Я продал Марксу всё, кроме дохода с пьес.
От праздности я так же коченею, как ты от холода.
Будь здоров, крепко жму руку. Поклонись Екатерине Николаевне и всем в театре.
Твой А. Чехов.
Чеховой М. П., 9 февраля 1899*
2636. М. П. ЧЕХОВОЙ
9 февраля 1899 г. Ялта.
Не понимаю, каким чудом письма мои попадают в Батум!* Это наши изумительные почтовые порядки.
Для аутской дачи я нанял турка*, который будет копать, сажать, сторожить, ходить по делам. Турки честные, преданные люди — такими, по крайней мере, их здесь считают. «Неделя» прислала мне за рассказ 465 руб., а Эфрос — вдвое меньше*, хотя размером рассказы одинаковы. Вообще шмули плохие джентльмены. Школу, конечно, нужно рубить до Пасхи*. Я напишу Немировичу*, чтобы он прислал тебе тысячу рублей, — это на расходы по постройке. Дай Егорышеву сто и возьми расписку. Вообще бери расписки, так нужно для формы. Прокофию я пошлю письмо*, в котором напишу, что на чай буду я давать, когда приеду, и чтобы тебя не беспокоили. Получил письмо от Ольги Петровны: просит, чтобы я написал Немировичу насчет Зойки. Я написал*. Книппер очень мила, и конечно глупо я делаю, что живу не в Москве. Не скучать в Ялте нельзя. Здешний февраль самый плохой месяц. Если будет еще хоть одно письмо со штемпелем «Батум», то, пожалуйста, пришли мне конверт. Нового ничего нет, всё благополучно. Поклон мамаше и Ивану с семейством. Я всё думаю: не купить ли нам в Москве в одном из переулков Немецкой улицы 4-хоконный домик подешевле? Подумай, это дешевле, чем платить за квартиру; на Немецкой или у Курского вокзала, на окраине.
Кучукой у меня покупают. По-видимому, я наживу на нем.
На обороте:
Москва. Ее высокоблагородию Марии Павловне Чеховой.
Уг. Мл. Дмитровки и Успенского, д. Владимирова, кв. 10.
Лазареву А. С., 10 февраля 1899*
2637. А. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ)
10 февраля 1899 г. Ялта.
10 февр.
Дорогой Александр Семенович, по договору я обязуюсь доставить Марксу всё*, что когда-либо мною было напечатано, а посему еще раз убедительно прошу Вас отыскать переписчика и прислать мне всё, кроме «Ненужной победы».
Вы спрашиваете, в каком году я начал сотрудничать*. Право, не помню. Кажется, в 1881.
Был я сотрудником «Спутника», «Сатирического листка», «Сверчка», «Волны», «России», «Москвы», «Зрителя»* (первый и второй год). Нет ли у Вас хотя одного из этих журналов? Нет ли их у кого-нибудь из Ваших знакомых? Нет ли у Вас «Новостей дня» за первые годы их издания?* Если нет, то где их можно найти?
Видите, сколько у меня вопросов. За то, что передали мою просьбу В. В. Калужскому* (насчет фотографий), большое Вам спасибо. «Пьес» послать не могу*, потому что в Ялте у меня их нет, придется выписать.
Насчет «Дяди Вани» наверное ничего не могу сказать; говорили, что пойдет эта пьеса и на Малом театре.
Я напечатал в начале этого года в «Семье» (кажется, в № 1) рассказ «Душечка» и никак не упрошу Эфроса прислать мне номер журнала с моим рассказом. Раз пять писал* — и никакого ответа. Ужасно нелюбезный народ.
Что известно Вам про сытинскую газету «Русское слово»?* В каком она положении? Кто теперь там главный приказчик?
Отчего бы не попробовать Вам* работать в «Неделе», в «Приднепровском крае», в «Сыне отечества», «Биржевых ведомостях»? Ведь газет так много, и Ваше сотрудничество каждою из них было бы принято с распростертыми объятиями. Будьте здоровы. Кланяюсь, крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Чеховой М. П., 10 февраля 1899*
2638. М. П. ЧЕХОВОЙ
10 февраля 1899 г. Ялта.
10 февр.
Милая Маша, у тебя хранятся те рассказы, которые печатались в «Русских ведомостях», когда я жил в Ницце*. Теперь мне нужен рассказ «В родном углу»*. Когда будешь в Мелихове, то не забудь отыскать его и прислать мне. Остальные из написанных в Ницце у меня имеются. Всю эту рухлядь я собираю теперь для Маркса, которому обязан теперь по договору представить всё, что когда-либо было мною напечатано. Так не забудь же: «В родном углу». Нет ли этого рассказа у Вани?
