То, что в Москве он для осетин в лепешку разобьется, если им чего потребуется, как бы подразумевалось — достаточно было заглянуть ему в глаза.
И еще приходилось носиться сломя голову, чтобы каждая просьба прошла сквозь многочисленные инстанции. Давид позвонил Руслану, чтобы тот сказал Аслану, чтобы тот нашел Тамерлана, который вне зоны доступа, но если его найти, отведет тебя к Васе, а Вася все сделает. И ты скачешь лично вслед за звонком по всей цепочке, в конце которой встречаешь почему-то Константина, и тот знакомит тебя с Эдуардом, и дело вроде решено, а Вася не появляется вообще, да и не нужен он, без него обойдемся… Управляющий аппарат Южной Осетии очень компактен, но здесь тебе все-таки не деревня, где можно завоевать доверие пары человек — и любое дело в шляпе. На то, что все эти Алики, Русики и Додики — майоры да полковники с боевым опытом и у каждого ствол за поясом, ты перестаешь обращать внимание очень быстро. Тут оружие повсюду, и вояки тоже повсюду, это не горный курорт, а послевоенный Цхинвал…
«Острого» хватило на полдня — Миша переоделся в сухое и до самого вечера бегал как заводной, совершенно не потея. Оказалось очень кстати.
— Стрелковое я тебе дам, пользуйся, — сказал министр по чрезвычайным ситуациям. — Оно у меня покрасивее, чем у военных-то, хе-хе.
— Трофейных «семьдесятдвоек» в отдельном танковом батальоне аж целых три, — сказал министр обороны. — Уж сколько есть, до войны-то просто не было… БМП и бэтээры — не проблема. Загляни к моему зампотеху, он посчитает пробег и амортизацию, ты все оплатишь по установленным расценкам, и как деньги придут — забирай.
Миша пошел к зампотеху, они сели и насчитали суммарный пробег техники в сто километров. Со всеми делами, включая аренду экипажей, вышло около миллиона рублей. «Большое-большое кино про войну» дорожало на глазах. Кино — оно такое, органически не способно уместиться в заранее утвержденную смету.
Когда еще деньги придут, блин!
— Взрывчатка в принципе… — протянул министр. — В принципе… В общем, если не найдешь, ты приходи, вместе подумаем. Но ты лучше найди взрывчатку, конечно.
И холостые патроны, грустно подумал Миша, которых в Южной Осетии не бывает. И насадки для холостой стрельбы, про которые тут вряд ли знают, что они вообще в природе есть.
Но все-таки с души упал камень, пока еще очень маленький…
Шмяк! Миша, задумавшись, уронил ручку. Закатилась под кровать, естественно, они это любят. Нагнулся, пошарил — и пальцы наткнулись на что-то очень знакомое.
Он встал на четвереньки. Опаньки!
Миша с ресёрчером поселились не в гостинице — там действительно починили всего один этаж и вообще показалось шумновато, — а нашли частный дом. Хозяйка — милая женщина, вдова, у нее муж был военным медиком и погиб в том году. Мирная владелица крошечной парикмахерской на два кресла.
Под кроватью аккуратным рядком лежали гранаты: Ф-1, РГД и РГО. И таким же рядком — запалы от них.
Миша встал и пошел на кухню.
— Хозяюшка, — позвал он. — Тебе зачем?..
— Так, на всякий случай, — спокойно ответила женщина.
Глава 5 ЛУННЫЙ ГОНЩИК
Сцена 4
«БАЗА МИРОТВОРЦЕВ»
Экст.
Актеры: Лейтенант, Солдат-1, Солдат-2, Танкист-1, Танкист-2.
Массовка: миротворцы, танкисты — 2, грузинские солдаты.
Реквизит: бинокль.
Военная техника: танк осетин., автоматы.
Пиротехника: стрельба из автоматов, взрыв.
Первая половина следующего дня опять состояла из беготни да болтовни, и даже на жару было наплевать, Миша ее больше не замечал.
К обеду он наконец-то связался с начальником штаба 58-й армии. Сердце замерло: а вдруг и тут облом.
— Знаю вашу ситуацию, мне из Москвы звонили, — сказал генерал. — Давайте-ка подъезжайте ко мне, жду вас в шестнадцать ноль-ноль. Запрос на боеприпасы захватите, что-нибудь придумаем.
Миша посмотрел на часы — было 14:30. Он выскочил на улицу как ошпаренный, бросился к «Волге» и пропыхтел в раскрытое окно:
— Алан! Делай, что хочешь, но в шестнадцать часов мы должны быть во Владикавказе!
Алан пожал плечами и сказал:
— Садись, только не пугайся.
Фраза возымела прямо обратный эффект. Когда машина, дико взревев, рванула с места, Миша действительно испугался. А когда они вырвались из города и водитель наступил на педаль всерьез, Миша просто-таки печенкой ощутил, что все усилия последних дней были впустую, потому что вот и смерть его пришла. Ему случалось водить «Волгу», и он не представлял, как Алан удержит эту баржу на серпантине при такой скорости. Да еще с учетом кавказского народного обычая рулить одной рукой, потому что другая лежит на гуделке: надо ведь приветствовать друзей, едущих навстречу…
Сиди он сам за рулем, было бы гораздо легче, но тогда и шансов успеть — ноль. От поперечных ускорений на поворотах не спасал даже ремень безопасности: Миша так и елозил по сиденью вправо-влево. Хотел закрыть глаза, но вовремя догадался, что вестибулярный аппарат этого не поймет. Не хватало еще в горах заболеть морской болезнью.
Тогда он просто крепко уперся ногами, мертвой хваткой вцепился в ручку двери и отвернулся к своему окну.
Смотреть вперед нервов не хватало.
Уши бы еще заткнуть, чтобы не слышать визга резины.
Когда Миша потом рассказывал Пиротехнику об этой своей поездке, описание дороги по Южной Осетии прозвучало у него предельно лаконично: «Долетаем мы до границы, как — я не помню…»
Главное, правдиво. Он действительно не помнил.
Осетинскую границу проскочили, как всегда, со свистом. Но впереди, на российском пограничном переходе, виднелась очередь, и немаленькая. Они пристроились в хвост, Миша поглядел на часы и начал потихоньку паниковать.