Я написал Прокофию*, чтобы к тебе не обращались за деньгами. Написал трогательно, хотя и коротко.
Кстати насчет постройки: 1) спроси у Вани, нет ли у него на примете каменщика для фундамента; если есть, то поговори с этим каменщ<иком>, покажи ему план и договорись; работать в апреле, кладка, как в Новоселках, цена красная 50 р. за весь фундамент, проезд наш. Если же у Вани нет подходящего, то напиши в Серпухов И. Г. Витте с просьбой договорить каменщика или прислать его к тебе в Москву для переговоров; 2) у каменщика узнай, сколько нужно известки, и напиши мне; на всякий случай вот тебе адрес известки: Хотунь Моск. губ., Алексей Матвеевич Золотов; цена 15–16 к. за пуд с доставкой в апреле, в готовое творило; 3) адрес изразцов: Хотунь Моск. губ., Петр Прохорович Ватутин, село Лопатино; о цене справиться в счетах Новосельского училища у меня в столе или в земской управе; цена с доставкой на место; 4) спишись с Шибаевой, узнай, есть ли у нее пакля; если нет, то придется покупать в Серпухове, а в сем граде непременно надуют; 5) если у Шибаевой нет гвоздей, то лучше купить их в Москве на Балчуге и выслать в Лопасню; 6) освящение училища 6-го июня или 7-го, в Духов день.
Я написал Прокофию, что приеду в Мелихово в конце Страстной недели. Так, вероятно, и будет.
О количестве пакли, нужном для постройки, узнаешь у Егорышева.
Когда Немирович-Данченко пришлет тебе тысячу рублей (я скоро напишу ему об этом)*, то ты положи сии деньги в Волжско-Камский банк или к Полякову (нижний этаж Земельного банка) на текущий счет и потом плати Егорышеву и прочим не деньгами, а чеками. Вообще заведи себе в Москве текущий счет, чтобы было место, где хранить свои и чужие деньги, когда таковые случатся. И Шибаевой тоже плати чеками, ибо чеки всё равно что деньги, преимущество же чеков в том, что их ни потерять, ни украсть нельзя.
Красить, крыть железом и вставлять стекла будет Петр Иванов с широкой бородой. Договариваться с ним не нужно, цена известная. Печника нет, надо отыскать. Приборы дверные и ручные должны быть хорошие, не дешевые. Накат не деревянный, а каменный; щебень утрамбованный, залитый известью или цементом; поговорить с каменщиком. Земляные работы (погреб, ватерпруф) по 1 р. 50 к. за кубик.
Погода неприятная; ноль градусов, хмуро, изредка идет снег. Я сижу безвыходно дома, читаю или думаю о том, куда мне девать деньги, которые я получу от Маркса. Чтобы не спустить их зря, надо найти для них место, но какое? Государственная рента дает менее 4%, и 50 тысяч не дадут мне и двух тысяч в год. Пускаться в выгодные предприятия было бы скучно и беспокойно. Пока я надумал одно: растыкать деньги по частям. Одну часть положу в Ялте во Взаимный кредит, здесь дают по 5%, 500 р., как членский взнос во Вз<аимном> кр<едите>, даст мне не менее 10%. Кучукой дает пока 5–6%, благодаря тому, что там есть табачный сарай, который берут табачники в аренду. Не купить ли еще тысяч за десять в Москве домик? Это дало бы тебе квартиру, мне тоже и избавило бы от расхода в 600–700 р., т. е. мы имели бы 6–7%. Поговори-ка об этом с жидами*, они понимают в процентах, а я чувствую, что у меня ничего не выйдет и я со своими деньгами наделаю только хлопот. Если покупать дом, то небольшой, одноэтажный, в районе Курского вокзала, хоть в Лефортове, только бы подальше от центра и поближе к вокзалу; можно с переводом долга. Дом непременно каменный. Я написал уже в Москву*, чтобы мне прислали список продающихся домов в помянутом районе. Список с подчеркнутыми домами я тебе пришлю, а ты погляди с мамашей и с Ваней. Мой совет: выбирай дом поменьше и двор побольше. Чем дальше от центра, тем меньше возни с чисткой снега и со всякой ерундой, тем дешевле жить, тем меньше гостей и тем они приятней, а на извозчика можно ассигновать сумму. Если сами не будем жить, то будем отдавать сей дом в аренду.
Аутская дача будет и красива, и удобна. Тебе и мамаше очень понравится. К твоему приезду, т. е. к июню, будет уже всё готово. Я всё лето буду жить в Мелихове, потом в сентябре приеду сюда, проживу здесь до середины ноября — и потом в Москву. Скажу по секрету: меня приглашают в редакторы* «Русской мысли». Значит, и для меня месяц будет лучше солнца, так как я за месяц буду жалованье получать. Соглашаются присылать мне рукописи по месту моего жительства — в Мелихово или в Ялту. Мамашу я приглашу с собой в Ялту в сентябре и потом, буде она пожелает, вернется в ноябре в Москву, дам ей свободу жить, где понравится.
Аутская дача будет и красива, и удобна. Тебе и мамаше очень понравится. К твоему приезду, т. е. к июню, будет уже всё готово. Я всё лето буду жить в Мелихове, потом в сентябре приеду сюда, проживу здесь до середины ноября — и потом в Москву. Скажу по секрету: меня приглашают в редакторы* «Русской мысли». Значит, и для меня месяц будет лучше солнца, так как я за месяц буду жалованье получать. Соглашаются присылать мне рукописи по месту моего жительства — в Мелихово или в Ялту. Мамашу я приглашу с собой в Ялту в сентябре и потом, буде она пожелает, вернется в ноябре в Москву, дам ей свободу жить, где понравится.
От писанья болит мозоль на пальце, а не писать нельзя, ибо больше делать нечего. Пошел дождь. Лавров бывает у меня аккуратно каждое утро; он в духе, Ялта ему очень нравится. На участке он еще не был.
Я нанял турку, его зовут Мустафа*. Очень старается. Спит в сараишке. Физиономия добрая, силища громадная, нищета, трезвость и благородные принципы. Купил ему лопату, кирку и топор. Будем копать и потом сажать деревья. Когда построили забор, участок стал казаться громадным.
Ну-с, надо кончать. Будь здорова, поклонись всем.
Твой Antonio.
Чеховой М. П., 11 февраля 1899*
2639. М. П. ЧЕХОВОЙ
11 февраля 1899 г. Ялта.
11 февр.
Милая Маша, если уже куплен лес для наката (черного пола), то, конечно, накат придется делать деревянный, а не каменный. О каменщике и печнике я написал в Серпухов Ивану Германовичу*.
Меньшиков пишет, что у вас в Москве будет Лидия Ивановна Веселитская* (она же писательница Микулич); я с нею не знаком, но мне известно, что она сантиментальна, как мокрая алва*. «Мимочка на водах» — это ее повесть.
Твой Antonio.
Поклон мамаше. Угодил ли ей Ларме?
На обороте:
Москва. Марии Павловне Чеховой.
Угол. Мл. Дмитровки и Успенского пер., д. Владимирова, кв. 10.
Чехову И. П., 12 февраля 1899*
2640. И. П. ЧЕХОВУ
12 февраля 1899 г. Ялта.
12 февр.
Милый Иван, посылаю квитанции*. Что соберешь, и впредь отдавай Маше, а мне присылай только имена для вечного поминовения — я буду присылать тебе квитанции. Карточки и гваякол получил.
Это дужка моего pince-nez. Где зеленое, там пробка. Извини, что я нарисовал так скверно, точно гриб. Не следует покупать дужку, какая нарисована красным карандашом: это старый тип.
Pince-nez пришли с Ермиловым. Если хочешь прислать еще что-нибудь, то вот разве пришли еще небольшую семгу или две маленьких, чтобы одну я мог подарить в женскую гимназию. Получил ли от Лескова таганрогские фотографии?*
«Белолобого» пришли мне или, еще лучше, купи у жулика Клюкина две трехкопеечные брошюры с «Белолобым»* и пришли.
В Кучукое как раз около моего дома татарин продает свой домишко (саклю) и участочек за 200–300 рублей.
Я как-то опустил несколько писем в ящик на пароходе; письма эти повезли в Одессу, потом в Батум и оттуда уж в Москву. В числе этих писем было и мое письмо к Соне*. Получила ли она?
Сегодня утром валит пушистый снег, но здесь уже весна все-таки, и я начинаю в Аутке посадку деревьев.
В пользу голодающих можно собирать и по 5 к. — скажи об этом Иваненке, который собирает всё рубли, за что, впрочем, я ему очень благодарен.
Нового ничего нет, всё благополучно. Скучно, надоело быть на зимнем положении; готов караул кричать.
За 4–5 дней до отъезда Ермилов пусть напишет мне или Лаврову, мы подыщем для него помещение.
Будь здоров. Соне и Володе поклон и привет.
Твой А. Чехов.
«Белолобого» мы уже не имеем права издавать. Если ты уже успел истратить что-нибудь у Кушнерева*, то напиши, я погашу убытки; «ихние родители за всё заплотють», как говорит Александр.
Справься, можем ли мы взять напрокат для пушк<инских> праздников картины для волш<ебного> фонаря? И какая цена?
Коновицеру Е. З., 14 февраля 1899*
2641. Е. З. КОНОВИЦЕРУ
14 февраля 1899 г. Ялта.
14 февр.
Дорогой Ефим Зиновьевич, пишу это Вам конфиденциально, или, как говорят министры, «совершенно доверительно». Как-то года 1½—2 назад Вы говорили мне, что «Курьер» был бы не прочь привлечь к сотрудничеству И. Я. Павловского (Яковлева)*. Теперь Павловский, насколько я могу понять, совсем разладил с «Новым временем»* или близок к этому. Мне кажется, можно вступить с ним в переговоры. Это хороший старый корреспондент, связи у него в Париже солидные — и для «Курьера» он был бы довольно ценным приобретением. Вот его адрес: Monsieur I. Pavlovsky, 7 rue Gounod, Paris. Если нужно, то для переговоров он приедет в Москву.
Как Вы поживаете? Что у Вас нового? Тут в Ялте ничего нового, всё старо и всё скучно, особенно в дурную погоду. Вам, конечно, завидую. Поклонитесь Евдокии Исааковне* и детям. Где Вы летом на даче? Не в Васькине? Я буду жить в Мелихове всё лето.
Крепко жму руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов.
Напишите, что делается с сытинским «Русским словом»*.
На конверте:
Москва. Его высокоблагородию Ефиму Зиновьевичу Коновицеру.
Пименовский пер., д. Коровина.
Ежову Н. М., 15 февраля 1899*
2642. Н. М. ЕЖОВУ
15 февраля 1899 г. Ялта.
Дорогой Николай Михайлович, получил два рассказа*, кланяюсь Вам низко и благодарю. Боюсь, что я, наскучив Вам, не скоро буду иметь случай вознаградить Вас за сию скуку.
Если Ваш писец (или писица) будет переписывать из «Развлечения» или откуда-нибудь, то впредь пусть пишет на писчей бумаге, на тетрадках, сшитых так, чтобы для каждого рассказа была особая тетрадка. И вверху каждого рассказа надлежит сделать пометку: такой-то журнал, год, №.
А ведь у меня были рассказы и в «Новостях дня»!!* Мудрено теперь отыскать их. Когда у Вас будут дети писатели, то внушайте им, что всякий напечатанный рассказ, как бы он плох ни был, надо вырезывать и прятать себе в стол. Печатался я и в «Свет и тени» и в «Мирском толке»*…
Еще раз благодарю и крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
15 февр.
На обороте:
Москва. Его высокоблагородию Николаю Михайловичу Ежову.
Трубников пер., д. Джанумова.
Чеховой М. П., 15 февраля 1899*
2643. М. П. ЧЕХОВОЙ
15 февраля 1899 г. Ялта.
15 февр.
Милая Маша, я и не думал идти к Лаврову в пайщики*. Он приглашал меня только редактировать беллетристику, за жалованье. Храни создатель, я старательно уклоняюсь всего, что могло бы осложнить жизнь мою или моих наследников. Ни в какие предприятия пускаться я не желаю и во всяком случае не буду иметь никаких коммерческих тайн, и если что задумаю, то тотчас же напишу тебе.
В марте в Ялту приедет Н. И. Коробов с семьей. Его Екатерина Ивановна заболела туберкулезом.
Погода сегодня лучше, но в общем февраль довольно паскуден. Приходится всё время сидеть дома и скучать. В женской гимназии я бываю уже редко, ибо там ныне водворился муж начальницы*, человек назойливый и нудный. В субботу я посылал в женскую гимназию к 12 часам бубликов, икры и всяких сладостей — это для классных дам и учительниц; все ели и потом благодарили в телефон. Играю в пикет с поповной*.
Шибаевой можно дать денег*, если лес уже в Мелихове. Я пришлю тебе на той неделе, этак к воскресенью рублей 200–300, а ты уплати ей. Вообще задерживать платы не следует без особенных причин. Пусть Шибаева напишет тебе, сколько мы ей должны или сколько она желает получить теперь до окончательного расчета; и ты уплати ей, но с условием, чтобы она уже не беспокоила тебя до моего приезда. Надо будет проверить счета, сравнить с прошлогодними — и это я сделаю сам.
Деньги мои 15 тыс. лежат в Москве у Юнкера на текущем счету; я написал сегодня, чтобы мне выслали чековую книжку*. И как только получу сию книжку, то тотчас же пришлю тебе чек на 200–300 — или сколько напишешь — для Шибаевой, но раньше будущей недели едва ли всё это успеется.
На участке в Аутке у нас будут черешни, которые дают плоды величиной с китайское яблоко. Всех черешен 12 или 15, выписываю их из Одессы. Турок* копает ямки. Этот лучше Потапа, а главное — чистоплотнее.